Видимо, месье Флип лег спать.
— Кстати, оказалось, что быть членом банды не так-то просто, — продолжила Альбертина свой звездный разговор с папой. — Особенно, если банда — из сна. Я знаю, папа, что тебе трудно все это представить. Ребята выглядят почти совсем нормально, только они из другого времени и ходят исключительно в клетчатых шмотках. Но люди из снов иногда такие странные. — Альбертина огляделась по сторонам и проговорила уже шепотом: — Один из мальчишек довольно симпатичный, хотя он на меня и орал. Но я сама поступила подло по отношению к нему. — Внезапно Альбертина густо покраснела, хорошо еще, что в комнате больше никого не было. — А вам бы только хихикать, дурочки, — напала вдруг Альбертина на матрешек. — Я нисколечко, ну ни капельки не влюбилась, просто Отто очень симпатичный.
На того, кто тебе симпатичен, все-таки не опускают печатный пресс, подумала Альбертина и снова посмотрела в подзорную трубу. Глаза у нее уже совсем привыкли к бледному лунному свету. Усилитель резкости в трубе погружал все в зеленоватую дымку. Но когда видимость была плохая, он помогал отыскивать звезды.
Альбертина плотнее прижала глаз к окуляру, и, посмотрев вниз, она отчетливо различила Отто в окне башни, в западном крыле. Это — комната месье Флипа. Заметив трубу Альбертины, Отто быстро отошел куда-то вглубь. Альбертина догадалась, что задумал Отто. Она бросила сверкающую мантию на лилейную постель, надела жилетку и кратчайшим путем помчалась в театральный зал.
— Какие же это легальные меры? — с ходу спросила Альбертина Отто, когда он, крадучись, вошел в театральный зал.
Отто замер. Правую руку он спрятал за спиной. Но Альбертина уже увидела ключ с драконом.
— Какой мужественный поступок! — сказала она, высоко подняв брови. — Но ведь он же… — Она набрала побольше воздуха в легкие и выпалила: — … Он причиняет тебе боль!
— Не знаю, что ты имеешь в виду!
— А ну покажи, что у тебя в руке! — Альбертина направила на него свой фонарик.
— С каких это пор ты здесь распоряжаешься?
— А ты покажи!
— Сначала фонарик убери.
— А с каких это пор ты здесь распоряжаешься?
— Ты ведь даже не смогла найти чемодан и прогнать полицейских!
— А я и не просила вас принимать меня в банду.
— Извини, я не это хотел сказать.
— Ты что, мне не доверяешь?
Отто сделал вид, будто не понимает, о чем говорит Альбертина.
— В каком смысле?
— Ты решил открыть чемодан!
— Чушь, ничего подобного!
— Ну, тогда и ключ тебе не нужен.
Отто нервно сглотнул.
Альбертина прыгнула на балюстраду над оркестровой ямой и, раскинув руки, стала осторожно делать шаг за шагом.
— Все нормально, — шепнула она Маше, которой обещала не выполнять больше таких акробатических трюков.
Отто тоже вскочил на деревянный край, но с другой стороны полукруга. Он быстро добрался до того места, где была Альбертина, соскочил на сцену и протянул ей руку.
— Спасибо, не надо, — сказала Альбертина. И в тот же миг потеряла равновесие. Доля секунды оставалась у нее на то, чтобы решить: рухнуть на острые пюпитры в оркестровую яму или принять помощь Отто. Исключительно ради Маши и ее сестер она все-таки ухватилась за руку Отто и оказалась на сцене.
Отто притянул ее к себе.
— Осторожно. Там глубина немаленькая.
— Отпусти немедленно, — сказала Альбертина. Ключ стукнулся о доски сцены. Альбертина посмотрела на него. — Если месье Флип узнает, что ты стащил у него ключ, скандал будет невиданный. Это я тебе гарантирую.
— Я вовсе не собирался его красть, я только взял на время. Разве тебе не хотелось бы узнать, откуда ты взялась? Могу сразу тебе сказать: я бы еще вчера вечером сюда отправился, но твой мисьо всю ночь шил эту мантию, а потом до утра рылся в своей древней книге. Так что стянуть ключ никак не получалось.
— Ведь ты мой друг. А сам ночью тайком затеваешь невесть что! — Альбертину возмущало больше всего то, что он решил все это сделать без нее. — Отдай ключ, и тогда посмотрим. — Выбор был сделан. Хотя Альбертина клятвенно пообещала Флипу, что никогда больше не притронется к чемодану, но все же она не потерпит упреков в том, что она не настоящий член банды. Ведь Отто имел в виду именно это, когда говорил: «Ты-ведъ-даже-не-смогла-найти-чемо-дан-и-прогнатъ-полицейских».
— Интересно, а почему мы не стали приводить в порядок театральный зал? — Отто попытался перевести разговор на другую тему.
— Потому что не планируется никаких представлений. Пока. И уж точно не будет никаких фокусов с чемоданом. Месье Флип говорит, что это слишком опасно.
— И ты еще хочешь быть полноправным членом банды? А сама веришь всему, что говорит какой-то взрослый?
— Месье Флип не просто какой-то взрослый. Он всегда оберегал тетю Лиззи. А теперь оберегает меня. И еще он мой друг.
— Да ты просто трусишь! — Отто исчез где-то во тьме сцены.
Альбертина включила фонарик.
— Здесь сидел Лашло, когда ему приснился я! — Отто плюхнулся в кресло с драконами.
— Я открываю чемодан! — Ключ на цепочке болтался у Альбертины в руках.
Отто вскочил. Что-то влекло его к этому ключику, что-то заставляло его стремиться в театральный зал, но теперь ему стало не по себе.
— Ты думаешь, стоит?
— Ага, и это — Отто из банды клетчатых, который ничего не боится! Сам струсил! Что, боишься полицейских? — Альбертине нравилось главенствовать над ним, и она вызывающе повторила: — А? Боишься?
— Ерунда! Не боюсь!
— Тогда бери! — Она протянула Отто ключ.
Отто осторожно вставил ключ в замочную скважину на чемодане и повернул его.
— Теперь ты! — подтолкнул он Альбертину.
Она замерла, потом взглянула на Отто. Он кивнул.
Альбертина положила фонарик рядом с собой и медленно-медленно приподняла крышку. В чемодане было абсолютно темно. Она обернулась к Отто и хихикнула:
— У страха глаза велики!
Отто как завороженный смотрел в чемодан.
Не дождавшись ответа, Альбертина повернулась обратно, но было уже поздно. Подобно гигантскому мыльному пузырю, на нее наваливалась какая-то прозрачная пленка, переливающаяся всеми цветами радуги. Альбертина мешала пузырю продвигаться. Он вспухал то слева, то справа, перетекая мимо нее, протискивался под мышками и между ног.
— Осторожно, — прошептал Отто, — а то он лопнет.
Внутри пузыря плавала девочка с белокурыми косичками. Она взмахивала руками, как крыльями и кричала: «Я лечу, лечу, я умею летать!» — Она пролетела над садом мимо маленького домика, где развевалось на длинных веревках белье. Если присмотреться, сразу становилось ясно, что это вовсе не белье, а школьные тетрадки, исчерканные красными чернилами. Двойки и тройки повсюду срывались со страниц, мгновенно превращаясь в черных птиц, похожих на ворон. «Сельма! Сельма! От нас не уйдешь!» — злобно шипели отметки, догоняя девочку. Сельма набрала высоту, и вдруг это оказалась не Сельма, а белый голубь. Мерзкие твари-отметки шмякались на траву и превращались в красные маки.
А сзади в чемодане — пока еще где-то в глубине, очень далеко, — всплывали все новые и новые пузыри. Они устремлялись вверх, как пузырьки в бутылке с лимонадом.
Альбертина увидела старика, который сидел за кухонным столом. Он ел из тарелки суп, и вдруг совершенно неожиданно пол под ним проломился, он упал в бушующий, как море, бульон из букв и, беспомощно барахтаясь, погрузился на самое дно моря.
В другом пузыре какой-то мальчик в ночной пижаме быстро полз между домами метровой высоты. За ним спешили мужчина и женщина в черных плащах. Они швыряли в мальчика огненные шары и что-то пронзительно кричали.
Потом Альбертина увидела пузырь, в котором большой человек, хохоча, шагал на ходулях по всему земному шару и собирал облака. Он привязывал их на длинные веревки и, словно продавец воздушных шаров, тянул за собой.
— Скорее, Альбертина! — услышала она голос Отто, который доносился словно издали. — Закрывай чемодан, пока они все не выбрались наружу! — Он попытался осторожно запихать пузырь с голубем обратно в чемодан, но тонкая пленка сна лопнула как мыльный пузырь.
Голубь громко заворковал, сделал круг по зрительному залу и исчез во тьме за сценой.
Вот точно так же в реальный мир вошел и Отто.
Отто стоял совсем рядом с чемоданом. Зияющая тьма, наплывавшая из чемодана, неудержимо притягивала его. Вся сцена светилась призрачным зеленоватым светом. Ключ с драконом посылал свои изумрудные лучи во все стороны. Безвольно, словно лунатик, Отто потянулся к чемодану. Из темноты поднялся пустой пузырь и начал обволакивать его правую ногу.
— Отто! — закричала Альбертина. — Чемодан забирает тебя назад! — Она обеими руками пыталась отлепить пузырь от тела Отто, но ей это не удавалось. Не успела она освободить от призрачной массы правую ногу, как пузырь облепил левую.
Отто зашатался и сделал шаг вперед. На лице у него блуждала отрешенная улыбка, словно он был уже далеко-далеко. Он открывал рот, но не мог произнести ни звука.
Альбертина изо всех сил оттолкнула его в сторону, захлопнула крышку чемодана, повернула в замке ключ и засунула его потом в один из бесчисленных карманов своей жилетки. Она протянула руку Отто, который лежал на полу и, ничего не понимая, мотал головой. Ему не удалось еще по-настоящему встать на ноги, когда Альбертина обхватила его руками и крепко прижала к себе.
— Это был самый последний раз, больше ты никогда в жизни близко не подойдешь к этому чудовищу! — всхлипывая, крикнула она.
— Так и будет, потому что ты сейчас меня задушишь! — ответил Отто. Альбертина разжала объятия и крепко схватила Отто за руки, так что их пальцы переплелись. — Больше никому и никогда не удастся заманить меня в ловушку, обещаю! — прошептал он. — А теперь — бегом отсюда!
На сцене едва слышно ворковал голубь, который был когда-то девочкой Сельмой. Он нашел себе домик в старом цилиндре с блестками, который пылился на столике в глубине сцены.
Новая семья
Всю дорогу до цветочного кабинета Отто и Альбертина бежали бегом сломя голову.
Отто плотно закрыл за ними дверь и бросился на листья пальмы, которые считал своим законным местом в цветочном кабинете.
— Слушай, а тебе повезло! — засмеялся он.
— Мне повезло? — спросила Альбертина, которой было вовсе не до смеха. Ее сотрясала крупная дрожь. — Ведь ты чуть было не провалился в этот идиотский чемодан. Я чуть со страху не умерла.
— Ну да, повезло тебе, говорю, что ты выпустила оттуда банду клетчатых. Представь себе, что здесь бегали бы эти, которые швыряются огненными шарами! Бах-тарарах! — Он стал изображать ту пару в черных плащах. — Тогда твоя вилла давно бы уже сгорела дотла. Вот Болленштиль обрадовался бы!
Альбертина стояла у окна. Наверное, сны сами выбирают нас, подумала она. Так сказал Пауле месье Флип.
— А ты мог разглядывать другие сны, когда вы сидели там, в этом пузыре?
— Да нет, ты что! Тогда бы я сам подробно тебе рассказал, что творится там, в этом чемодане, а ключик запрятал бы подальше, в самый укромный уголок на всей вилле.
Получается, что в этом чемодане хранятся все сны на свете, сны всех людей всех времен, подумала Альбертина. Сны Лиззи, Флипа, папины сны, ну и конечно, ее собственные. Она каждую ночь видела сны о том, что ее папа вернулся и стоит в дверях. Но бывали у нее и сны, которые внушали ей страх.
— Наверное, Отто, действительно будет лучше, если мы никогда больше не будем открывать этот чемодан! — сказала Альбертина. — Однажды мне приснились двое татар. Они кружили вокруг «Дома детского счастья» на летающих санях, в которые запряжены были тринадцать белоснежных волков, и кричали: «Альбертина Шульце! Здесь живет Альбертина Шульце? Срочная посылка для Альбертины Шульце!» Из саней падали крупные капли воды величиной с футбольный мяч. Раппельмайерша выскочила из дому и откинула меховой полог саней. Под ним лежал огромный брус льда в длину человека. «Сибирский лед высшего качества», — прогудел татарин сквозь косматую, как у морского льва, бороду. Тучи на небе поредели, и только тогда я смогла рассмотреть ледяной груз как следует: это был папа, вмерзший в сибирский лед! Раппельмайерша захохотала, и ее хохот напоминал градины, стучащие по жестяной крыше. От этого стука я и проснулась. Все это было так ужасно!
— Ты же знаешь, что это неправда, — попытался утешить ее Отто.
— Да, но мой папа пропал где-то в Сибири, — сказала Альбертина. В горле у нее внезапно пересохло, казалось, что там что-то царапает. — Никто не знает, вернется ли он, — тихо сказала она.
— Эй, что ты сочиняешь? Мы прекрасно все знаем! — Он вынул из кармана у Альбертины матрешек, расставил их по порядку на подоконнике, сел перед ними на корточки и обратился к куколкам: — Верно, девчонки? Ведь ваша сестренка Ниночка Альбертининого папу в обиду не даст. Кстати, а как вас зовут?
Альбертина подняла голову и вытерла слезы.
— Старшая — Маша, потом идет Ольга, третья — Анастасия, эта всегда считает себя лучше всех, и вот вторая с конца — Елена. Она больше всех скучает по Ниночке.
— Очень приятно, девочки! А меня зовут Отто Карвуттке! — Отто рывком выпрямился и низко поклонился.
По лицу Альбертины пробежала тень улыбки.
— Вот, уже лучше! — похвалил ее Отто. — Ну ладно, откуда появился я, мы узнали. Теперь твоя очередь!
Альбертина стала рассказывать, как она жила с папой, о многочисленных поездках, всегда в такие места, откуда хорошо видны звезды, о Люминосе, о Раппельмайерше, о Тиле и Кнобеле, которых ей, несмотря на все захватывающие приключения на вилле, очень не хватало.
Отто завидовал ей, все-таки у нее был папа, не важно, что в данный момент он пропал. Кто ты такой, откуда ты взялся, кто твои родные — все это очень важно, считал Отто.
В этом есть, конечно, доля правды, думала Альбертина. Но все-таки она постаралась объяснить Отто, что семьи бывают очень разные. Свою мать Альбертина никогда не видела, потому что та умерла во время ее рождения. Зато, едва узнав про Лиззи, Альбертина сразу почувствовала, что они очень близки, хотя она ей всего лишь двоюродная бабушка. А Тиль и Кнобель мечтали о том, чтобы у них были родители, но они ни в коем случае не хотели жить со своими настоящими родителями, которые их каждый день избивали.
— В будущем семья у нас будет большая, — сказала Альбертина. Отто и Клара, Пауле, она сама, ну и конечно, месье Флип. Тиля и Кнобеля пока с ними нет, но она выманит их как-нибудь на виллу Вюншельберг.
Решив это окончательно, Альбертина наконец-то заснула. Уже светало.
Мышеловка захлопнулась!
Пронзительный звонок разбудил Альбертину. Она протерла глаза. Солнце стояло уже высоко, и все растения повернули головки к окну. Отто крепко спал, развалившись на пальмовых листьях.
В каком-то потаенном уголке ее души зародилось неприятное чувство. Этот звон что-то напоминал Альбертине. С таким вот дребезжанием у Альбертины было связано что-то нехорошее. Шлепая босыми ногами по полу, она прямо в пижаме спустилась в гостиную. На табуретке в форме гриба вовсю звонил большой черный телефон с гигантским наборным диском, какие Альбертина однажды видела в кино. Она положила руку на трубку, но не решалась ее снять.
— Ну давай бери трубку! — раздался голос с лестницы. Заспанные Отто, Клара и Пауле сидели на ступеньках.
— А что мне говорить?
— Сама знаешь что! — Отто подошел к дверям и изо всех сил хлопнул ими.
— Просим вас как можно скорее почтить нас в Доме тысячи чудес снова! — заорала маленькая обезьянка Парцифаль.
Альбертина взяла трубку.
— Дом тысячи… — начала она, но ее прервал трескучий каркающий голос.
— Шульце? Это Шульце?
Альбертина отбросила от себя трубку так, словно это была раскаленная подкова. Трубка упала и повисла на черно-белом полосатом шнуре.
— Алло, — заквакало на том конце. — Знакома ли вам некая Альбертина Шульце?
Альбертина осторожно взяла в руки трубку и ответила тем низким голосом, каким обычно рассказывала близнецам страшные сказки на ночь:
— Нет, госпожа Шульце умерла! — Она нажала рукой на рычаг, сильно дернула за шнур и вырвала розетку из стены.
— Что там такое случилось? — спросила Клара. Она схватила трубку. — Зачем мы тогда наводим тут шик-блеск, если ты берешь и все ломаешь?
— Подумаешь, я все щас налажу. — Пауле заполз под стол и принялся изучать дырку в стене там, где была раньше розетка.
— Не надо! — Альбертина потянула его за промасленную курточку. — Это была Раппельмайерша. Она меня нашла!
— Раппельмайерша?
Альбертина объяснила клетчатым, кто такая Раппельмайерша.
— Если она узнала номер телефона, то скоро точно будет здесь. Вы плохо знаете Раппельмайершу.
— Позвони близнецам, они могут за ней последить! — предложил Отто.
— Да как же я позвоню? — Альбертина подняла высоко вверх оторванный телефонный шнур.
— Только не боись, к Пауле обратись! — сказал Пауле и порылся в карманах штанов. — Провалиться мне на этом месте, если это не телефон! — В руках у него был мобильник, который Клара стащила в Нижнем Вюншельберге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Кстати, оказалось, что быть членом банды не так-то просто, — продолжила Альбертина свой звездный разговор с папой. — Особенно, если банда — из сна. Я знаю, папа, что тебе трудно все это представить. Ребята выглядят почти совсем нормально, только они из другого времени и ходят исключительно в клетчатых шмотках. Но люди из снов иногда такие странные. — Альбертина огляделась по сторонам и проговорила уже шепотом: — Один из мальчишек довольно симпатичный, хотя он на меня и орал. Но я сама поступила подло по отношению к нему. — Внезапно Альбертина густо покраснела, хорошо еще, что в комнате больше никого не было. — А вам бы только хихикать, дурочки, — напала вдруг Альбертина на матрешек. — Я нисколечко, ну ни капельки не влюбилась, просто Отто очень симпатичный.
На того, кто тебе симпатичен, все-таки не опускают печатный пресс, подумала Альбертина и снова посмотрела в подзорную трубу. Глаза у нее уже совсем привыкли к бледному лунному свету. Усилитель резкости в трубе погружал все в зеленоватую дымку. Но когда видимость была плохая, он помогал отыскивать звезды.
Альбертина плотнее прижала глаз к окуляру, и, посмотрев вниз, она отчетливо различила Отто в окне башни, в западном крыле. Это — комната месье Флипа. Заметив трубу Альбертины, Отто быстро отошел куда-то вглубь. Альбертина догадалась, что задумал Отто. Она бросила сверкающую мантию на лилейную постель, надела жилетку и кратчайшим путем помчалась в театральный зал.
— Какие же это легальные меры? — с ходу спросила Альбертина Отто, когда он, крадучись, вошел в театральный зал.
Отто замер. Правую руку он спрятал за спиной. Но Альбертина уже увидела ключ с драконом.
— Какой мужественный поступок! — сказала она, высоко подняв брови. — Но ведь он же… — Она набрала побольше воздуха в легкие и выпалила: — … Он причиняет тебе боль!
— Не знаю, что ты имеешь в виду!
— А ну покажи, что у тебя в руке! — Альбертина направила на него свой фонарик.
— С каких это пор ты здесь распоряжаешься?
— А ты покажи!
— Сначала фонарик убери.
— А с каких это пор ты здесь распоряжаешься?
— Ты ведь даже не смогла найти чемодан и прогнать полицейских!
— А я и не просила вас принимать меня в банду.
— Извини, я не это хотел сказать.
— Ты что, мне не доверяешь?
Отто сделал вид, будто не понимает, о чем говорит Альбертина.
— В каком смысле?
— Ты решил открыть чемодан!
— Чушь, ничего подобного!
— Ну, тогда и ключ тебе не нужен.
Отто нервно сглотнул.
Альбертина прыгнула на балюстраду над оркестровой ямой и, раскинув руки, стала осторожно делать шаг за шагом.
— Все нормально, — шепнула она Маше, которой обещала не выполнять больше таких акробатических трюков.
Отто тоже вскочил на деревянный край, но с другой стороны полукруга. Он быстро добрался до того места, где была Альбертина, соскочил на сцену и протянул ей руку.
— Спасибо, не надо, — сказала Альбертина. И в тот же миг потеряла равновесие. Доля секунды оставалась у нее на то, чтобы решить: рухнуть на острые пюпитры в оркестровую яму или принять помощь Отто. Исключительно ради Маши и ее сестер она все-таки ухватилась за руку Отто и оказалась на сцене.
Отто притянул ее к себе.
— Осторожно. Там глубина немаленькая.
— Отпусти немедленно, — сказала Альбертина. Ключ стукнулся о доски сцены. Альбертина посмотрела на него. — Если месье Флип узнает, что ты стащил у него ключ, скандал будет невиданный. Это я тебе гарантирую.
— Я вовсе не собирался его красть, я только взял на время. Разве тебе не хотелось бы узнать, откуда ты взялась? Могу сразу тебе сказать: я бы еще вчера вечером сюда отправился, но твой мисьо всю ночь шил эту мантию, а потом до утра рылся в своей древней книге. Так что стянуть ключ никак не получалось.
— Ведь ты мой друг. А сам ночью тайком затеваешь невесть что! — Альбертину возмущало больше всего то, что он решил все это сделать без нее. — Отдай ключ, и тогда посмотрим. — Выбор был сделан. Хотя Альбертина клятвенно пообещала Флипу, что никогда больше не притронется к чемодану, но все же она не потерпит упреков в том, что она не настоящий член банды. Ведь Отто имел в виду именно это, когда говорил: «Ты-ведъ-даже-не-смогла-найти-чемо-дан-и-прогнатъ-полицейских».
— Интересно, а почему мы не стали приводить в порядок театральный зал? — Отто попытался перевести разговор на другую тему.
— Потому что не планируется никаких представлений. Пока. И уж точно не будет никаких фокусов с чемоданом. Месье Флип говорит, что это слишком опасно.
— И ты еще хочешь быть полноправным членом банды? А сама веришь всему, что говорит какой-то взрослый?
— Месье Флип не просто какой-то взрослый. Он всегда оберегал тетю Лиззи. А теперь оберегает меня. И еще он мой друг.
— Да ты просто трусишь! — Отто исчез где-то во тьме сцены.
Альбертина включила фонарик.
— Здесь сидел Лашло, когда ему приснился я! — Отто плюхнулся в кресло с драконами.
— Я открываю чемодан! — Ключ на цепочке болтался у Альбертины в руках.
Отто вскочил. Что-то влекло его к этому ключику, что-то заставляло его стремиться в театральный зал, но теперь ему стало не по себе.
— Ты думаешь, стоит?
— Ага, и это — Отто из банды клетчатых, который ничего не боится! Сам струсил! Что, боишься полицейских? — Альбертине нравилось главенствовать над ним, и она вызывающе повторила: — А? Боишься?
— Ерунда! Не боюсь!
— Тогда бери! — Она протянула Отто ключ.
Отто осторожно вставил ключ в замочную скважину на чемодане и повернул его.
— Теперь ты! — подтолкнул он Альбертину.
Она замерла, потом взглянула на Отто. Он кивнул.
Альбертина положила фонарик рядом с собой и медленно-медленно приподняла крышку. В чемодане было абсолютно темно. Она обернулась к Отто и хихикнула:
— У страха глаза велики!
Отто как завороженный смотрел в чемодан.
Не дождавшись ответа, Альбертина повернулась обратно, но было уже поздно. Подобно гигантскому мыльному пузырю, на нее наваливалась какая-то прозрачная пленка, переливающаяся всеми цветами радуги. Альбертина мешала пузырю продвигаться. Он вспухал то слева, то справа, перетекая мимо нее, протискивался под мышками и между ног.
— Осторожно, — прошептал Отто, — а то он лопнет.
Внутри пузыря плавала девочка с белокурыми косичками. Она взмахивала руками, как крыльями и кричала: «Я лечу, лечу, я умею летать!» — Она пролетела над садом мимо маленького домика, где развевалось на длинных веревках белье. Если присмотреться, сразу становилось ясно, что это вовсе не белье, а школьные тетрадки, исчерканные красными чернилами. Двойки и тройки повсюду срывались со страниц, мгновенно превращаясь в черных птиц, похожих на ворон. «Сельма! Сельма! От нас не уйдешь!» — злобно шипели отметки, догоняя девочку. Сельма набрала высоту, и вдруг это оказалась не Сельма, а белый голубь. Мерзкие твари-отметки шмякались на траву и превращались в красные маки.
А сзади в чемодане — пока еще где-то в глубине, очень далеко, — всплывали все новые и новые пузыри. Они устремлялись вверх, как пузырьки в бутылке с лимонадом.
Альбертина увидела старика, который сидел за кухонным столом. Он ел из тарелки суп, и вдруг совершенно неожиданно пол под ним проломился, он упал в бушующий, как море, бульон из букв и, беспомощно барахтаясь, погрузился на самое дно моря.
В другом пузыре какой-то мальчик в ночной пижаме быстро полз между домами метровой высоты. За ним спешили мужчина и женщина в черных плащах. Они швыряли в мальчика огненные шары и что-то пронзительно кричали.
Потом Альбертина увидела пузырь, в котором большой человек, хохоча, шагал на ходулях по всему земному шару и собирал облака. Он привязывал их на длинные веревки и, словно продавец воздушных шаров, тянул за собой.
— Скорее, Альбертина! — услышала она голос Отто, который доносился словно издали. — Закрывай чемодан, пока они все не выбрались наружу! — Он попытался осторожно запихать пузырь с голубем обратно в чемодан, но тонкая пленка сна лопнула как мыльный пузырь.
Голубь громко заворковал, сделал круг по зрительному залу и исчез во тьме за сценой.
Вот точно так же в реальный мир вошел и Отто.
Отто стоял совсем рядом с чемоданом. Зияющая тьма, наплывавшая из чемодана, неудержимо притягивала его. Вся сцена светилась призрачным зеленоватым светом. Ключ с драконом посылал свои изумрудные лучи во все стороны. Безвольно, словно лунатик, Отто потянулся к чемодану. Из темноты поднялся пустой пузырь и начал обволакивать его правую ногу.
— Отто! — закричала Альбертина. — Чемодан забирает тебя назад! — Она обеими руками пыталась отлепить пузырь от тела Отто, но ей это не удавалось. Не успела она освободить от призрачной массы правую ногу, как пузырь облепил левую.
Отто зашатался и сделал шаг вперед. На лице у него блуждала отрешенная улыбка, словно он был уже далеко-далеко. Он открывал рот, но не мог произнести ни звука.
Альбертина изо всех сил оттолкнула его в сторону, захлопнула крышку чемодана, повернула в замке ключ и засунула его потом в один из бесчисленных карманов своей жилетки. Она протянула руку Отто, который лежал на полу и, ничего не понимая, мотал головой. Ему не удалось еще по-настоящему встать на ноги, когда Альбертина обхватила его руками и крепко прижала к себе.
— Это был самый последний раз, больше ты никогда в жизни близко не подойдешь к этому чудовищу! — всхлипывая, крикнула она.
— Так и будет, потому что ты сейчас меня задушишь! — ответил Отто. Альбертина разжала объятия и крепко схватила Отто за руки, так что их пальцы переплелись. — Больше никому и никогда не удастся заманить меня в ловушку, обещаю! — прошептал он. — А теперь — бегом отсюда!
На сцене едва слышно ворковал голубь, который был когда-то девочкой Сельмой. Он нашел себе домик в старом цилиндре с блестками, который пылился на столике в глубине сцены.
Новая семья
Всю дорогу до цветочного кабинета Отто и Альбертина бежали бегом сломя голову.
Отто плотно закрыл за ними дверь и бросился на листья пальмы, которые считал своим законным местом в цветочном кабинете.
— Слушай, а тебе повезло! — засмеялся он.
— Мне повезло? — спросила Альбертина, которой было вовсе не до смеха. Ее сотрясала крупная дрожь. — Ведь ты чуть было не провалился в этот идиотский чемодан. Я чуть со страху не умерла.
— Ну да, повезло тебе, говорю, что ты выпустила оттуда банду клетчатых. Представь себе, что здесь бегали бы эти, которые швыряются огненными шарами! Бах-тарарах! — Он стал изображать ту пару в черных плащах. — Тогда твоя вилла давно бы уже сгорела дотла. Вот Болленштиль обрадовался бы!
Альбертина стояла у окна. Наверное, сны сами выбирают нас, подумала она. Так сказал Пауле месье Флип.
— А ты мог разглядывать другие сны, когда вы сидели там, в этом пузыре?
— Да нет, ты что! Тогда бы я сам подробно тебе рассказал, что творится там, в этом чемодане, а ключик запрятал бы подальше, в самый укромный уголок на всей вилле.
Получается, что в этом чемодане хранятся все сны на свете, сны всех людей всех времен, подумала Альбертина. Сны Лиззи, Флипа, папины сны, ну и конечно, ее собственные. Она каждую ночь видела сны о том, что ее папа вернулся и стоит в дверях. Но бывали у нее и сны, которые внушали ей страх.
— Наверное, Отто, действительно будет лучше, если мы никогда больше не будем открывать этот чемодан! — сказала Альбертина. — Однажды мне приснились двое татар. Они кружили вокруг «Дома детского счастья» на летающих санях, в которые запряжены были тринадцать белоснежных волков, и кричали: «Альбертина Шульце! Здесь живет Альбертина Шульце? Срочная посылка для Альбертины Шульце!» Из саней падали крупные капли воды величиной с футбольный мяч. Раппельмайерша выскочила из дому и откинула меховой полог саней. Под ним лежал огромный брус льда в длину человека. «Сибирский лед высшего качества», — прогудел татарин сквозь косматую, как у морского льва, бороду. Тучи на небе поредели, и только тогда я смогла рассмотреть ледяной груз как следует: это был папа, вмерзший в сибирский лед! Раппельмайерша захохотала, и ее хохот напоминал градины, стучащие по жестяной крыше. От этого стука я и проснулась. Все это было так ужасно!
— Ты же знаешь, что это неправда, — попытался утешить ее Отто.
— Да, но мой папа пропал где-то в Сибири, — сказала Альбертина. В горле у нее внезапно пересохло, казалось, что там что-то царапает. — Никто не знает, вернется ли он, — тихо сказала она.
— Эй, что ты сочиняешь? Мы прекрасно все знаем! — Он вынул из кармана у Альбертины матрешек, расставил их по порядку на подоконнике, сел перед ними на корточки и обратился к куколкам: — Верно, девчонки? Ведь ваша сестренка Ниночка Альбертининого папу в обиду не даст. Кстати, а как вас зовут?
Альбертина подняла голову и вытерла слезы.
— Старшая — Маша, потом идет Ольга, третья — Анастасия, эта всегда считает себя лучше всех, и вот вторая с конца — Елена. Она больше всех скучает по Ниночке.
— Очень приятно, девочки! А меня зовут Отто Карвуттке! — Отто рывком выпрямился и низко поклонился.
По лицу Альбертины пробежала тень улыбки.
— Вот, уже лучше! — похвалил ее Отто. — Ну ладно, откуда появился я, мы узнали. Теперь твоя очередь!
Альбертина стала рассказывать, как она жила с папой, о многочисленных поездках, всегда в такие места, откуда хорошо видны звезды, о Люминосе, о Раппельмайерше, о Тиле и Кнобеле, которых ей, несмотря на все захватывающие приключения на вилле, очень не хватало.
Отто завидовал ей, все-таки у нее был папа, не важно, что в данный момент он пропал. Кто ты такой, откуда ты взялся, кто твои родные — все это очень важно, считал Отто.
В этом есть, конечно, доля правды, думала Альбертина. Но все-таки она постаралась объяснить Отто, что семьи бывают очень разные. Свою мать Альбертина никогда не видела, потому что та умерла во время ее рождения. Зато, едва узнав про Лиззи, Альбертина сразу почувствовала, что они очень близки, хотя она ей всего лишь двоюродная бабушка. А Тиль и Кнобель мечтали о том, чтобы у них были родители, но они ни в коем случае не хотели жить со своими настоящими родителями, которые их каждый день избивали.
— В будущем семья у нас будет большая, — сказала Альбертина. Отто и Клара, Пауле, она сама, ну и конечно, месье Флип. Тиля и Кнобеля пока с ними нет, но она выманит их как-нибудь на виллу Вюншельберг.
Решив это окончательно, Альбертина наконец-то заснула. Уже светало.
Мышеловка захлопнулась!
Пронзительный звонок разбудил Альбертину. Она протерла глаза. Солнце стояло уже высоко, и все растения повернули головки к окну. Отто крепко спал, развалившись на пальмовых листьях.
В каком-то потаенном уголке ее души зародилось неприятное чувство. Этот звон что-то напоминал Альбертине. С таким вот дребезжанием у Альбертины было связано что-то нехорошее. Шлепая босыми ногами по полу, она прямо в пижаме спустилась в гостиную. На табуретке в форме гриба вовсю звонил большой черный телефон с гигантским наборным диском, какие Альбертина однажды видела в кино. Она положила руку на трубку, но не решалась ее снять.
— Ну давай бери трубку! — раздался голос с лестницы. Заспанные Отто, Клара и Пауле сидели на ступеньках.
— А что мне говорить?
— Сама знаешь что! — Отто подошел к дверям и изо всех сил хлопнул ими.
— Просим вас как можно скорее почтить нас в Доме тысячи чудес снова! — заорала маленькая обезьянка Парцифаль.
Альбертина взяла трубку.
— Дом тысячи… — начала она, но ее прервал трескучий каркающий голос.
— Шульце? Это Шульце?
Альбертина отбросила от себя трубку так, словно это была раскаленная подкова. Трубка упала и повисла на черно-белом полосатом шнуре.
— Алло, — заквакало на том конце. — Знакома ли вам некая Альбертина Шульце?
Альбертина осторожно взяла в руки трубку и ответила тем низким голосом, каким обычно рассказывала близнецам страшные сказки на ночь:
— Нет, госпожа Шульце умерла! — Она нажала рукой на рычаг, сильно дернула за шнур и вырвала розетку из стены.
— Что там такое случилось? — спросила Клара. Она схватила трубку. — Зачем мы тогда наводим тут шик-блеск, если ты берешь и все ломаешь?
— Подумаешь, я все щас налажу. — Пауле заполз под стол и принялся изучать дырку в стене там, где была раньше розетка.
— Не надо! — Альбертина потянула его за промасленную курточку. — Это была Раппельмайерша. Она меня нашла!
— Раппельмайерша?
Альбертина объяснила клетчатым, кто такая Раппельмайерша.
— Если она узнала номер телефона, то скоро точно будет здесь. Вы плохо знаете Раппельмайершу.
— Позвони близнецам, они могут за ней последить! — предложил Отто.
— Да как же я позвоню? — Альбертина подняла высоко вверх оторванный телефонный шнур.
— Только не боись, к Пауле обратись! — сказал Пауле и порылся в карманах штанов. — Провалиться мне на этом месте, если это не телефон! — В руках у него был мобильник, который Клара стащила в Нижнем Вюншельберге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24