Другие кинулись на берег, в спешке сталкиваясь друг с другом. Застыв в ожидании, люди напряженно всматривались в широкое устье огромного залива. Они смотрели и смотрели.— Никаких кораблей, капитан. Дикари ошиблись. — Люди были разочарованы, их голоса стали грубыми от раздражения.— Капитан, скажите им, что обманывать нас так очень плохо.Покахонтас повернулась к Смиту.— Но мы видели корабль. Мы бы не сказали, если б это не было правдой. — Она обратилась к Памоуику: — Ты уверен, что видел каноэ?— Совершенно, — сказал Памоуик.— И я тоже уверена, — решительно добавила Покахонтас.Англичане снова обшарили взглядами горизонт, но он стал из голубого серым, а они так ничего и не увидели. Совсем упав духом, они, ругаясь, возвратились в форт.— Покахонтас, мои люди подавлены, — сказал Смит. — Появление корабля очень важно для нас. Это жизненная связь с нашей землей. Скажи своим людям, что так шутить жестоко.— Но мой брат не лжет. — Покахонтас мрачно изучала лицо Смита. — И я не лгу.Смит помедлил, но только мгновенье.— Давай, зови своих в форт. Вы всегда у нас желанные гости. А я... ты знаешь, я твой самый преданный слуга.Он низко поклонился. Он не мог допустить никаких раздоров между Покахонтас и своими людьми. С ней в форт пришла жизнь.Сопровождая Покахонтас к кладовым, он подумал о том, что форт уже выглядит не таким неустроенным, хотя в холодном воздухе деревья стояли голые и не было никакой другой зелени. Деревянные здания посерели под дождями и снегом, и форт казался уже не временным лагерем, а постоянным домом. Даже маленькое кладбище усиливало впечатление основательности поселения.Обследуя привезенные паухэтанами кукурузу и дичь, Смит испытал разочарование. Он хотел бы поговорить с Покахонтас наедине, возобновить их занятия и выразить ей свою признательность за все, что она для них сделала. Наверное, они могут вернуться к занятиям, но будут ли они прежними? Что-то ушло из их отношений, они уже не были такими простыми и невинными. Слишком многое было теперь между ними. Он чувствовал это в ее ответах, бросаемых искоса взглядах. И еще — что-то неуловимое появилось в ней, какая-то новая женственность. Он и сам не знал, хочет ли он развития их отношений. Он не был уверен, могут ли они развиваться. В конце концов, речь не о них. На карту поставлено все виргинское предприятие, и нельзя забывать, что он должен подавать своим людям достойный пример. Развлекаться с местными женщинами запрещалось, если только их не предлагал вождь. Покахонтас не была обычной женщиной, но даже в этом случае... Наконец, существовало различие в их положении. Он резко встряхнул головой. Он ненавидел себя за то, что опять чувствует неуверенность в себе и происходит это из-за молодой женщины.Пока Смит и Покахонтас были в кладовых, Арчер, Рэтклиф и Мартин разговаривали под большим деревом в центре форта. Беседа протекала бурно, Рэтклиф горячо жестикулировал, убеждая в чем-то членов совета.Рабочие собирались под деревом и прислушивались. По знаку Рэтклифа Мартин отделился от группы и неспешно, даже высокомерно, направился к кладовым, где были Смит и Покахонтас.— Смит, Рэтклиф собирается отдать тебя под суд за пренебрежение обязанностями и убийство Кассена, Робинсона и Эмри. Он строит свое обвинение на законе Ветхого завета.Смит замер как громом пораженный. «Ублюдки, — подумал он. — Какая несправедливость! И это после того, что я для всех сделал. Но Рэтклиф представляет в колонии гражданскую власть, а Арчер изучал законы в Грей-инн. Он может устроить суд по своему усмотрению, опираясь на библейский закон. В последний раз он применялся много лет назад, когда старый король Генрих хотел развестись со своей королевой. Проклятие, подумать только, а я тосковал по своим товарищам несколько дней назад, когда мне вот-вот должны были размозжить голову дубинками! Не верю, что они всерьез».Он посмотрел на Покахонтас. Кровь отлила от ее лица, и вокруг рта прорисовался серый контур. «Не успела она спасти меня от одного смертного приговора, как мне угрожает новый, — подумал он. — Только на этот раз она ничего не сможет сделать. Это фарс, шутка». Он подавил свой гнев и повернулся к принцессе:— Не оставайся здесь. Возвращайся в свой лагерь. Когда все уладится, я пошлю за тобой.Он взглянул на Памоуика, Секотина и шестерых воинов. На мгновение явилась мысль убежать вместе с ними. Но беглецом он будет не нужен Паухэтану. Нигде не будет защиты. Ему придется остаться в форте и смело встретить обвинение.Обвинение, суд и приговор заняли двадцать минут. Джон Смит должен быть повешен в течение часа.Во время суда Смит смотрел в одну точку, но видел, что Покахонтас не ушла. Она неподвижно стояла в окружении своей свиты во время всего разбирательства. Когда колонисты сопроводили его в часовню на службу к преподобному Хантеру, дикари оставались в молчании на том же месте.Скамьи в часовне обледенели, со стропил свисали сосульки. Смит пытался молиться. За последнее время он прочел так много молитв, что чувствовал себя опустошенным. Он не винил рабочих за то, что они не заступились за него на суде, не проявили преданности. Занимая в обществе такую низкую ступень, они использовали любую возможность, чтобы показать свою власть. Он понимал их, но презирал. «Они, — подумал он, — обвинили меня и тогда, когда дикари ошибочно сообщили о кораблях».Он слышал, как Хант молится о спасении его души. «Хороший человек», — подумал Смит. Он с честью вынес первые трудные недели, когда их атаковали дикари, преодолел болезни, унесшие многих, и суровую погоду. И все время оказывал помощь и нес утешение своей все уменьшавшейся пастве. «А теперь он расхваливает Господу мою душу, — подумал Смит. — Что ж, по крайней мере в этот раз меня отправляют должным образом, а не под погремушки Паухэтановых служителей дьявола».Преподобный Хант прочел длинную молитву о прощении. Когда рабочие наконец подошли к Смиту, они избегали встречаться с ним взглядом. Стыд заставил их обращаться с ним грубо и пренебрежительно. Хотя Смит шел гордо, с высоко поднятой головой, они толкали и даже пинали его, оставляя следы льдистого снега на его штанах и камзоле. Пока его вели по холодной земле, он видел Покахонтас и ее людей, стоявших тесной кучкой на прежнем месте, подобно вмерзшим в землю цветным статуям.Под центральным деревом он взглянул в лицо равным себе. Еще раз он напомнил им обо всем, что сделал для колонии, но его товарищи по совету смотрели в сторону, плотно сжав губы. Никто не посмотрел ему прямо в глаза. Один лишь его верный друг Перси выказывал сочувствие. Рэтклиф собственноручно ухватился за толстую веревку, свисавшую с ветки, и проверил, хорошо ли закреплена петля. Затем, щелкнув суставом кисти, набросил ее на шею Смита. Смит почувствовал запах отсыревшей пеньки и вспомнил о десятках повешений, которым был свидетелем. «Меня удавят, как простого воришку», — подумал он.— Подожди, капитан!К собравшимся под деревом направлялась Покахонтас. Она в упор смотрела на Рэтклифа, который пододвигал табурет и знаком предлагал Смиту забираться на него.— Капитан Смит мой особый подопечный, — сказала она на ломаном английском. — Он также приемный сын моего отца, великого вождя Паухэтана. Если ему причинят вред, я не отвечаю за действия своего отца.Рэтклиф твердо взглянул на нее:— Принцесса Покахонтас, я со всем уважением заявляю, что это дело вас не касается, равно как и вашего отца, короля. Этого человека справедливо судили по нашим законам и признали виновным.В этот миг тишину разорвал грохот пушки. Звук прокатился, отражаясь от стен форта, как раскат грома летним днем. Все сорок человек замерли, прикованные к месту. Это могло означать только одно: в гавань входил корабль.Дисциплина нарушилась. Рабочие бросились на берег, размахивая шляпами и крича. В суете Памоуик, повинуясь взгляду Покахонтас, проскользнул и быстро снял с шеи Смита петлю.Смит с триумфом обернулся к Рэтклифу.— Дикари не ошиблись. Это, должно быть, Ньюпорт на «Сьюзн Констант»! Паухэтаны заметили корабль почти два часа назад.— Я сейчас ничего не могу с тобой сделать, — ответил Рэтклиф; краска ярости расползалась по его лицу. — Но тебя судили и признали виновным. Ты будешь повешен еще до захода солнца.Смит смотрел, как Рэтклиф шагает по направлению к берегу, в нетерпении размахивая руками. Он и Покахонтас медленно пошли следом. Казалось невероятным, что «Сьюзн Констант» входила в бухту именно в тот момент, который так много значил для него. «Должно быть, Господь спасает меня по какой-то Ему одному ведомой причине», — подумал он, вознося короткую благодарственную молитву.И снова вмешалась Покахонтас, и эти несколько секунд спасли ему жизнь. Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить ее? И он опять подумал о том, как глубоко влияет на его судьбу отвага этой девушки-дикарки. «Хотя меня еще не оправдали, — размышлял он, — но сейчас, когда вернулся Ньюпорт, у меня есть надежда».Мужчины на берегу реки подталкивали друг друга и добродушно выкрикивали непристойности. Окончилось их нескончаемое ожидание продовольствия, вестей из дома и новостей остального мира. Они истосковались по вкусу пива и по новым лицам.Стоя во весь рост в баркасе, Ньюпорт сам возглавил первую высаживавшуюся группу. Он помахал рукой и ступил на берег, а Смит тем временем грубо и злобно расчищал себе путь, чтобы первым поздороваться с адмиралом. Он знал, что нравится Ньюпорту. Тот мог считать Смита самоуверенным и немного авантюристом, но знал, что он деятелен и предан.— Я привез новых колонистов и припасы, Смит, — широко улыбаясь, окликнул его Ньюпорт.Он повернулся и, заметив Покахонтас, с удовольствием приветствовал ее, затем обнял Смита за плечи, и они направились к дому собраний. Смит не стал терять времени, его нервы были напряжены недавним испытанием. Он хотел, чтобы Ньюпорт немедленно услышал его рассказ о последних нескольких днях. Остальное может подождать. Нужно убедить Ньюпорта в своей невиновности, прежде чем Арчер и Рэтклиф выскажут свои соображения.Ньюпорт выслушал его и сказал:— Смит, ради Бога, это смехотворно. Все вы оторваны от мира и живете в постоянном напряжении. Я не вижу никакой вашей вины. Я поговорю с другими членами совета и заставлю их отменить ваш смертный приговор, и тогда — забудем об этом деле. Перед нами стоят более важные задачи. В настоящее время вашим людям необходимо разгрузить корабль. У меня также письмо к вам от Эдвина Сэндиса, но, что еще важнее, я бы хотел поговорить с вами о короле Паухэтане.Смит вздохнул. Ньюпорту легко было считать поведение людей смешным. А его, Смита, лишь несколько секунд отделяли от смерти. Вечный страх, изоляция и голод лишили людей рассудка. Джеймстаун был далеко не здоровым местом.— Десять шиллингов за товар и ни пенса меньше.— Ах вы, негодяи! — добродушно крикнул Смит матросу вновь прибывшего корабля. Паруса были убраны, а палуба кишела рабочими. — Я заплатил за эти товары еще до того, как «Сьюзн Констант» поплыла в Англию.— А если ты хочешь получить их сейчас, придется заплатить мне, — крикнул в ответ матрос.— Свободное предпринимательство, — сочувственно улыбнулся Джордж Перси. — Мы — новый рынок. Они делают с нами что хотят.— Теперь у нас припасов на год, а еще Виргинская компания прислала нам больше полусотни книг, но перевозка обойдется нам в приличную сумму. После нескольких плаваний команда станет богаче капитана, — отрезал Смит.— А Ньюпорт не может следить за ценами?Смит почесал в бороде.— Мне сказали, что купцы в Лондоне заключают сделки прямо на борту, в обход капитана. А он, в свою очередь, разрешает матросам становиться акционерами в обмен на охрану груза.— С такими ценами мы все разоримся.— Нет, Перси, я так не думаю. Сегодня попозже я хочу повидаться с тобой после того, как поговорю с Ньюпортом. Я уверен, что наконец нашел богатства.Мужчины обменялись понимающими взглядами, Они были настолько поглощены беседой, что не услышали, как к ним подошла в сопровождении двух своих братьев Покахонтас.— Капитан Смит, — начала она официально, — сто новых людей прибыли сегодня из твоей страны. Мой отец и я поняли так, что твои люди останутся здесь недолго и, как только твои больные поправятся, вы вернетесь домой.У Смита упало сердце. Как объяснить, что он покривил душой ради блага своих людей?— Рассказы о красоте земель твоего отца произвели такое впечатление на нашего короля в Лондоне, что он захотел, чтобы мы остались, хотя бы на некоторое время, — сказал он.Частично это было правдой, но Смит не в силах был посмотреть в бесхитростные и доверчивые глаза Покахонтас. Он перевел взгляд на ее братьев. «Памоуик и Секотин не так доверчивы, — подумал он, — ничуть».— Между прочим, — продолжал он, — наш король прислал твоему отцу особые дары. Король Яков выражает ему свое личное уважение. Посмотри, вот один из подарков.Смит показал на баркас, скользивший по воде от «Сьюзн Констант». В лодке стояли два человека, а между ними — собака, красивая, изящная белая борзая, ее сияющая шерсть рельефно выделялась на фоне синей зимней воды.Все прочие мысли были забыты, когда Покахонтас увидела, как животное грациозно выпрыгнуло из лодки на берег.— Какая красота! — на своем языке воскликнула Покахонтас.— Этот зверь недолго останется у отца. Покахонтас очарована им, — прошептал Секотин Памоуику.— Дорогая принцесса, позже мы обсудим, каким образом доставим это прекрасное животное и другие подарки вашему почтенному отцу, — сказал Смит.Он понял, что на время отодвинул неприятности, Но вскоре ему все равно придется откровенно договорить с Покахонтас. Но ему ни в коем случае нельзя потерять ее доверие и поддержку. * * * В тот вечер Ньюпорт пригласил членов совета отужинать к себе на «Сьюзн Констант». В обшитой деревом каюте за трапезой из паухэтанской дичи, кукурузы и сушеных фруктов и вина Виргинской компании страсти улеглись, а языки развязались. Оставшиеся в живых колонисты впервые за много месяцев смаковали рубиновый напиток, налитый в оловянные кубки. Гнев и горечь, бушевавшие под деревом-виселицей, исчезли в освещенном свечами теплом помещении, в окружении вещей, напоминавших о доме и родных. Ужасное происшествие казалось ночным кошмаром, да пожалуй, до некоторой степени им и было, подумал Смит. «Мы уже натворили дел и еще, возможно, натворим, пока живем в этих страшных условиях. Нам просто нужно больше людей, а в особенности женщин, чтобы смягчить нас. Но пока можно не вспоминать об этом, — подумал Смит, — по крайней мере какое-то время».Ньюпорт поднялся с кубком в руке, и комнату огласили здравицы в честь короля Якова и присутствующих.— Итак, джентльмены, — начал Ньюпорт, — я полагаю, вы пережили худшие времена. Колония становится сильным аванпостом королевства, началом богатства и могущества Англии в Новом Свете. А теперь желаю вам всем спокойной ночи — всем, кроме Смита. Я хочу поговорить с вами.Когда за ушедшими закрылась дверь, Ньюпорт повернулся к Смиту:— Сначала прочтите письмо от вашего друга сэра Эдвина, а потом дайте мне полный отчет за то время, пока меня не было.Закончив читать письмо, Смит пнул стоявшую в углу печь, чтобы оживить пламя. Потом он повернулся к Ньюпорту и рассказал обо всем, что произошло за прошедшие полгода.— И теперь великий король Паухэтан хочет торговать с нами, — закончил свое повествование Смит, — однако я подозреваю, что он не отказался от намерения со временем изгнать нас отсюда. Он также приказал соседним племенам оставить нас в покое. Но самое необыкновенное событие, Ньюпорт, это то, что Покахонтас, любимая дочь короля, стала нашей спасительницей. Покахонтас и в самом деле бесподобна.Голос Смита слегка охрип при этих словах.— Я согласен с вами, — отозвался Ньюпорт, — но в ее жилах течет королевская кровь, что делает ее особой высшего порядка. Именно она должна организовать наш визит к королю Паухэтану, чтобы мы могли вручить ему подарки и послание доброй воли нашего короля. А теперь расскажите мне о жизни в их поселках.Смит налил еще вина.— Эти люди существуют в гармонии с жизнью и друг с другом. Они живут по цивилизованным законам и уважают других. У них есть большие селения и маленькие деревни, но все они окружены возделанными полями, изобилующими овощами и фруктами. Люди гораздо сильнее и здоровее, чем мы. Их зрение и слух в два раза острее наших. Король — жестокий и самовластный человек, и, возможно, его жесткое управление делает их общество даже приятней. Разумеется, их люди низкого происхождения так же грубы, как наши, но люди высокородные те же, что и повсюду, где я бывал. Они всего лишь неграмотны и не знают истинного Бога. Правда, некоторые князья, которых я встречал в Богемии, почти ничем от них в этом не отличались.— Я горю нетерпением увидеть все своими глазами, Смит. Вы прочли в письме Сэндиса, что лондонцы по-прежнему хотят знать, что случилось с нашей первой колонией Рэли, которая погибла в тысяча пятьсот восьмидесятых годах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39