И скоро все тело просто горело. Внезапно Журавлев стал как вкопанный. Это было так неожиданно, что я чуть не налетел на старшего лейтенанта. В следующий момент Галкин уже был тут как тут.
— Что-то не так? — спросил он, пытаясь разглядеть впереди то, что увидел Журавлев.
— Мне показалось, что я заметил какое-то движение, — не сразу ответил старлей.
— Где?
— Вон у того чукалака, — выбросил вперед руку Журавлев.
— Боевая готовность для всех! — негромко распорядился Галкин.
Мы тут же скинули с плеч автоматы и передернули затворы. Порядок пришлось изменить. Идти гуськом с оружием, снятым с предохранителя, считалось не совсем разумным. Сейчас мы перестроились клином, или «свиньей», как крестоносцы из фильма «Александр Невский». Во главе теперь двигался майор. В правой руке он сжимал Калашников, а в левой — небольшой прибор с экраном. Судя по тому, какие взгляды он бросал то на приближающийся чукалак, то снова на экран прибора, он явно прощупывал лежащую перед нами территорию на присутствие там источников тепла. Животного тепла. А может быть, я и ошибался. Как бы там ни было, но его угрюмый вид говорил скорее об отсутствии положительных результатов. Когда же с его губ слетело слово «странно», сомнений у меня на этот счет больше не оставалось. В пяти метрах от чукалака, по сигналу майора, мы остановились.
Если верить объяснениям капитана Стрижа, чукалаки встречаются только в соляных впадинах Устюрта. Этакие эндемики местных ландшафтов. Интересно их происхождение. Они состоят из мелкозема и соляной пыли, осевших вокруг куста какого-нибудь растения так, что над чукалаком торчит его верхушка. Благодаря микроклимату в таком оригинальном бугре, растение, которое в нормальных условиях едва ли достигает двух метров в высоту, здесь может вырасти до семи и образовывать кусты до 25 метров в диаметре. На таком своеобразном каркасе и держится чукалак.
Мы с Вороняном остались стоять, в то время как оба офицера стали обходить бугор на безопасном расстоянии. Нервы наши были напряжены до предела. Оно и понятно. После всего, что нам довелось услышать от Валерия и увидеть самим на вершине чинка, другой реакции не стоило ожидать. Моя же фантазия рисовала вообще… жуткие картины. Я, конечно, все еще надеялся, что Журавлев видел не песчаного ската, а, скажем, дикую кошку или шакала. Однако что-то подсказывало мне, что здесь, на Устюрте, я едва ли часто буду иметь возможность находить простые объяснения происходящему. Здесь, конечно, водились и зайцы, и волки, и даже крохотное животное со смешным названием «емуранчик». Но возможное существование на Устюрте огромного и опасного существа, которого люди окрестили «песчаным скатом», превращала этот регион в исключительный, если не сказать в экстремальный. Громада чукалака, а данное природное сооружение было никак не меньше 15 метров в диаметре, скрыла от нас и Журавлева, и Галкина. Мы ждали. Минуты через три мы снова увидели старшего лейтенанта. Он махнул рукой, чтобы мы приблизились. Когда я в очередной раз узрел майора Галкина, он сидел на корточках у основания бугра и внимательно рассматривал поверхность земли. Его автомат покоился рядом на бело-серой поверхности. Вместо него майор держал в руке крупный пинцет и пластиковый пакетик. Я подошел поближе. Галкин осторожно подцепил пинцетом и поднял с земли какой-то предмет, напоминающий сброшенную змеей при линьке кожу. Когда майор сжимал странную вещь, раздавался тихий хруст. Как если бы мяли золотинку от плитки шоколада. Заметив мое присутствие, Галкин спросил:
— На что это, по-твоему, похоже, Майзингер?
— На высохшую яичную пленку, — не задумываясь ответил я.
— Яичную что? — не понял майор.
— Я имею в виду пленку, товарищ майор, которая находится сразу под скорлупой.
— А-а-а! — протянул Галкин, и потом добавил: — Почему бы и нет?
Он задумчиво положил свою находку в пластик и огляделся.
У основания чукалака виднелись провалы, в которых можно было наблюдать усыпанные соляными кристалликами ветки кустарника. Я сделал шаг в том направлении, но тут же замер, остановленный окликом майора. Сердце бешено колотилось. Признаюсь, его окрик меня здорово напугал. Медленно повернув голову, я взглянул на своего начальника. Воронян, Журавлев и Галкин — все они смотрели мне под ноги. Я последовал их примеру. Но поначалу ничего не понял. У моих ног и под ними все было нормально. И лишь когда я повнимательнее осмотрелся, то заметил, что в радиусе полутора метров весь почвенный покров под моими ногами осел минимум сантиметра на три. Странно, что я этого не почувствовал. Теперь и я с интересом разглядывал тонкую соляную корку с обрушившимися краями. В некоторых местах под ней угадывались широкие, но не больше пяти-семи сантиметров в высоту полости. Словно бы кто-то или что-то проползало под самой соляной коркой, оставляя за собой такие оригинальные следы. Галкин наклонился к самой земле и извлек из такого вот своеобразного грота кусок «пленки», идентичную найденной десятью минутами раньше. Я почувствовал, как напряжение неприятным холодком распространяется по телу. Что-то подобное в эти минуты, видимо, испытывали и мои товарищи. Они, как по команде, поднялись на ноги и теперь затравленно озирались кругом. Никто не произносил ни слова. И все же, я мог бы сейчас поспорить с кем угодно, что прекрасно представлял себе, что творилось в душе моих спутников. Каждому из нас не давал покоя один вопрос: Что перемещалось здесь, под нашими ногами? Тишину нарушил Галкин:
— На сегодня хватит нервных переживаний… Мы возвращаемся на… твердую почву.
От Стрижа вот уже восемь часов ничего не было. Самым удивительным являлось, пожалуй, то, что и на наши запросы никто из его группы не отвечал. Связь вроде как и была. Только вот из потрескивающего и постукивающего эфира не доносилось ни слова. Неизвестность угнетала. Мы потихоньку начинали переживать за наших товарищей. Мало ли что может случиться в местах, где под твоими ногами творится черт знает что.
— У меня есть версия, — сообщил старший лейтенант Журавлев, вороша в костре угли.
Вечер был прохладный. А в воздухе носились одурманивающие запахи весенней цветущей степи. Просто удивительно, что даже в таких пустынных районах можно действительно наслаждаться ароматами, по своему букету не уступающим таковым в казахстанских степях.
Мы молча ждали продолжения.
— Я могу предположить, что некоторые чукалаки служат своеобразными инкубаторами для живущих во впадинах существ, — произнес Журавлев.
— Да не ходи ты вокруг да около, — слишком резко оборвал старшего лейтенанта Галкин. — Так прямо и скажи, что мы наткнулись на гнездовье песчаного ската! Их там, вероятно, видимо-невидимо…
— Пусть так… — протянул Журавлев.
Той ночью мне снилось, будто к нашему лагерю со всех сторон катятся странные земляные волны. Мне даже казалось, что я чувствую, как они протискиваются под днищами наших палаток… И даже под тлеющими углями нашего костра. При этом из разворошенного кострища в небо поднимаются облачка мельчайшего пепла. Постепенно они принимают форму нереально огромных спрутов, которые, в свою очередь, набрасываются на нас сверху. И при этом жутко ревут… От очередной встряски земли я проснулся. Оглушающий шум оповестил приближение военного самолета. Я выскочил из палатки, успев заметить, что сержанта Вороняна в ней уже не было. Утренняя серость быстро шла на убыль. Галкин, Журавлев и Воронян, задрав головы, смотрели в небо. Втянув шею, я взглянул навстречу приближающемуся грохоту. Совсем низко над нашими взъерошенными шевелюрами пронеслись два МИГа. Истребители шли курсом на юго-запад…
— Там, у Стрижа, что-то случилось, — с озабоченным выражением лица произнес майор Галкин.
До нашего грузовика мы добрались за пять часов. Почти все время бежали. Делали короткие паузы. Даже пили прямо на ходу. На протяжении всего этого сумасшедшего кросса я думал только об одном. А именно о том, как я ненавижу армейскую службу во всех, пусть самых экзотических ее проявлениях. Вконец выбившиеся из сил, мы загрузились в ГАЗ-66. Машину, по распоряжению майора, оставляли на вершине гигантского плато. На этом конце света за грузовик не стоило беспокоиться. Зато каждая группа имела одинаковую возможность воспользоваться им по необходимости. Я еще долго не мог прийти в себя. В груди давило. А в гортани поселилась противная боль, заставляя меня сглатывать сладковатую слюну в два раза чаще.
— Продолжай вызывать их на связь! — крикнул Галкин сержанту и хлопнул дверцей кабины.
Около семи вечера мы наконец-то увидели группу капитана Стрижа. У нас по-настоящему отлегло от сердца, когда мы убедились, что все четверо живы. Они сидели на самом краю впадины и, казалось, с большой неохотой поднялись нам навстречу. Галкин резко затормозил, раскидав нас с Вороняном по кузову. При этом я неудачно ударился плечом, за что мысленно и совсем нелестно высказался в адрес майора.
— Что у вас здесь стряслось? — еще не выбравшись из кабины, зарычал Галкин. — На кой черт вам рация, если все равно не отвечаете? И почему не отвечаете?
Стриж в ответ лишь махнул рукой. Синицын, Щеглицкий и Дятлов тоже довольно странно отреагировали на возмущенные крики своего начальника. Они то и дело поглядывали вниз, туда, где начиналась соляная пустыня.
— Майор, — наконец-то подал голос Стриж, — здесь такое творилось… вот так сразу и не объяснить! — И он откровенно, от всей души выматерился.
Галкин оторопел от такого поведения своего подчиненного. Поначалу он, так мне во всяком случае показалось, даже хотел призвать младшего по званию к порядку. Но, похоже, передумал и негромко сказал:
— Докладывай!
Повествование капитана Стрижа звучало настолько невероятно, что даже все то, что нам уже пришлось услышать и пережить на Устюрте до этого, казалось теперь пусть не обыденным, но все же…
В первый день группа капитана Стрижа углубилась довольно далеко в казавшуюся такой безжизненной территорию. Вышли из впадины они только под вечер. Опаленные солнцем и солью, они, так же как и мы, посчитали разумным разбить лагерь наверху. Ночь прошла спокойно. А утром, как только первые лучи солнца подсветили небосвод, Стриж и его люди снова спустились вниз. Через некоторое время они наткнулись на широкие песчаные косы, тянущиеся на многие сотни метров. Это обстоятельство здорово обеспокоило капитана. Толком он, наверное, и сам не смог бы объяснить почему. Скорее всего что-то подсказывало ему, что песок здесь совсем неуместен. Дятлов первым сделал наблюдение, что песчаные косы производили впечатление искусственно созданных. Но как такое могло произойти? Можно было с уверенностью утверждать, что и за сотни километров отсюда вряд ли можно было найти хотя бы один трактор. Озадаченные такими мыслями люди ходили по песчаным «пляжам», пытаясь найти хоть одно разумное объяснение обнаруженному феномену.
— Здесь вообще все не так, — потирая покрасневшую шею, произнес вслух Щеглицкий. — ни облаков, ни миражей. Что за чертовщина!
Остальные в знак согласия лишь качали головами.
— Невероятно! — вдруг воскликнул лейтенант.
Все тут же обернулись к нему.
— Смотрите! — возбужденно замахал рукой Синицын. — Ведь это же гепард!
— Где?
— Да вон же, — указал он направление, — за тем бугром.
Действительно, в сотне метров от группы и несколько в стороне от потрескавшейся на солнце глиняной кучи в настороженной позе застыл грациозный хищник. Его мускулистое тело подрагивало от возбуждения, отчего пятнистая шкура, казалось, жила своей собственной жизнью.
— Тихо! — полушепотом произнес Стриж. — Постарайтесь его не спугнуть. Мне кажется, он выслеживает добычу.
— Охотится? — недоверчиво переспросил Дятлов.
— Почему бы нет, — взглянул на него капитан, — гепарды не только на антилоп нападают. Они и грызунами не прочь полакомиться.
Дикая кошка не двигалась. И что было самым удивительным, никак не реагировала на медленное приближение двуногих пришельцев. Когда до гепарда оставалось не больше пятидесяти метров, группа Стрижа замерла на месте. Как раз в этот момент хищник быстро взглянул на людей и снова отвернул свою круглую, словно игрушечную мордочку.
— Поразительно! — не унимался Дятлов. — Товарищ капитан, вы же сами утверждали, что гепардов здесь больше нет. Откуда этот?
— Дятлов, я никогда не утверждал, что их здесь нет. Это ученые отнесли данный вид хищников к давно исчезнувшим на Устюрте. Но выходит, что природе удалось укрыть от людских глаз одно из своих самых дорогих сокровищ. Не знаю, как вы, но я просто несказанно рад, что это благородное животное продолжает здесь обитать.
По сигналу Стрижа все опустились на корточки и теперь старались не делать резких движений. Грозное рычание донеслось до ушей военных. Гепард в очередной раз быстро взглянул на них и, показав свои желтоватые клыки, тут же вновь отвернул морду.
— Не-е-е-т, тут что-то не так! — протянул Синицын. — Он, по-моему, вовсе и не охотится…
Поведение пятнистой кошки было действительно нетипичным. Во-первых, эти резкие движения головой. Словно бы она боялась надолго выпускать из вида что-то… что могла видеть только она. Но это что-то оставалось невидимым для человека. Все четверо до боли в глазах всматривались в направлении взгляда гепарда. Но ни перед глиняной преградой, ни тем более за ней, абсолютно ничего не было. Значит, то, что завладело вниманием зверя, находилось за самим бугром. К тому же, было бы разумно предположить, что охотящийся гепард не стал бы отпугивать свою жертву рычанием. Он вел бы себя тихо. Вся эта сцена скорее напоминала тяжбу между двумя хищниками за добычу. Однако, в таком случае, люди сталкивались здесь с очередной проблемой — второго гепарда нигде не было видно. А судя по высоте глиняного холма, за ним вряд ли мог бы укрыться еще один такой хищник…
— Товарищ капитан, — шепотом обратился к Стрижу лейтенант Синицын, — разрешите проверить!
— Давай! — словно ожидая именно эти слова, быстро согласился Стриж. — Только осторожно!
Синицын положил на землю автомат и хотел было уже встать, как капитан остановил его:
— Вы в своем уме, лейтенант? Сейчас же возьмите оружие!
— Да, но ведь этот гепард может являться последним представителем своего вида на Устюрте, — попытался оправдаться тот.
— Второго лейтенанта Синицына я здесь тоже пока не встретил, — помрачнел Стриж.
Синицын быстро проверил автомат и медленно, делая короткие шаги, двинулся вперед.
Угрожающее рычание доносилось до людей все отчетливее. Синицын не спускал глаз с пятнистого хищника. В то же время он продолжал осматривать окрестность боковым зрением. Хвост гепарда, угрожающе опущенный вниз, нервно вздрагивал. Синицын чувствовал, что напряжение зверя достигло апогея. Однако любопытство лейтенанта пересиливало в эти минуты всякий страх. Он лишь покрепче сжал цевье автомата. Когда до цели оставалось не больше двадцати метров, Синицын стал обходить животное. Он очень надеялся выяснить причину странного поведения зверя не приближаясь к нему вплотную. Такая возможность виделась ему в осторожном обходе земляного препятствия. Но, несколько сменив направление, он оказался в совсем невыгодном положении. Дело в том, что теперь солнце светило ему прямо в глаза. Лейтенант осторожно извлек из грудного кармана солнцезащитные очки и лишь после этого продолжил обход. Чем дальше в сторону заходил Синицын, тем сильнее становилось ощущение опасности. При этом лейтенант был уверен, что та опасность исходила вовсе не от гепарда, нет! Он отчетливо чувствовал эту прямо жуткую враждебность, которая буквально изливалась из-за груды ссохшейся и потрескавшейся глины. «Что за чертовщина?» мельком подумал Синицын, уже в следующее мгновение он замер как вкопанный. Ноги словно вросли в поседевший от огромного количества соли грунт. В то время, как его мозг лихорадочно расставлял мелькающие перед глазами картинки по своим местам, Синицын пытался разобраться в своих ощущениях. Нет, это не страх сковал его движения. Не страх… Неожиданный и… просто невероятный поворот событий был тому виной. То, что увидел Синицын, не укладывалось ни в какие рамки. Перед гепардом, на расстоянии не больше двух метров из земли торчало невиданное существо.
Торчало! Именно так описывал позже свое первое впечатление от увиденного лейтенант. Часть плоского тела была скрыта под слоем земли. Отсюда человеку и казалось, что существо словно бы торчит из грунта. Оно, одновременно похожее и на осьминога, и на морского ската, практически не двигалось. Лишь его многочисленные, у основания утолщенные, короткие щупальца, расположенные по краям тела, беспрестанно шевелились. Размеры странного животного не превышали полутора метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Что-то не так? — спросил он, пытаясь разглядеть впереди то, что увидел Журавлев.
— Мне показалось, что я заметил какое-то движение, — не сразу ответил старлей.
— Где?
— Вон у того чукалака, — выбросил вперед руку Журавлев.
— Боевая готовность для всех! — негромко распорядился Галкин.
Мы тут же скинули с плеч автоматы и передернули затворы. Порядок пришлось изменить. Идти гуськом с оружием, снятым с предохранителя, считалось не совсем разумным. Сейчас мы перестроились клином, или «свиньей», как крестоносцы из фильма «Александр Невский». Во главе теперь двигался майор. В правой руке он сжимал Калашников, а в левой — небольшой прибор с экраном. Судя по тому, какие взгляды он бросал то на приближающийся чукалак, то снова на экран прибора, он явно прощупывал лежащую перед нами территорию на присутствие там источников тепла. Животного тепла. А может быть, я и ошибался. Как бы там ни было, но его угрюмый вид говорил скорее об отсутствии положительных результатов. Когда же с его губ слетело слово «странно», сомнений у меня на этот счет больше не оставалось. В пяти метрах от чукалака, по сигналу майора, мы остановились.
Если верить объяснениям капитана Стрижа, чукалаки встречаются только в соляных впадинах Устюрта. Этакие эндемики местных ландшафтов. Интересно их происхождение. Они состоят из мелкозема и соляной пыли, осевших вокруг куста какого-нибудь растения так, что над чукалаком торчит его верхушка. Благодаря микроклимату в таком оригинальном бугре, растение, которое в нормальных условиях едва ли достигает двух метров в высоту, здесь может вырасти до семи и образовывать кусты до 25 метров в диаметре. На таком своеобразном каркасе и держится чукалак.
Мы с Вороняном остались стоять, в то время как оба офицера стали обходить бугор на безопасном расстоянии. Нервы наши были напряжены до предела. Оно и понятно. После всего, что нам довелось услышать от Валерия и увидеть самим на вершине чинка, другой реакции не стоило ожидать. Моя же фантазия рисовала вообще… жуткие картины. Я, конечно, все еще надеялся, что Журавлев видел не песчаного ската, а, скажем, дикую кошку или шакала. Однако что-то подсказывало мне, что здесь, на Устюрте, я едва ли часто буду иметь возможность находить простые объяснения происходящему. Здесь, конечно, водились и зайцы, и волки, и даже крохотное животное со смешным названием «емуранчик». Но возможное существование на Устюрте огромного и опасного существа, которого люди окрестили «песчаным скатом», превращала этот регион в исключительный, если не сказать в экстремальный. Громада чукалака, а данное природное сооружение было никак не меньше 15 метров в диаметре, скрыла от нас и Журавлева, и Галкина. Мы ждали. Минуты через три мы снова увидели старшего лейтенанта. Он махнул рукой, чтобы мы приблизились. Когда я в очередной раз узрел майора Галкина, он сидел на корточках у основания бугра и внимательно рассматривал поверхность земли. Его автомат покоился рядом на бело-серой поверхности. Вместо него майор держал в руке крупный пинцет и пластиковый пакетик. Я подошел поближе. Галкин осторожно подцепил пинцетом и поднял с земли какой-то предмет, напоминающий сброшенную змеей при линьке кожу. Когда майор сжимал странную вещь, раздавался тихий хруст. Как если бы мяли золотинку от плитки шоколада. Заметив мое присутствие, Галкин спросил:
— На что это, по-твоему, похоже, Майзингер?
— На высохшую яичную пленку, — не задумываясь ответил я.
— Яичную что? — не понял майор.
— Я имею в виду пленку, товарищ майор, которая находится сразу под скорлупой.
— А-а-а! — протянул Галкин, и потом добавил: — Почему бы и нет?
Он задумчиво положил свою находку в пластик и огляделся.
У основания чукалака виднелись провалы, в которых можно было наблюдать усыпанные соляными кристалликами ветки кустарника. Я сделал шаг в том направлении, но тут же замер, остановленный окликом майора. Сердце бешено колотилось. Признаюсь, его окрик меня здорово напугал. Медленно повернув голову, я взглянул на своего начальника. Воронян, Журавлев и Галкин — все они смотрели мне под ноги. Я последовал их примеру. Но поначалу ничего не понял. У моих ног и под ними все было нормально. И лишь когда я повнимательнее осмотрелся, то заметил, что в радиусе полутора метров весь почвенный покров под моими ногами осел минимум сантиметра на три. Странно, что я этого не почувствовал. Теперь и я с интересом разглядывал тонкую соляную корку с обрушившимися краями. В некоторых местах под ней угадывались широкие, но не больше пяти-семи сантиметров в высоту полости. Словно бы кто-то или что-то проползало под самой соляной коркой, оставляя за собой такие оригинальные следы. Галкин наклонился к самой земле и извлек из такого вот своеобразного грота кусок «пленки», идентичную найденной десятью минутами раньше. Я почувствовал, как напряжение неприятным холодком распространяется по телу. Что-то подобное в эти минуты, видимо, испытывали и мои товарищи. Они, как по команде, поднялись на ноги и теперь затравленно озирались кругом. Никто не произносил ни слова. И все же, я мог бы сейчас поспорить с кем угодно, что прекрасно представлял себе, что творилось в душе моих спутников. Каждому из нас не давал покоя один вопрос: Что перемещалось здесь, под нашими ногами? Тишину нарушил Галкин:
— На сегодня хватит нервных переживаний… Мы возвращаемся на… твердую почву.
От Стрижа вот уже восемь часов ничего не было. Самым удивительным являлось, пожалуй, то, что и на наши запросы никто из его группы не отвечал. Связь вроде как и была. Только вот из потрескивающего и постукивающего эфира не доносилось ни слова. Неизвестность угнетала. Мы потихоньку начинали переживать за наших товарищей. Мало ли что может случиться в местах, где под твоими ногами творится черт знает что.
— У меня есть версия, — сообщил старший лейтенант Журавлев, вороша в костре угли.
Вечер был прохладный. А в воздухе носились одурманивающие запахи весенней цветущей степи. Просто удивительно, что даже в таких пустынных районах можно действительно наслаждаться ароматами, по своему букету не уступающим таковым в казахстанских степях.
Мы молча ждали продолжения.
— Я могу предположить, что некоторые чукалаки служат своеобразными инкубаторами для живущих во впадинах существ, — произнес Журавлев.
— Да не ходи ты вокруг да около, — слишком резко оборвал старшего лейтенанта Галкин. — Так прямо и скажи, что мы наткнулись на гнездовье песчаного ската! Их там, вероятно, видимо-невидимо…
— Пусть так… — протянул Журавлев.
Той ночью мне снилось, будто к нашему лагерю со всех сторон катятся странные земляные волны. Мне даже казалось, что я чувствую, как они протискиваются под днищами наших палаток… И даже под тлеющими углями нашего костра. При этом из разворошенного кострища в небо поднимаются облачка мельчайшего пепла. Постепенно они принимают форму нереально огромных спрутов, которые, в свою очередь, набрасываются на нас сверху. И при этом жутко ревут… От очередной встряски земли я проснулся. Оглушающий шум оповестил приближение военного самолета. Я выскочил из палатки, успев заметить, что сержанта Вороняна в ней уже не было. Утренняя серость быстро шла на убыль. Галкин, Журавлев и Воронян, задрав головы, смотрели в небо. Втянув шею, я взглянул навстречу приближающемуся грохоту. Совсем низко над нашими взъерошенными шевелюрами пронеслись два МИГа. Истребители шли курсом на юго-запад…
— Там, у Стрижа, что-то случилось, — с озабоченным выражением лица произнес майор Галкин.
До нашего грузовика мы добрались за пять часов. Почти все время бежали. Делали короткие паузы. Даже пили прямо на ходу. На протяжении всего этого сумасшедшего кросса я думал только об одном. А именно о том, как я ненавижу армейскую службу во всех, пусть самых экзотических ее проявлениях. Вконец выбившиеся из сил, мы загрузились в ГАЗ-66. Машину, по распоряжению майора, оставляли на вершине гигантского плато. На этом конце света за грузовик не стоило беспокоиться. Зато каждая группа имела одинаковую возможность воспользоваться им по необходимости. Я еще долго не мог прийти в себя. В груди давило. А в гортани поселилась противная боль, заставляя меня сглатывать сладковатую слюну в два раза чаще.
— Продолжай вызывать их на связь! — крикнул Галкин сержанту и хлопнул дверцей кабины.
Около семи вечера мы наконец-то увидели группу капитана Стрижа. У нас по-настоящему отлегло от сердца, когда мы убедились, что все четверо живы. Они сидели на самом краю впадины и, казалось, с большой неохотой поднялись нам навстречу. Галкин резко затормозил, раскидав нас с Вороняном по кузову. При этом я неудачно ударился плечом, за что мысленно и совсем нелестно высказался в адрес майора.
— Что у вас здесь стряслось? — еще не выбравшись из кабины, зарычал Галкин. — На кой черт вам рация, если все равно не отвечаете? И почему не отвечаете?
Стриж в ответ лишь махнул рукой. Синицын, Щеглицкий и Дятлов тоже довольно странно отреагировали на возмущенные крики своего начальника. Они то и дело поглядывали вниз, туда, где начиналась соляная пустыня.
— Майор, — наконец-то подал голос Стриж, — здесь такое творилось… вот так сразу и не объяснить! — И он откровенно, от всей души выматерился.
Галкин оторопел от такого поведения своего подчиненного. Поначалу он, так мне во всяком случае показалось, даже хотел призвать младшего по званию к порядку. Но, похоже, передумал и негромко сказал:
— Докладывай!
Повествование капитана Стрижа звучало настолько невероятно, что даже все то, что нам уже пришлось услышать и пережить на Устюрте до этого, казалось теперь пусть не обыденным, но все же…
В первый день группа капитана Стрижа углубилась довольно далеко в казавшуюся такой безжизненной территорию. Вышли из впадины они только под вечер. Опаленные солнцем и солью, они, так же как и мы, посчитали разумным разбить лагерь наверху. Ночь прошла спокойно. А утром, как только первые лучи солнца подсветили небосвод, Стриж и его люди снова спустились вниз. Через некоторое время они наткнулись на широкие песчаные косы, тянущиеся на многие сотни метров. Это обстоятельство здорово обеспокоило капитана. Толком он, наверное, и сам не смог бы объяснить почему. Скорее всего что-то подсказывало ему, что песок здесь совсем неуместен. Дятлов первым сделал наблюдение, что песчаные косы производили впечатление искусственно созданных. Но как такое могло произойти? Можно было с уверенностью утверждать, что и за сотни километров отсюда вряд ли можно было найти хотя бы один трактор. Озадаченные такими мыслями люди ходили по песчаным «пляжам», пытаясь найти хоть одно разумное объяснение обнаруженному феномену.
— Здесь вообще все не так, — потирая покрасневшую шею, произнес вслух Щеглицкий. — ни облаков, ни миражей. Что за чертовщина!
Остальные в знак согласия лишь качали головами.
— Невероятно! — вдруг воскликнул лейтенант.
Все тут же обернулись к нему.
— Смотрите! — возбужденно замахал рукой Синицын. — Ведь это же гепард!
— Где?
— Да вон же, — указал он направление, — за тем бугром.
Действительно, в сотне метров от группы и несколько в стороне от потрескавшейся на солнце глиняной кучи в настороженной позе застыл грациозный хищник. Его мускулистое тело подрагивало от возбуждения, отчего пятнистая шкура, казалось, жила своей собственной жизнью.
— Тихо! — полушепотом произнес Стриж. — Постарайтесь его не спугнуть. Мне кажется, он выслеживает добычу.
— Охотится? — недоверчиво переспросил Дятлов.
— Почему бы нет, — взглянул на него капитан, — гепарды не только на антилоп нападают. Они и грызунами не прочь полакомиться.
Дикая кошка не двигалась. И что было самым удивительным, никак не реагировала на медленное приближение двуногих пришельцев. Когда до гепарда оставалось не больше пятидесяти метров, группа Стрижа замерла на месте. Как раз в этот момент хищник быстро взглянул на людей и снова отвернул свою круглую, словно игрушечную мордочку.
— Поразительно! — не унимался Дятлов. — Товарищ капитан, вы же сами утверждали, что гепардов здесь больше нет. Откуда этот?
— Дятлов, я никогда не утверждал, что их здесь нет. Это ученые отнесли данный вид хищников к давно исчезнувшим на Устюрте. Но выходит, что природе удалось укрыть от людских глаз одно из своих самых дорогих сокровищ. Не знаю, как вы, но я просто несказанно рад, что это благородное животное продолжает здесь обитать.
По сигналу Стрижа все опустились на корточки и теперь старались не делать резких движений. Грозное рычание донеслось до ушей военных. Гепард в очередной раз быстро взглянул на них и, показав свои желтоватые клыки, тут же вновь отвернул морду.
— Не-е-е-т, тут что-то не так! — протянул Синицын. — Он, по-моему, вовсе и не охотится…
Поведение пятнистой кошки было действительно нетипичным. Во-первых, эти резкие движения головой. Словно бы она боялась надолго выпускать из вида что-то… что могла видеть только она. Но это что-то оставалось невидимым для человека. Все четверо до боли в глазах всматривались в направлении взгляда гепарда. Но ни перед глиняной преградой, ни тем более за ней, абсолютно ничего не было. Значит, то, что завладело вниманием зверя, находилось за самим бугром. К тому же, было бы разумно предположить, что охотящийся гепард не стал бы отпугивать свою жертву рычанием. Он вел бы себя тихо. Вся эта сцена скорее напоминала тяжбу между двумя хищниками за добычу. Однако, в таком случае, люди сталкивались здесь с очередной проблемой — второго гепарда нигде не было видно. А судя по высоте глиняного холма, за ним вряд ли мог бы укрыться еще один такой хищник…
— Товарищ капитан, — шепотом обратился к Стрижу лейтенант Синицын, — разрешите проверить!
— Давай! — словно ожидая именно эти слова, быстро согласился Стриж. — Только осторожно!
Синицын положил на землю автомат и хотел было уже встать, как капитан остановил его:
— Вы в своем уме, лейтенант? Сейчас же возьмите оружие!
— Да, но ведь этот гепард может являться последним представителем своего вида на Устюрте, — попытался оправдаться тот.
— Второго лейтенанта Синицына я здесь тоже пока не встретил, — помрачнел Стриж.
Синицын быстро проверил автомат и медленно, делая короткие шаги, двинулся вперед.
Угрожающее рычание доносилось до людей все отчетливее. Синицын не спускал глаз с пятнистого хищника. В то же время он продолжал осматривать окрестность боковым зрением. Хвост гепарда, угрожающе опущенный вниз, нервно вздрагивал. Синицын чувствовал, что напряжение зверя достигло апогея. Однако любопытство лейтенанта пересиливало в эти минуты всякий страх. Он лишь покрепче сжал цевье автомата. Когда до цели оставалось не больше двадцати метров, Синицын стал обходить животное. Он очень надеялся выяснить причину странного поведения зверя не приближаясь к нему вплотную. Такая возможность виделась ему в осторожном обходе земляного препятствия. Но, несколько сменив направление, он оказался в совсем невыгодном положении. Дело в том, что теперь солнце светило ему прямо в глаза. Лейтенант осторожно извлек из грудного кармана солнцезащитные очки и лишь после этого продолжил обход. Чем дальше в сторону заходил Синицын, тем сильнее становилось ощущение опасности. При этом лейтенант был уверен, что та опасность исходила вовсе не от гепарда, нет! Он отчетливо чувствовал эту прямо жуткую враждебность, которая буквально изливалась из-за груды ссохшейся и потрескавшейся глины. «Что за чертовщина?» мельком подумал Синицын, уже в следующее мгновение он замер как вкопанный. Ноги словно вросли в поседевший от огромного количества соли грунт. В то время, как его мозг лихорадочно расставлял мелькающие перед глазами картинки по своим местам, Синицын пытался разобраться в своих ощущениях. Нет, это не страх сковал его движения. Не страх… Неожиданный и… просто невероятный поворот событий был тому виной. То, что увидел Синицын, не укладывалось ни в какие рамки. Перед гепардом, на расстоянии не больше двух метров из земли торчало невиданное существо.
Торчало! Именно так описывал позже свое первое впечатление от увиденного лейтенант. Часть плоского тела была скрыта под слоем земли. Отсюда человеку и казалось, что существо словно бы торчит из грунта. Оно, одновременно похожее и на осьминога, и на морского ската, практически не двигалось. Лишь его многочисленные, у основания утолщенные, короткие щупальца, расположенные по краям тела, беспрестанно шевелились. Размеры странного животного не превышали полутора метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32