Когда они вошли в гостиную, Лилли Мэй подошла к нему сбоку и прошептала:
— Час назад тебе звонила женщина. Назвалась Моникой Робинсон. Сказала, что ты знаешь номер ее телефона.
— Спасибо.
Он видел по хмурому лицу Лилли Мэй — она недовольна тем, что ему звонит в дом Лейн другая женщин.
— Кто она? — спросила Лилли Мэй.
— Моника?
— Да. Кто она?
— Знакомая.
— Любовница?
— К чему этот допрос? — спросил он.
— Я надеялась, ты переменился. — Лилли Мэй оглядела комнату, словно убеждаясь, что ее никто не слышит. — Как всегда, одной женщины тебе мало. По-прежнему котуешь, да?
— Моя любовная жизнь не ваше дело, черт возьми, — ответил он ей негромко, сдержанным голосом. — Но раз вы настроены думать обо мне самое худшее, а ваше мнение обо мне играет роль, объясняю: я вот уже около года не вожусь ни с кем из женщин, кроме Моники.
— Собираешься на ней жениться? — спросила Лилли Мэй.
Оба так были поглощены разговором, что не заметили подошедшего к ним Уилла. Пока он не заговорил.
— Вы женитесь? — спросил мальчик. — На той женщине, которая звонила сюда?
— Что? — испуганно спросила Лейн с другого конца комнаты.
Куинн, стоявший со стаканом в руке возле Лейн, вопросительно посмотрел на Джонни Мака. Тот обратил внимание, что его друг пьет «Джек Дэниеле», единственный сорт виски, какой отец Лейн держал в доме. Несмотря на богатство и утонченность, вкусы Билла Нобла в том, что касалось выпивки, были плебейскими.
— Я не женюсь, — сказал Джонни Мак. — Женщина, которая звонила сюда, моя добрая знакомая. Ничего больше.
Лейн, как ни пыталась скрыть волнение, не смогла совладать со своим лицом. Выражение на нем было такое, словно она получила пощечину от Джонни Мака. Он меньше всего хотел причинять боль, но, казалось, у него была злосчастная способность делать именно это, особенно в отношении Лейн.
«Черт! С какой стати Моника позвонила, усложнила еще больше создавшееся положение? Потому что ты не потрудился позвонить ей после отъезда из Хьюстона идиот!»
— Извините, я перезвоню Монике. — Джонни Мак посмотрел на Куинна: — Когда закончишь дела с Лейн, можно будет поехать в мотель. Хочу выписаться из этой дыры и подыскать место получше, если нам не удастся снять квартиру.
— Вам нет необходимости подыскивать жилье, — сказала Лейн с едва заметной дрожью в голосе. — Этот дом большой, есть комнаты, которыми мы никогда не пользуемся. Вы с Куинном вполне можете жить здесь до завершения суда.
— Лейн, это очень гостеприимно с вашей стороны, —ответил Куинн. — Мы с радостью ловим вас на столь щедром предложении.
— Так окажется удобно для всех нас. Адвокат будет круглые сутки находиться рядом со мной, а Джонни Мак и Уилл смогут получше познакомиться.
— Я не хочу, чтобы он жил здесь! — Уилл впился в Джонни Мака убийственным взглядом. Тот, не обращая внимания на вспышку сына, взглянул на Лейн:
— Спасибо за приглашение, но уверена ли ты, что поступаешь правильно?
— Да, уверена. И ты здесь желанный гость. — Лейн кивнула Джонни Маку, потом улыбнулась Куинну. — Вы оба желанные гости. — Подойдя к адвокату, она взяла его под руку. — Пока Лилли Мэй будет готовить обед, а Джонни Мак звонить, может, я покажу вам дом, выберете спальню, какая больше понравится. — Посмотрела на Уилла: — Тебе нужно готовить домашнее задание?
— Да, конечно. — Мальчик пожал плечами. — Я буду у себя в комнате. Когда Лилли Мэй подаст обед, позови.
Джонни Мак готов был ударить Куинна за то, что так восторженно принял предложение Лейн. Когда они скрылись наверху, он с трудом удержался от того, чтобы не последовать за ними. Куинн Кортес был сердцеедом, а Лейн в настоящее время была весьма незащищенной. Потом он поговорит со старым другом — предупредит, чтобы он держался подальше от его личной собственности. Да простит его Бог, он так думал о Лейн. Она принадлежала ему. Всегда.
Если этой женщине нужен любовник, то ей гораздо лучше предпочесть его.
Они сидели за громадным столом из железа и стекла в патио, заходящее солнце окрашивало горизонт в яркие розовый, алый и лавандовый цвета. Убаюкивающий шум реки сливался с пением цикад. Лилли Мэй подала жареные ребрышки, любимое блюдо Джонни Мака. Но до этого времени он не знал, что оно любимое и у его сына.
Если не считать редких вопросов Куинна о деле Лейн, Уилл оставался молчаливым, угрюмым, ни разу не обратился к Джонни Маку и не взглянул на него. Однако благодаря Куинну в разговоре не возникало перерывов, периодов неловкого молчания. Этот полумексиканец-полуирландец определенно унаследовал бойкость речи от кельтов — предков матери. Мог рассказывать небылицы не хуже любого из них. А от отца он унаследовал латиноамериканское обаяние, которое в тот вечер расточал на Лейн. А та, казалось, впитывала его внимание, как сухая губка воду. Так ли она нуждается в мужчине, думал Джонни Мак, что поддается на лесть Куинна?
Когда он встретился взглядом с Лейн, она улыбнулась, но в глазах ее не было тепла, а в выражении лица искренности.
— Дозвонился своей знакомой? — спросила Лейн.
— Да, — ответил Джонни Мак.
— Наверное, она скучает по тебе, хочет, чтобы ты поскорее вернулся.
— Ничего подобного. У Моники много дел и немало, других друзей.
Джонни Мак не хотел говорить с Лейн о Монике. И о других женщинах в своей жизни — прошлой или настоящей. Моника сказала, что соскучилась по нему, и спросила, долго ли еще он будет в отъезде, но, казалось, не была разочарована, когда он ответил, что пробудет в Ноблз-Кроссинге до конца суда над Лейн. Моника была хорошей приятельницей и отличной любовницей, но он заподозрил, что она поняла — их роман пришел к концу.
— Прошу прощения. — Уилл внезапно поднялся. — Пойду побросаю баскетбольный мяч.
— Составить тебе компанию? — спросил Куинн.
— Нет. Хочу побыть в одиночестве. Но за предложение спасибо.
Едва Уилл скрылся за углом дома, Лилли Мэй пригласила всех в столовую на послеобеденный кофе. Не успел Джонни Мак подняться, как Куинн уже был на ногах и помогал Лейн.
Как только пара стала проходить в застекленные двери, ведущие из патио в дом, Джонни Мак схватил Куинна за руку:
— Можно тебя на несколько минут, дружище?
Лейн с любопытством покосилась на Джонни Мака, но любезную улыбку приберегла для Кортеса.
— Мы подождем, пока вы не закончите своего секретного разговора. — И последовала за Лилли Мэй, оставив мужчин вдвоем.
— В чем дело? — спросил Куинн.
— Это я хочу выяснить.
Джонни Мак выпустил руку друга, но стоял лицом к лицу с ним в решительной и властной позе.
— Понятия не имею, амиго , — пожал плечами Куинн.
— Еще как имеешь. И не называй меня амиго. Как ты, черт побери, ведешь себя с Лейн?
— Как веду? Любезно и предупредительно к очень красивой леди, которой весьма необходимо мужское внимание.
— Так вот, тебе вовсе не обязательно быть любезным до такой степени. Не существует закона, обязывающего тебя постоянно быть латиноамериканцем-любовником. К тому же Лейн для тебя под запретом.
— Это почему же? Я нахожу ее весьма привлекательной женщиной.
Черные глаза Джонни Мака гневно сузились.
— Лейн не из тех, кто довольствуется случайной связью или даже недолгим романом. Она уязвима, одинока, и ей легче причинить боль. Поэтому не суйся к ней, черт возьми.
— Согласен. И мне вполне достаточно быть другом Лейн и ее адвокатом. Но я хотел бы знать, Джонни Мак, способен ли ты следовать собственному совету.
— Что ты имеешь в виду?
Куинн положил руку ему на плечо:
— Ты разговариваешь с Куинном. Мы почти пятнадцать лет были ближайшими друзьями. Я знаю тебя лучше, чем ты себя. Тебя влечет к этой женщине. И может в твоих чувствах к ней есть нечто большее. Я имею в виду не тот факт, что она спасла тебе жизнь и вырастила твоего сына. Если б ты видел свое лицо, когда смотришь на нее, то понял бы, о чем я говорю.
Неужели Куинн прав? Неужели его чувства отражаются на лице? Во взгляде? Если да, могла ли Лейн читать их так же легко, как Куинн? И могли ли видеть другие то, чего не видел он?
— Лейн для меня совершенно особенная, — признался Джонни Мак, — всегда была особенной… Те чувства, что испытываю к ней, я не испытывал больше ни к одной женщине.
— Тогда почему не пойти до конца и не дать ей то, в чем она нуждается?
— Не хочу причинять ей боль. Она и без того; настрадалась.
— А разве, став любовником, причинишь ей боль? — спросил Куинн, сжав плечо Джонни Мака. — Она хочет тебя, мой друг. Я вижу это желание в ее глазах.
— Иди в дом, пей кофе. И не флиртуй больше с Лейн, пока меня нет, — сказал Джонни Мак, не желая касаться страсти Лейн к нему. — Я пойду отыщу Уилла, посмотрю, станет ли он разговаривать со мной.
— Парнишка настроен к тебе очень враждебно. Не удивляйся, если он пошлет тебя куда подальше.
— Скажи Лейн, я пошел прогуляться. Ей незачем знать, что я…
— Что ты устраиваешь допрос ее сыну?
— Ты сам прекрасно понимаешь, что убить Кента мог Уилл. Возможно, Лейн покрывает его.
Куинн кивнул.
— Не дави на парнишку слишком сильно.
— Продолжай развлекать Лейн. Но только не давай рукам воли.
— Всеми силами постараюсь исполнить оба твои желания. — Куинн насмешливо поклонился Джонни Маку и вошел в дом.
Джонни Мак стоял у торца дома, глядя, как Уилл раз за разом бросает мяч в баскетбольную корзину. Мальчик был замечательным. Высоким. Худощавым. Спортивным. С поразительной способностью сосредоточиться. Но самым поразительным в этом умном, красивом, изумительном мальчике было то, что он, Джонни Мак Кэхилл, является его отцом. Зачал этого ребенка в давнюю летнюю ночь беззаботный половой акт. Без любви. Без обязательств. Без мысли о чем бы то ни было, кроме минутного удовольствия. Как это оказалось возможно? Природа многое напортачила. Мужчине, чтобы стать отцом, достаточно лишь извергнуть семя. Без мысли о последствиях. Без планов на будущее. Без желания иметь потомство.
Джонни Мак рассматривал своего сына, ища в нем какое-то сходство с Шарон. Лицо у мальчика более округлое, чем у него самого, с менее крепкой челюстью, И нос у него такой же, как у Шарон. Поменьше, чем у него, с чуть вздернутым кончиком. Но глаза, губы и даже угрюмое выражение лица Уилл получил он него. Рост, телосложение, как и черные волосы и темные глаза, достались ему от Джона Грэхема, чтоб этот старый мерзавец горел в аду. Черты, которые у него, Джонни Мака, а теперь и у Уилла, были общими с этим стариком и Кентом.
Если он ничего в жизни не делал правильно, то должен как нужно обойтись с Уиллом. Он должен этому мальчику нечто большее, чем деньги, которых у него теперь в изобилии. Уилл мог убить Кента. Лейн могла покрывать мальчика, быть готовой пойти в тюрьму, чтобы защитить своего сына. А каково будет Уиллу, если он позволит матери нести за него наказание?
— Хотите поиграть со мной или собираетесь стоять там, глядя на меня, весь вечер? — Высоко подняв мяч, Уилл обратил взгляд на Джонни Мака.
С трудом сдержав улыбку, Джонни Мак вышел из тени и выставил вперед руки. Уилл бросил ему мяч. И началась игра. В течение доброго получаса отец и сын бегали, водили мяч, ставили блоки и набивали очки. В конце концов, Уилл одержал верх, забросив в прыжке последний мяч.
У Джонни Мака лоб блестел от пота, рубашка из хлопчатобумажной ткани отсырела. Он неуверенно положил руку на влажную спину сына. Мальчик улыбнулся, потом напоследок забросил мяч в обруч. Когда он проскочил через сетку, подскочил на площадке, Уилл позволил ему укатиться во двор.
— Ты, видимо, играешь в школе, — сказал Джонни Мак.
— Да. В футбол, бейсбол и баскетбол. Кент… — Произнеся имя приемного отца, он ненадолго умолк. — Кент хотел, чтобы я занимался всеми видами спорта, как и он. Некогда его одобрение было для меня очень важно.
— Пока он не узнал, что ты не родной его сын?
— Нет, кончилось это раньше, — ответил Уилл. — Мои чувства к Кенту начали меняться перед тем, как они с мамой развелись. Мне тогда было десять лет, и я уже понимал, что он не добр к ней. Бить он ее никогда не бил — лишь один раз, после получения письма от Шарон. Но всегда отвратительно разговаривал с ней, обходился по-свински. Он со всеми обходился по-свински, когда бывал пьян. А последние несколько лет пил постоянно.
— Кент был не лучшим из людей, — сказал Джонни Мак. — Когда твоя мать выходила за него замуж, вряд ли она представляла, какой скверный он тип, сколько зла может принести ей. И тебе.
— Одно время он думал, что я самое замечательное существо на свете. Его сын. Но когда узнал, что мой родной отец вы, возненавидел меня. Сделал поворот на сто восемьдесят градусов. Вы представить себе не можете, что он говорил мне.
— Не хочешь сказать мне, что говорил он в тот день? И описать, что произошло?
Уилл посмотрел прямо в глаза Джонни Маку:
— То есть вы спрашиваете, не я ли его убил? Взял бейсбольную биту и заколотил до смерти, когда он спьяну не мог оказать сопротивления?
Глава 16
— Никто не сможет обвинить тебя, если ты убил Кента, — сказал Джонни Мак. — Если он набросился на тебя, это была самозащита.
— Физически Кент не набрасывался на меня, — ответил Уилл. — Только словесно. Выложил мне все о вас, по крайней мере, собственную версию того, что вы собой представляете. Должно быть, не имел понятия, что вы такой-рассякой мультимиллионер, так ведь?
— Не хочешь рассказать, что произошло в тот день? — спросил Джонни Мак. Уилл пожал плечами:
— Мама велела никому ничего не говорить о том, что произошло на самом деле, и я согласился. Но это было еще до ее ареста. Я не могу позволить ей взять на себя вину за то, что, возможно, сделал сам.
— Как это понять — возможно, сделал?
— Я не помню всего, что случилось в тот день. Помню, как появился Кент. Мамы не было дома. Она что — то проверяла в «Геральд». Лилли Мэй пыталась не пускать Кенти на задний двор, но не смогла его остановить. Он был пьяным и злобным. Напиваясь, он всегда свирепел.
— Раз Лилли Мэй была там, значит, она знает, что произошло.
— Ее не было возле дома, когда мама вернулась и обнаружила меня возле тела Кента. Видите ли, когда Лилли Мэй попросила его не говорить мне отвратительных вещей, он дал ей пощечину. Такую сильную, что Лилли Мэй упала. — Уилл сглотнул, дыхание его стало чаще и глубже. — Увидев это, я схватил бейсбольную биту и огрел его, чтобы он перестал, не бил ее больше. Ударил один раз, и он сел на землю. Потом помог Лилли Мэй подняться и отвел ее к ней в комнату.
Это и все, что я помню, пока мама не вернулась и не нашла меня на заднем дворе, стоящего возле тела Кента, на земле валялась бейсбольная бита. Мама вытерла биту и положила на место; потом велела мне говорить, что мы с Лилли Мэй все время были вместе, и я выходил из дома как раз в ту минуту, когда она входила, чтобы позвонить в полицию. Сказала, что Лилли Мэй подтвердит эту версию. Тогда я не понимал, что, исключая меня как главного подозреваемого, она ставит себя в такое положение.
— Твоя мать не обращалась к психиатру, чтобы он помог тебе попытаться вспомнить, что случилось?
— Нет! — пронзительно вскрикнула Лейн и побежала мимо Уилла прямо к Джонни Маку. С широко раскрытыми глазами, раздувая ноздри, изогнув пальцы, как когти, она визгливо закричала: — Черт тебя возьми! Я предупреждала, чтобы ты ничего не спрашивал у мальчика про смерть Кента. Он не знает, что произошло. Он путается в событиях того дня. Что бы он ни сказал тебе…
Джонни Мак схватил Лейн за плечи. Она, часто дыша, свирепо смотрела на него. Все мышцы ее тела напряглись, внутри пульсировала лютая ненависть.
— Я понимаю, что ты стараешься защитить Уилла, — сказал Джонни Мак. — Но, Господи, Лейн, от меня защищать его не нужно. Он мой сын. Я только хочу помочь ему. Помочь вам обоим.
— Мама, ничего страшного, — сказал Уилл. — Уже пора сказать правду.
— Смотри, что ты наделал! — Лейн вырвалась из рук Джонни Мака. — Приехал через пятнадцать лет и считаешь, что вправе вмешиваться в нашу жизнь. Нет у тебя такого права! Если ты случайно наградил женщину ребенком, это еще не значит, что ты отец. Ты преспокойно покинул нас пятнадцать лет назад. И меня, и Шарон. Хоть бы ты не возвращался в Ноблз-Кроссинг. Хоть бы Лилли Мэй не писала тебе этого треклятого письма.
— Мама, это не вина Джонни Мака, — сказал Уилл. — Я хотел сказать кому-нибудь правду. Отчего не ему? Он мой отец, и я начинаю верить ему, когда он говорит, что приехал помочь нам.
Лейн с негодованием смотрела на Джонни Мака. Потом, когда взглянула на Уилла, выражение ее лица смягчилось.
— Пожалуйста, доверь мне делать то, что лучше для тебя.
— Мама, я доверяю, но нельзя все время лгать. Говорить, что меня не было на заднем дворе, когда погиб Кент. Я знаю, что ударил его один раз бейсбольной битой. Что, если… что, если после того, как отвел Лилли Мэй в комнату, я вернулся в сад и убил его?
В уголках глаз Уилла появились слезы, грозившие хлынуть потоком.
Джонни Мак ощутил, как внутри у него что-то мучительно сжалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31