– А куда подевались Брин с Дэвидом? – перебила их я.– Они звонили несколько минут назад, сказали, что опаздывают, – ответил Зак.– Я остановилась у родителей, и мы решили, что будет лучше, если я приеду на собственной машине. – Джулия улыбнулась. – Прелестный хрусталь, правда? – прибавила она, кивнув на свой бокал. – Обожаю хрусталь от Тиффани.«По тебе заметно», – подумала я, стараясь не смотреть на нее испепеляющим взглядом.Пока Зак занимался приготовлением какого-то месива – при этом яйца он разбивал одной рукой, – я взяла свой бокал и отправилась в гостиную. В стерео звучал голос Эллы Фитцджеральд, горели свечи. Мой взгляд упал на одну из фотографий в рамках, что стояли на каминной палке, снятую на помолвке, примерно за полгода до смерти Сесил. На фото она смеялась, запрокинув голову. Белокурые волосы ниспадали ей на плечи. Свежевыбритый Зак что-то нашептывал ей на ухо. «Тогда он был стройнее», – подумала я. Интересно, заметила ли Джулия снимки? Почувствовала ли она то, что Сесил повсюду? Эти диванные подушки мы с Брин подарили ей на Рождество несколько лет назад. На пристенном столике стояли два серебряных подсвечника – свадебный подарок Генри и Хамира. Уже после смерти Сесил были присланы запоздалые подарки из модного магазина «Блумингдейл», и Зак оставил их себе: он просто не знал, что еще с ними делать. Обрывки упаковочного пенопласта еще долго валялись по всему дому. Я окинула взглядом комнату и подумала: «Как смеет эта курица разгуливать здесь с видом хозяйки? Нацепила его фартук (в это время из кухни донеслись заливистый смех и возглас: «Боже, я никогда этого раньше не делала!») и пьет из свадебного хрустального бокала Сесил». Я сама удивилась своим чувствам: когда я поняла, что замышляет Брин, то особо не возражала. Но теперь, заслышав радостный смех «просто Джулии», я едва не ворвалась в кухню с воплем: «Эй, ты! Ты хоть понимаешь, что этот красавчик, на которого ты положила глаз, десять месяцев назад потерял жену? Почему ты ведешь себя так, словно это ремейк фильма «Холостяк»?» Я слышала, как Зак сказал:– А теперь завяжи веревочку... Поздравляю, ты связала ножки и крылышки своей первой жареной курице!И тогда я поняла: он и есть холостяк, – по крайней мере сегодня вечером. И она, если можно так выразиться, подцепила его на крючок.Я не знала, что мне теперь и думать.Услышав, что к дому подходят Брин и Дэвид, я распахнула дверь: мне вдруг захотелось взглянуть на обещанного Итана. Но никакого Итана с ними не было.– Привет! – Брин обняла меня за шею. – Ты выглядишь просто потрясающе! Правда, милый?– Действительно, потрясающе, – отозвался Дэвид. Он чмокнул меня в щеку и отправился на кухню.– Послушай, приятель, – сказал он Заку, – Итан прийти не смог.Я вопросительно взглянула на Брин: как все это понимать?– Извини, – бросила она. – У него сегодня ужин с какими-то важными клиентами. Ненавижу мужиков.– А Зак ненавидит кошек, – ляпнула я ни к селу ни к городу.– Брин! – На пороге появилась Джулия и бросилась подруге в объятия, стряхивая с рук капельки воды. – Боже, ты выглядишь просто великолепно! Ты что, похудела?– Да нет, а вот ты и вправду выглядишь обалденно! А руки-то, руки! Какие мускулы! Дэвид, скажи, она потрясно выглядит!– Сегодня все выглядят потрясно, – отозвался тот из кухни, открывая банку пива.– Я опять участвую в марафоне, – сказала Джулия, поднесла бутылку с водой ко рту и пшикнула. – Нужно следить за тем, чтобы организм не терял влагу. Это самое главное.На столе было столько съестного, что вино пришлось пристроить на разделочный столик, а хлеб – на подоконник. Все блюда были отменно приготовлены. Приправа из уксуса с шампанским приятно покусывала язык; жареная курица, обильно приправленная маслом и чесноком, таяла во рту; каша из кукурузной муки и жареных каштанов была куда вкуснее привычных кукурузных хлебцев. Беседа сверкала остроумием, но все мои мысли вертелись вокруг моего нелепого прикида: платье из зеленого шелка подошло бы почетной гостье, но уж никак не такой, как я. Я вполуха слушала, как Брин с Дэвидом описывают понравившийся им дом.– Представляете, шестьсот футов красного дерева, – говорила Брин. – Аиз ванной виден знаке надписью «Голливуд» и видно Гриффитскую обсерваторию.– Да, приятно любоваться всем этим, сидя на унитазе, – изрек Дэвид. Брин игриво закатила глаза. Они были счастливы.Гостей рассаживала Брин. Джулию она усадила рядом с Заком, Дэвид и сама она сели напротив, а меня приткнули с краю. Что ж, знакомый расклад: я всегда сидела через стул от ближайшего мужчины. Всякий раз, обращаясь к Джулии, Зак наклонял голову, чтобы лучше слышать, что она говорит. Он уложил волосы каким-то гелем, и они топорщились на макушке. Интересно, заметила ли это Джулия? Если и заметила, то ей было плевать. Зак был сама любезность: подливал ей вино в бокал, смеялся над ее шутками. Он даже налил ей воды в бутылку с пшикалкой из кулера, стоявшего рядом с раковиной. Брин, похоже, была довольна: все шло, как она задумала. Дэвид делал вид, что ничего не замечает.– Давайте сыграем в какую-нибудь игру, – предложил Зак.Ужин был съеден, и я помогала Брин убирать со стола.– Обожаю игры! – воскликнула Джулия и захлопала в ладоши. – А во что будем играть?– В «знаменитости»? – предложил Дэвид. Все с радостью согласились.– Чур, я с тобой в одной команде. – Джулия положила руку Заку на плечо и продержала ее там чуть дольше, чем требовалось. До сих пор Брин наблюдала за развитием их отношений с самодовольной миной, но теперь она схватила тарелку и с грохотом опустила ее в раковину. Наверное, тоже решила, что Джулия чересчур уж прыткая.Зак предложил нам с Брин составить вторую пару.– А Дэвида мы возьмем к себе, – сказал он. – От него все равно никакого проку.– Да пошел ты!.. – буркнул Дэвид. Все рассмеялись.У нас с Брин получилась на редкость слаженная команда. Она втянула щеки, изобразила рубящий удар и выкрикнула:– Ки-йя!– Ума Турман! – уверенно воскликнула я. Я говорила:– Я веду радиошоу и противно гнусавлю. Она тут же угадывала:– Айра Гласе!У Зака и Джулии дела шли похуже. Она не смогла угадать Курта Кобейна, Эвана Макгрегора и Кондолизу Райе. Дэвид вообще распознал только мистера Хэнки, да и то лишь потому, что фанател от мультсериала «Саут-парк».– Ладно, сдаюсь, – заявил Дэвид, после того как мы разбили их в пух и прах в добавочном раунде. – Брин, не пора ли?– Да, я уже устала. – Брин поднялась и потянулась. – Проводить тебя до машины, Джесси?Все уставились на меня.– Что? Ах да, конечно, вот только сумочку захвачу...– Посиди еще, выпей стаканчик вина, – предложил Зак. Джулия нахмурилась.– Поздно уже, – сказала я.– Всего-навсего четверть двенадцатого, Золушка, – улыбнулся Зак. – Пусть эти зануды сваливают, если им так хочется, а мы втроем прикончим оставшуюся бутылку.Брин хмыкнула. Поняла наконец-то, что ее затея грозит поставить нас в неловкое положение. Я бросила на нее вопросительный взгляд, как бы советуясь, что мне делать?Она поспешно ответила:– Что ж, оставайся. Желаю тебе оттянуться. Мы уже старички, женатики. Не забудь завтра звякнуть.– Судья произнесла свое последнее слово, дело объявляется закрытым. – Зак указал на меня. Похоже, он хватил лишнего. – Ты остаешься, и точка.И я осталась.– Чем займемся? – спросил Зак после того, как ушли Брин с Дэвидом. Он снова подлил Джулии вина.«Как насчет секса втроем?» – хотела съязвить я, но сдержалась.Джулия плюхнулась на диван, пригубила вино и радостно заявила:– я вот совсем не устала. Даже странно, ведь я юрист вечно куча дел, вся на нервах...Мы начали болтать – главным образом о Джулии, о купленной ею квартире в аристократическом районе Ноб-Хилл, о ее работе... Многие ее клиенты были из Кремниевой долины – этой публике часто требуются специалисты по заключению контрактов. Оказалось, что Джулия не только участвует в марафонских забегах, но увлекается также горным велосипедом, походами, а теперь еще учится управлять вертолетом. Подобные разговоры ведутся обычно в начале вечера, а теперь была уже почти что ночь.– А чем ты сейчас занимаешься? – спросила меня Джулия.Я представилась акробаткой из «Цирка дю Солей».– А Брин, кажется, говорила, что ты в магазине работаешь.– Нуда, в лавке под названием «Золотая клетка».– Это на Третьей улице? – поинтересовалась Джулия.– Нет, на Робертсон-стрит.– Хотелось бы мне работать в таком магазинчике! Там, наверное, скидки для сотрудников. – Она прищурилась. – Должно быть, там и зарплату выдают фирменными посудными полотенцами. А это значит, что только на четверть оплачивают твой труд. Ужасная несправедливость.«Ух ты, – подумала я. – А эта Джулия и вправду обожает игры».– А бойфренд у тебя есть? – спросила она.– В данный момент – нет.– Жаль! – Она обернулась к Заку. – Скажи, у тебя, случайно, нет друга, с которым мы могли бы познакомить Джесси? Она такая славная – любому понравится.Теперь обо мне уже в третьем лице говорят. Ну и ну. К счастью, Зак поспешил мне на выручку.– Брин и так о ней заботится. Более чем достаточно, – сказал он.Он улыбнулся мне. Я тоже улыбнулась в ответ. Джулия продолжала весело щебетать как ни в чем не бывало.– Ну что ж... – Она встала и подошла к каминной полке. – Посмотрим теперь фотографии. Это ты в колледже?– Именно.– А мне казалось, что такая прическа вышла из моды еще в середине восьмидесятых, когда утратила свою популярность группа «Флок оф Сигал с».– Мне всегда нравилась эта прическа.– По-моему, я один раз встречалась с Сесил. – Джулия нагнулась и стала разглядывать снимок, сделанный во время весенних каникул, когда мы отдыхали в Канкуне. – Она была настоящей красавицей.– Да.– Тебе нравятся блондинки?Джулия сама была блондинкой.Зак ничего не ответил.– Мне так жаль... – Джулия снова пшикнула своей брызгалкой.– Спасибо.Она отправилась в туалет, а я начала потихоньку собираться.– Мне пора. – Я потянулась к сумочке. Я не знала, что чувствует Зак, но мне уже порядком надоела эта атмосфера обольщения: вино, свечи... Но Зак протянул руку и схватил меня за запястье. Его ладонь была теплой.– Останься, – попросил он. – Ну пожалуйста. Ненадолго.– Ну ладно, – вздохнула я. – Раз уж ты так хочешь...Стрелки часов неумолимо приближались к часу. Я слышала, как Джулия, возвращаясь из туалета, заскочила на кухню, чтобы наполнить водой свою брызгалку. Чем больше она пьянела, тем больше заботилась об увлажнении организма – ведь это было самое главное, – и бросала на меня взгляды, в которых читалось: «Ты что, намеков не понимаешь? Пора бы тебе убраться отсюда».Но Зак время от времени тоже поглядывал на меня, словно бы говоря: «Не вздумай уходить».Без четверти два Джулия наконец признала поражение. Нужно отдать ей должное, играла она хорошо.– Утром у меня тренировка, так что я пойду. – Она встала и пригладила джинсы. – Зак, ты меня не проводишь?Он вернулся, потирая затылок.– Я уж думал, она никогда не свалит, – сказал он.– Господи! – Я вскочила с дивана. – Я вообще не понимала, что здесь происходит. В какой-то момент мне показалось, что вы не прочь... ну...– Что не прочь? – улыбнулся он.– Ну, не знаю... Поцеловаться. Боже, что я такое говорю!– Не стоило пускать ее за руль. – Зак плюхнулся на диван и задрал ноги на кофейный столик.– Не стоило. – Я присела рядом. – Это я виновата. Мы оба рассмеялись и сказали хором:– Нет, это Брин во всем виновата.И уставились прямо перед собой на выключенный телевизор.– Может, кино посмотрим? – предложил Зак.– Нет, я устала, – отозвалась я. – Она дала тебе свой номер?– Ага. – Он похлопал по нагрудному карману. – Только не думаю, что он мне пригодится.– Почему? – удивилась я. – Она ведь такая... симпатичная.Зак посмотрел на меня и пожал плечами.– Сама знаешь.Я поднялась и стала убирать со стола.– Думаю, Сесил бы все поняла.– Не надо, не убирай. Я сам завтра все помою.Я снова уселась и подумала: «Ну вот, теперь-то мне уж точно пора».– Да, ты права, – произнес Зак. – Она бы все поняла.Я давным-давно скинула туфли. Теперь я вдруг застеснялась и поджала ноги под себя. Зак смотрел на меня. В этом взгляде ничего такого не было, но я почувствовала себя как-то неловко. Будто я слишком часто хлопаю глазами или еще что-то...Боже, что я здесь вообще делаю?И вдруг я поняла, что очень хочу, чтобы он меня поцеловал. У меня свело живот.«Я плохая, – подумала я. – Очень плохая. Я ужасный, кошмарный, просто отвратительный человек».Зак наклонился и стряхнул прилипшие к винной пробке крошки. Они упали рядом с его рукой и легли на стол маленькой кучкой. Он слегка нахмурил брови и чуть приоткрыл рот. Его руки, привычные к готовке, были не только сильными – он с легкостью мог колоть грецкие орехи и панцири омаров, – но и нежными, с подвижными пальцами и чистыми ногтями. Я вдруг представила, будто я – пробка, падаю в его ладонь и чувствую, как меня сжимают его пальцы... Мне стаю стыдно от таких мыслей. Зак повернулся ко мне, словно собираясь что-то сказать.– Проводить тебя?Я спустилась на землю.– Да, пожалуйста.– Ты хорошо себя чувствуешь?– Да, конечно. Я просто... ушла в себя. Размечталась. «И, – мысленно продолжила я, когда Зак встал и отворил передо мной дверь, – совершенно потеряла голову». Глава 11Слово о каменных скамьях Добираться домой было холодно: даже летом температура может резко упасть, если ветер с Тихого океана вдруг нагонит тучи. Я совсем продрогла в своем открытом платье. Оказавшись дома, я первым делом набрала ванну, чтобы согреться: поначалу мне показалось, будто я погрузилась в кипяток. Я чуть из воды не выскочила. «И почему я сразу не уехала? – размышляла я, понемногу привыкая к теплу. – Неужели на что-то надеялась? А может, просто не хотела, чтобы Джулия прибрала его к рукам?» Я чертила узоры на запотевших плитках вокруг ванны и вспоминала день похорон Сесил.Я приехала на кладбище раньше Брин, но позже Зака. Он уже беседовал с кладбищенским директором. Я не хотела им мешать, поэтому решила подождать в зале ожидания. Здание похоронного бюро было со вкусом отделано и замаскировано под фермерский домик – кого они надеялись обмануть? Я раздвинула кружевную занавеску эркера и окинула взглядом окрестности. Никаких навороченных мавзолеев, лишь ряды скромных мраморных плит, изредка перемежающиеся маленькими склепами. Вокруг росли аккуратно подстриженные елочки и клены, а на безукоризненно ухоженных лужайках были высажены кусты роз. Рядом стояли каменные скамеечки, приглашавшие посидеть и поразмышлять. В целом в кладбище чувствовалась какая-то недосказанность, но все было оформлено по высшему разряду – Сесил бы понравилось. Выйдя на улицу, я услышала, как директор попросил Зака зайти внутрь и подписать какой-то документ. Стоял теплый день, в воздухе витал едва ощутимый запах удобрений. Я пошла по дорожке, покрытой гравием, который приятно шуршал под ногами. На деревьях заливались птицы, а у высокой живой изгороди жужжали пчелы. На другой стороне поляны, у надгробной плиты, женщина с детьми решили устроить пикник. Две девочки, бегая вокруг, вырвали цветы из венков. Они принесли цветы матери, а та рассмеялась и сказала, чтобы они вернули их обратно. Я думала, что навсегда разучилась смеяться, но в этом семействе было столько жизни, что трудно было сдержать улыбку.Я направилась по траве к участку, выбранному Заком. Ошибиться было невозможно: натянутый белый навес виднелся издалека. Я была удивлена, узнав, что похоронами всецело распоряжается Зак, но Брин мне объяснила: хоть Зак и пробыл мужем Сесил всего два дня, по закону именно он, а не ее родители должен решать, как поступить с останками. Позже я узнала от Зака, что, когда кладбищенский директор спросил, не желает ли он и для себя прикупить местечко, чтобы лежать рядом с женой, он выскочил из комнаты и разрыдался. Интересно, как отнеслись к этому Картеры? Наверное, они хотели, чтобы тело дочери было доставлено в Нью-Йорк. А может, решили: пусть ее похоронят там, где она мечтала создать собственный дом.У меня защемило сердце, когда я увидела на сияющей мраморной плите ее имя: Сесил Джун Картер-Дюран, а рядом даты рождения и смерти. Я как-то не ожидала, что ее имя будет выгравировано на камне. Нет, я, конечно, знала, что поставят могильную плиту, но вот увидеть на ней ее имя – это уже слишком. Я стояла, тупо глядя на надпись, и не знала, что делать дальше.Хлопнула дверца машины. Затем до меня донеслись приглушенные голоса. Один из двоюродных братьев Сесил – по-моему, Стюарт, – заметил меня аж за пятьдесят ярдов. Я почувствовала себя неудобно: стою, смотрю на могилу Сесил и никак не могу поверить в произошедшее – слишком уж все это нелепо. Наверное, у меня сейчас видок убитой горем – я и в самом деле убита горем. Интересно, если человек осознает, что у него скорбный вид, значит ли это, что он не печалится по-настоящему? Черт возьми, я же на похоронах Сесил. Я готова была провалиться сквозь землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29