.. И в его лице мы лишимся источника весьма ценной информации.
Я стиснул зубы и досчитал в уме до десяти. Потом - до двадцати. Наконец, судорога отпустила мое сердце …
- Ладно, - тяжело дыша, сказал я. - Я тебя понял, Ятаган. Ты не хочешь выдавать этого сумасшедшего мерзавца ни мне, ни полиции… Ты так дорожишь им, что не хочешь потерять его… Пусть будет по-твоему… Но тогда выполни мою другую просьбу, дружище Ятаган.
- Какую? - спокойно осведомился он.
- Дай мне регр, - сказал я. - Хотя бы одноразовый, мне и одного раза хватит!..
Он укоризненно покрутил головой.
- Эх, Теодор, Теодор, - проворчал он. - За кого ты меня принимаешь, Теодор? За наивного простачка?.. Думаешь, я не догадаюсь, как ты собираешься использовать регр, если я дам тебе его?
- Я всего-навсего хочу спасти свою дочь! - стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, произнес я. - Даю тебе честное слово, что и пальцем не трону этого придурка!.. Я даже не собираюсь переноситься в тот момент, когда он напал на нее, поверь мне!.. Я перехвачу Кристину задолго до этого момента - и тогда она будет жива! Ты веришь мне, Ятаган?
Некоторое время он разглядывал меня очень пристально. Потом медленно покачал головой из стороны в сторону.
- Но почему? - вскричал я. - Почему ты мне не хочешь поверить?!..
- Потому что ты не сможешь сдержать себя, Теодор, - спокойно сказал мой собеседник. - Потому что я и сам бы на твоем месте не смог сдержаться…
И экранчик погас.
Я еще посидел немного. Потом что было сил вдарил кулаком по штурвалу.
- Ну и не надо! - сказал я сердито, глядя на восходящее из-за горизонта алое, будто до краев налитое кровью, солнце. - Мы еще посмотрим!.. Я все равно доберусь до Него!..
* * *
Домой заезжать я не стал. Мне было страшно представить, что я могу войти в квартиру, где каждая мелочь будет напоминать мне о Кристине. И пока я не добьюсь того, что дочь будет вновь жива и здорова, я не буду иметь права переступать порог нашего дома. Потому что в ее смерти есть и моя вина…
Если бы я не разрешил дочке задержаться у пресловутой “подружки” еще на часок, а заехал и забрал бы ее невзирая на ее протесты!..
Если бы я не потерял столько времени на ненужную болтологию по голосвязи под патронажем Меча, где основным трепачом был тип, который сразу после своего “доклада” засел в засаде, поджидая мою дочь!..
И наконец, если бы в свое время я не отпустил его в прошлое, наивно поверив, что он исправился и стал другим человеком!…
Если бы каждая из этих возможностей была реализована, Кристина была бы жива и сейчас потягивалась бы спросонья в своей спаленке, по своему обыкновению проклиная тех “изуверов”, что придумали начинать занятия в школе в восемь часов утра!
Хорошо, что у меня все-таки есть возможность изменить ход событий и спасти свою девочку. Наверное, уже тогда, когда я стоял, склонившись, над ее трупом, ища на нем знакомые родинки и родимые пятнышки, я краешком сознания постоянно имел в виду эту возможность. Потому и не плакал - ни при полиции, ни оставшись один в турбокаре…
Ятаган отказался дать мне регр, но он мне и не нужен.
Потому что в моем распоряжении есть Установка.
В самом деле, если за два года пользования этим стационарным регром, предоставленным Мечом Пенитенциарию (при моем непосредственном содействии), нам, эдукаторам, удалось скорректировать судьбы сотен людей, то разве я не имею права воспользоваться Установкой сейчас, чтобы отвести беду от единственного родного мне человечка?!.. Как говорил человек, живший больше двух тысяч лет назад: “Тот из вас, кто не совершил ни единого греха, пусть бросит в меня камень!”…
Оказалось, что в этот день по Пенитенциарию дежурил Анибал Топсон, специализировавшийся на “случайниках” - так у нас именовали тех, кто совершил непреднамеренное убийство. Работенка у Анибала была непыльная, редко кто из его клиентов отказывался воспользоваться подвернувшейся возможностью не брать греха на душу. Правда, в Пенитенциарий таких почему-то направляли всё реже и реже, вследствие чего Топсон использовался начальством для несения дежурств по принципу “через день - на ремень”…
Нас с Анибалом объединяла страсть к коллекционированию бумажных книг, которыми мы время от времени обменивались, но даже если очередной обмен не назревал, то при встрече мы обычно не упускали случая, чтобы похвастаться своими новыми приобретениями.
Сегодня, конечно, мне было не до книг и не до коллекций. Но мне бросилось в глаза, что и Топсон вел себя как-то неестественно по отношению ко мне. Когда я вошел в вестибюль, где за прозрачным барьером силового поля располагалось место дежурного, Анибал лишь что-то буркнул и тут же старательно уткнулся в бумаги.
Неужели он и другие мои коллеги уже знают о беде, которая меня постигла?
Но в таких случаях нормальные люди выражают соболезнования сослуживцу и вообще ведут себя как-то иначе!..
Впрочем, если о гибели Кристины еще никто не успел узнать из утренних инфосообщений, я не собирался об этом трубить на весь Пенитенциарий. И вообще, я решил сегодня во что бы то ни стало делать вид, что никакой трагедии не было. Наверное, отчасти это было своего рода суеверием. Будто, внушая себе, что Кристина не погибла, я стремился не сглазить успех того, что собирался осуществить…
- Привет, Анибал, - все-таки сказал я, подходя к барьеру, за которым в окружении всевозможной аппаратуры восседал Топсон. - Как дела?
Он глянул на меня исподлобья и почему-то лишь кивнул в ответ.
Язык он, что ли, проглотил?
- Глянь, пожалуйста, расписание пользования Установкой, - продолжал я, не подавая виду, что меня смущает столь странное поведение Анибала. - Когда сегодня есть свободное “окно”?.. Мне позарез нужно откорректировать одного типа вне плана…
Анибал даже не стал рыться в бумагах, чтобы отыскать нужный мне график.
- А сегодня Установка будет свободна весь день, - странным голосом объявил он.
Я не поверил своим ушам.
В кои-то веки на Установку нет очереди из числа коллег-эдукаторов, жаждущих прокатить в прошлое своих “клиентов”!.. Если верить народным приметам, сегодня просто-таки обязана испортиться погода, несмотря на все усилия климатизаторов!
- Ты… ты уверен? - переспросил я. - Что, можно хоть сейчас пойти и воспользоваться Установкой?
- Можно, - ответствовал с какой-то скрытой усмешкой Топсон. - И даже нужно. Прямо сейчас…
Я покрутил головой и направился в третий корпус, где в помещении без окон, экранированном со всех сторон от воздействия внешних полей, располагалась Установка. От всевозможных инспекторов и ревизоров комнату до сих пор удавалось скрывать - во многом благодаря Бурбелю. Даже сам начальник Пенитенциария, по-моему, считал, что за бронированной дверью, оснащенной комп-идентификатором, находится склад ремонтных принадлежностей.
Я очень не хотел, чтобы сейчас мне попался кто-нибудь из знакомых, но, видно, чего боишься - то и случается.
На лестнице мне встретился Вай Китадин. Однако и он сегодня был каким-то не таким. Вместо того, чтобы со всех сил хлопнуть меня по плечу и обрушить на меня водопад слов, ржания и юмора - в его, разумеется, понимании - он лишь воззрился на меня с таким тоскливым недоумением, как если бы я явился на службу голышом.
Хотя… Ну конечно, вот в чем дело!.. Просто вид мой, наверное, ужасен. Да и каким ему следует быть после бессонной ночи и таких переживаний?
- Привет, Вай, - сказал я, протягивая руку Китадину. - Что, неважно выгляжу, да?.. Не обращай внимания, это голомакияж. Мне сегодня захотелось нацепить на себя имидж ожившей мумии…
Руку мою он все-таки пожал, и ладонь его оказалась влажной и вялой.
- Ты… это… - начал Китадин, оглядываясь по сторонам, но почему-то на этом весь его коммуникативный пыл угас. - Извини, Теодор… я спешу…
- Ну, давай, давай, - недоуменно пробормотал я, глядя вслед в широкую спину своего дружка.
Чтобы Вай, любимой поговоркой которого было сравнение работы с волком, так торопился на рабочее место - нет, сегодня поистине что-то стряслось!..
Глазок индикатора над дверью свидетельствовал о том, что Установку действительно никто не эксплуатирует в данный момент. Достав на ходу карточку-пропуск, я вставил его в щель идентификатора, и тяжелые створки приглашающе разошлись передо мной.
Я вошел, и одновременно с закрыванием двери в комнате, реагируя чуткими термодатчиками на тепло моего тела, зажегся свет. Убирая карточку в карман, я шагнул к Установке и… застыл как вкопанный.
В кресле, небрежно развалясь, как в шезлонге, сидел человек, в руке которого торчал устрашающего вида длинноствольный пистолет с какой-то дополнительной насадкой.
Впрочем, оцепенел я не от того, что “пистолет” был направлен прямо мне в грудь, а от того, что опознал лицо этого типа.
Им оказался не кто иной, как хардер по имени Лигум.
Глава 7
- Входите, входите, уважаемый Теодор, - сказал он таким мрачным тоном, словно приглашал меня взглянуть на мертвеца. - Чувствуйте себя, как дома…
Вот уж никогда не думал, что хардеры способны шутить!
- Я и так уже вошел, - ответил я, окидывая помещение быстрым взглядом в поисках какого-нибудь предмета, которое в случае необходимости можно было бы использовать в качестве оружия. - А вы кто такой? И как вы сюда попали?
Лицо его осталось неподвижным, как морда каменного сфинкса.
- Бросьте, Драговский, - сказал он. - Вы прекрасно знаете, кто я и зачем сюда явился… Берите-ка стул и садитесь у противоположной стены. Я хочу с вами поговорить…
Я не стал возражать. Я взял стул, смахнув с него кипу каких-то листов, перенес его к дальней стене и уселся, скрестив руки на груди.
Только теперь до меня дошло, почему так странно вели себя Китадин и Топсон при встрече со мной. Видимо, этот тип приказал им держать язык за зубами о том, что явился в Пенитенциарий именно по мою душу - и они старательно хранили молчание… Тоже мне, друзья-коллеги!..
- Прежде чем мы начнем наш разговор, - продолжал Лигум, - давайте-ка избежим ненужных соблазнов… Выложите оружие и средства связи на пол перед собой.
Я нехотя подчинился. Тем более, что оружие я никогда не таскал с собой, а из средств связи у меня были лишь комп-браслет и голопульт.
- А что происходит? - чисто ради приличия поинтересовался я. - В чем вы меня обвиняете? И, может быть, вы все-таки скажете, кто вы такой?
Он впервые усмехнулся краем рта. Сделал неуловимое движение свободное от пистолета рукой, и в его ладони сверкнул Знак Хардера.
- Меня зовут Лигум, - сообщил он. - И вы правильно понимаете цель моего визита в ваш Пенитенциарий… Я действительно пришел, чтобы обвинить вас. Кроме того, я намерен восстановить нарушенный вами статус-кво. Но мы до этого еще доберемся, уважаемый Теодор… Прежде всего, я хотел бы заверить вас, что не собираюсь стрелять в вас - во всяком случае, если вы будете сидеть смирно…
- Что ж, спасибо и на этом, - с невольной горечью откликнулся я. - Но должен сказать, что всё это - какое-то недоразумение!..
Помимо усмешек, в арсенале его мимики, видимо, имелось еще и то искривление губной линии, о котором говорят - “он поморщился”.
- Опять вы за свое, Теодор, - сказал он. - Что ж, понятно… Пока я не расскажу, как я вышел на вас, вы будете до последнего упираться, как баран, не желая сознаваться… Поэтому наберитесь терпения и выслушайте меня.
Я пожал плечами: мол, что мне еще остается делать?
С каждой секундой у меня оставалось всё меньше надежд на то, что засада, которую устроил на меня хардер, является случайностью и не связана с эксплуатацией Установки.
Надо было что-то придумывать в этой безнадежной ситуации.
Не могу же я позволить, чтобы этот головорез лишил меня последнего шанса спасти Кристину!..
А чтобы думать, нужно время… Так пусть хардер разглагольствует, сколько его душе угодно, а мы, слушая его краем уха, будем потихоньку соображать…
Словно читая мои мысли, Лигум пустился несколько занудно излагать мне всю историю своей многолетней погони за реграми. Жаль, что на моем месте не было Ятагана - он бы, наверное, почерпнул много полезного для Меча из рассказа хардера о “счастливчиках”, о его попытке добыть регр под видом мирного эмбриостроителя из венерианской колонии; о том, как он разоблачил в качестве нашего агента и убил своего бывшего наставника, и наконец, о том, как он выводил из строя целые партии приборов в ходе их перевозки грузовиками Меча…
- Естественно, долго такая бурная активность с моей стороны под самым носом у вашей организации продолжаться не могла, - говорил Лигум. - Рано или поздно, меня должны были обнаружить, и я был готов к этому… Но удар Меча был нанесен не по мне. У меня был свой человек в вашей конторе, по кличке Стелс… Однажды он не вышел на связь со мной, а еще через три дня был обнаружен мертвым у себя дома. Сердечный приступ - что может быть естественнее?.. - Лигум сделал паузу, словно ожидая моей реакции на свой рассказ, но я молчал, и он продолжал: - Что мне оставалось делать после потери этого источника информации? Вывод напрашивался сам собой. Надо было внимательно следить за тем, что творится вокруг меня, чтобы обнаружить признаки возможного применения регров… Не очень надежный способ борьбы, но ничего другого мне все равно не оставалось, согласитесь, Теодор…
Поскольку я хранил упорное молчание, то мой собеседник, покачав головой, словно укоряя меня за упрямство, продолжал:
- И тут в глаза мне бросились кое-какие эпизоды, на которые раньше я ни за что бы не обратил внимания… Некоторые люди, явно намеревавшиеся нарушить закон, в решающий момент, по свидетельству очевидцев, вели себя довольно странно. Они словно боролись с самими собой, чтобы взять себя в руки и воздержаться от преступления… Тем не менее, такое своевременное исправление злоумышленников ни для кого не выглядело неестественным - мало ли, почему люди передумали согрешить, ведь чужая душа - потемки!.. Однако для меня, так сказать, запахло жареным… Я понял, что несостоявшиеся преступники должны были знать, к каким последствиям приведет их необдуманный - или, наоборот, преднамеренный - поступок. А это могло произойти в том случае, если в их распоряжении имелись регры. Однако, предпринятые мной… оперативные меры, скажем так… выявили, что никто из потенциальных убийц и грабителей данными устройствами не обладал. Оставалось предположить, что либо все они пользовались одноразовыми реграми, либо коррекция их поступков осуществлялась не ими самими, а кем-то другим, причем в централизованном порядке, потому что налицо была целая система предотвращения преступлений… И тут вдруг чисто случайно мне повезло…
* * *
Это было примерно шесть месяцев тому назад.
Каким-то образом Лигума занесло тогда в Парк забав и развлечений, и, пытаясь найти кратчайший путь к выходу, он лишь еще больше заплутал в лабиринте аллей, дорожек, двусмысленных указателей и устаревших знаков. Вместо объявленного на предыдущем перекрестке летнего кафе почему-то возвышался виртуальный тир, а на месте старой доброй комнаты смеха оказался недавно возведенный автоматический торговый комплекс. Но хуже всего дело обстояло с Кабинами Уединения. Не то их всех посносили в последнее время бравые реконструкторы, не то они вообще были не предусмотрены при проектировании Парка…
А между тем Лигуму эти Кабины вскоре понадобились позарез. Не потому, что ему захотелось отдохнуть или поразмышлять о чем-то вечном, непреходящем… Уединение требовалось хардеру по одной простой и низменной причине: отправить малую нужду - ведь Кабины были, помимо всего прочего, оснащены превосходными биотуалетами…
Можно было бы, конечно, прибегнуть к помощи Советников, чтобы установить местонахождение ближайшего общественного туалета, но это, по мнению Лигума, было бы то же самое, что использовать комп-нот для игры в крестики-нолики, и хардер влачился всё дальше в недра Парка, крутя головой на все триста шестьдесят градусов, как ходячий локатор…
В конце концов, он оказался в совершенно глухом закутке, где не наблюдались не только Кабины Уединения, но и вообще какие бы то ни было признаки современной цивилизации. Здесь даже освещение отсутствовало, и лишь слабый свет звезд, падавший с вечернего неба, позволял различать смутные очертания кустов и деревьев.
Словом, обстановка была самой подходящей, чтобы справить нужду в условиях, приближенных к природно-естественным. Но по своей врожденной скромности Лигум решил углубиться подальше в заросли.
Сделав свое небольшое, но важное дело, хардер вдруг услышал неподалеку чьи-то голоса. Первым его побуждением было как можно быстрее и незаметнее покинуть свое укрытие. Но потом то, что Лигум услышал, заставило его начать бесшумно подкрадываться в том направлении, откуда раздавались голоса.
Голоса эти явно принадлежали взрослому мужчине и маленькой девочке. Причем из разговора было очевидно, что собеседники не только не состоят в отношениях родства, но и вообще познакомились совсем недавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Я стиснул зубы и досчитал в уме до десяти. Потом - до двадцати. Наконец, судорога отпустила мое сердце …
- Ладно, - тяжело дыша, сказал я. - Я тебя понял, Ятаган. Ты не хочешь выдавать этого сумасшедшего мерзавца ни мне, ни полиции… Ты так дорожишь им, что не хочешь потерять его… Пусть будет по-твоему… Но тогда выполни мою другую просьбу, дружище Ятаган.
- Какую? - спокойно осведомился он.
- Дай мне регр, - сказал я. - Хотя бы одноразовый, мне и одного раза хватит!..
Он укоризненно покрутил головой.
- Эх, Теодор, Теодор, - проворчал он. - За кого ты меня принимаешь, Теодор? За наивного простачка?.. Думаешь, я не догадаюсь, как ты собираешься использовать регр, если я дам тебе его?
- Я всего-навсего хочу спасти свою дочь! - стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, произнес я. - Даю тебе честное слово, что и пальцем не трону этого придурка!.. Я даже не собираюсь переноситься в тот момент, когда он напал на нее, поверь мне!.. Я перехвачу Кристину задолго до этого момента - и тогда она будет жива! Ты веришь мне, Ятаган?
Некоторое время он разглядывал меня очень пристально. Потом медленно покачал головой из стороны в сторону.
- Но почему? - вскричал я. - Почему ты мне не хочешь поверить?!..
- Потому что ты не сможешь сдержать себя, Теодор, - спокойно сказал мой собеседник. - Потому что я и сам бы на твоем месте не смог сдержаться…
И экранчик погас.
Я еще посидел немного. Потом что было сил вдарил кулаком по штурвалу.
- Ну и не надо! - сказал я сердито, глядя на восходящее из-за горизонта алое, будто до краев налитое кровью, солнце. - Мы еще посмотрим!.. Я все равно доберусь до Него!..
* * *
Домой заезжать я не стал. Мне было страшно представить, что я могу войти в квартиру, где каждая мелочь будет напоминать мне о Кристине. И пока я не добьюсь того, что дочь будет вновь жива и здорова, я не буду иметь права переступать порог нашего дома. Потому что в ее смерти есть и моя вина…
Если бы я не разрешил дочке задержаться у пресловутой “подружки” еще на часок, а заехал и забрал бы ее невзирая на ее протесты!..
Если бы я не потерял столько времени на ненужную болтологию по голосвязи под патронажем Меча, где основным трепачом был тип, который сразу после своего “доклада” засел в засаде, поджидая мою дочь!..
И наконец, если бы в свое время я не отпустил его в прошлое, наивно поверив, что он исправился и стал другим человеком!…
Если бы каждая из этих возможностей была реализована, Кристина была бы жива и сейчас потягивалась бы спросонья в своей спаленке, по своему обыкновению проклиная тех “изуверов”, что придумали начинать занятия в школе в восемь часов утра!
Хорошо, что у меня все-таки есть возможность изменить ход событий и спасти свою девочку. Наверное, уже тогда, когда я стоял, склонившись, над ее трупом, ища на нем знакомые родинки и родимые пятнышки, я краешком сознания постоянно имел в виду эту возможность. Потому и не плакал - ни при полиции, ни оставшись один в турбокаре…
Ятаган отказался дать мне регр, но он мне и не нужен.
Потому что в моем распоряжении есть Установка.
В самом деле, если за два года пользования этим стационарным регром, предоставленным Мечом Пенитенциарию (при моем непосредственном содействии), нам, эдукаторам, удалось скорректировать судьбы сотен людей, то разве я не имею права воспользоваться Установкой сейчас, чтобы отвести беду от единственного родного мне человечка?!.. Как говорил человек, живший больше двух тысяч лет назад: “Тот из вас, кто не совершил ни единого греха, пусть бросит в меня камень!”…
Оказалось, что в этот день по Пенитенциарию дежурил Анибал Топсон, специализировавшийся на “случайниках” - так у нас именовали тех, кто совершил непреднамеренное убийство. Работенка у Анибала была непыльная, редко кто из его клиентов отказывался воспользоваться подвернувшейся возможностью не брать греха на душу. Правда, в Пенитенциарий таких почему-то направляли всё реже и реже, вследствие чего Топсон использовался начальством для несения дежурств по принципу “через день - на ремень”…
Нас с Анибалом объединяла страсть к коллекционированию бумажных книг, которыми мы время от времени обменивались, но даже если очередной обмен не назревал, то при встрече мы обычно не упускали случая, чтобы похвастаться своими новыми приобретениями.
Сегодня, конечно, мне было не до книг и не до коллекций. Но мне бросилось в глаза, что и Топсон вел себя как-то неестественно по отношению ко мне. Когда я вошел в вестибюль, где за прозрачным барьером силового поля располагалось место дежурного, Анибал лишь что-то буркнул и тут же старательно уткнулся в бумаги.
Неужели он и другие мои коллеги уже знают о беде, которая меня постигла?
Но в таких случаях нормальные люди выражают соболезнования сослуживцу и вообще ведут себя как-то иначе!..
Впрочем, если о гибели Кристины еще никто не успел узнать из утренних инфосообщений, я не собирался об этом трубить на весь Пенитенциарий. И вообще, я решил сегодня во что бы то ни стало делать вид, что никакой трагедии не было. Наверное, отчасти это было своего рода суеверием. Будто, внушая себе, что Кристина не погибла, я стремился не сглазить успех того, что собирался осуществить…
- Привет, Анибал, - все-таки сказал я, подходя к барьеру, за которым в окружении всевозможной аппаратуры восседал Топсон. - Как дела?
Он глянул на меня исподлобья и почему-то лишь кивнул в ответ.
Язык он, что ли, проглотил?
- Глянь, пожалуйста, расписание пользования Установкой, - продолжал я, не подавая виду, что меня смущает столь странное поведение Анибала. - Когда сегодня есть свободное “окно”?.. Мне позарез нужно откорректировать одного типа вне плана…
Анибал даже не стал рыться в бумагах, чтобы отыскать нужный мне график.
- А сегодня Установка будет свободна весь день, - странным голосом объявил он.
Я не поверил своим ушам.
В кои-то веки на Установку нет очереди из числа коллег-эдукаторов, жаждущих прокатить в прошлое своих “клиентов”!.. Если верить народным приметам, сегодня просто-таки обязана испортиться погода, несмотря на все усилия климатизаторов!
- Ты… ты уверен? - переспросил я. - Что, можно хоть сейчас пойти и воспользоваться Установкой?
- Можно, - ответствовал с какой-то скрытой усмешкой Топсон. - И даже нужно. Прямо сейчас…
Я покрутил головой и направился в третий корпус, где в помещении без окон, экранированном со всех сторон от воздействия внешних полей, располагалась Установка. От всевозможных инспекторов и ревизоров комнату до сих пор удавалось скрывать - во многом благодаря Бурбелю. Даже сам начальник Пенитенциария, по-моему, считал, что за бронированной дверью, оснащенной комп-идентификатором, находится склад ремонтных принадлежностей.
Я очень не хотел, чтобы сейчас мне попался кто-нибудь из знакомых, но, видно, чего боишься - то и случается.
На лестнице мне встретился Вай Китадин. Однако и он сегодня был каким-то не таким. Вместо того, чтобы со всех сил хлопнуть меня по плечу и обрушить на меня водопад слов, ржания и юмора - в его, разумеется, понимании - он лишь воззрился на меня с таким тоскливым недоумением, как если бы я явился на службу голышом.
Хотя… Ну конечно, вот в чем дело!.. Просто вид мой, наверное, ужасен. Да и каким ему следует быть после бессонной ночи и таких переживаний?
- Привет, Вай, - сказал я, протягивая руку Китадину. - Что, неважно выгляжу, да?.. Не обращай внимания, это голомакияж. Мне сегодня захотелось нацепить на себя имидж ожившей мумии…
Руку мою он все-таки пожал, и ладонь его оказалась влажной и вялой.
- Ты… это… - начал Китадин, оглядываясь по сторонам, но почему-то на этом весь его коммуникативный пыл угас. - Извини, Теодор… я спешу…
- Ну, давай, давай, - недоуменно пробормотал я, глядя вслед в широкую спину своего дружка.
Чтобы Вай, любимой поговоркой которого было сравнение работы с волком, так торопился на рабочее место - нет, сегодня поистине что-то стряслось!..
Глазок индикатора над дверью свидетельствовал о том, что Установку действительно никто не эксплуатирует в данный момент. Достав на ходу карточку-пропуск, я вставил его в щель идентификатора, и тяжелые створки приглашающе разошлись передо мной.
Я вошел, и одновременно с закрыванием двери в комнате, реагируя чуткими термодатчиками на тепло моего тела, зажегся свет. Убирая карточку в карман, я шагнул к Установке и… застыл как вкопанный.
В кресле, небрежно развалясь, как в шезлонге, сидел человек, в руке которого торчал устрашающего вида длинноствольный пистолет с какой-то дополнительной насадкой.
Впрочем, оцепенел я не от того, что “пистолет” был направлен прямо мне в грудь, а от того, что опознал лицо этого типа.
Им оказался не кто иной, как хардер по имени Лигум.
Глава 7
- Входите, входите, уважаемый Теодор, - сказал он таким мрачным тоном, словно приглашал меня взглянуть на мертвеца. - Чувствуйте себя, как дома…
Вот уж никогда не думал, что хардеры способны шутить!
- Я и так уже вошел, - ответил я, окидывая помещение быстрым взглядом в поисках какого-нибудь предмета, которое в случае необходимости можно было бы использовать в качестве оружия. - А вы кто такой? И как вы сюда попали?
Лицо его осталось неподвижным, как морда каменного сфинкса.
- Бросьте, Драговский, - сказал он. - Вы прекрасно знаете, кто я и зачем сюда явился… Берите-ка стул и садитесь у противоположной стены. Я хочу с вами поговорить…
Я не стал возражать. Я взял стул, смахнув с него кипу каких-то листов, перенес его к дальней стене и уселся, скрестив руки на груди.
Только теперь до меня дошло, почему так странно вели себя Китадин и Топсон при встрече со мной. Видимо, этот тип приказал им держать язык за зубами о том, что явился в Пенитенциарий именно по мою душу - и они старательно хранили молчание… Тоже мне, друзья-коллеги!..
- Прежде чем мы начнем наш разговор, - продолжал Лигум, - давайте-ка избежим ненужных соблазнов… Выложите оружие и средства связи на пол перед собой.
Я нехотя подчинился. Тем более, что оружие я никогда не таскал с собой, а из средств связи у меня были лишь комп-браслет и голопульт.
- А что происходит? - чисто ради приличия поинтересовался я. - В чем вы меня обвиняете? И, может быть, вы все-таки скажете, кто вы такой?
Он впервые усмехнулся краем рта. Сделал неуловимое движение свободное от пистолета рукой, и в его ладони сверкнул Знак Хардера.
- Меня зовут Лигум, - сообщил он. - И вы правильно понимаете цель моего визита в ваш Пенитенциарий… Я действительно пришел, чтобы обвинить вас. Кроме того, я намерен восстановить нарушенный вами статус-кво. Но мы до этого еще доберемся, уважаемый Теодор… Прежде всего, я хотел бы заверить вас, что не собираюсь стрелять в вас - во всяком случае, если вы будете сидеть смирно…
- Что ж, спасибо и на этом, - с невольной горечью откликнулся я. - Но должен сказать, что всё это - какое-то недоразумение!..
Помимо усмешек, в арсенале его мимики, видимо, имелось еще и то искривление губной линии, о котором говорят - “он поморщился”.
- Опять вы за свое, Теодор, - сказал он. - Что ж, понятно… Пока я не расскажу, как я вышел на вас, вы будете до последнего упираться, как баран, не желая сознаваться… Поэтому наберитесь терпения и выслушайте меня.
Я пожал плечами: мол, что мне еще остается делать?
С каждой секундой у меня оставалось всё меньше надежд на то, что засада, которую устроил на меня хардер, является случайностью и не связана с эксплуатацией Установки.
Надо было что-то придумывать в этой безнадежной ситуации.
Не могу же я позволить, чтобы этот головорез лишил меня последнего шанса спасти Кристину!..
А чтобы думать, нужно время… Так пусть хардер разглагольствует, сколько его душе угодно, а мы, слушая его краем уха, будем потихоньку соображать…
Словно читая мои мысли, Лигум пустился несколько занудно излагать мне всю историю своей многолетней погони за реграми. Жаль, что на моем месте не было Ятагана - он бы, наверное, почерпнул много полезного для Меча из рассказа хардера о “счастливчиках”, о его попытке добыть регр под видом мирного эмбриостроителя из венерианской колонии; о том, как он разоблачил в качестве нашего агента и убил своего бывшего наставника, и наконец, о том, как он выводил из строя целые партии приборов в ходе их перевозки грузовиками Меча…
- Естественно, долго такая бурная активность с моей стороны под самым носом у вашей организации продолжаться не могла, - говорил Лигум. - Рано или поздно, меня должны были обнаружить, и я был готов к этому… Но удар Меча был нанесен не по мне. У меня был свой человек в вашей конторе, по кличке Стелс… Однажды он не вышел на связь со мной, а еще через три дня был обнаружен мертвым у себя дома. Сердечный приступ - что может быть естественнее?.. - Лигум сделал паузу, словно ожидая моей реакции на свой рассказ, но я молчал, и он продолжал: - Что мне оставалось делать после потери этого источника информации? Вывод напрашивался сам собой. Надо было внимательно следить за тем, что творится вокруг меня, чтобы обнаружить признаки возможного применения регров… Не очень надежный способ борьбы, но ничего другого мне все равно не оставалось, согласитесь, Теодор…
Поскольку я хранил упорное молчание, то мой собеседник, покачав головой, словно укоряя меня за упрямство, продолжал:
- И тут в глаза мне бросились кое-какие эпизоды, на которые раньше я ни за что бы не обратил внимания… Некоторые люди, явно намеревавшиеся нарушить закон, в решающий момент, по свидетельству очевидцев, вели себя довольно странно. Они словно боролись с самими собой, чтобы взять себя в руки и воздержаться от преступления… Тем не менее, такое своевременное исправление злоумышленников ни для кого не выглядело неестественным - мало ли, почему люди передумали согрешить, ведь чужая душа - потемки!.. Однако для меня, так сказать, запахло жареным… Я понял, что несостоявшиеся преступники должны были знать, к каким последствиям приведет их необдуманный - или, наоборот, преднамеренный - поступок. А это могло произойти в том случае, если в их распоряжении имелись регры. Однако, предпринятые мной… оперативные меры, скажем так… выявили, что никто из потенциальных убийц и грабителей данными устройствами не обладал. Оставалось предположить, что либо все они пользовались одноразовыми реграми, либо коррекция их поступков осуществлялась не ими самими, а кем-то другим, причем в централизованном порядке, потому что налицо была целая система предотвращения преступлений… И тут вдруг чисто случайно мне повезло…
* * *
Это было примерно шесть месяцев тому назад.
Каким-то образом Лигума занесло тогда в Парк забав и развлечений, и, пытаясь найти кратчайший путь к выходу, он лишь еще больше заплутал в лабиринте аллей, дорожек, двусмысленных указателей и устаревших знаков. Вместо объявленного на предыдущем перекрестке летнего кафе почему-то возвышался виртуальный тир, а на месте старой доброй комнаты смеха оказался недавно возведенный автоматический торговый комплекс. Но хуже всего дело обстояло с Кабинами Уединения. Не то их всех посносили в последнее время бравые реконструкторы, не то они вообще были не предусмотрены при проектировании Парка…
А между тем Лигуму эти Кабины вскоре понадобились позарез. Не потому, что ему захотелось отдохнуть или поразмышлять о чем-то вечном, непреходящем… Уединение требовалось хардеру по одной простой и низменной причине: отправить малую нужду - ведь Кабины были, помимо всего прочего, оснащены превосходными биотуалетами…
Можно было бы, конечно, прибегнуть к помощи Советников, чтобы установить местонахождение ближайшего общественного туалета, но это, по мнению Лигума, было бы то же самое, что использовать комп-нот для игры в крестики-нолики, и хардер влачился всё дальше в недра Парка, крутя головой на все триста шестьдесят градусов, как ходячий локатор…
В конце концов, он оказался в совершенно глухом закутке, где не наблюдались не только Кабины Уединения, но и вообще какие бы то ни было признаки современной цивилизации. Здесь даже освещение отсутствовало, и лишь слабый свет звезд, падавший с вечернего неба, позволял различать смутные очертания кустов и деревьев.
Словом, обстановка была самой подходящей, чтобы справить нужду в условиях, приближенных к природно-естественным. Но по своей врожденной скромности Лигум решил углубиться подальше в заросли.
Сделав свое небольшое, но важное дело, хардер вдруг услышал неподалеку чьи-то голоса. Первым его побуждением было как можно быстрее и незаметнее покинуть свое укрытие. Но потом то, что Лигум услышал, заставило его начать бесшумно подкрадываться в том направлении, откуда раздавались голоса.
Голоса эти явно принадлежали взрослому мужчине и маленькой девочке. Причем из разговора было очевидно, что собеседники не только не состоят в отношениях родства, но и вообще познакомились совсем недавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46