– Ты, может, не понял, – я говорю, – чем мы с тобой должны заниматься?– Нет, – говорит. – Все понятно. Когда начнем?Я думаю, ну, сейчас я тебя удивлю. Посмотрим, какой ты непрошибаемый!Достал вчерашнюю визитку и говорю ему:– Где тут у тебя телефончик?Он вынимает сотовый откуда-то из-за компьютера.– Умеешь пользоваться?Это он мне.Я быстро набрал номер.– Алло, – на том конце почти сразу ответили.– Здрасьте. Это я, Миша. Из Александровского сада. Помните, мы с вами вчера там разговаривали?– А-а, славненький! Как дела у тебя?– У меня все нормально. Я вам насчет вчерашнего звоню…– А-а, так ты надумал все-таки? Ну, молодец. Сообразительный…– Нет, нет, – я быстро ее перебил. – Это не я. Это еще один человек. Он другой. Не я.– Какой еще другой?– Он хороший. Очень славный. Даже еще моложе.Она помолчала.– Сколько?– На вид лет семнадцать.– Я не об этом.Теперь я помолчал.– Стольника, наверное, хватит.– Договорились. Привози его на то же место. Я заберу его через сорок минут.– Оки-доки!Я выключил телефон и повернулся к своему пацану. Он спокойно смотрел мне в лицо.Ну ничего, посмотрим, что ты потом скажешь! * * * Через полтора часа она привезла его обратно. За это время я раз пять бегал греться в машину. День выдался ветреный. Стоял дикий холод. По телику показывали убойный сериал. Если бы я не боялся их пропустить, так бы спокойно и сидел у себя в джипе.В общем, я не заметил, когда они приехали. Наверное, она поставила машину где-нибудь в другом месте. Я их увидел уже на нашей скамейке. Фиг его знает, сколько они там просидели. Когда я подошел, они болтали о чем-то. И ладно, если бы просто болтали. Ощущение было такое, как будто тетя с племянником обсуждают как у него дела в школе.– А-а, Миша, – сказала она. – Присаживайся, мы сейчас.С таким же успехом она могла бы сказать этим тоном: «Ну надо же, какая милая собачка побежала!»Я сел и стал слушать их как дурак.– В общем, тебе надо было сказать ей сразу все, – говорила она. – Ты меня понимаешь?Пацан мой кивнул головой.– И сразу бы все стало ясно, – продолжала она.«Что здесь происходит? – сидел и думал я. – Или это у меня крыша поехала?»– Короче, тебе решать, – она вздохнула и поднялась со скамейки.– Миша, ты чудо!Она вынула из сумочки сто баксов. Пацан очень внимательно посмотрел на меня.– А, может, сам надумаешь как-нибудь? Ты такая лапа. Я все мучилась, на кого ты похож.– И на кого?– На Джонни Деппа. Такая лапочка.– Нет, я пас, – сказал я, убирая деньги в карман.Тем более, что я понятия не имел кто такой этот Джонни.Пацан по-прежнему не отводил от меня взгляда. Дырку, видимо, хотел прожечь.– Как знаешь.Она нагнулась к пацану, чмокнула его в щеку и потрепала левой рукой в перстнях по голове.– Пока, Сережа. Подумай о том, что я тебе сказала.– Хорошо, – ответил он, поправляя волосы. – Я подумаю. До свидания.– Всего хорошего, мальчики.Минут десять мы сидели молча как идиоты. Ноги у меня совсем замерзли.– Ну, что будем делать с деньгами? – наконец спросил я.– Сто баксов – это не деньги.– Кому как.– Давай их потратим, – сказал он.– Давай. А на что?– Сколько стоит проститутка?Я понял, что мне его сегодня не удивить. Этот пацан был особый случай.* * *В общем, девчонку звали Олеся. Наверное, откуда-нибудь с Украины. Теперь там, говорят, совсем жрать нечего. А, может, красивой жизни захотелось. Их много, хохлушек, на Тверской околачивается. Нам попалась такая ничего себе, симпатичная. Правда, болтала много.– Если хотите, могу сразу с двумя. Но это будет дороже.– С двумя не надо, – сказал я.– А с кем?– Вот с ним.– А, может, лучше с тобой? Ты такой хорошенький.– Нет, только с ним, – ответил я.Пацан мой совсем нахмурился.– А едем-то мы куда?– Едем ко мне домой.– Я по домам не езжу.– Да ты посмотри на него. Он же пацан совсем. Его что ли испугалась?– Нет, не его.– Да я даже подниматься не буду. В машине вас подожду.– Знаешь, какие эти пацаны противные. Чем моложе, тем хуже. Дай покурить.Она жадно затянулась моей сигаретой.– А может, лучше с тобой? А то он что-то молчит. У него точно все дома? Мне приключений на жопу не надо.– Не бойся. Я сам прибегу, если что. Не бойся, чего ты! Человеку надо наконец с девственностью расстаться?Пацан посмотрел на меня волком.Ну вот, думаю, я тебя и достал. А то сидит, будто принц датский. Россия, брат! Какие тут, на хрен, Гамлеты!Получилось у них по быстрому. Девчонка спустилась первая и попросила включить телик.– По ТВ-центру сейчас мой любимый сериал показывают. Там как будто все про меня. Ты не смейся, если я буду реветь. Дай сигарету.– А пацан-то мой где?– Не знаю. Там остался. Говорит, хочет один посидеть. Странный какой-то. А квартира, знаешь, у тебя говно.– Я знаю. Надолго он там?– Ты у меня, что ли, спрашиваешь? Говорила тебе, лучше бы ты со мной пошел. С тобой я бы за бесплатно трахнулась. Красивых мужиков, знаешь, в Москве, как мало. То ли дело у нас!– На Украине?– С чего это? В Красноярске.Ну что мне было на это сказать?Я включил для нее телевизор. * * * После того как отвезли девчонку обратно, пацан мой неожиданно заговорил.– А ты от чего умрешь, как ты думаешь?Я понял, что он решил удивлять меня до упора. Видимо, программу на сегодня еще не закончил.– Посмотри лучше телевизор.– Люди по разным причинам умирают, – не унимался он.– Да? – я отозвался, лишь бы сказать хоть что-нибудь.Все-таки из-за него я получил такую работу.– У Маяковского отец умер после того как палец уколол булавкой.– Правда?– А Крылов умер от обжорства.– Какой Крылов? – я немного насторожился. Был у меня один знакомый Крылов.– Который басни писал. Иван Андреевич.– Это который на Патриарших?– Да. А Джордано Бруно сожгли живьем.Тут я подхватил:– И Жанну Д'Арк тоже.– Точно. А Анакреонт подавился виноградной косточкой.– Так бывает, – согласился я, притормозив у светофора. – У моих соседей ребенок задохнулся, когда бруснику ел. Родственники из Сибири прислали. Мать потом себе вены резала. Говорила, что ему там плохо без нее. Откачали.– Вот видишь, – он замолчал и уставился на меня.– Что? Что «вот видишь»?– У всех по-разному.– Ну и что? Естественно, что у всех по-разному.– А у тебя как будет?– Тьфу ты! Никак у меня не будет!Он отвернулся к окну и тихо сказал:– Будет… Вот у тебя-то как раз будет.Еще через минуту он добавил:– Но ты не бойся. Умереть – это как вернуться домой. Знаешь, к бабушке в деревню. Большой деревенский дом. Вязаные половики и утром парное молоко… Главное, чтобы не из-за какой-нибудь ерунды…Я уже ничего не сказал. Просто прибавил звук в телевизоре.Когда он вылез из машины около своего дома, я наклонился над рулем и крикнул ему в спину:– Завтра в десять утра заеду.Он повернулся.– Доложи отцу, что я вел себя так, как надо. Папа будет гордиться мной. Ну и тобой, конечно.Он не сказал «козел», но я, в принципе, догадался. * * * На следующее утро ровно в десять я был у него. Пацан опять сидел у компьютера и чего-то химичил.– Привет, – сказал я ему в затылок.Он тут же обернулся и, увидев меня, сразу встал. Я посмотрел на монитор, но он быстро все выключил.«Начинается», – подумал я.– Ты знаешь, – сказал он. – Я почти всю ночь не спал.– Заметно.– Нет, я не о том. Просто я думал про наш разговор вчера в машине.«Ну, давай, давай», – сказал я про себя.Не то чтобы мне было совсем уж без разницы, но я, по крайней мере, знал, что мне за это заплатят. Пусть повыёживается. При его бабках можно.Вернее, при бабках его отца.– Я понял, что должен перед тобой извиниться.– Что? – переспросил я.– Ты можешь принять мои извинения?– Что? – еще раз сказал я.– Давай пожмем руки.Он протянул свою белую ладонь, и я автоматически взял ее в правую руку.– Ну вот, хорошо. Ты завтракал?– Ну да.– Тогда поехали. Чего еще ждать?– Куда?– Я тебе потом объясню. * * * Он болтал безостановочно всю дорогу. Сначала про переселение душ, потом про клонирование. Называл какие-то имена, какие-то термины. У него даже лицо покраснело. Как будто и не был с утра бледный как смерть. Надо все-таки запрещать нынешним пацанам шарахаться так много по Интернету. Запросто может у кого-нибудь крышу сорвать. Ладно бы они только порнографию там искали. А то читают всякую дребедень.– Куда теперь? – спросил я, когда мы выскочили на Рязанский.– Прямо давай. Я скажу, где повернуть.– Мы что, в Люберцы собрались?– Скоро узнаешь.В Кузьминках он велел свернуть за универмаг «Будапешт» и остановить машину.– Теперь придется пешком. Пойдешь со мной?– А как же, – сказал я. – Думаешь, я дурак, чтобы припереться в такую даль и не узнать – зачем?Впрочем, по нему было видно, что он хотел того же. Что-то ему приспичило мне показать. Видимо, за этим сюда и приехали.Я закрыл машину, и мы пошли куда-то вглубь пятиэтажных «хрущевок». Грязь вокруг была непролазная.«Нельзя что ли на машине было подъехать?» – подумал я.В этот момент сзади нас кто-то крикнул:– Сережа!Мой пацан остановился как вкопанный, и лицо у него стало растерянное будто у настоящего пацана. Точь-в-точь как у маленького.Он обернулся и дурацким голосом сказал:– А, это ты, Марина.Я тоже посмотрел и подумал: «Вот это Марина, так Марина! Классная телка. Мне бы такую – я бы не отказался!»Эта Марина подошла и смотрит на нас своими глазами. Щеки у нее блестят. Улыбается. Такая классная. Брови черные, глаза хитрые. Я бы такую просто съел. Слопал бы как волк Красную Шапочку.– Ты же вчера обещал приехать.И голос у нее замечательный.– Вчера я был занят, – мой пацан начал запинаться. – Делал кое-какую работу… по дому… Мать поручила…«Врет, – подумал я. – Папина была идейка».Марина тем временем глазками в меня начала постреливать. Ощутила. Они всегда это чувствуют.– А это Михаил, – сказал наконец пацан.Потом запнулся еще раз и добавил:– Не ангел.«Это уж точно, – подумал я. – Скоро ты в этом до конца убедишься».– Здрасьте, – я протянул ей руку. – Очень приятно.– Мне тоже, – сказала она и на несколько секунд свою ручку в моей задержала. – А я собралась в институт. У наших мальчишек сегодня зачет по режиссуре. Думала посмотреть.«Так мы, оказывается, актрисы», – догадался я.– Не поеду, – улыбнулась она. – Все равно ни в один отрывок не попала.Пацан мой как застыл столбом, так и продолжал стоять, пока я не вмешался:– Ну так что, значит, в гости идем к вам, Марина? Или можно на «ты»?– Конечно, – глаза у нее чуть сверкнули. – А как же иначе? * * * Квартирка у нее была не важнец, конечно. Прихожая тесная, потолочки низкие, темновато, ну и все такое в том же духе насчет благородной бедности. Непонятно, как это мой пацан сюда дорогу нашел. Райончик-то нельзя сказать, что престижный. Да и народ здесь, наверное, не то чтобы супер-пупер. Толкутся какие-то на барахолке около «Будапешта». Не самая навороченная компания для папиного Сережи. Чего это, интересно, ему здесь понадобилось? Медом что ли намазали?– О, Сережа пришел! – появился из комнаты очевидно папаша. Эти папаши, видимо, рождаются сразу в спортивках и в майках с длинными лямками. Еще у них всегда пузо и щетина дня этак за два.– Здравствуйте, Илья Семенович, – подал голос пацан.– А мы тебя вчера весь день ждали. Маринка от окон не отходила. Даже в институт не пошла.Я посмотрел на нее, но она ничего не сказала. Только глаза ее в темной прихожей чуть-чуть заблестели.– А это… мой друг Михаил, – пацан мой опять немного запнулся.– Ну, проходите, будем пить чай, – отозвался папаша.– Как добрались? – продолжал он, после того как мы все уселись вокруг очень скромненького такого стола.– Нормально, – ответил пацан. – Как всегда, на метро.Я посмотрел на него, но он сразу же отвернулся.Фиг его знает, зачем он врал. Но я решил посидеть, помолчать. Мне-то какое дело? Главное, чтобы платили. За бабки я мог подтвердить, что мы сюда доползли на карачках.Марина тоже помалкивала. Сидела, глазами на нас смотрела. То на меня, то на Сережу этого.– Долго пришлось идти? – не унимался насчет метро папаша.– Да нет, – сказал пацан. – Только грязно очень. Весна. Я все ботинки испачкал.«Так вот, зачем он пошел пешком от универмага», – догадался я.Однако почему он врет, мне все равно было непонятно.– Так вы на какой станции вышли? – настырно продолжал отец.– Там, где всегда… – начал пацан, но тот быстро его перебил:– Так «Кузьминки» сегодня закрыты. У них там ремонт.Я чуть не поперхнулся своим чаем.– … на «Волгоградском проспекте», – другим голосом закончил пацан.«Ну и рожа у него теперь! – весело подумал я. – Интересно, как он будет выкручиваться?»– Я всегда оттуда хожу, – продолжал он. – Это очень полезно… и… и… главное…Дальше он уже не нашел, что сказать. Видимо, совсем растерялся. Лицо у него стало просто жалким. Я уже еле удерживался от хохота. Тут еще папаша решил его доконать.– Надо было на «Текстильщиках» выходить. Так было бы гораздо ближе. После «Волгоградского проспекта» идут «Текстильщики», и только потом – «Кузьминки».Естественно! Откуда этот Сережа мог знать порядок станций на одной из паршивых веток нашего любимого метро? Это был разгром. Десять ноль в пользу бедных.– Я очень часто хожу пешком… по две-три станции…Он еще пытался держать марку, но папаша уже повернулся ко мне.– Михаил, вам еще чаю?И рожа у него была хитрая-прехитрая.Через десять минут я остался на кухне один. Марина утащила моего пацана к себе в комнату, а папаша решил выскочить за сигаретами. От «Мальборо» он отказался. «Спасибо, жидовских не курим». Заявил, что предпочитает «наши». Больше всего уважает «Яву». Желательно «явскую». Ну, что же, у каждого свои приколы. Я остался сидеть и ждать. * * * Через минуту примерно, после того как убежал этот папаша, где-то в квартире затопали быстрые шаги, и на пороге кухни появился заспанный карапуз. Он стоял, покачиваясь, напротив меня и тер лицо пухлыми кулачками.– Ты кто? – наконец сказал он, зевнув розовым ртом.– Я Миша. А ты кто?– Это я Миша. А ты кто-то чужой.– Я скоро уйду.– Хорошо, – сказал он. – А где папа?– Вышел за сигаретами. Сейчас придет. Сколько тебе лет, Миша?– Пять. А тебе?– Мне двадцать три.– Ты уже взрослый, – он опять зевнул и задрожал как котенок.– Надо штаны надеть, – сказал я. – Где ты их снял?– Марина сняла. Она всегда меня усыпляет.– Сейчас она тоже придет. Хочешь чаю?– С сахаром, – твердо сказал он.Выпив, не отрываясь, целую кружку, он с интересом посмотрел на меня.– Знаешь, почему у тебя борода?– Почему?– Потому что ты много рыбы ел. Косточки в горле застряли, а потом на лице вылезли.– Ты думаешь?– Конечно. У папы тоже всегда так.Я решил поддержать беседу.– А ты гречневую кашу любишь?– С молоком не люблю, – ответил малыш. – Только с сахаром.– А знаешь, из чего ее делают?– Нет.– Ее делают из греков. Ловят их маленькими, пока не подросли, и делают из них кашу.– А кто такие греки? – спросил он.Я понял, что проиграл.– Два ноль в твою пользу, Михаил. Но штаны все-таки надо найти.Он спрыгнул с табурета и прошлепал из кухни. Через минуту вернулся по-прежнему без штанов, зато принес большую конструкцию, построенную из «Лего».– Что это за мавзолей у тебя?– Это дом.– А кто в нем живет?Он высыпал на пол штук пять или шесть пластиковых фигурок.– Солдатики, – сказал я. – Тогда это у тебя не дом, а казарма.– Это Геракл и Геркулес, – возразил он. – Они не солдатики, а сильняки. Как Шварцнеггер.– Тогда это точно не казарма, – согласился я. – Кстати, помнишь, я говорил тебе насчет греков…В эту минуту появилась Марина. Волосы у нее были растрепаны. Одной рукой она застегивала халат, другой прикрывала ворот у горла.– Мы тебя разбудили? – быстро сказала она. – Пойдем, не мешай нашему гостю. Где твои штаны?– Это не гость, а Миша, – громко сказал малыш. – Я хочу с ним играть.– Ты не беспокойся, – улыбнулся я ей. – Мы тут управимся. Иди, иди, а то скоро отец придет.Она внимательно посмотрела на меня и медленно улыбнулась. За ее спиной мелькнуло красное лицо этого Сережи. Он тоже заглянул в кухню, а потом заперся в ванной.– Не беспокойся, – повторил я. – У меня с детьми хорошо получается. * * * На следующий день я решил больше не выпускать инициативы из своих рук. Взялся за бизнес, так надо вести его по-настоящему. «Учиться, учиться и учиться», – как завещал великий папа. Тем более, что ведь по любому придется ответ держать. Педагогика – вещь серьезная. Требует глубокого научно-методического подхода.– Сегодня учимся бухать, – сказал я своему воспитаннику, снова оторвав его от компьютера. – Чего ты там все время делаешь?– Так, ерунду одну, – отозвался он. – А «бухать» я уже умею.– Нет, – протянул я и загадочно улыбнулся. – Пару раз напиться на какой-нибудь наркоманской вечеринке – это не значит «бухать». С этого дня у тебя начинается новая жизнь. Радуйся, ты попал в руки профессионала. Я чемпион Москвы в полутяжелом весе.– А почему не в тяжелом?– Я над этим работаю. Но среди полутяжей мне равных нет.– Хорошо, – сказал он с улыбкой. – Когда начнем?– Сперва нужно пройти теоретическую подготовку.– Да? Это как?– Нужно ознакомиться с правилами для главбухов.– Главбухи-то здесь при чем?
1 2 3 4 5