и полирующей себе интимные места шарфиком, что призвано было способствовать торговле машинным маслом. Вёрджил приобрел сертификат мастера по ремонту автомобилей у некой конторы в Нью-Гемпшире: два сертификата за пятерку, шесть за десятку и пятнадцать – за двадцатку. Вёрджил раскошелился сразу на двадцатидолларовый комплект. Те, кто давали себе труд прочесть все, что там написано, с некоторым удивлением обнаруживали, что единственная станция техобслуживания и автомойка в Хвойной Бухте имела квалифицированного механика по ремонту снегоходов. Снега в Хвойной Бухте не было никогда.– У меня “шевроле”, – сказал Трэвис.– На них у меня тоже есть сертификат. Тебе, наверное, новые фланцы нужны. Радиатор – это просто симптом, как разбитые фары. А если только симптомы лечить, болезнь переходит в запущенную. – Вёрджил когда-то услышал такую фразу в медицинской программе по телевизору, и ему понравилось, как она звучит.– Сколько стоит починить один радиатор?Вёрджил вгляделся в черные пятна тавота на полу, точно по их очертаниям каким-то мистическим методом – видимо, бензомантией – можно было назвать цену, что не отпугнула бы этого смуглого юнца, но самому механику бы гарантировала непомерную почасовую оплату.– Сто баксов. – Сумма звучала приятно и кругло.– Отлично, – ответил Трэвис. – Чините. Когда я смогу забрать машину?Вёрджил снова сверился с пятнами тавота. На его физиономии всплыла счастливая панибратская ухмылка:– Полдень подойдет?– Прекрасно. У вас тут бильярдная имеется? И где можно завтрак перехватить?– Не-а, бильярдной нету. “Пена дна” открыта – это дальше по улице. Там есть пара столов.– А завтрак?– В этой части города работает только кафе “Г. Ф.” – один квартал от Кипарисовой, если от “Пены” идти. Но туда только местные ходят.– Что – меня не обслужат?– Обслужат. Только меню там такое, что... В общем, сам увидишь.Трэвис поблагодарил механика и зашагал в сторону “Г. Ф.”. Невидимый демон тащился следом. Проходя мимо мойки машин, Трэвис увидел высокого мужчину лет тридцати – тот выгружал из старого пикапа пластмассовые корзины для белья. В корзинах позвякивала грязная посуда. Казалось, мужчина с большим трудом попадает монетами в щель автомата.Глядя на него, Трэвис задумчиво произнес:– Знаешь, Цап, я почти уверен, что в этом городе процветает инцест.– Может, у них это единственное развлечение, – согласился демон.У человека на мойке, наконец, заработал брандспойт, и он принялся водить сильной струей воды по корзинам с тарелками. При каждом взмахе водомета он повторял:– Никто так не живет. Никто.Брызги ветерком донесло до Трэвиса и Цапа, и в мороси проступили контуры демона.– Я тааа-йууу, – взвыл Цап, идеально копируя злую колдунью Бастинду.– Пошли, – сказал ему Трэвис, быстро выходя из водяного облака. – Нам до полудня еще сотню баксов раздобыть нужно. Дженни За два часа с тех пор, как Дженни Мастерсон приступила к работу, она умудрилась уронить поднос со стаканами, перепутать заказы для трех столиков, насыпать в солонки сахар, в сахарницы – соль и облить горячим кофе двух посетителей, прикрывших руками чашки в знак того, что добавки им не хочется. Заведомо глупый жест с их стороны, решила Дженни. Но хуже всего то, что обычно свои обязанности она выполняла безупречно. А еще хуже – что все корчили понимающие лица.– У тебя сейчас трудное время, милочка, все в порядке.– Развод – это всегда трудно.Утешения звучали в диапазоне от “жалко, что вы не помирились” до “все равно он пьянь никчемная, туда ему и дорога”.С Робертом они расстались лишь четыре дня назад, но вся Хвойная Бухта уже об этом знала. И вовсю сыпала соль на раны. Лучше бы позволили ей пережить все в одиночку, а не гнали сквозь строй соболезнований. Дженни мутило от отвращения. Точно у нее на лбу каленым железом выжгли слово “развод” – только чтобы горожане навалились на нее изголодавшимися амёбами.Когда о пол ударился второй поднос со стаканами, она замерла посреди осколков, пытаясь перевести дух, – и не смогла. Нужно что-то сделать – заорать, разрыдаться, хлопнуться в обморок. Она же просто стояла, парализованная, а ее помощница сметала осколки в совок.На плечи ей опустились костлявые руки. У самого уха раздался голос, доносившийся, казалось, откуда-то издалека:– У вас просто приступ беспокойства, дорогая моя. Он пройдет. Успокойтесь и дышите глубже.Дженни почувствовала, как руки подталкивают ее через кухню к кабинету.– Садитесь и опустите голову между колен. – Она позволила усадить себя в кресло. Сознание обесцветилось, дыхание застряло в горле.Костлявая рука поглаживала ее по спине.– Дышите, Дженнифер. Я не желаю, чтобы вы покидали этот бренный мир посреди утренней смены. У нас завтрак.Через секунду перед глазами прояснилось, она подняла голову и посмотрела на Говарда Филлипса, хозяина кафе “Г. Ф.”.Перед ней стоял высокий человек, больше всего напоминающий скелет, – в неизменном черном костюме и высоких ботинках на пуговицах по моде, отошедшей в прошлое сто лет назад. Если не считать темных запавших щек, кожа Говарда была совершенно белой, как у трупного червя. Роберт однажды выразился, что Г. Ф. похож на церемонийместера на фестивале химиотерапевтов.Родился и вырос Говард в штате Мэн, однако разговаривал с произношением эрудированного лондонца.– Перспектива грядущих перемен суть зверь о множестве клыков, дорогая моя. Однако не д о лжно в страхе пресмыкаться пред ним средь руин моих фужеров, когда от вас ждут исполнения заказов.– Простите меня, Говард. Сегодня утром звонил Роберт – такой беспомощный, такой жалкий...– Трагедия, не спорю. Тем временем, пока мы с вами прячемся здесь, предаваясь скорби, два изумительно полезных произведения наших поваров чахнут под разогревающими светильниками, медленно метаморфируя в желатинообразные рассадники ботулизма.Дженни с облегчением поняла, что Говард – по-своему загадочно, но вместе с тем очаровательно – предлагает ей не слюнявое сочувствие, а напротив – поскорее оторвать задницу от кресла и жить дальше.– Мне, кажется, уже лучше, Говард. Спасибо вам.Дженни встала, вытерла глаза бумажной салфеткой, которую вытащила из кармашка передника, и отправилась обслуживать клиентов. Говард, истощив на сегодня запас сострадания, закрыл за ней дверь кабинета и принялся разбирать бухгалтерские книги.Вернувшись в зал, Дженни увидела, что ресторан опустел. Осталось лишь несколько завсегдатаев и смуглый молодой человек, стоявший у таблички “ПРОСИМ ПОДОЖДАТЬ – ВАС ПРОВОДЯТ К СТОЛИКУ”. Молодого человека она не знала. По крайней мере, не станет ничего спрашивать о Роберте, и слава богу. Расспросы требовались ей сейчас меньше всего на свете.Кафе “Г. Ф.” нечасто попадалось на глаза туристам. Отреставрированный викторианский особнячок с верандой располагался в обсаженном деревьями тупике довольно далеко от Кипарисовой улицы. На маленькой, со вкусом оформленной вывеске снаружи просто значилось: “КАФЕ”. Говард не верил в силу рекламы, и, несмотря на свое англофильство и убежденность, что все британское превосходит американские аналоги, в его ресторане не было и намека на эрзац английского декорума, способный привлечь туристов. В кафе подавали простую еду по умеренным ценам. Если меню и являло едокам некую эксцентричность хозяйского стиля, местных жителей она не смущала. В Хвойной Бухте у Г. Ф. была самая лояльная клиентура после “Морского рассола: наживки, снастей и отборных вин”.– Курите? – спросила Дженни у молодого человека. Он был очень симпатичным, но этот факт Дженни отметила лишь мимоходом. Многолетняя моногамия приучила ее не задумываться о таких вещах.– Не курю, – ответил тот.Дженни подвела его к столику в глубине зала. Прежде чем сесть, молодой человек выдвинул соседний стул напротив, будто собирался положить на него ноги.– Вы еще кого-то ждете? – спросила Дженни, протягивая меню. Молодой человек поднял голову и посмотрел на нее так, точно увидел впервые в жизни. Он смотрел ей прямо в глаза и ничего не отвечал.Смутившись, Дженни отвела взгляд:– Особое блюдо сегодняшнего меню – “Яй-Сотот”: дьявольски приятная на вкус амальгамация восхитительнейших ингредиентов и деликатесов, одно описание аппетитного гештальта коей способно повергнуть вкушающего ее в бездну безумия.– Вы шутите?– Нет. Владелец настаивает, чтобы мы заучивали описания особых блюд слово в слово.Смуглый человек не сводил с нее глаз:– Но что это означает?– Яичница с беконом и сыром, подается с гренками.– Почему ж вы так прямо и не сказали?– Наш владелец слегка эксцентричен. Он полагает, что только особыми блюдами можно приструнить Древних.– Древних?Дженни вздохнула. В завсегдатаях хорошо только то, что им не приходится всякий раз объяснять странное меню Говарда. А этот парень явно не из местных. Но чего он так на нее уставился?– У него религия такая, или вроде того. Он убежден, что раньше мир населяла другая раса. Он называет их Древними. Их почему-то с Земли прогнали, но он считает, что они все еще пытаются вернуться и захватить власть.– Вы точно шутите.– Перестаньте это повторять. Я не шучу.– Извините. – Человек посмотрел в меню. – Ладно, принесите мне “Яй-Сотот” с гарниром из “Клубней Безумия”.– Кофе будете?– Еще бы.Дженни выписала заказ и двинулась к окну раздачи.– Извините? – сказал человек.Дженни обернулась:– Да?– У вас невероятные глаза.– Спасибо.По пути к кофейному аппарату она почувствовала, как заливается краской. К такому она не готова. Ей нужна передышка между замужеством и разводом. Разводной отпуск? У беременных же есть декретный, правда?Вернувшись с кофе, Дженни посмотрела на смуглого клиента уже глазами незамужней женщины. Симпатичный парень – резкий, темный, но вполне. Выглядит моложе ее – года двадцать три, двадцать четыре. Дженни присмотрелась к тому, как он одет, пытаясь понять, чем он зарабатывает на жизнь, но наткнулась на стул, который он вытянул из-за стола, и выплеснула на блюдце чуть не половину чашки.– Господи, извините меня.– Нормально, – ответил парень. – У вас плохой день?– Все хуже и хуже с каждой минутой. Я сейчас вам другую чашку принесу.– Не стоит. – Он протестующе поднял руку. – Все в порядке. – Он взял у нее из рук чашку и блюдце, отделил их друг от друга и вылил кофе обратно в чашку. – Видите – совсем как новый. Я не хочу добавлять вам сегодня неприятностей.Он снова смотрел на нее.– Нет, с вами все в порядке... То есть, со мной все в порядке. Спасибо. – Она чувствовала себя полной идиоткой. Черт бы побрал Роберта – все из-за него. Если бы он не... Нет, Роберт тут ни при чем. Она ведь сама решила покончить с их браком.– Меня зовут Трэвис. – Молодой человек протянул руку.Дженни неуверенно пожала ее:– Дженнифер... – Она уже собралась было сообщить ему, что замужем, а он очень мил и все такое. – Я незамужем, – сказала она, и ей немедленно захотелось исчезнуть в кухне и никогда больше не показываться ему на глаза.– Я тоже, – сказал Трэвис. – Я в этом городе новенький. – Казалось, он не замечал, насколько ей неловко. – Послушайте, Дженнифер, я ищу здесь один адрес – вы мне не поможете? Не знаете, как найти Чеширскую улицу?Дженни стало гораздо легче – лучше говорить о чем угодно, только не о себе. Она отбарабанила ему серию названий улиц, поворотов, указателей и ориентиров, которые привели бы Трэвиса на Чеширскую улицу. А замолчав, наткнулась на его недоуменный взгляд.– Давайте, я нарисую вам карту, – предложила она, вытащила из передника карандаш, склонилась над столом и принялась чертить на салфетке.Их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.– Вы очень красивы, – сказал Трэвис.Дженни взглянула на него. Она не знала, улыбнуться ей или закричать. Еще рано , подумала она. Я не готова .– Вы напомнили мне одну девушку.– Спасибо... – Она попробовала вспомнить, как его зовут. – ...Трэвис.– Давайте вечером вместе поужинаем?Дженни постаралась придумать отговорку. Не получилось. Прежняя, что выручала ее лет десять, – уже отмерла. А в одиночестве она прожила недостаточно долго, чтобы изобрести новую. Дженни чувствовала, будто изменяет Роберту уже только потому, что разговаривает с этим парнем. Но она – женщина незамужняя. Наконец. Она записала на салфетке под картой номер своего телефона.– Мой номер – внизу. Позвоните мне вечером, часов в пять, и что-нибудь придумаем, ладно?Трэвис сложил салфетку в нагрудный карман рубашки.– Тогда до вечера, – сказал он.– Ох, только не это! – произнес чей-то грубый голос.Дженни оглянулась, но сзади стоял лишь пустой стул.– Вы слышали? – спросила она Трэвиса.– Что слышал? – Он яростно глянул в сторону стула.– Н-ничего. Похоже, мне уже мерещится.– Успокойтесь, – сказал Трэвис. – Я не кусаюсь. – И он снова пристально глянул на стул.– Ваш заказ готов. Сейчас вернусь.Она принесла поднос и расставила на столе тарелки. Пока Трэвис ел, она раскладывала кофейные фильтры для дневной смены, время от времени поднимая голову и улыбаясь молодому человеку. Тот сразу прекращал жевать и улыбался в ответ.С ней все в порядке – все в полном порядке. Одинокая женщина, может позволить себе все, что заблагорассудится. Может ходить ужинать с кем пожелает. Она молода, хороша собой и только что договорилась о первом свидании за много лет – ну, вроде бы...Но сколько бы Дженни ни уговаривала себя, страхи вились над нею и усаживались на плечи, точно стая воронья. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имеет, что ей вечером надеть. Свобода незамужней жизни вдруг обернулась тяжким бременем: нет добра без худа – лишай на перстне Папы Римского. Наверное, не стоит снимать трубку, когда телефон зазвонит.Трэвис закончил завтрак и уплатил по счету, оставив громадные чаевые.– Вечером увидимся, – сказал он.– Еще бы, – улыбнулась она.Дженни провожала его взглядом, пока он шел по стоянке перед кафе. Казалось, на ходу он с кем-то разговаривает. А может – поет что-нибудь. Парни так и поступают после того, как зазовут девушку на свидание, правда? А может, он просто псих?И в сотый раз за это утро она подавила в себе порыв позвонить Роберту и сказать: возвращайся домой. 8Роберт Роберт загрузил в кузов последние корзины с тарелками. От вида грузовика с чистой посудой настроение не улучшилось. Депрессия никуда не делась. Сердце по-прежнему было разбито. И похмелье не развеялось.Роберт вдруг подумал, что совершил ошибку, перемыв посуду. В трейлере появилось светлое пятно, пусть и маленькое, но в сравнении с ним его жизнь стала выглядеть еще более убогой. Может, следовало плыть по течению. Так летчик отпускает рычаг управления, чтобы выйти из дикой болтанки.Втайне Роберт верил, что если все пойдет совсем уж погано, что-нибудь обязательно произойдет – и не только спасет его от катастрофы, но и улучшит всю жизнь вообще. Такая перекошенная разновидность веры укрепилась в нем за много лет сидения перед телевизором: любая проблема непременно разрешалась к последней рекламной паузе. Да и факты собственной биографии способствовали тому же.Мальчишкой в Огайо Роберт устроился на первую работу – собирать мусор на местной ярмарке. Первые две недели все шло великолепно. С другими парнями из команды уборщиков он целыми днями слонялся по аллеям и насаживал на длинную палку с гвоздем на конце всякий мусор – картонные стаканчики и обертки от “хот-догов”. Роберт воображал, будто охотится на львов в Серенгети. В конце каждого дня им платили наличными. На следующее утро они тратили заработанное на игровые автоматы и “американские горки” – так зародилась пожизненная привычка тратить деньги на головокружение и тошноту.На следующий день после окончания ярмарки мальчишкам велели явиться к загонам с животными. Они собрались еще до рассвета, не понимая, что придется делать: яркие трейлеры и аттракционы уехали, и аллеи были пусты, как взлетные полосы аэродрома.Начальник встретил их у огромных конюшен – с самосвалом, вилами и тачками:– Вычистите все загоны, парни. Навоз грузите в самосвал. – И ушел, оставив их без надзора.Роберту удалось подцепить вилами лишь три шмата навоза – и он вместе с другими мальчишками выскочил, задыхаясь, на улицу. Аммиачные испарения обжигали ноздри и легкие.Вновь и вновь пытались они вычистить проклятые конюшни, но вонь оказывалась сильнее. И вот когда они топтались возле сараев, ныли и матерились, Роберт заметил, что из утреннего тумана что-то высовывается. Это что-то было похоже на голову дракона.Рассветало, со всех сторон неслись лязг, грохот и странные вопли животных. Мальчишки вглядывались в туман, пытаясь разглядеть, что за тени мельтешат на ярмарочной площади, радуясь, что можно отвлечься от гнусной работы.Когда на востоке над верхушками деревьев показалось солнце, из дымки появился тощий человек в синем комбинезоне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24