Тем не менее все постарались заснуть, прекрасно понимая, что впереди их ждет немало бессонных ночей.
Утро встретило Балина свежестью и прохладой. Он выбрался из одеяла и с удовлетворением отметил, что они уже далеко от устья Быстрицы. Лодки споро скользили по глади Долгого Озера, направляемые сильными взмахами весел.
Несмотря на ранний час, все были на ногах — и люди, и гномы. Вокруг стояла тишина; путники не повышали голосов, сознавая, что звуки, отражаясь от спокойной воды, прекрасно слышны.
На носу ладьи Балин увидел Оина. Старый боевой друг сидел на скамье и держал в руках кусок хлеба с толстым ломтем вяленой оленины.
«И все-таки что-то странное творится с Оином, — думал Балин, умываясь прямо из-за борта. — Никогда бы я сам не решился выступить походом. Даже мечтая с Ори, мы понимали, что это лишь сон, несбыточная мечта. Но Оин совершенно не сомневается в успехе. Многие качали седобородыми головами, когда он забросил кузнечное дело и принялся учить молодежь „непотребству". Сам Дайн обронил мимоходом, что поход на Морию — самоубийство, что зря мастера перековывают крохи итильдина на доспехи, разыскивают древнее оружие, которое родилось под молотами гномов Мории и эльфов Эрегиона. А как потрясло всех известие, что Оин почти полностью растратил полученное и выкупленное вооружение на „подарки" людям! Сотни мечей и лучшие доспехи отправились к броду Керрок, вооружая дружину Гримбьорна».
Столько упорства и энергии было в словах и делах Оина, что все, кто только ни сталкивался с ним, заражались его мечтой. Последние десять лет Одинокая гора буквально гудела от постоянных разговоров и споров. Никто уже не думал, что возврат Казад Дума — иллюзия. Наоборот, решали — кому идти, когда, что брать, к кому обратиться за помощью. Оин исчезал на полгода, а иногда и на год, и когда буйные головы готовы были успокоиться, вновь появлялся. Котел начинал бурлить снова, молодежь рвалась в бой, старики вспоминали доблесть пошлых лет.
И вот под началом Балина пятьдесят три гнома. Большинство молодые, как Лони и Нали. Есть и старики: Тори, самый большой гном, которого когда-либо видел Балин, давно отпраздновал свое четырехсотлетие. Его друг, карлик Синьфольд, который вообще никогда не отмечал дней рождения, иногда упоминал, что разговаривал с последним наследником Дарина — Дьюрином шестым, который правил Морией больше тысячи лет назад.
При воспоминании, что такой доблестный и благородный гном как Тори спутался с мерзким потомком Мима, безбородым Синьфольдом, Балина передернуло.
Многие не понимали, почему Оин старается привлечь к походу людей. Возвращение Мории под власть гномов — дело самих гномов и никого более. Балин понял правоту Оина, когда пришел посмотреть, как молодежь, забросив клещи и молотки, тренируется в искусстве владения оружием. Балин считал, что это занятие недостойно гнома, пока не убедился, что, несмотря на все свои годы, опыт и сноровку, совершенно не представляет, насколько это тяжелое ремесло — сражаться смертоносным оружием в узких и низких пещерах. Он старался не пропускать тренировок, вставая в строй вместе с молодежью. Оин оказался превосходным учителем. Он знал много удивительных вещей, которые сначала могли показаться ненужными и пустыми.
— Многому, что знаю, я обязан воинам-людям, — часто говорил Оин. — Годы людей коротки, и каждый из них должен выбирать, кем станет в жизни — садовником или пахарем, строителем или ремесленником, лекарем или воином. Каждый стремится стать в своем деле лучше всех. Витязи народа людей помогут нам во мгле Мории, и мы выйдем из войны с минимальными потерями.
«Многое из того, что ты сумел передать молодым гномам, не раз еще спасет им жизнь», — подумал Балин, перебираясь ползком по тюкам поближе к Оину.
— Ну где мой завтрак? — весело спросил он.
1.2
— Я говорю тебе, вам не выиграть, будь вас вдесятеро больше.
«Теперь нам говорят — вдесятеро», — думал Балин. Но эта мысль никак не отразилась на его лице, лишь глаза недобро блеснули. Обычным для гнома движением (за что эльфы прозвали их твердолобыми) он наклонил голову.
— Я заплачу, и плата моя будет высока. Тот, кто пойдет со мной, вернется домой богачом!
«Если вообще вернется», — подумал сидевший на деревянном троне Байн и поджал губы.
— Я не дам тебе ни единого воина, сын Фундина, — твердо сказал он. Затем, выждав время, Байн добавил слова, заготовленные уже давно, которые должны были хоть немного успокоить Балина: — Я не говорю, что запрещаю своим воинам идти с тобой. Ты можешь бросить клич, и я уверен, что многие отзовутся. В конце концов, это наше общее дело против общего врага, и я сам желаю, чтобы победа была на твоей стороне. Но и ты пойми. Дружина моя немногочисленна, и хотя я никогда не жалуюсь на своих бойцов, вряд ли найдется среди них хоть один, способный остановить то, что однажды вы, гномы, пробудили в глубинах Мории. Если ваш поход вернет Казад Дум, я первым буду приветствовать тебя, Балин. Ноя должен заботиться о народе и защищать своих подданных, а не подвергать их опасности, бросаясь в самую пучину безрассудных предприятий. И я не стану рисковать своей дружиной, — устало добавил Байн. — Мой ответ — нет.
Разговор, который продолжался уже больше двух часов, утомил его. Приветствия, знаки уважения, подарки, последние новости и сплетни предшествовали пяти минутам дела. Не хотелось признаваться, но эти долгие приготовления раздражали привыкшего ценить свое и чужое время Озерного Короля, который являлся достойным преемником Барда-лучника. Байн хорошо помнил слова отца, сказанные незадолго до смерти: «Не доверяй никому, кроме себя. Ты думаешь, что гномы — наши друзья. Это так. Но блеск золота затмевает доблесть подвига. Дракона убил я, а гномы только воспользовались этим. Помни мои слова и всегда требуй свою виру…»
Много раз Байн убеждался в справедливости этих слов. На его памяти гномы никогда еще не упускали собственной выгоды. Сокровищница Короля под Горой росла, но и жадность гномов не уменьшалась. Байн нещадно облагал наугримов налогами и пошлинами, которые взимал при каждом удобном случае. И следует с удивлением заметить, именно по этой причине правитель озерного края пользовался у гномов высоким уважением и доверием.
Балин понял, что аудиенция закончена. Он не смог добиться того, за чем приходил. Дружина Озерного короля не пойдет с ним. Это сильный удар, ведь гномы так на нее рассчитывали. Чтобы собрать и обучить новобранцев-добровольцев, потребуется много времени и средств. Удивительно, но вопрос о деньгах сейчас волновал Балина меньше всего. Куда больше беспокоило поведение Оина: необычный остекленевший взгляд, постоянное бурчание-пение себе под нос, сбивчивая речь наводили на странные мысли.
Выходя из тронного зала, Балин почувствовал некоторое облегчение. «Что же? — думал он. — Отказ получен. Нужно просто сделать следующий шаг. Сколько уже было этих шагов? И сколько будет? Главное — я получил согласие Короля под Горой и одобрение совета старейшин. А Байну, возможно, еще придется пожалеть, что он не послал с нами войско. А возможно, и нет…»
— Нет, — произнес Балин вслух. Он повторил, будто смакуя это слово: — Нет… Нет… Нет.
Уже много лет подряд гном слышал это слово от сильных сего мира. И разговор с Байном словно стал последней каплей.
«Нет, — сказал про себя Балин. — Я не поверну. И больше не знаю этого слова: „Нет". Мы дойдем до Мории. Мы войдем в нее и освободим древнее царство. Если потребуется, то я сделаю это в одиночку…»
Он вошел в комнату, где его ждали остальные гномы.
— Ну что? — поднялся со скамейки Ори. — Сколько людей пойдет с нами?
Балин обвел всех взглядом. Холодное бешенство плескалось в его темно-карих зрачках. Ори запнулся на полуслове, и очередной вопрос застыл у него на губах.
— Отныне и навсегда, — глухо начал Балин, — я, как ваш командир, приказываю, чтобы вы забыли слово «нет». Сегодня мы уходим из Дейла и идем в Морию без проволочек. Я постараюсь договориться с Гримбьорном. И все равно, в любом случае мы войдем в Казад Дум и освободим его. Вы поняли?
Балин еще раз посмотрел на притихших гномов:
— Что надо отвечать на мой вопрос?
— Да! — гаркнул за плечом сына Фундина Оин.
— Отлично, — сказал Балин.
Несмотря на холодный прием короля Байна, многие в Дейле изъявили желание присоединиться к отряду. Конечно, бывалые воины шарахались от слова «Мория», но молодые иногда просто упрашивали гномов взять их с собой. Каждый из вновь присоединившихся втайне видел себя в роли Барда, героя-лучника, сумевшего убить дракона. Что же может скрываться в еще одной большой пещере? Дракон? У любого дракона найдется слабое место, а черных стрел в колчане у каждого полным-полно. Кроме того, найденная добыча будет делиться поровну.
Но Балин, хоть и отчаянно нуждался в помощи, не брал всех подряд. В непроглядной тесноте пещер будет важно не количество. Они покинули не слишком гостеприимный Дейл уже к вечеру, и сводный отряд насчитывал сотню бойцов без одного. Байн сам вышел проводить гномов. Когда захлопнулись тяжелые ворота, король отвернулся.
— Удачи тебе, Балин, — едва слышно прошептали тонкие губы.
1.3
Они продолжали путь той же дорогой, которой сорок восемь лет назад тринадцать отважных гномов и один хоббит пришли к Долгому Озеру. Тропа через Сумеречье, подсказанная Бьерном, запущенная и одичавшая тогда, сейчас находилась в прекрасном состоянии. В труднопроходимых местах она даже была вымощена камнем, как городская мостовая.
Сумеречный лес уже не производил впечатления обиталища неведомых тварей. Сплошная хвойная стена по мере удаления на запад редела, а иногда и вовсе прерывалась, открывая делянки широколиственных деревьев. Когда показались первые ухоженные буковые рощи, Балин понял, что владения эльфов рядом. Отряд пошел широкой рысью, без передышек, надеясь миновать опасные леса незамеченными и до наступления темноты.
Их надежды прервала стрела, пущенная умелой рукой и вонзившаяся прямо перед пони Балина. Отделившись от леса, словно возникнув из-под ветвей ближайшего к дороге бука, на дорогу вышел молодой эльф. Серебряные волосы были забраны в пучок на затылке. Голубые глаза смотрели весело и с любопытством. Изящным движением эльф подобрал стрелу, а Балин в это мгновение мучительно припоминал, где он мог видеть это лицо.
— Принц Леголас, сын Трандуила, — представился эльф. — К вашим услугам.
— Балин, сын Фундина, — в свою очередь ответил гном.
Оба замолчали — гном выжидающе, а молодой эльф явно пытаясь что-то вспомнить, но пока безрезультатно.
— Чем имею честь? — начал гном, желая побыстрей закончить разговор.
— Ах, да, — вспомнил эльф, не обращая никакого внимания на слова Балина. — Мой отец попросил привести вас в Большую пещеру. Он хочет, чтобы вы отобедали у нас и рассказали, куда направляется столь многочисленный отряд вооруженных гномов и людей.
— А я очень желаю как можно скорее убраться отсюда, — раздраженно сказал гном. — Поэтому, сын Трандуила, честь имею. — Последние слова были сказаны явно угрожающим тоном, и Балин направил пони прямо на стоящего перед ним принца.
Леголас присвистнул, будто в удивлении, и тотчас на дорогу выступило не менее сотни высоких фигур с луками в руках.
— Кстати, — продолжал Леголас деланно-равнодушно. — Отец предупредил, что кроме вас, уважаемый Балин, в отряде находятся Оин и Ори. Вы в свое время побывали в наших подземельях пленниками. Он говорит, что печаль всегда завладевает его душой при воспоминании об этом недоразумении. Он хотел бы загладить свою вину перед теми, кто явился причиной гибели нашего общего врага — дракона Смога.
Эльф слегка поклонился, одновременно подавая какой-то знак, делая это нарочито легкомысленно. Балин не стал оглядываться, но непонятные звуки и беспокойные возгласы лучше всего подсказали, что они окружены.
Леголас продолжал как ни в чем не бывало:
— Король Трандуил предупредил меня, что скорее всего вы со спутниками откажете нам даже в такой малости, как мирный разговор. Поэтому под моим началом находятся две сотни бойцов с приказом доставить вас к королю в любом случае. — И добавил немного погодя, жестко глядя Балину прямо в глаза:
— Лично мне ты, гном, очень не нравишься.
* * *
Леголас оказался неразговорчивым спутником, да и у Балина не было особого желания вести беседы. Тем временем ели и сосны вовсе исчезли из окружающего пейзажа, уступив место сплошному широколиственному лесу. Дикая тропа, на которую они свернули с Западного Тракта, местами пропадала и казалась совсем не той дорогой, что должна привести в эльфийский замок. Балин снова стал нервничать, а сзади него угрюмо забубнил Оин, и пару раз Леголас удивленно и озабоченно оглянулся.
В прошлый раз, много лет назад, гномов привели ко входу в чертоги короля сумеречных эльфов с завязанными глазами. Сейчас Балин с некоторым удивлением сопоставлял услышанные тогда звуки с открывшейся перед ним картиной. Буки и дубы обрывались только у реки, спускаясь до самого берега. Через реку был переброшен мост. Он заканчивался открытым провалом в глубь пещеры.
Память подсказала гному, что после входа в пещеру эльфы запели. Легкая усмешка тронула губы Балина, когда первые из вошедших в пещеру эльфов затянули песню. Он попытался ощутить магическую силу ворот, охраняющих покой короля Трандуила, но чувства молчали.
Гномы и люди спешились. Лошади и пони, груженые и под седлами, исчезли в одном из боковых коридоров. Оружие сдать никто не предложил, поэтому Балин предстал перед резным деревянным троном с восседающим на нем королем эльфов, держа правую руку на холодной стали боевого топора. На голове Трандуила покоилась корона из ивы с пушистыми комочками пробудившихся после зимы почек, оплетенная лилово-голубыми цветами подснежников. В руке он держал знакомый Балину резной дубовый посох.
— Зачем ты задержал нас, король? — прозвучал в установившейся тишине голос гнома. — Разве гномы и эльфы — враги?
Эльфы, стоящие вокруг трона, негодующе зашумели. Начинать в чужом доме разговор первым, в невежливом тоне, да еще со старшим… Взмах королевской руки вмиг угомонил всех.
— Мы знакомы с тобой, сын Фундина, хотя не думаю, что тебе понравился прием, оказанный здесь пятьдесят лет назад, — начал сумеречный король. — Это было ошибкой, и я прошу извинить меня. — При этих словах Балин удивленно приподнял бровь. Он не мог припомнить случая, чтобы эльфийский владыка извинялся перед простым смертным. Свита позади короля снова зашумела.
— Я признаю свою ошибку, — продолжил король, повышая голос. — И готов предложить тебе помощь от чистого сердца.
Балин уже глядел в оба глаза.
— Я принимаю извинения, — медленно начал гном и продолжил, тщательно подбирая слова: — Искренне надеюсь, что сегодняшний разговор, владыка Трандуил, есть лишь начало большой дружбы и сотрудничества между нашими народами.
Голоса в зале начали утихать. Все замерли, боясь проронить или пропустить хоть слово.
«Этот эльфийский жадюга понимает, что если мой поход удастся — несметные сокровища Казад Дума потекут рекой под Одинокую гору. Бардинги — сильный народ, вряд ли они захотят делиться даже с эльфами. Эльфам будет выгодна дорога через Сумеречье, за которой они будут приглядывать. Естественно, за хорошую мзду. Иначе за дорогой присмотрит гвардия Гримбьорна Молодого. После битвы Пяти народов армия сумеречного короля сильно уменьшилась. Тем более что костяк войска составляют меткие, но, увы, бездоспешные стрелки, и их боевая ценность в рукопашном бою невысока, что и доказала гвардия оркского вождя Больга… Но я слишком нуждаюсь в любой поддержке, чтобы отказываться от помощи», — думал Балин, глядя в холодные вертикальные зрачки перворожденного.
Трандуил в свою очередь думал о той же проблеме, но с другой стороны:
«Гримбьорн Молодой — достойный сын своего отца, Бьерна. Жалко только, что он не унаследовал равнодушия к золоту. А Бьерн-шкуроменятель совсем не утратил своей силы, даже наоборот. И гномов он любит. Если стоящий передо мной безумный Балин обратится к памяти Торина Дубощита, то, пожалуй, Бьерн присмотрит за этой сумасшедшей ватагой. А когда в дело вмешается Бьерн, то может отступить и Подгорный Ужас. В любом случае Мория слишком огромна и богата, чтобы все гномы, сколько их ни есть сейчас, смогли удержать ее в своих руках. Если я пошлю малый отряд, гномы возмутятся, скажут, что наш вклад слишком мал. Послать большое войско — подставить под удар нашу немногочисленную армию, полностью обескровить ее…»
Как два ратоборца в кругу, гном и эльф забыли, что их окружает множество слушателей. Разговор превратился в поединок. Это можно было бы назвать торгом, если только можно торговать честью и жизнями своего народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Утро встретило Балина свежестью и прохладой. Он выбрался из одеяла и с удовлетворением отметил, что они уже далеко от устья Быстрицы. Лодки споро скользили по глади Долгого Озера, направляемые сильными взмахами весел.
Несмотря на ранний час, все были на ногах — и люди, и гномы. Вокруг стояла тишина; путники не повышали голосов, сознавая, что звуки, отражаясь от спокойной воды, прекрасно слышны.
На носу ладьи Балин увидел Оина. Старый боевой друг сидел на скамье и держал в руках кусок хлеба с толстым ломтем вяленой оленины.
«И все-таки что-то странное творится с Оином, — думал Балин, умываясь прямо из-за борта. — Никогда бы я сам не решился выступить походом. Даже мечтая с Ори, мы понимали, что это лишь сон, несбыточная мечта. Но Оин совершенно не сомневается в успехе. Многие качали седобородыми головами, когда он забросил кузнечное дело и принялся учить молодежь „непотребству". Сам Дайн обронил мимоходом, что поход на Морию — самоубийство, что зря мастера перековывают крохи итильдина на доспехи, разыскивают древнее оружие, которое родилось под молотами гномов Мории и эльфов Эрегиона. А как потрясло всех известие, что Оин почти полностью растратил полученное и выкупленное вооружение на „подарки" людям! Сотни мечей и лучшие доспехи отправились к броду Керрок, вооружая дружину Гримбьорна».
Столько упорства и энергии было в словах и делах Оина, что все, кто только ни сталкивался с ним, заражались его мечтой. Последние десять лет Одинокая гора буквально гудела от постоянных разговоров и споров. Никто уже не думал, что возврат Казад Дума — иллюзия. Наоборот, решали — кому идти, когда, что брать, к кому обратиться за помощью. Оин исчезал на полгода, а иногда и на год, и когда буйные головы готовы были успокоиться, вновь появлялся. Котел начинал бурлить снова, молодежь рвалась в бой, старики вспоминали доблесть пошлых лет.
И вот под началом Балина пятьдесят три гнома. Большинство молодые, как Лони и Нали. Есть и старики: Тори, самый большой гном, которого когда-либо видел Балин, давно отпраздновал свое четырехсотлетие. Его друг, карлик Синьфольд, который вообще никогда не отмечал дней рождения, иногда упоминал, что разговаривал с последним наследником Дарина — Дьюрином шестым, который правил Морией больше тысячи лет назад.
При воспоминании, что такой доблестный и благородный гном как Тори спутался с мерзким потомком Мима, безбородым Синьфольдом, Балина передернуло.
Многие не понимали, почему Оин старается привлечь к походу людей. Возвращение Мории под власть гномов — дело самих гномов и никого более. Балин понял правоту Оина, когда пришел посмотреть, как молодежь, забросив клещи и молотки, тренируется в искусстве владения оружием. Балин считал, что это занятие недостойно гнома, пока не убедился, что, несмотря на все свои годы, опыт и сноровку, совершенно не представляет, насколько это тяжелое ремесло — сражаться смертоносным оружием в узких и низких пещерах. Он старался не пропускать тренировок, вставая в строй вместе с молодежью. Оин оказался превосходным учителем. Он знал много удивительных вещей, которые сначала могли показаться ненужными и пустыми.
— Многому, что знаю, я обязан воинам-людям, — часто говорил Оин. — Годы людей коротки, и каждый из них должен выбирать, кем станет в жизни — садовником или пахарем, строителем или ремесленником, лекарем или воином. Каждый стремится стать в своем деле лучше всех. Витязи народа людей помогут нам во мгле Мории, и мы выйдем из войны с минимальными потерями.
«Многое из того, что ты сумел передать молодым гномам, не раз еще спасет им жизнь», — подумал Балин, перебираясь ползком по тюкам поближе к Оину.
— Ну где мой завтрак? — весело спросил он.
1.2
— Я говорю тебе, вам не выиграть, будь вас вдесятеро больше.
«Теперь нам говорят — вдесятеро», — думал Балин. Но эта мысль никак не отразилась на его лице, лишь глаза недобро блеснули. Обычным для гнома движением (за что эльфы прозвали их твердолобыми) он наклонил голову.
— Я заплачу, и плата моя будет высока. Тот, кто пойдет со мной, вернется домой богачом!
«Если вообще вернется», — подумал сидевший на деревянном троне Байн и поджал губы.
— Я не дам тебе ни единого воина, сын Фундина, — твердо сказал он. Затем, выждав время, Байн добавил слова, заготовленные уже давно, которые должны были хоть немного успокоить Балина: — Я не говорю, что запрещаю своим воинам идти с тобой. Ты можешь бросить клич, и я уверен, что многие отзовутся. В конце концов, это наше общее дело против общего врага, и я сам желаю, чтобы победа была на твоей стороне. Но и ты пойми. Дружина моя немногочисленна, и хотя я никогда не жалуюсь на своих бойцов, вряд ли найдется среди них хоть один, способный остановить то, что однажды вы, гномы, пробудили в глубинах Мории. Если ваш поход вернет Казад Дум, я первым буду приветствовать тебя, Балин. Ноя должен заботиться о народе и защищать своих подданных, а не подвергать их опасности, бросаясь в самую пучину безрассудных предприятий. И я не стану рисковать своей дружиной, — устало добавил Байн. — Мой ответ — нет.
Разговор, который продолжался уже больше двух часов, утомил его. Приветствия, знаки уважения, подарки, последние новости и сплетни предшествовали пяти минутам дела. Не хотелось признаваться, но эти долгие приготовления раздражали привыкшего ценить свое и чужое время Озерного Короля, который являлся достойным преемником Барда-лучника. Байн хорошо помнил слова отца, сказанные незадолго до смерти: «Не доверяй никому, кроме себя. Ты думаешь, что гномы — наши друзья. Это так. Но блеск золота затмевает доблесть подвига. Дракона убил я, а гномы только воспользовались этим. Помни мои слова и всегда требуй свою виру…»
Много раз Байн убеждался в справедливости этих слов. На его памяти гномы никогда еще не упускали собственной выгоды. Сокровищница Короля под Горой росла, но и жадность гномов не уменьшалась. Байн нещадно облагал наугримов налогами и пошлинами, которые взимал при каждом удобном случае. И следует с удивлением заметить, именно по этой причине правитель озерного края пользовался у гномов высоким уважением и доверием.
Балин понял, что аудиенция закончена. Он не смог добиться того, за чем приходил. Дружина Озерного короля не пойдет с ним. Это сильный удар, ведь гномы так на нее рассчитывали. Чтобы собрать и обучить новобранцев-добровольцев, потребуется много времени и средств. Удивительно, но вопрос о деньгах сейчас волновал Балина меньше всего. Куда больше беспокоило поведение Оина: необычный остекленевший взгляд, постоянное бурчание-пение себе под нос, сбивчивая речь наводили на странные мысли.
Выходя из тронного зала, Балин почувствовал некоторое облегчение. «Что же? — думал он. — Отказ получен. Нужно просто сделать следующий шаг. Сколько уже было этих шагов? И сколько будет? Главное — я получил согласие Короля под Горой и одобрение совета старейшин. А Байну, возможно, еще придется пожалеть, что он не послал с нами войско. А возможно, и нет…»
— Нет, — произнес Балин вслух. Он повторил, будто смакуя это слово: — Нет… Нет… Нет.
Уже много лет подряд гном слышал это слово от сильных сего мира. И разговор с Байном словно стал последней каплей.
«Нет, — сказал про себя Балин. — Я не поверну. И больше не знаю этого слова: „Нет". Мы дойдем до Мории. Мы войдем в нее и освободим древнее царство. Если потребуется, то я сделаю это в одиночку…»
Он вошел в комнату, где его ждали остальные гномы.
— Ну что? — поднялся со скамейки Ори. — Сколько людей пойдет с нами?
Балин обвел всех взглядом. Холодное бешенство плескалось в его темно-карих зрачках. Ори запнулся на полуслове, и очередной вопрос застыл у него на губах.
— Отныне и навсегда, — глухо начал Балин, — я, как ваш командир, приказываю, чтобы вы забыли слово «нет». Сегодня мы уходим из Дейла и идем в Морию без проволочек. Я постараюсь договориться с Гримбьорном. И все равно, в любом случае мы войдем в Казад Дум и освободим его. Вы поняли?
Балин еще раз посмотрел на притихших гномов:
— Что надо отвечать на мой вопрос?
— Да! — гаркнул за плечом сына Фундина Оин.
— Отлично, — сказал Балин.
Несмотря на холодный прием короля Байна, многие в Дейле изъявили желание присоединиться к отряду. Конечно, бывалые воины шарахались от слова «Мория», но молодые иногда просто упрашивали гномов взять их с собой. Каждый из вновь присоединившихся втайне видел себя в роли Барда, героя-лучника, сумевшего убить дракона. Что же может скрываться в еще одной большой пещере? Дракон? У любого дракона найдется слабое место, а черных стрел в колчане у каждого полным-полно. Кроме того, найденная добыча будет делиться поровну.
Но Балин, хоть и отчаянно нуждался в помощи, не брал всех подряд. В непроглядной тесноте пещер будет важно не количество. Они покинули не слишком гостеприимный Дейл уже к вечеру, и сводный отряд насчитывал сотню бойцов без одного. Байн сам вышел проводить гномов. Когда захлопнулись тяжелые ворота, король отвернулся.
— Удачи тебе, Балин, — едва слышно прошептали тонкие губы.
1.3
Они продолжали путь той же дорогой, которой сорок восемь лет назад тринадцать отважных гномов и один хоббит пришли к Долгому Озеру. Тропа через Сумеречье, подсказанная Бьерном, запущенная и одичавшая тогда, сейчас находилась в прекрасном состоянии. В труднопроходимых местах она даже была вымощена камнем, как городская мостовая.
Сумеречный лес уже не производил впечатления обиталища неведомых тварей. Сплошная хвойная стена по мере удаления на запад редела, а иногда и вовсе прерывалась, открывая делянки широколиственных деревьев. Когда показались первые ухоженные буковые рощи, Балин понял, что владения эльфов рядом. Отряд пошел широкой рысью, без передышек, надеясь миновать опасные леса незамеченными и до наступления темноты.
Их надежды прервала стрела, пущенная умелой рукой и вонзившаяся прямо перед пони Балина. Отделившись от леса, словно возникнув из-под ветвей ближайшего к дороге бука, на дорогу вышел молодой эльф. Серебряные волосы были забраны в пучок на затылке. Голубые глаза смотрели весело и с любопытством. Изящным движением эльф подобрал стрелу, а Балин в это мгновение мучительно припоминал, где он мог видеть это лицо.
— Принц Леголас, сын Трандуила, — представился эльф. — К вашим услугам.
— Балин, сын Фундина, — в свою очередь ответил гном.
Оба замолчали — гном выжидающе, а молодой эльф явно пытаясь что-то вспомнить, но пока безрезультатно.
— Чем имею честь? — начал гном, желая побыстрей закончить разговор.
— Ах, да, — вспомнил эльф, не обращая никакого внимания на слова Балина. — Мой отец попросил привести вас в Большую пещеру. Он хочет, чтобы вы отобедали у нас и рассказали, куда направляется столь многочисленный отряд вооруженных гномов и людей.
— А я очень желаю как можно скорее убраться отсюда, — раздраженно сказал гном. — Поэтому, сын Трандуила, честь имею. — Последние слова были сказаны явно угрожающим тоном, и Балин направил пони прямо на стоящего перед ним принца.
Леголас присвистнул, будто в удивлении, и тотчас на дорогу выступило не менее сотни высоких фигур с луками в руках.
— Кстати, — продолжал Леголас деланно-равнодушно. — Отец предупредил, что кроме вас, уважаемый Балин, в отряде находятся Оин и Ори. Вы в свое время побывали в наших подземельях пленниками. Он говорит, что печаль всегда завладевает его душой при воспоминании об этом недоразумении. Он хотел бы загладить свою вину перед теми, кто явился причиной гибели нашего общего врага — дракона Смога.
Эльф слегка поклонился, одновременно подавая какой-то знак, делая это нарочито легкомысленно. Балин не стал оглядываться, но непонятные звуки и беспокойные возгласы лучше всего подсказали, что они окружены.
Леголас продолжал как ни в чем не бывало:
— Король Трандуил предупредил меня, что скорее всего вы со спутниками откажете нам даже в такой малости, как мирный разговор. Поэтому под моим началом находятся две сотни бойцов с приказом доставить вас к королю в любом случае. — И добавил немного погодя, жестко глядя Балину прямо в глаза:
— Лично мне ты, гном, очень не нравишься.
* * *
Леголас оказался неразговорчивым спутником, да и у Балина не было особого желания вести беседы. Тем временем ели и сосны вовсе исчезли из окружающего пейзажа, уступив место сплошному широколиственному лесу. Дикая тропа, на которую они свернули с Западного Тракта, местами пропадала и казалась совсем не той дорогой, что должна привести в эльфийский замок. Балин снова стал нервничать, а сзади него угрюмо забубнил Оин, и пару раз Леголас удивленно и озабоченно оглянулся.
В прошлый раз, много лет назад, гномов привели ко входу в чертоги короля сумеречных эльфов с завязанными глазами. Сейчас Балин с некоторым удивлением сопоставлял услышанные тогда звуки с открывшейся перед ним картиной. Буки и дубы обрывались только у реки, спускаясь до самого берега. Через реку был переброшен мост. Он заканчивался открытым провалом в глубь пещеры.
Память подсказала гному, что после входа в пещеру эльфы запели. Легкая усмешка тронула губы Балина, когда первые из вошедших в пещеру эльфов затянули песню. Он попытался ощутить магическую силу ворот, охраняющих покой короля Трандуила, но чувства молчали.
Гномы и люди спешились. Лошади и пони, груженые и под седлами, исчезли в одном из боковых коридоров. Оружие сдать никто не предложил, поэтому Балин предстал перед резным деревянным троном с восседающим на нем королем эльфов, держа правую руку на холодной стали боевого топора. На голове Трандуила покоилась корона из ивы с пушистыми комочками пробудившихся после зимы почек, оплетенная лилово-голубыми цветами подснежников. В руке он держал знакомый Балину резной дубовый посох.
— Зачем ты задержал нас, король? — прозвучал в установившейся тишине голос гнома. — Разве гномы и эльфы — враги?
Эльфы, стоящие вокруг трона, негодующе зашумели. Начинать в чужом доме разговор первым, в невежливом тоне, да еще со старшим… Взмах королевской руки вмиг угомонил всех.
— Мы знакомы с тобой, сын Фундина, хотя не думаю, что тебе понравился прием, оказанный здесь пятьдесят лет назад, — начал сумеречный король. — Это было ошибкой, и я прошу извинить меня. — При этих словах Балин удивленно приподнял бровь. Он не мог припомнить случая, чтобы эльфийский владыка извинялся перед простым смертным. Свита позади короля снова зашумела.
— Я признаю свою ошибку, — продолжил король, повышая голос. — И готов предложить тебе помощь от чистого сердца.
Балин уже глядел в оба глаза.
— Я принимаю извинения, — медленно начал гном и продолжил, тщательно подбирая слова: — Искренне надеюсь, что сегодняшний разговор, владыка Трандуил, есть лишь начало большой дружбы и сотрудничества между нашими народами.
Голоса в зале начали утихать. Все замерли, боясь проронить или пропустить хоть слово.
«Этот эльфийский жадюга понимает, что если мой поход удастся — несметные сокровища Казад Дума потекут рекой под Одинокую гору. Бардинги — сильный народ, вряд ли они захотят делиться даже с эльфами. Эльфам будет выгодна дорога через Сумеречье, за которой они будут приглядывать. Естественно, за хорошую мзду. Иначе за дорогой присмотрит гвардия Гримбьорна Молодого. После битвы Пяти народов армия сумеречного короля сильно уменьшилась. Тем более что костяк войска составляют меткие, но, увы, бездоспешные стрелки, и их боевая ценность в рукопашном бою невысока, что и доказала гвардия оркского вождя Больга… Но я слишком нуждаюсь в любой поддержке, чтобы отказываться от помощи», — думал Балин, глядя в холодные вертикальные зрачки перворожденного.
Трандуил в свою очередь думал о той же проблеме, но с другой стороны:
«Гримбьорн Молодой — достойный сын своего отца, Бьерна. Жалко только, что он не унаследовал равнодушия к золоту. А Бьерн-шкуроменятель совсем не утратил своей силы, даже наоборот. И гномов он любит. Если стоящий передо мной безумный Балин обратится к памяти Торина Дубощита, то, пожалуй, Бьерн присмотрит за этой сумасшедшей ватагой. А когда в дело вмешается Бьерн, то может отступить и Подгорный Ужас. В любом случае Мория слишком огромна и богата, чтобы все гномы, сколько их ни есть сейчас, смогли удержать ее в своих руках. Если я пошлю малый отряд, гномы возмутятся, скажут, что наш вклад слишком мал. Послать большое войско — подставить под удар нашу немногочисленную армию, полностью обескровить ее…»
Как два ратоборца в кругу, гном и эльф забыли, что их окружает множество слушателей. Разговор превратился в поединок. Это можно было бы назвать торгом, если только можно торговать честью и жизнями своего народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32