Марианна АЛФЕРОВА
ПЕЙЗАЖ С ОСТРОВОМ НЕВО


Ночь, не наступая, кончилась. Забликовало по стенам от стекол
соседней дачи и Женька натянула одеяло на голову, надеясь еще полежать.
Под шерстяным пологом там всегда до рассвета мир смутен и тесен. И если
покрепче зажмуриться - можно увидеть озеро, полное синевы, и непременно с
волной и белесыми барашками. Говорят, озеро было как море, только не
соленое...
Ладно, хватит!.. Женька брыкнула ногой, скидывая одеяло, и затащила
на кровать ком одежды - детская привычка балованного ребенка. Со штормовки
на постель посыпался песок... Теперь без толстой куртки ходить нельзя,
хотя в полдень печет невыносимо. Но и не раздеться - иначе сгоришь...
Одетая, Женька осталась лежать - на улице ждать не хотелось. Там
наверняка холод и льдом хватануло, распарит только к полудню. Кто-то
стукнул костяшками пальцев в стекло. Женька подскочила на кровати от
неожиданности, хотя давно ожидала знака. Она подбежала к окну, распахнула
раму и перевесилась наружу. Сразу обожгло по-зимнему холодным воздухом. А
следом ударило солнце и ослепило...
Коляй стоял под окном прямо на клумбе и выковыривал носком ботинка
чахлое растеньице, что пыталось несмотря ни на что жить...
- Долго спишь, соседка, - пробормотал Колька и, передернув плечами,
подбросил рюкзак на спине.
- А где твой... как его... Рем?
- Рем на берегу будет нас ждать, у лодки...
Женька выбросила в окно рюкзак и следом выпрыгнула сама.
Коляй презрительно выпятив губы, сунул в рот комок хлебной жвачки. В
защитных очках-консервах и надвинутой на брови кепке он напоминал бандита
из давних полузабытых фильмов.
- Фляги взяла? - спросил он гримасничая в попытке выковырять жвачку
из зубов.
- Целых три.
- А воду?
- Стакан будет...
- Мало для приманки, - заметил Колька.
- Рем пусть воду тащит, а у меня больше нет, - огрызнулась Женька.
- За Ремом ружья.
- А у меня топор!
Когда речь заходила о воде Женька злилась. Все будто сговорились
зариться на ее крошечную законную долю и доказывать, что имеют больше
прав... И порой ей казалось, что она в самом деле должна уступить, а
почему - не понимала.
Они шли прямиком через бывшие огороды. Мелкий чахлый кустарник
прорастал там и здесь. Кое-где пытались сажать на неровных горбатых
грядках. Повсюду стояли водосборы из ржавого железа. Но отравленный дождь
не спасал и все умирало, покрытое будто саваном, помутневшей от яркого
солнца пленкой.
Следом за ребятами, не отставая, но и не пытаясь догнать, брел старик
в телогрейке и с ведром в руках. За стариком плелась собака. Пес облинял,
а розовая голая кожа покрылась темными пятнами и язвами, лишь на хвосте и
морде уцелело немного белой шерсти. Старик остановился возле колодца. Пес
покорна ждал, вывалив язык и глядя на хозяина преданными слезящимися
глазами. Старик зачерпнул ведро и низко наклонившись, понюхал содержимое,
а затем с размаху выплеснул под ноги черную густоватую жидкость мало
напоминающую воду. Пес поджал хвост и отошел будто провинился перед
хозяином. А старик, позвякивая ведром, поплелся дальше к следующему
колодцу.
- Дурак! Не понимает, - хмыкнул Колька. - Найдись хоть в одной дыре
чистая вода, сюда такая толпень набежит! Дедулю вместе с бобиком раскатают
в пыль. А главное - Минводсбыт был бы тут как тут. Пожалуйте: талоны,
блатари, трехметровые заборы.
- А вдруг родник пробился, - предположила Женька желая позлить Коляя.
- Родник! Здесь одно дерьмо фонтанирует!..
Через две-три фразы Колька всегда сбивался на грубость и потому
больше двух фраз подряд Женька старалась с ним не говорить. Сделав вид,
что последних слов не слышала, она достала из рюкзака тюбик защитного
крема и принялась намазывать жирную бесцветную кашицу на лицо. Коляй
снисходительно хмыкнул и отвернулся.
Садоводство, наконец, кончилось. Они прошли через поваленный забор и
углубились в лес, сухой и серый. Лес умер несколько лет назад и его чудом
не спалили - пожары вспыхивали среди сухостоя постоянно, а тушить было
нечем. Но этот клочок Бог пока миловал. Дачники тайком ходили сюда с
топорами - повсюду мелькали кривые пеньки. В лесу почва еще не
разогрелась, под ногами то и дело похрустывал ледок. Женька не удержалась
и сунула в рот ледышку, но тут же стала плеваться, лед был горьким и
влага, растопившись, обожгла язык.
- Ты что, чибик? [чибик - человек без карточек] - Коляй повертел
пальцем у виска и почти тут же вскрикнул, наступив на острый, как гвоздь,
побег феррапланта.
Постепенно лес поредел и отступил, открывая берег, когда-то песчаный,
а теперь покрытый коростой засохшей грязи из которой торчали пучки жухлой
травы. Озеро казалось черным, причем, мутно-черным, без блеска.
Поверхность едва колебалась, как жирная похлебка в миске. А над озером в
бесцветном, лишенном глубины небе, плавал белый слепящий диск.
Рем стоял на берегу возле перевернутой вверх дном старой лодки.
Вообще на берегу лодок было множество, но все гнилые. И уж вовсе
непригодный валялся на боку, как дохлая рыбина, старый проржавевший катер.
Рем, как обещал, принес ружья: одно, огнестрельное, висело у него через
плечо, другое - парализатор, стреляющий ампулами со снотворным, лежало
возле лодки.
- А, дружище! - крикнул с излишней восторженностью Коляй, и в голосе
его проступило жалкое, заискивающее.
Рем обернулся и милостиво кивнул. Он был в белом, вернее, когда-то в
белом, а теперь в замызганном и драном костюме. Носил его Рем с таким
видом, будто костюм был по-прежнему белоснежным, а широкополая порыжевшая
шляпа, которую Рем держал в руках, необходимым дополнением
аристократического наряда так же, как и защитные очки в щегольской
сетчатой оправе. У Рема были светлые волосы, сухие и ломкие, а лоб и щеки
покрывали мелкие гнойнички и язвочки.
- Рем, а ты сам кликуху придумал или предки постарались? -
поинтересовалась Женька, желая как-нибудь задеть этого доморощенного
аристократа.
- Это обещанный ценный кадр? - повернулся Рем к Коляю.
- Мы дадим ей топорик, - виновато предложил Коляй.
- Можно и пилу, - ответил Рем, приподнял очки и, прищурившись,
взглянул на Женьку. Серые с краснотою глаза мелькнули и тут же спрятались
за темными стеклами. - А может она сядет на весла?
- Ты во всем так обессилел? - ляпнула Женька, воспользовавшись
Колькиной манерой шутить.
Рем удивленно приподнял брови и покачал головой, а Колька заржал.
- Ладно, беритесь за лодку, - махнул рукою Рем и водрузил на макушку
облезлую свою шляпу. - Отплываем... А то всех страшасиков провороним...

Лодку лениво приподнимал поток черной жижи, которую по привычке еще
называли "волной", хотя озеро лишь лениво булькало, выстреливая вверх
фонтанчики грязи. Николай старательно погружал весла и лодку рывком
швыряло вперед, а потом она лениво проседала на густой, но одновременно
плохо держащей "воде"...
- Дерьмо пополам с нефтью... Мистер и мисс, в один прекрасный момент
мы провалимся в эту жижу, как в Бермудах... - рассуждал Колька.
- На ртуть и свинец тоже не скупились, - заметил Рем. - Но все
клянутся, что этот коктейль получился сам собой...
Солнце поднялось уже высоко, и почти внезапно холод сменился жарою.
Явственно ощущалось, что каждый новый поток воздуха жарче предыдущего и
смрад, идущий от озера, все усиливался. Люди, как рыбы, которых больше не
было в озере, раскрывали рты, задыхаясь.
- Все, больше не могу, - пробормотала Женька и, содрав штормовку,
осталась в одной футболке.
- Зря, - заметил Рем с сожалением и, приподняв очки, вновь бросил на
нее пристальный взгляд в упор. - Поджаришься...
- Плевать... - Женька блаженно откинулась назад, ощущая приятное
жгучее покалывание на щеках и шее. - Это наше солнышко, родное, мы его
пока не изгадили... Я верю в хорошее, - заявила она, предвидя насмешки, но
не в силах остановиться. - Мы еще доживем до того денька, когда озеро
станет синим. И будем купаться. Через двенадцать лет вся вода сменится, а
через двадцать четыре...
- Ты помрешь к тому времени, если будешь загорать, - заржал Колька.
- Какие двенадцать лет! Какие двадцать четыре года! - возмутился Рем.
- Водообмена нет! Вся площадь обора озера, уделана напрочь. Ты собираешься
сидеть и ждать двенадцать лет, а ты хоть знаешь, что в озеро не поступает
ни капли чистой воды? Что мало-мальски пригодную воду к нам вообще не
пропускают, а потребляют сами?!
- У, сволочи! - сделал свой вывод Колька.
- Кто сволочь-то?! Мы и есть сволочи, - крикнула Женька в порыве
самобичевания.
- Ты - может быть, а я нормальный, - парировал Колька. - Страшасик! -
Рем ткнул пальцем в серое пятно, что пузырилось на черной поверхности. -
Туда, скорее!
Колька схватился за весла, а Рем за ружье. Женька, не дожидаясь
приказа, полезла в рюкзак за топориком... Внезапно ей захотелось нырнуть
под банку и, сжавшись в комок, переждать охоту. Стрелять... Рубить
топором... Ох, нет!..
"Возьми себя в руки, идиотка! - приказала себе. - Там вода..."
Мысль о воде заставила ее выпрямиться и впиться глазами в черную,
лениво вздрагивающую поверхность. Ну, где же страшасик? Вокруг - ничего,
лишь хлопья серой нетающей пены. И вдруг вскипел грязевой фонтан,
несколько струй, будто нарочно, ударили в людей и окатили с головы до ног,
и почти перед самым носом лодки вынырнула тупая, вся в наростах и
бородавках голова с крошечными глазками под кожистыми
козырьками-надбровьями. Зверь повертел головой и выпростал на поверхность
широкую пелерину. Лиловая с розовыми прожилками мантия распласталась на
черной глади. Края мантии вытягивались, образовывая щупальца, и тут же
исчезали. Рем вскинул ружье и выстрелил. На фоне серого нестерпимо
брызнуло алым, страшасик пронзительно взвизгнул и вцепился в бок лодки
множеством мгновенно выросших щупалец. Лодка накренилась...
- Руби! - крикнул Рем.
Но Женька, по-детски брыкаясь ногами, полезла по другому борту лишь
бы подальше от этих щупалец, что переваливались во внутрь и скользили,
присасываясь к дереву. Николай попытался выдернуть весло из уключины, но
оно застряло и лопасть лишь взбивала пену вокруг страшасика. Рем выстрелил
еще раз в упор. Неожиданно щупальца превратились в два тугих жгута; две
уродливые тонкие руки захлестнули Рема, будто обняли, бледно-розовые,
похожие на жадные младенческие рты, присоски впились в плечи и грудь. Рем
рванулся и закричал. Крик его был чем-то похож на крик страшасика - такой
же пронзительный, полный отчаяния и боли, такой же гневный...
Тут Женька опомнилась наконец. Завизжав, она размахнулась и рубанула
топориком по мантии страшасика, потом еще и еще раз... Струя воды ударила
ей в лицо, и от неожиданности Женька задохнулась. А мантия на глазах стала
опадать, щупальца превратились в дряблые лиловые клубки, на которых
пузырилась розовая пена, они отвалились сначала от Рема, потом
соскользнули с борта и с громким хлюпаньем исчезли в черной жиже. Следом
нырнула бородавчатая голова, будто провалилась. А на поверхности
закружились прозрачные струйки с красными разводами...
- Дура! - набросился на девчонку Коляй. - Кто рубит мантию?! По
щупальцам надо, по щупальцам! Всю воду загубила. Так бы туша на плаву
осталась, а теперь... Женька провела ладонью по лицу, посмотрела на мокрую
ладонь, потом себе под ноги... Драгоценная прозрачная вода из мантии
страшасика смешивалась с черной жижей на дне лодки. Коляй схватил пустую
флягу, вырвал зубами пробку и попытался спасти хоть немного воды, но во
фляжное горло тут же хлынула черная муть. Николай выругался и отшвырнул
флягу.
- Прекрати, - брезгливо скривил губы Рем и, расстегнув ворот рубашки,
стал растирать шею и грудь. На грязной коже виднелись красные точки
укусов. - Ведешь себя как баба. Парализатор под боком, а ты в весло
вцепился, как в мамашин подол...
- А ты... - прошипел Колька, но договорить не успел - за кормой опять
вспенилось серое пятно.
Николай, не отрывая взгляда от булькающей массы, нащупал весла... Рем
вскинул ружье, заранее беря на мушку пятно...
- Не надо! - завопила Женька, ощутив внезапно всю чудовищность и
ненужность этой охоты. - Не стреляй!
Она заткнула уши и затопала ногами, разбрызгивая черную жижу на дне.
- Не тряси лодку, идиотка! - набросился на нее Николай.
Но страшасик так и не вынырнул на поверхность, серое пятно
успокоилось, фонтанчик посреди него исчез и на его месте расплылся алый
круг.
- Утонул... - проговорил без всякого выражения Рем и опустил ружье. -
А в нем литров тридцать воды...
Женька запрокинула голову. Там, в вышине, казалось, уже не было
воздуха, а лишь пустота, и в ней плавилось сошедшее с ума солнце. Под его
лучами озеро парило и от едких испарений щипало глаза и горло.
- К берегу греби, - негромко приказал Рем.
Даже под защитной биомассой было видно, что его лицо посерело, а на
лбу проступили крошечные пузырьки пота.
- Что же это... с пустыми руками? Такие бабки упустили!..
- К берегу, - повторил Рем, будто не слышал Колькиных возражений.
Лодка качнулась и Женька невольно ухватилась за борт. Что-то
скользкое, липкое обвилось вокруг руки. Женька завизжала и отдернула руку.
Небольшой, серый с лиловым комок, похожий на пакет с биомассой, шлепнулся
ей на колени. Нет, это был конечно не мешок, а маленькое, начинающее жить
существо, похожее на поросенка, с зачатками лап, тоненьким хвостиком и
кожистым воротником вокруг шеи. Из этого воротника тут же потянулись
лиловые щупальца, норовя уцепиться за колени, но плотная ткань брюк не
давала...
- Надо же... Малявка... - изумился Коляй и привстал, отыскивая что-то
глазами.
- Ты что? - спросила Женька, пугаясь его хищного взгляда.
- Топорик где? - пробормотал Коляй, наклонясь и шаря под банкой.
- Фиг тебе, понял, - крикнула Женька, прижимая страшасика к себе.
Детеныш тут же с радостным хрюканьем присосался к руке. Пришлось хлопнуть
его по голове. Поросенок рассерженно взвизгнул, но руку отпустил. Женька
вытянула за рукав свалившуюся на дно лодки штормовку и завернула
страшасика так, что наружу высовывалась одна тупая бородавчатая мордочка с
любопытными крошечными глазками.
- Ты что, думаешь страшасик лично тебе достался? - поинтересовался с
ехидностью Колька и неожиданно вскинул парализатор.
- Вода у нас общая...
- Оставь ружье, - Рем поднял голову и взглянул на Коляя, болезненная
усталая гримаса передернула его лицо.
Но Колька лишь презрительно хихикнул в ответ. Рем повернулся и будто
через силу выбросил руку вперед... Николай скорчился и осел на дно лодки.
От его падения старая посудина качнулась и зачерпнула бортом. Струи черной
грязи медленно потекли по дну. Поросенок-страшасик дернулся, повел
морщинистым носом и вдруг, вытянул щупальца, всосал черную струю с громким
чмоканьем.
- Видали, а?! - торжествующе крикнула Женька. - Рем, ты видел?!
А страшасик уже слизывал новую порцию. Длинные щупальца усердно
всасывали черную жижу и проглоченное толчками передвигалось к раздувшейся
гортани...
- Жрет дерьмо, а с... водой, - со злобой пробормотал Коляй и
демонстративно отпихнул ногой парализатор подальше.
- Так не пей его воду! - с обидой выкрикнула Женька и повернулась к
Рему. - Неужели нельзя ничего придумать - орать воду не убивая?
- Америку открыла! - перебил Коляй. - Рем сам со станции
биологической очистки. Там целое стадо этих самых твоих любимых
страшасиков, а воды он не видит, на озеро едет охотиться...
- Это правда?
Рем кивнул.
- Но почему... Почему нельзя ловить их живыми?!
Рем не ответил, выгреб из-под банки ржавое ведерко и принялся
отчерпывать черную жижу со дна.
- Отберут... - сказал он глухо, будто не Женьке, а так в пустоту...
Тут Колька рванулся вперед и попытался вырвать из Женькиных рук
страшасика, но поросенок оказался проворнее - выскользнул, как кусок мыла
и прыгнул за борт, оставив людям перепачканную штормовку...
А лодка вновь качнулась и черпнула бортом...

Как они добрались до берега, Женька не помнила. Она совершенно
отупела от жары и наглости слепящего солнца. Когда лодка ткнулась в берег,
она, как во сне, перелезла через банки и, наконец, шагнула на твердую,
будто каменную корку.
1 2 3 4 5