Со стороны "коровника"
доносился рев страшасиков, человечьих голосов и злобное урчание техники.
Рем сделал знак Женьке и торопливо, почти бегом, направился к
боковому входу - широкой, обитой железом двери, на которой краской в двух
местах было написано: "Виварий". Они вошли, и в темноте, на ощупь,
двинулись по коридору. В бетонном мешке, разрезанном полосками тусклого
света, стоял тяжелых запах, который всегда царит в зверинцах, где,
предназначенное для свободы, держат в неволе зверье. Впрочем, запах почти
не беспокоил людей, за высокими загородками, кто-то ворочался и тяжело
дышал.
Она крепче прижала поросенка к себе и тут же почувствовала, как
теплая струйка страшасиковой крови течет по животу...
- Рем, скорее, - взмолилась она, содрогнувшись всем телом.
- Тише ты, - огрызнулся он и наконец включил свет.
Они стояли в небольшой комнате с множеством шкафов по бокам. Одна из
стен была прозрачной и там, за стеной, еще неосвещенная, находилась
мастерская с множеством приборов, крашенных белой с синевой краской, и
диковинным агрегатом, висящем на массивном кронштейне, чей длинный хобот
был оплетен прозрачными трубками и гибкими металлическими лентами.
- Поторапливайся, - буркнул Рем и вытащил из шкафа пакет грязного
белья: простыню, шапочку в бурых пятнах и такой же замызганный клеенчатый
фартук. Женька невольно покосилась в угол, в сторону раковины. Порыжелый
фаянс, а над ним кран с открученной головкой - даже технически пригодной
воды здесь давно не было и не скоро будет.
- На, привяжи зверя, - приказал Рем и сунул Женьке ком грязных
разорванных вдоль бинтов. - Не бойся, все стерильно, знаешь как теперь
дезинфицируют? Несут наверх, на крышу, и в полдень ультрафиолет все
сжигает... - Рем то ли кашлянул, то ли рассмеялся, и включил свет в
операционной.
Женька вошла и осторожно положила страшасика на стол, покрытый
прожженным в нескольких местах пластиком.
- Погоди, поднимай обратно, - спохватился Рем и, притащив бутыль с
желтой, остро пахнувшей жидкостью, принялся протирать стол, затем обтер
перчатки и, поколебавшись, - заодно кнопки на пульте управления агрегатом.
Женька привязала крошечные лапки страшасика к специальным крючкам на
краю стола и прикрыла тельце простыней, оставив лишь воротник и голову
открытыми.
- Рану надо продезинфицировать, - сообщил Рем, сознавая, что от всех
его действий разит чудовищным дилетантизмом, но старался принять вид
уверенный и ученый. - Но лизолом нельзя... кажется. Там, в предбаннике
есть перекись... Принеси... - приказал Женьке.
- А наркоз? - спросила она неуверенно.
- Это не больно... Совсем... - уже произнеся эти слова он сообразил,
что слово в слово повторяет Валькину фразу с той же интонацией и ухмылкой.
Рем схватил ком нечистой ваты, плеснул на нее перекисью, потыкал по
запекшимся краям страшасикова воротника.
- Ну ладно... - Рем отшвырнул вату и взялся за рукоятки сшивателя.
Мысленно он перекрестился и даже мотнул головой крест-накрест. Затем
решительно ткнул в кнопку "включение". Внутри хобота что-то взвыло, а на
лицевой панели загорелись два зеленых индикатора, как два хищных глаза.
Рем снял сшиватель с кронштейна и тот повис на упругом держателе. В
собственных руках прибор был вовсе не так послушен, каким казался в руках
хирурга - упругий держатель все время тянул вверх. Наконец Рем приблизил
конец хобота к страшасикову воротнику и нажал кнопку "импульс". Красный
луч выскользнул и уколол край распоротой плоти.
- С Богом, начали, - пробормотал Рем и передвинул прибор.
Вновь короткий разряд прошил живую плоть и соединил. Пот, выступивший
на лбу от напряжения заливал глаза. Со злобой Рем провел перчаткой по
лицу... Тут же сшиватель выскользнул из рук и подскочил наверх, а Рем
буквально взвыл от боли, - где-то в складках старых задубевших перчаток
сохранилась капля дезинфицирующей жидкости.
- Воды!..
Перед глазами его расплескались красный, зеленый и синий потоки. Они
разбивались на капли и сжигали все вокруг до основания, до конца, до
истока.... Воды!.. Одну каплю, ради Бога!.. Рем не сразу заметил, что по
щекам его стекают слезы...
"Вот она, вода... - подумал Рем. - Я плачу - значит я могу еще
существовать..." Он дернул ртом в попытке улыбнуться и боль отступила. Рем
с трудом приоткрыл глаза. Раньше ослепительный, свет поначалу показался
тусклым. Страшасик едва угадывался серым пятном. Рем нашел сшиватель по
зеленым огонькам и, уцепившись за одну из ручек, притянул сопротивляющийся
агрегат к себе. Женька стояла напротив него, прижимая руки к груди.
Казалось, она молилась...
- Ну ладно, продолжим, - пробормотал Рем и почти наугад нажал кнопку
на панели.
Будь он профессионалом, то перевел бы сшиватель в автоматический
режим. Но то, что он умел делать хорошо - шло во вред и зло, а крошечное
добро приходилось творить неумелыми руками... Проверять каждую точку
сварки на экране, где высвечивалась цветная картинка страшасикова
воротника со всеми переплетениями сосудов и нервов и, как точка прицела,
скользила, подрагивая, отметка лазерного искателя...
"В пещере каменной нашли бочонок водки, - незаметно для себя напевал
Рем и добавлял: - А лучше бы воды..."
Он закончил "операцию" часа через три и, выключив сшиватель, бросил
покровительственно: "Отвязывайте, ассистент", - будто был на сцене и играл
роль знаменитого хирурга...

Когда они вышли из вивария, наступила блеклая, лишенная темноты ночь.
Ее по-прежнему называли "белой", хотя теперь этот эпитет почти исчез из
разговора - в нем таился упрек...
- Все равно твой поросенок сдохнет, - сказал Рем и странно улыбнулся,
будто наслаждаясь бессмысленностью своих усилий.
- Почему? - жалобно спросила Женька.
- Ему вода нужна. А в нем сейчас ни капли. Думаешь, страшасики ради
нашего спасения воду вырабатывают... Как же... Дойщикам приходится
попотеть. Если страшасик сам из них кровь не высосет... Это еще те звери,
- он сделал ударение на последнем слове.
- А мой страшасик поливал меня водой!
- Тебя он принял за свою... - засмеялся Рем.
Женька поежилась. Воздух быстро остывал, а она по-прежнему была в
одной футболке - в штормовку был укутан страшасик.
- А у тебя нет воды... лишней? - спросила она.
Рем повернулся к ней, губы дрогнули. Но Рем не сказал ничего. Замер.
Взгляд внезапно уперся во что-то... Женька завертела головой, пытаясь
определить, куда он смотрит. Вышло - в сторону ворот в "коровник". Теперь
и она заметила, что с воротами что-то не так... Они не заперты! Черная
щель с ладонь образовалась между створками.
- А, ну-ка... - Рем, держась ближе к стене биостанции, направился к
узкому, отгороженному с двух сторон проходу. В будке охранника, насколько
можно было разглядеть за мутными стеклами, никого не было. Стараясь
двигаться бесшумно, Рем полез по узкой железной лесенке наверх и сделал
Женьке знак, чтобы она следовала за ним. Поднявшись, они очутились на
крыше "коровника", огороженной по бокам невысоким барьерчиком. В центре
была массивная сварная решетка, нависшая почти над самыми головами
животных. В неясном свете виднелись темные бока страшасиков - серые над
черной жижей, которая заливала бетонный пол и доходила животным до брюха.
Она закачивалась сюда из озера. Голод пока страшасикам не грозил. Почуяв
детеныша - животные заволновались. Один, крупнее прочих, громко захрюкал и
уцепился щупальцами воротника за решетку. Несколько лиловых отростков
призывно вытянулись и задвигались в воздухе, как пальцы великановой руки.
Рем встал коленями на переплет решетки и протянул Женьке руку.
- Ползи сюда, - шепнул он.
Балансируя, она сделала несколько шагов, затем поскользнулась и одна
нога провалилась вниз. Тут же кто-то из страшасиков присосался к лодыжке.
Женька взвизгнула от ужаса.
- Тихо! - зашипел Рем и, схватив Женьку за локти, с силой рванул к
себе. Сорвавшиеся присоски громко чмокнули, а Женька распласталась на
решетке. Рем взял зверька и осторожно поднес безжизненную мордочку к
мерцающим в полумраке щупальцам. Страшасик слабо приоткрыл рот, жалобно
пискнул и ухватился губами за щупальцу. Было слышно, как он урчит и
тихонько булькает, заглатывая воду...
Внезапно решетка загудела - две темные фигуры ступили на нее с
противоположной стороны и пошли, надвигаясь. Оба были в новомодных
комбинезонах цвета хаки, поверх которых горбились ватные фуфайки. Один нес
в руках объемистый мешок и этого, с мешком, Женька и Рем узнали. Второго,
идущего налегке, Рем узнал тоже и поспешно прикрыл поросенка Женькиной
штормовкой.
- Рем, никак ты здесь, друг мой, - тощий голосок Вальки-Водника
прервался коротким смешком.
- А ты за водичкой никак, - отозвался Рем, пытаясь попасть в тон, но
не зная, каким должен быть этот тон для Женьки и Николая, волокущего
тяжелый мешок, насмешливый, уверенный и взгляд свысока. Для Вальки тоже
уверенный, но другой уверенностью - оборонительной, защитной... - Только
что дойка была, - напомнил он, так и не найдя нужной интонации.
- А это не важно, - Валентин вытащил из-под фуфайки полиэтиленовый
мешок с белым порошком - тот, что дал ему Рем. - Они нам сейчас все на
свете отдадут, что у них есть и чего у них нет... Николаша, ты давай не
стой, доставай доильник, - он сыпанул вниз белого порошка, приговаривая:
цып-цып-цып...
Страшасики под решеткой тяжело и шумно задышали. А Колька, не глядя
на Женьку и Рема, будто никогда и не был с ними знаком, с деловым видом
извлек из ружья нечто вроде подводного ружья, от хвостовика которого
тянулся толстый резиновый шланг. Короткий звенящий звук рассек ночной
воздух и наконечник впился в воротник страшасика. Колька со
старательностью задергал рукоятью насоса, как прежде налегал на весла.
- Осторожно тяни, миленький, осторожно, не усердствуй, а то с
водичкой кровь пойдет, - наставлял Валентин. Вишь, идет водичка, идет,
недаром наши ученые в лабораториях трудятся. Польза есть... А ты, Рем
Николаевич, не веришь в прогресс, и зря не веришь. Нехорошо это, Рем
Семенович. Нельзя так. Потому и на жизнь ты смотришь мрачно,
пессимистически.
- Они же все зверье погубят! - завопила Женька и, перепрыгнув через
два пролета, изо всей силы пихнула Валентина в грудь.
От неожиданности тот покачнулся и соскользнул с решетки, провалившись
двумя ногами вниз. Страшасики разом в него вцепились.
- Помогите! - Валентин замолотил руками по воздуху, пытаясь
выкарабкаться. Мешок упал вниз и зверей обсыпало белым порошком.
Рем вручил Женьке поросенка.
- Чтоб духу твоего здесь не было, поняла?..
Колька в растерянности глядел на своего бывшего шефа, то на босса
нынешнего, не зная, чью сторону принять. Того, который махал руками,
призывая на помощь, или того, который стоял на решетке и смотрел сверху
вниз на пожираемого страшасиками человека. Наконец он решил, что общей
силы и возможностей у Валентина больше и уже потянулся помогать, но Рем
ударил его ногой в грудь и Колька отлетел, уронив насос и выпустив из рук
шланг.
- Спокойно, Коленька, нам еще с Валентином поговорить надо, -
проговорил Рем, подражая тону "водного короля". - Я, конечно, ему помогу,
если он три литра долга простит...
- Сволочь!
- Возможно, но советую поторопиться с ответом.
Валентин вновь дернулся, и вдруг, завизжав, совершенно по-бабьи,
выкрикнул троекратное: "Да, да, да..."
Тогда Рем подхватил его под руки и стал тащить. Колька подскочил с
другой стороны и вдвоем они наконец вытянули Водника в виде довольно
плачевном: сапоги, носки и нижняя часть комбинезона остались страшасикам.
На пострадавшем сохранились обрывки, чем-то напоминающие шорты. Женька,
стоя у бокового ограждения, видела, как ноги Валентина беспомощно
волочатся по решетке, перескакивая с одного прута на другой и все они
сплошь какие-то полосатые, темные со светлым...
- Насос не упустите, идиоты, - бормотал Валентин. - Страшасики шланг
перегрызут...
- Уже перегрызли, - обреченно выдохнул Колька.
- Зато надои какие будут завтра! Все планы перевыполнят, - с
наигранной серьезностью заметил Рем.
- Надои, да... - повторил Колька и запнулся, что-то про себя
осмыслив.
В следующую минуту он уже мчался назад, к брошенному на решетке
мешку. Там, в резервуаре насоса, набралось немного воды. Рем это сразу не
сообразил, а теперь было уже поздно - шаги грохотали по железным
ступенькам лестницы...
- Я с вами посчитаюсь, - бормотал Валентин, цепляясь за барьер и с
трудом через него переваливаясь. - Со всеми...
Идти он не мог и стал ползти. Он полз к Женьке, а она в ужасе
отступала. Рем перепрыгнул через барьер и встал рядом с нею.
- Может, кого позвать на помощь? - спросил он Валентина. Теперь он
говорил с всесильным "водным королем" тем же тоном, что с Женькой и
Николаем.
- ВОХРовцев позови... - пробормотал Валентин, валясь на помост и
странно хлюпая носом.
- Чтоб тебя здесь повязали?
- Дурак! - Валентин шумно втянул в себя воздух. - У меня сними
договор... А Колька твой сволочь... И ты тоже... получишь... А ВОХРам в
будку не стучи, а в бытовку... - крикнул он вслед, когда Женька с Ремом
спускались вниз по лестнице. И вдруг в голос завыл:
- Ой, мамочки, ой, больно-то как!

В комнате было темно. Смутно различались предметы: диван, пустая
кровать, шкаф, стол. Женька устроила страшасика на полу, расстелив драную
циновку, и накрыв своей многострадальной штормовкой. Дом был построен на
живую нитку и холод пробивался снаружи. Рем прошелся от двери к окну,
будто что-то решая. Потом внезапно остановился перед шкафом, достал флягу
и мутный, не мытый со дня производства, стакан. Налил до половины.
Аккуратным и одновременно небрежным жестом поставил на стол. Взболтнул
флягу и, завинтив пробку, припрятал в шкаф.
- Пей, - приказал Женьке, отойдя и садясь на диван.
На стакан с желтоватой водой он старался не смотреть. Женька схватила
стакан, сделала глоток и остановилась.
- А ты?
- Моя норма вышла, - пробормотал Рем и отвернулся.
- А то, в шкафу?..
- То, что в шкафу, тебя не касается, это не твое и не мое... Это для
Сашеньки... "Лишняя" вода... - понизив голос, добавил Рем.
Когда он вспоминал о Сашеньке, все в нем падало, и даже злость теряла
силу - ее выдавливала тяжесть непоправимого. Когда Рем говорил о Сашеньке,
он сам удивлялся тому, что в нем есть что-то очень хорошее и любил порой
этим хорошим покрасоваться... Но сейчас он испытывал лишь тоскливое
сосущее чувство, от которого впору выть, кричать или хвататься за ружье.
Хотя нет, конечно, он красовался, потому что полстакана мутной,
технической очистки воды, ничем Сашеньке помочь не могли...
Рем вздохнул. Сейчас бы содрать с себя сопревшие от пота и грязи
тряпки и нырнуть с размаху в холодную синь озера, в ледяную обжигающую
воду... Он даже привстал, и лишь тогда сообразил, что озера больше нет и
никогда на его веку не будет. Даже если он доживет до ста... Только он не
доживет...
- Сколько тебе лет? - спросил он Женьку, прикидывая, сможет ли дожить
до какой-нибудь путной жизни она.
- Восемнадцать, - ответила она поспешно.
- Врешь...
- Ну, семнадцать...
Нет, она тоже не доживет.
- А тебе сколько? - спросила Женька. Она сидела на полу и гладила
бородавчатую голову страшасика.
- Мне много... - Рем вытянулся на диване. - Я на десять лет старше...
- А, это ерунда, - махнула рукой Женька. - У нас в школе девчонки
говорят, что надо за старичков замуж выходить - у них генетический код
устойчивый, так что десять лет - это хорошо.
- Дура, - оборвал ее Рем.
- Что?! - она не поняла поначалу, потом вскочила, затопала ногами от
отчаянной обиды и разрыдалась. - Как ты смеешь, как смеешь! - она сжала
кулачки.
- Ладно, ладно, я не хотел, - Рем встал и, подойдя, обнял ее за
плечи. - Честно, не хотел... Ну, перестань...
- И я не хотела... Я же просто так... - лепетала Женька, размазывая
слезы по лицу. - ...А ты...
Он взял стакан со стола и поднес к Женькиным губам.
- Ну, успокойся, видишь, все хорошо...
Она мгновенно, в два глотка, выпила воду и в самом деле успокоилась.
- А Сашенька - это кто? - Рем почувствовал, как под его ладонью
сжались ее плечи.
- Сашенька - это мой сын.
1 2 3 4 5