«Раз, два — взяли!» — и все четверо нажали одновременно.
Раздался скрежет, странный звон наполнил башню, и, тяжело дохнув всеми своими частями, часы сдвинулись, ожили и… пошли! Мы бросились обнимать и поздравлять друг друга.
Вдруг сквозь шум работающего часового механизма до нашего слуха донёсся с площади восторженный крик сотен голосов.
— Ура-а! Ура! Часы снова пошли! Да здравствует мудрость Величайшего!
Профессор Фуул подбежал к выходящему на площадь маленькому смотровому окошку размером с вынутый кирпич и заглянул вниз.
— Ко мне, друзья мои, взгляните на площадь! — позвал он нас. Мы столпились у окошка, заглядывая в него через спины друг друга. Зрелище было волнующим. Городская площадь быстро заполнялась народом, который бежал к площади вдоль улиц, через клумбы парка, лез через ограды и карабкался по водосточным трубам на крыши домов, чтобы лучше разглядеть часы. Тысячи тюбетеек и фесок взлетали в воздух, люди обнимали друг друга и плакали от счастья.
Глядя сверху на ликующую толпу, запрудившую площадь, я подумал, что человеческое счастье, как часы: чем проще механизм, тем он надёжнее, и снова изумился проницательности Величайшего, который понимал, что самым простым и важным условием человеческого счастья было объединение людей. И мне вдруг ужасно захотелось узнать, как выглядел Величайший при жизни. Я спросил у профессора Фуула, на какой из улиц или площадей города можно увидеть памятник Величайшему. Но профессор Фуул только улыбнулся:
— Увы, в городе нет ни одного памятника Величайшему. История не сохранила его облика, так как он не пожелал этого. Он учил, что памятником могут служить только деяния человеческого духа и рук. А что толку в каменных изваяниях? Они назойливы и чаще напоминают о людском честолюбии и тщеславии, чем о подлинном величии человека. Он был мудр, наш Величайший. Взгляните ещё раз на площадь, и вы увидите, что я прав!
Я выглянул в окошко. Площадь была до отказа заполнена народом — яблоку негде упасть! И эта человеческая масса двигалась, волновалась и кричала: «Да здравствует мудрость Величайшего!» Памятник Величайшего стоял тысячелетие!
Вдруг все мы заметили, что профессор Фуул ужасно засуетился и заторопился вниз.
— В путь, друзья! В путь! Вернёмся к людям! Я хочу смешаться толпой, я хочу быть с ними!
И мы спустились вниз, едва поспевая за старым профессором. Он остановился только один раз, чтобы попрощаться со своими мышками.
— Спасибо вам, малютки, за жизнь, — сказал ласково он. — Вероятно, я ещё вернусь сюда, чтобы принести вам целый мешок орешков, и заделать вход в мое подземелье. Вы снова останетесь одни, ибо человеку нечего делать в башне.
Мы быстро миновали подземный ход и очутились в домике профессора. Он очень торопился и стеснялся, что обнаруживает это. Наконец, он не выдержал и признался:
— Мои друзья! Вы легко поймёте человека, который двадцать лет провёл в вынужденном одиночестве. Теперь я хочу к людям, хочу на площадь, потому что я всё ещё человек. И пока идут городские часы, я буду вместе с ними! — он указал пальцем в окно, которое выходило на площадь, заполненную народом.
— Конечно, профессор Фуул, — поддержала Кошка Машка. — Вы должны быть сейчас с ними. Ваше место на площади!
Профессор Фуул благодарно улыбнулся и, подмигнув заговорщицки Трик-Траку, торжественно сказал:
— Когда я вернусь с площади, то первое, что я сделаю, — это с великим наслаждением переколочу все цветочные горшки в своём доме! Обещаю вам это сделать, мои друзья!
— …и вернётесь в университет! — подсказал я.
— И обязательно вернусь в университет, — подхватил мои слова старый профессор, — чтобы написать трактат о том, что вечным может быть только человеческий ум. А теперь, друзья, я покину вас совсем-совсем ненадолго, — закончил свою речь профессор и поспешно сбежал вниз по лестнице — к людям!
Он распахнул дверь, и шум площади ворвался в дом старого профессора. Тогда профессор Фуул, весело махнув нам рукой на прощанье, ступил на улицу и смешался с людьми.
— Вот и всё, — вздохнул Трик-Трак. — Профессор Фуул даже не подозревает, что, когда он вернётся, его дом будет пуст.
— Да, — сказала Кошка Машка, — профессор очень мил, и с ним жалко расставаться. — И неожиданно прибавила: — Он так не похож на кабинетного ученого червя, которого любят изображать писатели.
Мы окинули прощальным взглядом запылённые комнаты старого профессора, спустились по лестнице к входной двери и вышли на улицу. С трудом прокладывая себе дорогу в толпе и опасаясь потерять друг друга из виду, мы добрались наконец до знакомой уже нам лавочки в городском парке. Но здесь оказалось много народа. Некоторые люди пели, другие с жаром обсуждали планы на будущее, а третьи просто радовались концу валившихся на них бед и от души веселились.
— Друзья мои, — обратился я к Кошке Машке и Трик-Траку, вокруг так много людей, что мы не можем воспользоваться нашими волшебными часами без риска прихватить с собой кого-нибудь из них.
— Тогда нам лучше вернуться в квартиру профессора Фуула, — предложила Кошка Машка. — Оттуда мы без приключений сможем отправиться в Страну Кукол за новыми приключениями. Я думаю, крысы уже там.
Надо ли говорить, что мы так и сделали. Возвратившись в дом старого профессора, мы всё же решили оставить ему записку, в которой объяснили причину нашего внезапного исчезновения, ссылаясь на срочные дела, связанные с необходимостью разыскать нашего друга Кота Василия. Пожелав ему счастья, мы заверили профессора Фуула, что уносим с собой в сердце наши добрые чувства к нему и память о подвиге его жизни. Трик-Трак буквально так и закончил наше послание словами «о подвиге жизни». Но Кошка Машка нашла, что концовка звучит несколько двусмысленно.
— Зато очень точно! — вдруг заупрямился Брадобрей. — Жизнь профессора Фуула всё равно похожа на подвиг!
— Может быть, может быть! — промурлыкала Кошка Машка. — Хотела бы я знать, как выглядел бы этот подвиг, если бы борода профессора Фуула оказалась чуть-чуть пожиже… Пожалуй, это самый смешной из подвигов, про которые мне приходилось слышать.
Но Трик-Трак никак не соглашался видеть в судьбе старого профессора меньше, чем подвиг, и мне даже пришлось вступить в спор с примиряющей концепцией:
— Хотя подвиг профессора и смешон, но смешное не умаляет подвига.
В это время часы пробили десять, и мы заторопились в путь. Я извлёк из кармана наши волшебные часы. Трик-Трак крепко ухватил меня за рукав, а Кошка Машка заняла место на его плече. «Как странно, — подумал я, — что наши часы скорее разъединяют, чем объединяют, тех, кто ими владеет, но разве от этого мы становимся менее счастливыми? Может быть, это происходит оттого, что волшебные часы — это не часы времени».
С мыслью об этом я повернул стрелку. Раздался знакомый звон, и мы отправились за самой прекрасной, самой важной для меня и, наверное, самой несчастной девочкой-куклой, которая ждала нашей помощи.
Глава девятая,
рассказанная автором
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПЛАНА
— Смотрите лучше! Смотрите внимательней! — призывал Тик-Так, вглядываясь в картины, проносящиеся мимо.
— Ничегошеньки я не вижу, — бормотал Трик-Трак, — тьма — хоть глаз выколи.
— Дальше, дальше… — мурлыкала Кошка Машка, — я-то вижу всё прекрасно… дальше…
В обступившей их со всех сторон тьме предметы потеряли свои привычные очертания и проносились мимо неясными тенями. Изредка вспыхивали огни ночных городов; горящие уличные фонари, мерцание реклам и жёлтые пятна окон образовывали сплошное искрящееся облако. Миг — и в глаза снова ударила ночная тьма, которая после вспыхивающих сполохов городов казалась ещё плотнее. Можно было диву даться, как Кошка Машка ухитрялась что-либо разглядеть в проносящемся вихре смещений пространства.
— Дальше… дальше… дальше… — и вдруг неожиданно: — Стоп!!!
Тик-Так задержал стрелку, и они очутились на улицах города, который казался покинутым. Урны с мусором были повалены, двери домов сорваны с петель, оконные рамы валялись на тротуарах, под ногами поскрипывало битое стекло, со столбов свисали оборванные провода, так что лишь отдельные лампочки тускло освещали пустынные улицы.
— По-моему, я здесь уже была, — мурлыкнула Кошка Машка. — Если не ошибаюсь, — мы находимся в Стране Толстяков. Друзья хотя необходимости в посещении толстяков нет, давайте чуточку побродим… — И вдруг Кошка Машка взволнованно воскликнула:
— Взгляните скорее! Вы только взгляните, что делается у тротуаров!
— Где? Что? Ничего не вижу! — забеспокоился Брадобрей.
— И я ничего не вижу, — сокрушённо вздохнул Часовщик.
— Смотрите же лучше! Вон! У тротуаров! Ох, да какие же вы слепые!
— Да вроде что-то движется, — неуверенно произнёс Трик-Трак.
— Да это же крысы!
Стоило Кошке Машке назвать, что она видит, как остальные сразу же «прозрели». Так часто бывает с картинками, на которых нужно найти охотника. Никак, бывает, не выхватишь его очертаний из переплетения линий. Но вот вам его показывают, и вы удивляетесь, как могло случиться, что его так долго и безуспешно искали. То же произошло с Часовщиком и Брадобреем. Картина, открывшаяся им, производила жуткое впечатление. Вдоль тротуаров струился поток крыс, который разделялся на множество ручейков, сливающихся и снова распадающихся на перекрестке улиц. Крысы бежали сосредоточенно, осматривая все щели и предметы, попадающиеся на их пути. Временами некоторые из них покидали строй, чтобы юркнуть в открытый подъезд или подворотню.
— Но что они делают в городе? — удивился Трик-Трак. — Ведь крысы должны были напасть на Страну Кукол?!
— А вот об этом ты их и спроси! — быстро сказала Кошка Машка, взъерошенная и возбуждённая увиденным зрелищем. — Надо обязательно выяснить, зачем они явились сюда. Спроси их, Трик-Трак! Только не забудь им напомнить, кто ты, а то сейчас, когда их много и они наступают, шутить с ними опасно.
Трик-Трак шагнул к кромке тротуара, и крысы злобно и недовольно запищали.
— Крысы! — обратился Трик-Трак. — Я тот, кто путешествует с ножницами. И со мной мои друзья…
Крысиный писк разом смолк и даже, как утверждали потом Кошка Машка и Часовщик, сменился удивлённым и почтительным попискиванием. От крысиного потока отделилась толстая крыса и, доверчиво остановившись у самых ног Брадобрея, села на задние лапки. Острая мордочка поднялась вверх:
— Приветствую тебя, Носящий Ножницы! Старая Рух повелела во всём помогать тебе и твоим друзьям, где бы мы вас ни встретили!
— Разыскал ли ваш народ склады продовольствия в Стране Кукол?
— Да, да! Ты оказался прав! Мы вовремя покинули подземелье. И сразу же напали на Страну Кукол. Мы заняли Город Цветов, загрызли солдат, охранявших подходы к мостам, и оказались на острове. Так мы добрались до складов… Теперь они — наши!
— Интересно, а как вели себя куклы?
Крыса щёлкнула зубами:
— Нам потребовалось всего несколько часов, чтобы сломить их сопротивление… Непокорных пришлось немного потрепать, хотя это было не слишком аппетитно — ведь внутри у них оказались тряпки и железки…
— А как же армия? Неужели она сдалась без боя?! — допытывался Трик-Трак.
Крыса визгливо рассмеялась:
— Ну уж, и армия… Армия внутри оказалась тоже тряпичная… Одного движения зубов вполне достаточно, чтобы оторвать непокорную голову… Это получается очень смешно! Раз — и нет головы! — Крыса даже захрюкала от удовольствия. — Бац — и следующая! В общем, мы навели у кукол полный порядок.
— Надеюсь, вы не истребили всех кукол? — испуганно воскликнул Трик-Трак.
— Конечно, не всех. Только самую малость — самых непокорных. Вообще-то куклы нам безразличны. Они довольно любопытны — пусть играют. Но только чтобы они не мешали нам распоряжаться в их стране.
— Но разве город, где мы находимся, тоже принадлежит куклам? — схитрил Брадобрей. — Мне казалось, что в нём обитают толстяки. И я не понимаю, что делают здесь крысы!
— Рух послала нас вперёд на поиски человека. Когда оставшиеся в Стране Кукол крысы докончат дело и окончательно обоснуются в складах, нам потребуется общество человека. Мы всегда живем рядом с человеком. Теперь наш дом — там, на острове, в Стране Кукол. Здесь же, в городе толстяков, линия фронта. Поэтому мы пришли сюда. Толстым людям придётся немножечко потесниться, чтобы дать нам место.
— Ну что ж, спасибо за новости. Теперь мне всё ясно.
— Не стоит благодарить, ты же наш друг! Помни, если тебе потребуется помощь, мы придём по первому зову. Так просила передать тебе мудрая Рух. Если я больше не нужна, то позволь мне уйти. Сегодня наша ночь — и у нас много дел.
— Хорошо, уходи. Мне и моим друзьям пока ничего не нужно! Прощай!
— Прощай! — пискнула крыса и со всех ног кинулась прочь. Вот она достигла края тротуара и сразу же затерялась среди потока бегущих крыс.
Брадобрей вернулся к друзьям.
— Мы всё слышали, — сказал ему Часовщик. — Мы — единственные свидетели ночного нашествия. Каким ужасным образом обернулось для толстяков осуществление нашего плана!
— Нет, нет! — вдруг запротестовала Кошка Машка. — Все обстоит гораздо лучше, чем я предполагала вначале. Мне всё время казалось, что в нашем плане есть какое-то слабое место. А теперь его можно устранить. И как же это я сразу не догадалась?!
— Объяснись, пожалуйста, а то я что-то не понимаю, — взмолился Трик-Трак.
— Увы, я тоже, — вздохнул Тик-Так.
— Извольте, — мурлыкнула довольная чем-то Кошка Машка. — Крысы расправляются с куклами. Куклы, пытаясь подорвать власть крыс, перестанут производить продукты. Толстякам придётся позаботиться об еде, чтобы не умереть с голоду. И труд вернёт им человеческий образ. Это мы учли. Но тогда люди — уже не обжоры, а настоящие люди — не потерпят обременительного соседства крыс и расправятся с ними. Вспомните, что в извечной войне крыс и людей всегда побеждают люди. Крысам останется разве что лишь городская свалка. Я рада, что мы случайно попали сюда. Это как нельзя более кстати. Нам необходимо вмешаться, и надо сделать совсем-совсем немного, чтобы помочь человеку. Будущему, но, несомненно, человеку. А то просто мутит от возмущения, когда я вижу, как эти серые твари хозяйничают в местах, принадлежащих людям. Впрочем, возможно, наш друг Трик-Трак, упоённый своей дружбой с крысами, думает иначе… — с иронией заключила свою речь Кошка Машка.
— Друг и покровитель крысиного народа по имени Трик-Трак, — гордо произнёс Брадобрей, — думает не иначе. И потом не надо забывать, что я не только являюсь устроителем дел старой Рух, но и состою в дружбе с самим Хорхом, наследником ремесла своего отца! — закончил Брадобрей напыщенно.
— Браво! — рассмеялась Кошка Машка. — Если ты потеряешь ножницы, просись на дипломатическую работу. Быстрое продвижение по службе тебе обеспечено… Но сегодня ты — Носящий Ножницы, и это в данное время гораздо полезнее для нас, чем присутствие ста дипломатов.
— «Сегодня» скоро закончится, — напомнил Тик-Так. — У нас совсем мало времени.
— Да, да, мы должны спешить, — подхватила озабоченно Кошка Машка, — поэтому мы немедленно отправляемся в гости к Самому Главному Хранителю Заветов, Советов и Наветов этой страны — к Етамотву Кадусу.
— Уже ночь! Не слишком ли поздно? — озабоченно спросил Тик-Так.
— Напротив, мы отправляемся сейчас к Кадусу, чтобы не оказалось слишком поздно. И потом… — мурлыкнула Кошка Машка, — я уже имела удовольствие быть принятой в спальне этим любезным вельможей. Мне показалось, что это его не смутило.
И трое друзей двинулись по улицам спящего города. Нашествие крыс продолжалось, и Трик-Траку не раз приходилось выступать вперёд, навстречу угрожающе попискивающим крысам, громко возвещая:
— Дорогу, о крысы! Я — Носящий Ножницы, и со мною друзья!
И крысы сразу же замолкали, поспешно уступали дорогу и любопытством рассматривали проходящих мимо.
Наконец они остановились перед просторным домом с покосившимся балконом и выбитыми окнами.
— Здесь, — сказала Кошка Машка.
Трик-Трак решительно толкнул дверь, и они очутились на лестнице со сломанными перилами. Поднявшись, они прошли через ряд распахнутых дверей, соединявших комнаты, пока не достигли двери ведущей в спальню. У порога спальни дремала кукла, одетая в ливрею. Увидев вошедших, она поспешно вскочила на ноги, отвесила глубокий поклон и почтительно произнесла:
— Их Светлость Етамотв Кадус отдыхает после изнурительного трудового дня!
— А это мы слышим, — произнёс Трик-Трак.
Действительно, из спальни доносился богатырский храп, который сотрясал стены самого дома и колыхал занавески на окнах. При некоторых, взятых особенно высоко руладах оставшиеся в окнах стекла начинали жалобно дребезжать, и казалось, что они вот-вот выпадут.
— Вот что, дружочек, — бесцеремонно заявил Трик-Трак, обращаясь к кукле и слегка подталкивая её коленкой к выходу, — лети-ка ты отсюда поскорее вниз и сторожи входные двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16