Я сходила с ума по его акценту, и моя мать тоже. Хамир часто употреблял прикольные словечки из британского сленга – «кошелка», «потрясный», «лох». Моим любимым выражением было «оборзеть» или «очуметь» – так он говорил, когда случалось что-то очень хорошее.Генри знал, что я нахожу его нового друга очаровательным.– Только не верь кабельному телевидению, – предупредил он год назад, когда мы всей семьей обедали в любимом китайском ресторанчике моего отца. – Далеко не все голубые мечтают официально узаконить свои отношения и усыновить ребенка.Наши родители любили устраивать совместные семейные трапезы. Вот уже двадцать лет нам с Генри приходилось терпеть эту пытку. Наверное, родители считали себя прогрессивными, но их постоянная грызня ужасно утомляла. Уж лучше бы после развода они перестали разговаривать друг с другом. Любая нормальная пара так бы и поступила.Отец прочистил горло и изрек:– Знаете, с некоторых пор я полюбил смотреть «Слово на букву «Л»». – Он обернулся к Генри. – Замечательное шоу.Мой брат бросил на меня взгляд, в котором читалось: «Джесс, лучше бы меня пристрелили», – а мать заявила:– Как истинный глава семьи, ваш отец полагает, будто лесбийский секс имеет к нему какое-то отношение.Она подлила себе в бокал вишневого вина.– Между прочим, мне о лесбийском сексе известно побольше, чем тебе, Елена! – Отец гневно указал на мать свиным ребрышком по-китайски.– Сомневаюсь, Мартин, – ответила она и разразилась уничижительным смехом.Я попросила родителей сменить тему, прежде чем разговор успел стать совсем уж тошнотворным. Я не сомневалась, что каждый из нас по-своему неплохо разбирается в вопросах лесбийского секса.Итак, именно благодаря вмешательству Генри я отправилась на очередное свидание с Мэтью. Когда мы поедали саг панир в индийском ресторанчике неподалеку от моего дома (будь здесь Хамир, он бы презрительно фыркнул и заявил, что это «отстойная жратва»), Мэтью начал напрашиваться ко мне домой: услышал, что я собираю изделия из стекла Бленко, а он, мол, тоже интересуется антиквариатом. Я несколько раз повторила, что это стекло достать совсем не сложно – я знаю магазинчик на Ла-Бриа, где его завались, но мои слова не возымели никакого эффекта. После обеда я предложила заплатить за себя, но Мэтью отказался наотрез. «Все-таки Брин права, – подумала я, глядя на то, как он достает карточку «Американ экспресс». – Если не спать с парнем на первом же свидании, то твоя цена резко возрастает».– Ну так что? – спросил Мэтью, когда мы подъехали к моему дому.– Что? – не поняла я.– Не пригласишь меня к себе? Хочу посмотреть на стекло Бленко.Я вскинула глаза на темные окна своей квартиры. Да, давненько уже у меня никого не было. Да и Брин будет довольна, что меня пригласили в ресторан...– Ну ладно, – сказала я, забирая остатки еды, захваченные из ресторана. – Почему бы и нет?Я провела для него целую экскурсию, объяснила на примере одной карамельной вазочки из стекла Бленко, как определить, когда было изготовлено изделие – в семидесятые или значительно позже. Потом мы уселись на тахту, и разговор постепенно перешел с коллекционных предметов из стекла на другие темы. Мы начали рассуждать, есть ли будущее у газетных изданий, или с развитием Интернета они исчезнут. Я считала, что не исчезнут: ведь газету можно подержать в руках, ощутить ее материальность, можно отложить и сохранить. Кто же захочет показывать внукам распечатанный файл в качестве иллюстрации к поворотным событиям эпохи, к той же трагедии 11 сентября? Но Мэтью сказал, что я сильно заблуждаюсь, потому что узнавать новости с интернет-сайтов и дешевле, и удобнее. Он пошел бубнить об астрономических ценах на бумагу и немедленную отдачу, и я догадалась, что подобный разговор он заводит уже не в первый раз. Я заскучала, а Мэтью разглагольствовал все с большим жаром. Через десять минут он пригубил пива и наконец вспомнил, что не один в комнате.– Недавно я звонил твоей маме, чтобы задать ей несколько уточняющих вопросов для статьи, – сказал он.– Да? – протянула я.– Она рассказала мне о твоей подруге Камил.Я вперила в него пустой взгляд, но он не понял намека.– Сесил, – поправила я.– Извини. Как бестактно с моей стороны. Сесил, значит. После ее смерти ты ужасно переживаешь, да? Думаешь, что никогда больше не сможешь завести близких отношений? – Он положил руку на спинку дивана, заведя ее за мою шею. – Представляю, в каком ты состоянии.– Неужели? Что, твоего лучшего друга тоже сбило такси?– Нет, не в том смысле... Я выразился метафорически.– А... Что ж, спасибо за понимание, Мэтью.Он сменил тему и несколько минут пересказывал статью, которую сочинял о Елене. Глядя на него, я почувствовала себя неловко. Ведь парень просто хотел проявить участие. Поэтому когда он нагнулся ко мне, чтобы поцеловать, я не стала сопротивляться.Поцелуй показался мне каким-то странным. Его губы отдавали пивом и были тверже, чем я ожидала, – словно переплетные скобы. Но через несколько минут я оттаяла. «Может, Мэтью не так уж и плох, – подумала я, заметив, что теперь он дышит чаще. – Нравится же ему стекло Бленко...» Рука Мэтью сползла с шеи мне на грудь. Я слегка изогнула спину в знак того, что разрешаю к себе прикасаться.Он заглянул мне в глаза. «Заглянул в глаза, – подумала я. – Какая избитая фраза!»– У меня для тебя кое-что есть, Джесси, – сказал он. С этими словами Мэтью откинулся на спинку дивана, расстегнул брюки и гордо продемонстрировал стоящий пенис исключительно больших размеров.– Можешь пососать, красотка.– Нет, ты, наверное, прикалываешься! – Зак хохотал в телефонную трубку. – Подожди, возьму платок.Я услышала шорох, затем Зак высморкался. Он простудился, и я периодически названивала ему, чтобы узнать, как он себя чувствует.– Представляешь? – Я взяла еще один пирожок с рисом. Я уже почти целый пакет сожрала. Заку не нравилось, что я слишком много курю. Но нужно же мне было хоть чем-то себя занять. – Я его тут же вытолкала взашей. Накинула на него пальто, бросила ему ботинки, сунула ключи от машины и – прости-прощай.– Но ты хоть оценила, насколько он большой?– Зак, не надо! Я же ем сейчас!– Не выискивай предлог.– Ну разве что пощупала по-быстрому.– Ты шутишь, правда? – Его тон стал серьезнее. Я успокоила его: разумеется, шучу.Зак рассмеялся. У него был глубокий, красивый смех.– Где ты откопала этого придурка? – спросил он.– Маме спасибо! – фыркнула я. Он снова расхохотался.– О Боже! – Зак глубоко вдохнул. – Знаешь, после таких историй еще меньше хочется с кем-то встречаться.Я заверила его, что спешить некуда – никто не ждет, чтобы он так скоро стал назначать свидания.– Скажем так: сам-то я не спешу, а вот все остальные проходу не дают.– Кто это «все остальные»? – прикончила последний пирожок с рисом и решила заглянуть в холодильник: не найдется ли там еще чего-нибудь пожевать? – Прошло всего восемь месяцев.– Девушки из офиса «Тайме». Они все по мне с ума сходят.– Скромности тебе не занимать.– Нет, серьезно. Мой психолог говорит, что существует такое понятие, как «вдовья лихорадка». Это означает, что вдовцы вызывают повышенный интерес. Недавно, например, я шел на собрание, и одна девушка из отдела маркетинга протянула мне записку, в которой говорилось: «Когда будешь готов», а ниже – номер ее телефона.– Как ее зовут? – спросила я.– Ракель Суоллоу.– Круто. – Я направилась на кухню, достала из холодильника белое вино и налила себе стакан.– «Понимаете, доктор Бивер, я влюбился в мисс Суоллоу с первого взгляда...»Повисла неловкая пауза.– Что? – сказала я. – Неудачная шутка?– Да нет, не в этом дело.– Тогда в чем?– Ни в чем. – Он закашлялся. – Просто мне совсем не Ракель нравится.– Что ж... Я просто дурачилась.Только тут до меня дошло: что он имеет в виду? Неужели ему кто-то нравится?– Зак, у тебя что, кто-то появился? Он ничего не ответил.– Новая де-е-евушка? – поддразнила я.– Джесси, ты хуже моей младшей сестренки. – Он прокашлялся. – Нет. Нет, конечно.– Если тебе кто-то приглянулся, все будут только рады...– Смени пластинку, не то я повешу трубку, – смеясь, пригрозил он.– Еще чего! Так легко ты не отвертишься.– Телефонная трубка медленно опускается. Сейчас нас разъединят. Пока, Джесси! Прощай!..– Хорошо-хорошо! – перебила я. – Не буду больше спрашивать, только не вешай трубку.– То-то. А я уже думал, придется привести угрозу в действие.В пятницу мы с Брин решили пообедать вместе. Стояла пасмурная погода. Летнюю жару наконец-то сменил прохладный ветерок. Я была счастлива, когда поутру впервые за много месяцев натянула легкий свитер. Мне хотелось съесть чего-нибудь вкусненького, но по настоянию Брин мы отправились в маленький ресторанчик неподалеку от ее офиса, где подавали полезную пищу. В последнее время Брин особенно ревностно следила за тем, что я ем – без сомнения, хотела, чтобы мне опять кто-нибудь назначил свидание. И еще она мечтала заставить меня бросить курить. По дороге в ресторан я жевала никотиновую жвачку и думала: «И когда только все на свете успели бросить курить?»Я изучала перечень бутербродов с пониженным содержанием углеводов, подававшихся с салатными листьями, и тофу «Макнаггетс». Брин уже свой выбор сделала. Она ждала, положив руки на меню, и смотрела на меня с каким-то странным выражением.– Вчера вечером я звонила Заку узнать, как он себя чувствует, – сказала я, остановившись на салате, показавшемся мне наиболее сносным. – Он сильно простужен.– Слышала, – сказала она. – Ну и как он? Я пожала плечами.– Лучше, чем в ту неделю, на которую пришелся день рождения Сесил. Но ты же знаешь Зака. О том, что творится у него в душе, можно только догадываться.– Хочешь сказать, тихие воды глубоки? Дэвид и я обедали с ним незадолго до того, как он заболел. Зак был очень мил. Он... – Брин уставилась в потолок, подыскивая слова.– Старается проводить с нами больше времени, – закончила я за нее.– Именно. Дэвид говорит, Зак сказал ему, что он не хочет исчезать из нашей жизни только потому, что умерла Сесил.Я отхлебнула чая с мятой. Сказать Брин, что Зак, похоже, влюбился, или не стоит? А почему бы и нет?– По-моему, он положил на кого-то глаз, – сказала я. Брин умолкла и вытерла рот салфеткой, оставив на нейтревожное красное пятно от своей любимой помады.– Да ты что?!– Я хотела его вчера расспросить, но он пригрозил, что повесит трубку.– Гм... – Брин выжала сок лайма в стакан минералки. – Если честно, я почти не удивлена. Когда-то я читала, что королева Виктория после смерти короля Артура установила официальные сроки траура. О муже надлежало скорбеть два-три года, а о жене – всего три месяца.– Интересно, кто она? – проговорила я. Брин прищурилась:– Коллега по работе? Может, издатель?– Он не говорит.– Я бы у него выпытала.– действуй, – кивнула я. – Только расскажи мне потом. Мне очень любопытно, кто она.– Мне тоже.Остаток обеда мы говорили о другом. Глава 10Да пребудут с вами вилки Денек выдался беспокойный. Обойщик из Монтерей-парка обтянул два стула в стиле Людовика XVI льняной тканью лимонного цвета, в то время как Тарин просила обить их золотисто-оранжевой материей, и теперь требовал, чтобы мы оплатили их доставку. Об этом не могло быть и речи: я перепроверила договор и пришла к выводу, что ошибку допустил именно он. Вдобавок одна клиентка с Манхэттен-Бич ни с того ни с сего заартачилась и запретила нашему фотографу снимать свою недавно обставленную гостиную, хотя фотографии были нам нужны для портфолио. Это условие даже было прописано в контракте. Тарин расслаблялась в салоне красоты и весь день со мной не связывалась, если не считать следующего е-мейла:«Всем сотрудникам: настала пора обратить внимание на наш внешний вид. Конечно, мы не модный бутик, однако неплохо бы приходить на работу в стильной одежде лос-анджелесского пошива, без катышков и приставших ниток. Предлагаю сегодня же вечером каждому заглянуть в свой шкаф и разделить всю одежду на две кучки: рабочая и для повседневной носки. Я и сама сегодня этим займусь!Целую, обнимаю. Тарин».Прочитав е-мейл, я посмотрела на себя в зеркало: на мне был обычный черный топик на бретельках (сегодня за завтраком я случайно капнула на него маргарином) и потертые старые джинсы. С чего это Тарин взяла, что стильная одежда лос-анджелесского пошива будет мне к лицу?– А сюда можно поставить телевизор и DVD-плеер? – поинтересовалась клиентка. В этот момент зазвонил телефон. Я кинула взгляд на определитель номера: Брин! Клиентка рассматривала шкаф с выдвижными ящиками в стиле чиппендейл, изготовленный искусным мастером в начале XIX века.– «Золотая клетка», пожалуйста, подождите, – сказала я в трубку и положила ее на плечо. – Нет, – ответила я клиентке. – Видите, здесь нет отверстий.– О, дырки может просверлить мой муж! Я спрашиваю, достаточно ли он глубок?– Нужно поговорить, – сообщила Брин.– Конечно-конечно, минутку, – нарочито официальным тоном проговорила я в трубку, продолжая объяснять женщине; – Видите ли, этот шкаф скорее несет декоративную функцию. Это коллекционная мебель, понимаете ли.– По-моему, то, что надо. – Клиентка постучала по задней стенке шкафа. – Мне нужен сантиметр.– Мэй!Мэй возникла из-за дивана, где она, стоя на коленях, пыталась вставить в розетку только что доставленную стеклянную лампу удивительно тонкой работы, вызывающую в памяти сахарную вату.– Будь добра, помоги мисс... э-э...– Миссис Катц.– Да-да. Помоги миссис Катц обмерить шкаф.– С радостью, – отозвалась Мэй, отряхивая колени. Ее прикид Тарин бы однозначно определила как пригодный только для повседневной носки на досуге: желтая трикотажная рубашка швами наружу, мини-юбка из джинсовой ткани, красные колготки и туфли-лодочки с невообразимо длинными носами. Волосы накануне вчерашнего выступления Мэй выкрасила в красный цвет. Должна сказать, я ни разу не слышала выступлений ее группы. Если бы я рискнула сочетать желтый с красным, то выглядела бы ходячей рекламой «Макдоналдса». А вот Мэй этот наряд очень даже шел. С каждым диким сочетанием она становилась все краше и интереснее.Я удалилась на склад; последнее, что я слышала, был вопрос Мэй:– А какой у вас телевизор, плоскоэкранный или плазменный?– Так о чем ты хочешь мне сказать? – спросила я, перевернув какую-то коробку и усевшись на нее. На складе царил полный бардак и снова воняло дымом. Я уже устала повторять Мэй, чтобы курила на улице: для нее я по понятной причине не была авторитетом.– Мы с Дэвидом вчера ужинали у Зака, – сказала Брин. – Он сам готовил.– Что готовил?– Какую-то хрень из устриц, но не в этом суть. Джесси, по-моему, это на тебя он запал.Я расхохоталась.– Брин, да ты, похоже, с ума сошла!– Но и Дэвиду тоже так показалось.– Правда?– Правда.Я перестала смеяться. Раз уж так считает сам Дэвид, победитель награды «Самый беспристрастный и наименее склонный к сплетням человек года», то тут что-то есть...– Допустим. – Я засунула руку за коробки с тарелками и нащупала сумку Мэй: выложила она сигареты или нет? – Продолжай.– Чаз и я играли во дворе с Хэппи. Мы бросали палку, а он нам ее приносил. А Дэвид с Заком мыли на кухне посуду...– Значит, парень Лоры тоже там был?– Не нужно принимать это близко к сердцу. Зак сейчас стремится уделить внимание как можно большему количеству знакомых. Как это, ни ужасно звучит, мне кажется, что он никогда не пользовался такой популярностью, как теперь, когда овдовел.– Какая ты все-таки!..– Я просто говорю, что думаю. Так вот: Дэвид рассказал Заку, что ты ходила с нами в кино и что я всячески пытаюсь устроить твою личную жизнь.– Ты разве что не толкнула меня в объятия того типа за прилавком с закусками. – Я наконец нащупана сумку Мэй, достала сигарету, отворила дверь черного хода и вышла во внутренний дворик. Теперь в телефонной трубке что-то шуршало, но расслышать слова все же было можно. Я щелкнула зажигалкой и затянулась.– Для тебя же старалась. Так вот, Зак тоже думает, что тебе пора устраивать личную жизнь.– Ну и что? – Я сняла с языка крошку табака. – Зак и в глаза бы мне сказал то же самое. И вообще он мне это частенько повторяет. – Это я, правда, малость загнула.– Нет, не в этом де... Ты что, куришь?!– Да нет же!– А мне показалось, ты затягиваешься. Я снова вдохнула дым.– Ничего подобного. Это я так дышу.– Тогда извини. Короче, Зак назвал тебя симпатичной. Дэвид спросил: «Ты думаешь?», и тут повисла неловкая пауза, а потом пришла я, и Зак сменил тему.Я оставила без внимания то, что Дэвид, по-видимому, не считает меня симпатичной, и сказала Брин, что это еще ничего не доказывает.– Может, ты о чем-то умалчиваешь? – спросила она. – Конечно, пока мне остается только строить догадки, но...– Что? Нет. Нет, нет, нет и еще раз нет. Я бы никогда не пошла на то, о чем ты думаешь. А если бы что и случилось, ты бы узнала первой.– Ты могла бы...– Но я бы не стала! Ни за что! – Я переместила трубку к другому уху. До меня донесся вопль Мэй «Черт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29