Это дает основание предполагать…— К проблеме управления климата нашего полушария мы хотим подойти реально. Нас не устроят только предположения. Трасса «Кольца ветров» должна быть строго запланированной и управляемой.— Запланированной? Управляемой? — переспросил Карцев, думая, что он не понял.— Запланированной, потому что нам нужно провести поток арктического воздуха именно над пустынями. Управляемой, потому что мы не можем допустить, чтобы в жаркое летнее время раскаленный воздух пустынь пронесся с юга на север через наши плодородные равнины и иссушил бы поля.Карцев провел рукой по зачесанным назад волосам, лишь этим жестом выдав, что он поражен таким необычным заданием.— А потому «Кольцо ветров» должно действовать тогда, когда мы захотим, и проходить по тем местам, где мы пожелаем, — закончил Волков.Карцев с молчаливым вопросом смотрел на него. Николай Николаевич встал и подошел к стенной карте. Сергей Леонидович тоже поднялся. Он доставал Волкову чуть до плеча, но что-то в сдержанной неторопливости каждого из них, в глубоких складках у губ, в прямом, открытом и уверенном взгляде роднило их.В словах Волкова звучала непреклонная уверенность, в позе Карцева было напряженное внимание.— В наше время атомная энергия становится обыденностью. Для уравнивания климата— полушария мы и привлечем атомную энергию. Но не для того, чтобы, как думали некоторые горячие головы, подогревать атомной энергией холодные места Земли, — это было бы крайне неэкономично. Значительно целесообразнее «перемешивать» земную атмосферу, равномернее распределяя по Земле бесплатную энергию солнечных лучей.— Но вы говорите, что атомная энергия все же нужна…— Проблемой искусственных ветров занялись не вы первый, Сергей Леонидович. Есть предложения для той же самой цели создать на трассе ветров искусственные тепловые очаги. Такими очагами могут быть массы нагретой атомной энергией воды. Атомные установки можно построить с таким расчетом, чтобы подогретые ими воды вызвали устойчивые ветры.— Это правильная мысль, — согласился Сергей Леонидович, внимательно всматриваясь в карту, словно он видел уже на ней места расположения будущих, атомных установок.— Мы построим такие установки, скажем, вот тут, на реке, — показал Волков. — Пусть отепленная река поведет ветвь «Кольца ветров» на север, к Карскому морю, где начинается великая северная полынья. На востоке, — об этом еще предстоит подумать, — мы создадим установки с таким расчетом, чтобы повернуть ветры на юг, доводя их до той самой параллели, где начинаются пустыни, но так, чтобы ветры не погубили местных урожаев излишней влагой и прохладой.Волков походил на полководца, разъясняющего полученный свыше план боевой операции.— Стоит вам прекратить работу атомных установок в определенное время года, и созданное нами «Кольцо ветров» выключится. Спеющие сельскохозяйственные культуры могут не бояться наших «искусственных суховеев».— Выключать ветры? — деловито переспросил Карцев.— Именно выключать. Как электрические фонари. Впрочем, аналогия не вполне точная. «Выключать» в том смысле, что «Кольцо ветров» не пройдет в ненужном нам месте. О том, как оно пройдет, пока можно говорить лишь гипотетически. Это еще предстоит изучить. Вероятнее всего, что само по себе оно пройдет не так, как вы предполагали, а замкнется в верхних слоях атмосферы, — будет «стоять ребром». Когда же будет искусственно создана тепловая трасса, «Кольцо ветров» ляжет на землю именно так, как вы того желали. Таким путем мы сможем управлять погодой. Американцы тоже претендуют на управление ветрами. Но это им, по их же словам, пока не под силу. А вот нам с вами, Сергей Леонидович, нашему народу управлять земной атмосферой будет как раз по плечу. Улучшение климата Земли — одно из условий достижения всеобщего изобилия. Мы начали и с малого и с великого: с удобрения полей и грандиозного лесонасаждения, с осушения болот и освоения просторов целинных земель, наконец с похода на голодные степи и пустыни. И вполне естественно приняться сейчас за управление земной атмосферой, за отепление Арктики, за ликвидацию всех — и знойных и холодных — пустынь полушария. «Кольцо ветров» может стать символом дружбы и единения народов, строящих коммунизм, символом их силы, направленной на достижение счастья всего человечества, — и Волков крепко пожал жесткую, сильную руку инженера.Около ворот по площади медленно прогуливалась грузная седая женщина. Она, близоруко щуря глаза, пристально вглядывалась в каждого человека, выходившего из ворот. Глава четвертая. НА СЕВЕР Эта ночь далась Маше тяжело. Еще на совещании у Волкова она с трудом овладела собой, узнав, что они с Овесяном должны вернуться в Проливы на летающей лодке Росова.«Росов!..» — и Маша не могла уснуть всю ночь.Как все нелепо, глупо, досадно!.. Зачем только она захотела еще раз увидеться с Росовым? Что это? Любопытство, женское тщеславие или еще что-нибудь? Зато как была наказана!..И Маша, кусая подушку, еще и еще раз во всех подробностях вспоминала.Она пошла на аэродром, когда узнала, что в Проливы пришел самолет Росова. Она нашла «воздушных мушкетеров» в буфете. Какое счастье, что хоть Росова с ними не оказалось! Летчики были навеселе и шумно встретили свою пассажирку. И хотя Маша сразу же почувствовала неловкость, она все же, набравшись смелости, попросила Костю передать Росову записку. Она помнит ее наизусть:«Мне бы хотелось послать эти строчки со стариком оленеводом, которого мы повстречали с вами. Но, кажется, мне не встретить его еще раз…Маша».Да, она подписала записку так, как он начал называть ее тогда.Самолет Росова улетел. Ответа не было. Он пришел по почте.«Уважаемая Мария Сергеевна!Вот как получилось. Не за ту вас принял. Думал, обычное приключеньице. Неожиданное предложение в таких случаях безотказно действует. Проверено! Потом, конечно, признаешься: женат, дескать, и все такое прочее… Брачное свидетельство покажешь, фотографию жены и детишек… Оно и к лучшему. Приключеньице не должно затягиваться.Можете считать меня кем угодно, будете правы. Но оцените хотя бы то, что не таюсь перед вами, а потому старика с хореем еще раз не ищу.С сожалением Д. Росов».Маша изорвала письмо в мелкие клочья и поклялась, что о Росове никогда больше не вспомнит и не встретится с ним никогда, никогда… И вот теперь это неизбежно.Елизавета Ивановна, всю ночь слышавшая, как Машенька ворочается в постели, на рассвете вышла провожать дочь на балкон. Строгая, с горько опущенными уголками рта, она ни о чем ее не спросила, почти уверенная, что виновника девичьих слез видит перед собой. «Женатый ведь…» — гневно подумала Елизавета Ивановна и даже не махнула рукой заехавшему за Машей Овесяну.Состояние Маши не ускользнуло и от академика. Когда он уезжал в Проливы, Маша смотрела на него слишком печальными глазами. Он улетел в некотором смятении и, несмотря на увлеченность работой, много думал о себе и Маше. И он решил покончить все разом, едва «это» проявится снова, но Маша, прилетев в Проливы, была по-старому приветливой и спокойной, правда чуть рассеянной. Амас Иосифович не нашел повода для объяснения. Но сейчас состояние девушки чем-то напоминало Амасу Иосифовичу их прощание год назад.— Вы словно поднимались на шестой этаж, а не спускались, — сказал академик.— Торопилась.— Не уверены в «подводном солнце»? Маша задумчиво покачала головой.— Так что же?— Лучше не спрашивайте, — Маша покраснела и, почувствовав это, отвернулась.«Может быть, сейчас и надо все выяснить?» — подумал академик. Он нахохлился и сразу же приобрел какое-то сходство с ястребом.— Сашоль видели? — спросил он, словно призывая сюда «на помощь» дочерей.— Вы не знаете, Амас Иосифович, как приходит…— Что? Любовь? — перебил академик.Маша испуганно посмотрела на академика.— Любовь ко мне пришла в блиндаже. Рвались снаряди, а связистка рядом кричала в трубку: «Волга, Волга, я — Кама!» Снаряд попал в накат. Нас завалило. Я выбрался первый, откапывал ее. Бледная была и чем-то родная, близкая. А когда вскоре она потеряла руку, я почувствовал, что стала мне еще дороже. Так приходит любовь.Маша не поняла, почему Амас рассказывает ей об этом. Случись это год назад, она, может быть, несдержала бы слез. А сейчас она думала, что у любви тысячи, миллионы путей!..— Нет, я хотела спросить, как приходит летающая лодка к Кремлевской набережной? По воздуху или по воде?— А! — сказал Овесян и рассеянно замолчал, так и не ответив на Машин вопрос.По пустынной Кремлевской набережной, размахивая руками, мчался низенький летчик в одеянии, несколько неожиданном в таком месте: на нем был комбинезон, шлем и унты. У низко сидящей в воде, специально пригнанной сюда баржи-причала стояла летающая лодка с высоко приподнятыми, отнесенными к хвосту крыльями.Около парапета набережной летчик столкнулся с товарищем по экипажу:— Мухтар, слушай! Сейчас узнал. Она летит с нами.— Кто она? Балерина Фетисова, которая вчера танцевала в «Ромео и Джульетте»? — ехидно осведомился бортмеханик.Костя, — это был он, — махнул рукой:— Сама Джульетта! Учительница наша с дипломом доктора наук! Понял?Аубеков свистнул. Оба посмотрели на летающую лодку. В полуоткрытом стеклянном куполе виднелась плечистая фигура командира корабля.— Докладывай Ромео, — многозначительно кивнул в его сторону Мухтар.Костя сбежал по трапу на баржу.— Разрешите доложить? — вытянулся он перед удивленным Росовым. — Имею список пассажиров.— Волков? Знаю, — твердо сказал Росов.— Нет. Еще некоторые…Росов пожал плечами и взял протянутый Костей список. Прочел, нахмурился. Взглянул на Костю, но тот уже исчез…Около командира вырос штурман Шевченко:— Разреши, Дмитрий, гостей встретить. Командир, дескать, занят.— Нет, — отрезал Росов. — Сам встречать буду.Скоро появились пассажиры. Почти одновременно подошли академик Омулев и профессор Сметанкин. Ученые очень вежливо раскланялись друг с другом, но, идя вместе по набережной, от самой Красной площади, не произнесли ни слова.Знакомясь с Росовым, которого он, вероятно, забыл, профессор Сметанкин сказал:— Не люблю летать. Тошнит всю дорогу. Я и море ненавижу. Так всю жизнь и поступаю себе наперекор: летаю и изучаю моря, чего вам не желаю, молодой человек.Росову этот неприятный с виду старик понравился своей прямотой и какой-то горькой насмешкой над самим собой.— Старье, — презрительно указал Сметанкин на летающую лодку.Только сейчас Росов узнал в старике незадачливого водителя старой машины, застрявшего с Машей Веселовой на шоссе.— На этой лодке — урановый реактор, — веско заметил Росов.— Разве это самолет, если ему для посадки непременно вода нужна? — продолжал Сметанкин.Росов чуть покраснел от злости.— Зимой, профессор я на самолете, а летом — на лодке, — отчетливо сказал он, — у нас летом в Арктике вода повсюду. На своей лодке я в тундре где хотите сяду и снова в воздух поднимусь. Мне аэродромов не надо.Показалась группа людей. Впереди шла статная женщина. Росов узнал в ней Машу и заставил себя остаться. Позади шли Волков, Александр Григорьевич Петров и академик Овесян.Александр Григорьевич говорил Волкову о Ходове:— Человек обречен. Врачи признались мне, что помочь нельзя. Раковая опухоль…— Очень жаль Василия Васильевича, — сказал Волков. — Замечательный строитель, настоящий коммунист.— Облучение искусственными изотопами пробовали? — вмешался Овесян. — Я знаю работы многих научных институтов. Атомная энергия может победить рак.— К сожалению, опухоль задела внутренние органы. Врачи говорили, что могли бы справиться, будь опухоль доступна.— Ах, ваши врачи! — махнул рукой Овесян. — Самое простое, если опухоль доступна и ее можно вырезать или облучить. Я понимаю, что нельзя для облучения вспарывать живот или вводить в клетчатку радиоактивное вещество, которое потом останется в теле, как неизвлеченная пуля. Впрочем, кажется, стоит вспомнить средневековую алхимию.— Алхимию? — поднял брови Волков.— Именно! — живо отозвался Овесян. — Срочно поручу своим лаборантам получить побольше золота. Я пошлю его в различные медицинские институты, чтобы они «озолотили» всех своих подопытных кроликов.Маша подошла к причальной барже. Росов все еще стоял там.— Воздушные мушкетеры! — приветливо сказала Маша, протягивая Росову руку. Глаза ее сияли. Они были именно такими, синими с радужными лучиками к зрачкам, какими помнил их Росов.Сметанкин стал целоваться с Машей. «Пренеприятнейшая личность», — вдруг подумал о нем Росов.— В путь! — скомандовал Волков.В отсек пилотов Росов прошел, нагнув голову, стараясь ни на кого не смотреть. С баржи отдали чалки. На «малом воздухе» заработал реактивный двигатель. Лодка медленно отделилась от мостков и поплыла, как глиссер, вверх по течению к Каменному мосту.Изящная, словно настороженно приподняв отогнутые назад крылья, она вышла на середину реки. Редкие в такой ранний час прохожие останавливались, — не так часто увидишь на Москве-реке летающую лодку! С приглушенным ревом лодка прошла под аркой моста.Два буруна высоко взлетали у ее носа, волны разбегались к гранитным набережным.Шпили высотных зданий поблескивали золотом в лучах еще не взошедшего солнца. Прохожие на Крымском мосту видели, как пронеслась лодка по глади мимо Парка культуры и отдыха, мимо многоэтажных, еще спящих громад домов, помчалась к ажурной дуге одним взмахом переброшенного через реку моста Окружной железной дороги. Было страшно, что лодка не успеет подняться, заденет за железную ферму. Но лодка прошла под мостом и взмыла вверх уже у Ленинских гор, там, где река делает излучину.Маша с волнением смотрела на здание родного университета, на целый город этажей дворца молодости и науки.Юноши и девушки, с самого раннего утра готовясь к приемным испытаниям в университет, отбросили книжки и, запрокинув голову, провожали глазами серебряную стрелу с легким оперением. Она делала вираж, ложась на северный свой курс. Глава пятая. ОТ ПОЛЯРНЫХ ВОРОТ Командир летающей лодки Росов, доставив правительственную комиссию в Проливы, получил очень неприятный приказ. На время предстоящих испытаний атомной установки он «поступал в распоряжение доктора технических наук Веселовой».В тундре после таяния снегов появилось множество разноцветных озер: то голубых, то зеленоватых, то мутных. На одном из них, достаточно длинном для разбега, и стояла готовая к полету лодка. Росов хотел послать Костю, чтобы тот явился к Веселовой на пост управления, в небольшой домик на морском берегу, километрах в двух от озера, но члены экипажа убедили командира, что он должен пойти сам.Росов долго собирался, вздыхал, чертыхался. «Воздушные мушкетеры» молча переглядывались между собой. Они отлично понимали состояние своего друга и начальника.Наконец Росов крякнул, решительно перебрался на мостик, к которому была причалена лодка, и, шагая вразвалку, отправился в тундру. Росов знал, что атомная установка должна дать пар для оттаивания слоя вечной мерзлоты, но не представлял, зачем Веселовой понадобится самолет.Густой и сочный травянистый покров тундры пружинил под ногами, и Росову казалось, что его подбрасывает при каждом шаге. Поэтому, вероятно, он и идет слишком быстро.Невдалеке от поста управления он заметил на берегу членов комиссии, которых недавно доставил из Москвы. Росов был рад поводу задержаться и подошел к ним.Низенький профессор, увидев летчика, схватил его за рукав.— Видите? — злорадно сказал он. — Кто был прав? Ваш покорный слуга, профессор Сметанкин. Вы, осмелюсь вам напомнить полярный летчик! Вам ли не очевидно, что тепла Нордкапского течения заведомо не хватает, чтобы растопить льды? Вот оно, скованное льдом море, которому давно пора вскрыться. Поневоле приходится придумывать всякие фокусы, вроде того, чтобы «поменять местами ледяной покров моря и слой вечной мерзлоты».Росов не понял, о чем говорил сердитый старик, и ничего не ответил.Буйная зелень тундры доходила до самого берега. На крутом обрыве стояли Волков, Омулев и Овесян. Их темные силуэты отчетливо выделялись на белом фоне ледяной равнины, начинавшейся внизу от песчаного пляжа.Резкая граница между двумя соприкасающимися мирами — зеленой тундрой и замерзшим морем — бросилась сейчас в глаза Росову. Вдоль всего берега лежали огромные трубы, уходя вдаль, насколько хватает глаз. Росов знал, что они предназначались для перегретого пара, однако не мог представить, как же пар попадет в трубы.Не найдя больше предлога для задержки, он вздохнул и отправился на пост управления. К железобетонному домику с неимоверно толстыми стенами по неглубокой открытой канаве тянулись высоковольтные кабели. Из-за ближнего холма виднелась крыша большого, тоже прочного железобетонного здания. Там помещалась атомная электростанция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48