Алеша вооружился… кинокамерой.
Приподнявшись на воздушной подушке, вездеход двинулся в чащу.
Алеша в последний раз посмотрел на ракету. Она показалась ему такой земной и родной, что у него защемило сердце. Он представил, как воет сейчас оставленная в ракете Пулька…
В зарослях было так темно, что Добров включил прожекторы. В их лучах поблескивали мокрые корни.
Дисковые пилы резали колючие заграждения. Лианы мертвыми змеями падали на влажную почву.
И вот вездеход вырвался на простор болота. Здесь можно было двигаться быстрее.
Сквозь туманную дымку виднелись конические горы вулканов. Их вершины были скрыты тучами, и нельзя было решить, действуют ли они.
Вездеход мерно скользил над болотом. Богатырев, сидя на носу, держал в руках ружье. Алеша то и дело брал кинокамеру и жадно снимал все, что видел на пути.
Вдруг сзади, откуда-то из пройденной чащи, раздался пронизывающий звук, свистящий, скребущий по коже, взвивающийся на самые высокие ноты и не исчезающий, а словно продолжающий звучать, непонятным образом действуя не только на органы слуха, но и на нервные центры.
Алеша почувствовал, что у него мутится сознание. Он посмотрел на Илью Юрьевича, увидел за стеклом шлема его спокойное лицо, и ему стало стыдно за себя. Оглянулся на Доброва, встретился с. ним глазами и понял, что ему тоже не по себе.
Алеша вспомнил, что он уже слышал этот звук в первую проведенную в ракете ночь, но он звучал тогда через микрофон, который, очевидно, не мог воспроизвести все его совершенно невероятные обертоны.
Ветер дул порывами, пронося над вездеходом клочья тумана и сорванные ветви.
Невероятный звук усилился. Вездеход вильнул, накренился и осел.
Богатырев удивленно оглянулся.
Добров сник, опустив голову на грудь.
Алеша выронил из рук кинокамеру и скатился на дно вездехода.
Богатырев бросился поднимать его и почувствовал, что нарастающий звук разрывает ему голову, туманит сознание. Руки и ноги цепенели. Усилием воли сжав челюсти, он пересилил себя и поднял обмякшего Алешу, привалил его спиной к борту.
Алеша запрокинул голову, и вдруг глаза его стали совсем круглыми.
Илья Юрьевич взглянул наверх. В воздухе летел дракон… каким рисуют его китайские художники, с телом змеи, с перепончатыми крыльями…
Богатырев поднял ружье. Он не думал, Змей Горыныч ли перед ним или своеобразной формы птеродактиль. Он защищался.
Но в дракона не требовалось стрелять. Он камнем упал в болото, взвиваясь гибким телом, трепеща прикрывшими кочки крыльями.
Богатырев все понял.
По кочкам от леса к дракону быстро двигалось какое-то существо, гигантская ящерица с отвратительным роговым гребнем и отталкивающей злобной мордой.
Это страшилище не могло летать, но обладало способностью сбивать летающие жертвы парализующим свистом.
Богатырев взял на мушку нового врага.
Тот сделал последний прыжок и обрушился на превосходившего его по размерам змеевидного дракона. Затрепетал гибкий хвост жертвы, попытались двинуться крылья. Свистящий ящер рвал лапами чешую на горле дракона, спешил впиться в него пилообразными челюстями.
Богатырев выпустил гранату в «Соловья-разбойника», как мысленно назвал он ящера.
Граната взорвалась на панцире ящера и не причинила ему никакого вреда, только разъярила его. Очевидно, его шкура была подобна броне.
Увидев противника, ящер изогнулся дугой, готовясь к прыжку. Богатырев видел, как стали раздуваться его бока. Над болотом забился, как в конвульсиях, ужасающий звук. Если бы миллионом ножей одновременно провести по миллиону тарелок, если бы отвратительно скрипнули миллион резиновых мячей, если бы визг пилы смешался с визгом поросенка, если бы все эти звуки слились воедино и перешли за пределы слышимого в область ультразвука, лишь тогда можно было бы получить представление о том, что услышал Богатырев. Встрепенувшиеся было во время паузы Алеша и Добров вновь свалились, парализованные. Богатырев, защищенный шлемом, борясь с помутнением сознания, выстрелил в диковинного зверя второй гранатой, но также безрезультатно. Тот уже прыгнул к вездеходу, уверенный, что новая жертва от него не уйдет.
«Пуля не берет Соловья-разбойника, значит, как и в сказании, надо бить его в глаз», — подумал Богатырев и сменил ружье на автомат.
У ящера глаза были в виде двух узких, ядовито-желтого цвета вертикальных щелей.
Богатырев подождал, пока ящер приготовился к последнему прыжку, и выпустил точную очередь.
Раздался истошный, визжащий крик, перешедший в клокотание. Ящер катался по болотным кочкам, извиваясь и содрогаясь в последней агонии. Раздутое тело постепенно опадало. Скрежещущий визг замирал.
Богатырев потрогал рукой спасший его шлем, словно боясь, что он таки раскололся.
Вдали над озером парили на распростертых крыльях неведомые существа. Буря усиливалась. Она несла через болото гигантские растения с раскоряченными корнями. Богатырев принял было их за хищников и снова готов был стрелять в них, но эти растения упали на болото, зацепились корнями за кочки и застряли.
Лишь два из них, подхваченные ветром, вновь поднялись на воздух и унеслись.
Богатырев сидел, тяжело дыша. Алеша и Добров медленно приходили в себя. Богатырев дал им понюхать остро пахнущей жидкости из пузырька.
Поверженный дракон пришел в себя без посторонней помощи. Он зашевелил крыльями, заметался между кочками, стараясь отползти подальше от страшного, лежащего сейчас недвижно врага. Потом, поставив крылья под углом к шквальному ветру, дракон подпрыгнул и поднялся над болотом. Он летел, набирая высоту, и его змеевидное тело волнообразно извивалось.
Алеша смотрел на него и протирал глаза:
— Что это? Народные сказки?
— Пожалуй, — усмехнулся Богатырев. — И дракон летит… и от соловьиного свиста все мертвы лежат.
— Как же могли эти образы перекочевать на другую планету, жить в народных сказаниях? — поражался Алеша.
Богатырев многозначительно улыбнулся.
— Наденьте для надежности шлемы, — сказал он.
— Без специального оружия ехать дальше нельзя, — решительно заявил Добров, выбираясь из вездехода.
— Что надумал? — нахмурился Илья Юрьевич.
— Это был ультразвук, — сказал Добров. — У них на планете он действует лучше пушек. В дьявольском аккорде были неслышные, но парализующие обертоны.
— Ах, вот ты о чем, Роман! Аппарат ультразвуковой разведки мы не сняли?
— Не поедем дальше, пока не приспособим его для кругового обстрела.
— Вот это правильно, Роман! — сказал Илья Юрьевич.
Глава третья. ХИЩНАЯ КРАСОТА
Вездеход спрятался среди исполинских папоротников. Илья Юрьевич не позволил оставаться на открытом болоте.
Роман Васильевич и Алеша разобрали прибор.
Илья Юрьевич стоял около них с гранатным ружьем в руках и остро поглядывал в чащу.
С болота полз туман. С почвы под деревьями струйками поднимался пар.
Туманные колеблющиеся струи из-за цвета папоротников казались красноватыми. Они тоже походили на стволы, только какой-то неведомой, сказочной растительности, живой, движущейся.
И вдруг из тумана донесся крик.
Алеша, держа отвертку в руках, выпрямился, посмотрел на Илью Юрьевича. Тот встретился с ним взглядом.
Добров с укоризной взглянул на Алешу, потом показал на разобранный аппарат.
Крик повторился снова, переливающийся, призывный.
Алеша решительно положил отвертку.
— Что? — сердито спросил Добров. — Теперь уже не Соловей-разбойник, а сирена?
— Я боюсь подумать о том… как она выглядит, — взволнованно сказал Алеша.
Добров презрительно хмыкнул:
— «Она»!… Ящерица или женщина?
— Тише! — поднял руку Алеша. — Слышите? Она зовет…
— Ящерица, вонючая, отвратительная гадина, вот кто зовет. Неужели еще непонятно, что здесь нет и не может быть никого, кроме гадов, пресмыкающихся с холодной кровью, венерозавров, ползающих или летающих…
— Это почему же? — вызывающе спросил Алеша.
Добров укоризненно посмотрел на него:
— Какую эру мы застали на Венере?
— Очевидно, каменноугольный период, — нерешительно ответил Алеша.
Добров демонстративно сложил инструменты, объявляя перерыв. Он стал говорить скрипучим голосом:
— Да. Более раннюю, чем на Земле, эру развития. И животный мир здесь более ранний — типичные представители ящеров. А человек? Разумное существо? Это высшее млекопитающее! Его организм должен быть построен на высшей энергетике млекопитающего, он должен обладать теплой, горячей кровью! Слышишь? И у него должны быть свободные от ходьбы конечности, способные к труду, который и делает существо разумным. Оно должно ходить вертикально, имея наибольший обзор местности, иметь стереоскопические органы зрения и слуха в непосредственной близости от мощного мозгового образования, оно должно обладать, короче говоря, человеческой головой, а не головой диплодока!… Уважайте Дарвина! Вы же биолог! -Добров перешел с понуро слушавшим его Алешей на «вы». — Представьте себе лестницу эволюции на Венере. Она не будет отличаться от земной… Здесь не хватает бесчисленных ступенек от ящера до человека…
— Кстати, — вставил Богатырев, — вы никогда не задумывались, друзья, над тем, что на Земле тоже нет одной очень важной ступеньки? Нет промежуточного звена между человеком и животным Земли.
— Да, эта ступенька пока не найдена, — согласился Добров. — Она затерялась… но она была.
— Вы уверены? — лукаво спросил Илья Юрьевич.
Добров удивленно посмотрел на него и пожал плечами:
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что человек произошел от обезьяны?
— Вопрос лишь в том: от какой? — ответил Богатырев.
— Во всяком случае, на Венере даже подобия таких обезьян еще не было. Человеческий род в процессе эволюции животного мира мог бы появиться здесь спустя сотню миллионов лет.
— Это верно, — согласился Богатырев.
— На Венере пока что не хватает не одной какой-нибудь ступеньки, а целого марша лестницы эволюции. Станете ли вы, биолог, — обратился Добров к Алеше, — утверждать, что разумные существа могут появиться в эру ящеров?
Алеша, смущенный, прижатый к стене, вынужден был ответить:
— Не стану, конечно…
Добров торжествовал.
— Биолога я победил! — удовлетворенно возвестил он.
— Но остался еще поэт, — рассмеялся Илья Юрьевич.
Алеша прислушался. Где-то совсем близко прозвучал все тот же таинственный голос. Казалось, стоит сделать лишь несколько шагов — и столкнешься с обладательницей этого голоса лицом к лицу.
— Иди, иди! — усмехнулся Добров. — Ищи местный венец творенья. Аппарат я сейчас закончу.
Алеша с бьющимся сердцем шагнул в туман.
— Не отходи далеко! — крикнул ему вслед Илья Юрьевич. — И не снимай шлема!
Алеша помахал ему рукой.
Туман доходил ему до пояса. Поднимаясь в гору, Алеша выходил из тумана, как из молочной реки. Лес был окутан полупрозрачной дымкой.
Алеша увидел незнакомые растения. Он сначала принял их за разновидность лиан, но на них были цветы, огромные, поразительной красоты цветы, напоминающие земные орхидеи, увеличенные в сотню раз. Первый цветок на чужой планете! Вот он какой, необычный, удивительный!…
Неужели мелодичный голос исходил от цветка? Поющий цветок, зовущий к себе? Как неповторима природа! Земные цветы привлекают насекомых дурманящим запахом, сладчайшим нектаром, лишь бы разнесли они их пыльцу, а здесь… здесь цветок зовет, как сирена.
Алеша почувствовал дуновение ветра, туман заколебался прозрачными языками перед ним.
Так вот какова прекрасная обитательница планеты, красавица, призывавшая его мелодичным голосом!… Она раскрыла объятия нежных лепестков, быть может дурманя ароматом, который не чувствуешь из-за шлема.
Ну что ж, можно помочь диковинному растению перенести его животворящую пыльцу…
Алеша подошел вплотную к цветку и не заметил, как запутался в лианах. Досадливо освобождаясь, он заметил, что мягкие наконечники стеблей, похожие на резиновые подушечки, прилипли к его костюму. Он стал раздраженно отрывать эти отвратительные щупальца, но понял, что ему скорее удастся порвать крепчайшую ткань скафандра, чем избавиться от проклятых присосков.
Он не считал положение безвыходным и не хотел звать на помощь. Впрочем, вездеход был в двух шагах. Слышно, как Добров орудует отверткой.
Вынув из— за пояса большой нож, Алеша стал отрубать присосавшиеся щупальца. Да, именно щупальца! Он уже не считал их стеблями лиан… Слишком они походили на расчетливо движущиеся пальцы хищника…
Ему удалось перерубить несколько сочащихся стеблей, но другие стебли опутали ему руку, затрудняя ее движение. Он тяжело дышал, силясь вырваться.
Над головой скользнули крылья и совсем рядом опустился кто-то крылатый…
Алеша вздрогнул от омерзения. Перед ним, всего лишь в нескольких метрах, вращал выпуклыми яйцеобразными глазами птеродактиль, маленький летающий ящер. «Местный стервятник, — подумал Алеша. — Уже прилетел!…»
Однако крылатому ящеру было не до добычи. Лианы уже опутали его, как и Алешу.
В ужасе видел Алеша, как бился ящер и как растительные щупальца неуклонно подтягивали его к раскрывшемуся во всей красоте великолепному цветку.
Мгновение — и ящер оказался на огромном пульсирующем венчике. Мясистые влажные лепестки захлопнулись, как жадные губы. Извивающийся хвост ящера остался снаружи.
Алеша похолодел. Он вспомнил земные хищные растения, которые точно так же ловят насекомых, чтобы высосать их кровь.
Алеша понял, как работал механизм цветка. Решение пришло мгновенно. Но, увы, Алеша был самим собой. Ложное самолюбие удерживало его от крика о помощи. Он хотел выкрутиться сам, считал, что сможет это сделать. С трудом дотянулся он руками до шлема и снял его.
Всей грудью вдохнул он влажный воздух. От страшного цветка шел нежный дурманящий запах.
— Подожди, росянка-венерянка, сейчас я тебя перехитрю! — пробормотал Алеша, размахнулся и бросил тяжелый шлем на венчик…
«Живой механизм» хищника должен сработать. Как только он почувствует на венчике тяжесть жертвы, лепестки закроются, а присосавшиеся щупальца ослабнут.
И действительно, едва коснулся шлем венчика, тяжелые влажные лепестки, словно причмокнув, закрылись, скрыв шлем звездолетчика.
Расчет Алеши оправдался, но… только наполовину. Присосавшиеся лианы не ослабли, продолжая цепко держать его. Более того: присоски потянулись к его обнаженной шее и впились в нее, а щупальца обвились вокруг шеи.
Алеша попытался крикнуть, но из сдавленного щупальцами горла вырвался лишь хриплый звук.
И вдруг совсем не со стороны цветка, а из тумана, почти от вездехода, скрытого туманом, прозвучал знакомый Алеше переливчатый голос.
Алеша задыхался, щупальца душили его, к тому же он вдыхал пьянящие ядовитые испарения. Он терял сознание.
Голос, в котором звучали и призыв и ужас, услышали и Богатырев с Добровым. Это так напомнило им крик человека, что они, не проронив ни слова, бросились в туман, куда скрылся Алеша.
Они сразу же наткнулись на изнемогавшего в борьбе Алешу.
Поняв все, Богатырев и Добров стали рубить большими ножами обвившие Алешу лианы.,
Добров хотел было оторвать присосавшиеся к шее Алеши щупальца, но безрезультатно.
Алеша слабо и благодарно улыбался.
— Зачем снял шлем? — с горечью спросил Илья Юрьевич.
Алеша смог только глазами показать на закрывшийся цветок. Могучими ударами Богатырев разрубил хищного красавца. Нож стукнул о металлическую часть шлемофона.
Вот почему Алеша не мог вызвать помощь по радио! Наконец шлем был освобожден.
Богатырев взял Алешу на руки и легко понес, как ребенка.
— Соли! — скомандовал он Доброву. — Втирай ему поваренную соль в шею… Щупальца осьминогов только так можно оторвать.
Соль помогла. Щупальца отваливались одно за другим, оставляя после себя багровые синяки.
— Кто же кричал, Илья? Кто? — тихо спросил Добров.
Богатырев пожал плечами.
Алеша медленно приходил в себя.
Глава четвертая. ВЕНЕРЯНКА
Алеша лежал на сиденье вездехода. Его знобило. Ему казалось: если сбросить шлем, сразу станет хорошо, согреешься, дышать будет легче.
Туман давил.
Сквозь дымку показалась безобразная голова чудовища. Алеше хотелось закричать, но он рассмотрел знакомую бороду и глаза, смотревшие на него с тревогой и участием.
Потом туман еще больше сгустился и заполнил собой все.
Алеше казалось даже, что сырая мгла проникает ему в сознание.
И он метался на подушках сиденья.
… Потом Богатырев и Добров исчезли совсем…
Или Алеше так показалось… Он перестал их слышать.
Временами он ощущал, что теряет вес, иногда становилось тяжело в груди. Голова гудела.
Их нет… значит, можно снять давящий шлем… Все пройдет, станет хорошо…
Дрожащими пальцами Алеша нажал на груди кнопку. Шлем отделился от магнитного воротника.
Алеша приподнялся на локтях, тряхнул волосами. Шлема не было.
Алеша жадно вдыхал пьянящий воздух, напоенный острыми ароматами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Приподнявшись на воздушной подушке, вездеход двинулся в чащу.
Алеша в последний раз посмотрел на ракету. Она показалась ему такой земной и родной, что у него защемило сердце. Он представил, как воет сейчас оставленная в ракете Пулька…
В зарослях было так темно, что Добров включил прожекторы. В их лучах поблескивали мокрые корни.
Дисковые пилы резали колючие заграждения. Лианы мертвыми змеями падали на влажную почву.
И вот вездеход вырвался на простор болота. Здесь можно было двигаться быстрее.
Сквозь туманную дымку виднелись конические горы вулканов. Их вершины были скрыты тучами, и нельзя было решить, действуют ли они.
Вездеход мерно скользил над болотом. Богатырев, сидя на носу, держал в руках ружье. Алеша то и дело брал кинокамеру и жадно снимал все, что видел на пути.
Вдруг сзади, откуда-то из пройденной чащи, раздался пронизывающий звук, свистящий, скребущий по коже, взвивающийся на самые высокие ноты и не исчезающий, а словно продолжающий звучать, непонятным образом действуя не только на органы слуха, но и на нервные центры.
Алеша почувствовал, что у него мутится сознание. Он посмотрел на Илью Юрьевича, увидел за стеклом шлема его спокойное лицо, и ему стало стыдно за себя. Оглянулся на Доброва, встретился с. ним глазами и понял, что ему тоже не по себе.
Алеша вспомнил, что он уже слышал этот звук в первую проведенную в ракете ночь, но он звучал тогда через микрофон, который, очевидно, не мог воспроизвести все его совершенно невероятные обертоны.
Ветер дул порывами, пронося над вездеходом клочья тумана и сорванные ветви.
Невероятный звук усилился. Вездеход вильнул, накренился и осел.
Богатырев удивленно оглянулся.
Добров сник, опустив голову на грудь.
Алеша выронил из рук кинокамеру и скатился на дно вездехода.
Богатырев бросился поднимать его и почувствовал, что нарастающий звук разрывает ему голову, туманит сознание. Руки и ноги цепенели. Усилием воли сжав челюсти, он пересилил себя и поднял обмякшего Алешу, привалил его спиной к борту.
Алеша запрокинул голову, и вдруг глаза его стали совсем круглыми.
Илья Юрьевич взглянул наверх. В воздухе летел дракон… каким рисуют его китайские художники, с телом змеи, с перепончатыми крыльями…
Богатырев поднял ружье. Он не думал, Змей Горыныч ли перед ним или своеобразной формы птеродактиль. Он защищался.
Но в дракона не требовалось стрелять. Он камнем упал в болото, взвиваясь гибким телом, трепеща прикрывшими кочки крыльями.
Богатырев все понял.
По кочкам от леса к дракону быстро двигалось какое-то существо, гигантская ящерица с отвратительным роговым гребнем и отталкивающей злобной мордой.
Это страшилище не могло летать, но обладало способностью сбивать летающие жертвы парализующим свистом.
Богатырев взял на мушку нового врага.
Тот сделал последний прыжок и обрушился на превосходившего его по размерам змеевидного дракона. Затрепетал гибкий хвост жертвы, попытались двинуться крылья. Свистящий ящер рвал лапами чешую на горле дракона, спешил впиться в него пилообразными челюстями.
Богатырев выпустил гранату в «Соловья-разбойника», как мысленно назвал он ящера.
Граната взорвалась на панцире ящера и не причинила ему никакого вреда, только разъярила его. Очевидно, его шкура была подобна броне.
Увидев противника, ящер изогнулся дугой, готовясь к прыжку. Богатырев видел, как стали раздуваться его бока. Над болотом забился, как в конвульсиях, ужасающий звук. Если бы миллионом ножей одновременно провести по миллиону тарелок, если бы отвратительно скрипнули миллион резиновых мячей, если бы визг пилы смешался с визгом поросенка, если бы все эти звуки слились воедино и перешли за пределы слышимого в область ультразвука, лишь тогда можно было бы получить представление о том, что услышал Богатырев. Встрепенувшиеся было во время паузы Алеша и Добров вновь свалились, парализованные. Богатырев, защищенный шлемом, борясь с помутнением сознания, выстрелил в диковинного зверя второй гранатой, но также безрезультатно. Тот уже прыгнул к вездеходу, уверенный, что новая жертва от него не уйдет.
«Пуля не берет Соловья-разбойника, значит, как и в сказании, надо бить его в глаз», — подумал Богатырев и сменил ружье на автомат.
У ящера глаза были в виде двух узких, ядовито-желтого цвета вертикальных щелей.
Богатырев подождал, пока ящер приготовился к последнему прыжку, и выпустил точную очередь.
Раздался истошный, визжащий крик, перешедший в клокотание. Ящер катался по болотным кочкам, извиваясь и содрогаясь в последней агонии. Раздутое тело постепенно опадало. Скрежещущий визг замирал.
Богатырев потрогал рукой спасший его шлем, словно боясь, что он таки раскололся.
Вдали над озером парили на распростертых крыльях неведомые существа. Буря усиливалась. Она несла через болото гигантские растения с раскоряченными корнями. Богатырев принял было их за хищников и снова готов был стрелять в них, но эти растения упали на болото, зацепились корнями за кочки и застряли.
Лишь два из них, подхваченные ветром, вновь поднялись на воздух и унеслись.
Богатырев сидел, тяжело дыша. Алеша и Добров медленно приходили в себя. Богатырев дал им понюхать остро пахнущей жидкости из пузырька.
Поверженный дракон пришел в себя без посторонней помощи. Он зашевелил крыльями, заметался между кочками, стараясь отползти подальше от страшного, лежащего сейчас недвижно врага. Потом, поставив крылья под углом к шквальному ветру, дракон подпрыгнул и поднялся над болотом. Он летел, набирая высоту, и его змеевидное тело волнообразно извивалось.
Алеша смотрел на него и протирал глаза:
— Что это? Народные сказки?
— Пожалуй, — усмехнулся Богатырев. — И дракон летит… и от соловьиного свиста все мертвы лежат.
— Как же могли эти образы перекочевать на другую планету, жить в народных сказаниях? — поражался Алеша.
Богатырев многозначительно улыбнулся.
— Наденьте для надежности шлемы, — сказал он.
— Без специального оружия ехать дальше нельзя, — решительно заявил Добров, выбираясь из вездехода.
— Что надумал? — нахмурился Илья Юрьевич.
— Это был ультразвук, — сказал Добров. — У них на планете он действует лучше пушек. В дьявольском аккорде были неслышные, но парализующие обертоны.
— Ах, вот ты о чем, Роман! Аппарат ультразвуковой разведки мы не сняли?
— Не поедем дальше, пока не приспособим его для кругового обстрела.
— Вот это правильно, Роман! — сказал Илья Юрьевич.
Глава третья. ХИЩНАЯ КРАСОТА
Вездеход спрятался среди исполинских папоротников. Илья Юрьевич не позволил оставаться на открытом болоте.
Роман Васильевич и Алеша разобрали прибор.
Илья Юрьевич стоял около них с гранатным ружьем в руках и остро поглядывал в чащу.
С болота полз туман. С почвы под деревьями струйками поднимался пар.
Туманные колеблющиеся струи из-за цвета папоротников казались красноватыми. Они тоже походили на стволы, только какой-то неведомой, сказочной растительности, живой, движущейся.
И вдруг из тумана донесся крик.
Алеша, держа отвертку в руках, выпрямился, посмотрел на Илью Юрьевича. Тот встретился с ним взглядом.
Добров с укоризной взглянул на Алешу, потом показал на разобранный аппарат.
Крик повторился снова, переливающийся, призывный.
Алеша решительно положил отвертку.
— Что? — сердито спросил Добров. — Теперь уже не Соловей-разбойник, а сирена?
— Я боюсь подумать о том… как она выглядит, — взволнованно сказал Алеша.
Добров презрительно хмыкнул:
— «Она»!… Ящерица или женщина?
— Тише! — поднял руку Алеша. — Слышите? Она зовет…
— Ящерица, вонючая, отвратительная гадина, вот кто зовет. Неужели еще непонятно, что здесь нет и не может быть никого, кроме гадов, пресмыкающихся с холодной кровью, венерозавров, ползающих или летающих…
— Это почему же? — вызывающе спросил Алеша.
Добров укоризненно посмотрел на него:
— Какую эру мы застали на Венере?
— Очевидно, каменноугольный период, — нерешительно ответил Алеша.
Добров демонстративно сложил инструменты, объявляя перерыв. Он стал говорить скрипучим голосом:
— Да. Более раннюю, чем на Земле, эру развития. И животный мир здесь более ранний — типичные представители ящеров. А человек? Разумное существо? Это высшее млекопитающее! Его организм должен быть построен на высшей энергетике млекопитающего, он должен обладать теплой, горячей кровью! Слышишь? И у него должны быть свободные от ходьбы конечности, способные к труду, который и делает существо разумным. Оно должно ходить вертикально, имея наибольший обзор местности, иметь стереоскопические органы зрения и слуха в непосредственной близости от мощного мозгового образования, оно должно обладать, короче говоря, человеческой головой, а не головой диплодока!… Уважайте Дарвина! Вы же биолог! -Добров перешел с понуро слушавшим его Алешей на «вы». — Представьте себе лестницу эволюции на Венере. Она не будет отличаться от земной… Здесь не хватает бесчисленных ступенек от ящера до человека…
— Кстати, — вставил Богатырев, — вы никогда не задумывались, друзья, над тем, что на Земле тоже нет одной очень важной ступеньки? Нет промежуточного звена между человеком и животным Земли.
— Да, эта ступенька пока не найдена, — согласился Добров. — Она затерялась… но она была.
— Вы уверены? — лукаво спросил Илья Юрьевич.
Добров удивленно посмотрел на него и пожал плечами:
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что человек произошел от обезьяны?
— Вопрос лишь в том: от какой? — ответил Богатырев.
— Во всяком случае, на Венере даже подобия таких обезьян еще не было. Человеческий род в процессе эволюции животного мира мог бы появиться здесь спустя сотню миллионов лет.
— Это верно, — согласился Богатырев.
— На Венере пока что не хватает не одной какой-нибудь ступеньки, а целого марша лестницы эволюции. Станете ли вы, биолог, — обратился Добров к Алеше, — утверждать, что разумные существа могут появиться в эру ящеров?
Алеша, смущенный, прижатый к стене, вынужден был ответить:
— Не стану, конечно…
Добров торжествовал.
— Биолога я победил! — удовлетворенно возвестил он.
— Но остался еще поэт, — рассмеялся Илья Юрьевич.
Алеша прислушался. Где-то совсем близко прозвучал все тот же таинственный голос. Казалось, стоит сделать лишь несколько шагов — и столкнешься с обладательницей этого голоса лицом к лицу.
— Иди, иди! — усмехнулся Добров. — Ищи местный венец творенья. Аппарат я сейчас закончу.
Алеша с бьющимся сердцем шагнул в туман.
— Не отходи далеко! — крикнул ему вслед Илья Юрьевич. — И не снимай шлема!
Алеша помахал ему рукой.
Туман доходил ему до пояса. Поднимаясь в гору, Алеша выходил из тумана, как из молочной реки. Лес был окутан полупрозрачной дымкой.
Алеша увидел незнакомые растения. Он сначала принял их за разновидность лиан, но на них были цветы, огромные, поразительной красоты цветы, напоминающие земные орхидеи, увеличенные в сотню раз. Первый цветок на чужой планете! Вот он какой, необычный, удивительный!…
Неужели мелодичный голос исходил от цветка? Поющий цветок, зовущий к себе? Как неповторима природа! Земные цветы привлекают насекомых дурманящим запахом, сладчайшим нектаром, лишь бы разнесли они их пыльцу, а здесь… здесь цветок зовет, как сирена.
Алеша почувствовал дуновение ветра, туман заколебался прозрачными языками перед ним.
Так вот какова прекрасная обитательница планеты, красавица, призывавшая его мелодичным голосом!… Она раскрыла объятия нежных лепестков, быть может дурманя ароматом, который не чувствуешь из-за шлема.
Ну что ж, можно помочь диковинному растению перенести его животворящую пыльцу…
Алеша подошел вплотную к цветку и не заметил, как запутался в лианах. Досадливо освобождаясь, он заметил, что мягкие наконечники стеблей, похожие на резиновые подушечки, прилипли к его костюму. Он стал раздраженно отрывать эти отвратительные щупальца, но понял, что ему скорее удастся порвать крепчайшую ткань скафандра, чем избавиться от проклятых присосков.
Он не считал положение безвыходным и не хотел звать на помощь. Впрочем, вездеход был в двух шагах. Слышно, как Добров орудует отверткой.
Вынув из— за пояса большой нож, Алеша стал отрубать присосавшиеся щупальца. Да, именно щупальца! Он уже не считал их стеблями лиан… Слишком они походили на расчетливо движущиеся пальцы хищника…
Ему удалось перерубить несколько сочащихся стеблей, но другие стебли опутали ему руку, затрудняя ее движение. Он тяжело дышал, силясь вырваться.
Над головой скользнули крылья и совсем рядом опустился кто-то крылатый…
Алеша вздрогнул от омерзения. Перед ним, всего лишь в нескольких метрах, вращал выпуклыми яйцеобразными глазами птеродактиль, маленький летающий ящер. «Местный стервятник, — подумал Алеша. — Уже прилетел!…»
Однако крылатому ящеру было не до добычи. Лианы уже опутали его, как и Алешу.
В ужасе видел Алеша, как бился ящер и как растительные щупальца неуклонно подтягивали его к раскрывшемуся во всей красоте великолепному цветку.
Мгновение — и ящер оказался на огромном пульсирующем венчике. Мясистые влажные лепестки захлопнулись, как жадные губы. Извивающийся хвост ящера остался снаружи.
Алеша похолодел. Он вспомнил земные хищные растения, которые точно так же ловят насекомых, чтобы высосать их кровь.
Алеша понял, как работал механизм цветка. Решение пришло мгновенно. Но, увы, Алеша был самим собой. Ложное самолюбие удерживало его от крика о помощи. Он хотел выкрутиться сам, считал, что сможет это сделать. С трудом дотянулся он руками до шлема и снял его.
Всей грудью вдохнул он влажный воздух. От страшного цветка шел нежный дурманящий запах.
— Подожди, росянка-венерянка, сейчас я тебя перехитрю! — пробормотал Алеша, размахнулся и бросил тяжелый шлем на венчик…
«Живой механизм» хищника должен сработать. Как только он почувствует на венчике тяжесть жертвы, лепестки закроются, а присосавшиеся щупальца ослабнут.
И действительно, едва коснулся шлем венчика, тяжелые влажные лепестки, словно причмокнув, закрылись, скрыв шлем звездолетчика.
Расчет Алеши оправдался, но… только наполовину. Присосавшиеся лианы не ослабли, продолжая цепко держать его. Более того: присоски потянулись к его обнаженной шее и впились в нее, а щупальца обвились вокруг шеи.
Алеша попытался крикнуть, но из сдавленного щупальцами горла вырвался лишь хриплый звук.
И вдруг совсем не со стороны цветка, а из тумана, почти от вездехода, скрытого туманом, прозвучал знакомый Алеше переливчатый голос.
Алеша задыхался, щупальца душили его, к тому же он вдыхал пьянящие ядовитые испарения. Он терял сознание.
Голос, в котором звучали и призыв и ужас, услышали и Богатырев с Добровым. Это так напомнило им крик человека, что они, не проронив ни слова, бросились в туман, куда скрылся Алеша.
Они сразу же наткнулись на изнемогавшего в борьбе Алешу.
Поняв все, Богатырев и Добров стали рубить большими ножами обвившие Алешу лианы.,
Добров хотел было оторвать присосавшиеся к шее Алеши щупальца, но безрезультатно.
Алеша слабо и благодарно улыбался.
— Зачем снял шлем? — с горечью спросил Илья Юрьевич.
Алеша смог только глазами показать на закрывшийся цветок. Могучими ударами Богатырев разрубил хищного красавца. Нож стукнул о металлическую часть шлемофона.
Вот почему Алеша не мог вызвать помощь по радио! Наконец шлем был освобожден.
Богатырев взял Алешу на руки и легко понес, как ребенка.
— Соли! — скомандовал он Доброву. — Втирай ему поваренную соль в шею… Щупальца осьминогов только так можно оторвать.
Соль помогла. Щупальца отваливались одно за другим, оставляя после себя багровые синяки.
— Кто же кричал, Илья? Кто? — тихо спросил Добров.
Богатырев пожал плечами.
Алеша медленно приходил в себя.
Глава четвертая. ВЕНЕРЯНКА
Алеша лежал на сиденье вездехода. Его знобило. Ему казалось: если сбросить шлем, сразу станет хорошо, согреешься, дышать будет легче.
Туман давил.
Сквозь дымку показалась безобразная голова чудовища. Алеше хотелось закричать, но он рассмотрел знакомую бороду и глаза, смотревшие на него с тревогой и участием.
Потом туман еще больше сгустился и заполнил собой все.
Алеше казалось даже, что сырая мгла проникает ему в сознание.
И он метался на подушках сиденья.
… Потом Богатырев и Добров исчезли совсем…
Или Алеше так показалось… Он перестал их слышать.
Временами он ощущал, что теряет вес, иногда становилось тяжело в груди. Голова гудела.
Их нет… значит, можно снять давящий шлем… Все пройдет, станет хорошо…
Дрожащими пальцами Алеша нажал на груди кнопку. Шлем отделился от магнитного воротника.
Алеша приподнялся на локтях, тряхнул волосами. Шлема не было.
Алеша жадно вдыхал пьянящий воздух, напоенный острыми ароматами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16