Молчал и Симур, терпеливо ожидая продолжения.
– Как ты, наверное, догадался, – угрюмо заговорил варвар, – эти самые боги-воины, внуки Крома, меня и повязали. Которые якобы вотчину Света, то бишь, Дзадишар, охраняют от всяческих тварей из темной половины. Не всегда успешно, но всегда самоотверженно, ибо, дескать, жизнь и процветание обитателей Дзадишара превыше остального. Потому все жители и поклоняются своим «охранителям» да молятся, чтобы скорее вернулся Кром и наказал Мрака.
– Я догадался, – без тени сарказма, задумчиво протянул Симур. – Что ж, картина мира получается простенькая… и в то же время не подкопаешься – как раз из-за этой простоты. Понимаю, понимаю. Стало быть, если вдруг в пределах Острова Дзадишар случайно появится чужак – зрячий, я имею в виду…
– Именно, – мрачно кивнул Конан. – Его примут либо за одного из новорожденных «богов» и обязательно препроводят к «братьям» в Обитель, либо за лазутчика Темных сил и тут же разорвут на части голыми руками… А поскольку никаких «лазутчиков» на деле не существует и островитяне никогда с ними не встречались, то меня, ясное дело, приняли за своего защитничка…
С одной стороны – повезло. А с другой – что дальше-то? Все равно я оказался в лапах у «богов» этих треклятых, в кутузке! Хорошо, тюремщик мой пока меня за собрата-слепого держал; а прознай он, каков я на самом деле? Пикой бы ночью заколол – ему ведь что день, что ночь, все едино, не видит, так слышит, что твой филин, а потом доложил бы «охранителям»: так, мол, и так, мною выявлен и уничтожен шпион Мрака… Хотя – вру: не стал бы он ни колоть меня, ни закладывать. Потому что…
Хрустнув, кубок начал сплющиваться, сжимаемый могучей рукой северянина. Симур успокаивающе положил ладонь на запястье своего гостя и сменил тему:
– Хорошо, хорошо. Ну а как же твои «боги» мотивируют ослепление младенцев?
– Что они с ослеплением делают? – озадаченно переспросил киммериец. Рука его разжалась, и кубок особо не пострадал.
– Ну, как они объясняют, что нужно детям глаза зашивать?
– А, вот ты о чем… – Конан нехорошо ухмыльнулся. – Тут у них тоже все схвачено. По религии этих шлюхиных детей выходит, что лазутчики Мрака иногда проникают на территорию Света – подчас ценой жизни одного-двух богов-охранителей, потом «возрождающихся» к жизни в другом облике, – и пытаются вселиться в тела людей, чтобы их собственными руками разрушить Остров. – Северянин склонился над столешницей и устремил взор своих пронзительно синих глаз на мудреца. – А вселиться в тела людей они якобы могут только через отверстия в теле, находящиеся в передней части головы – гнилогнои. Поэтому-то «боги» и закрывают их своим подопечным. Раз и навсегда.
– Хитро придумано, – хмыкнул Симур. – Горбун не будет уродом в стране горбатых, а нормальный человек окажется там либо убогим, либо… сверхсуществом. Хитро.
– Может быть, – мрачно заметил Конан. – Но мне-то что с того? Будь я даже о семи глаз, все равно – кто меня из клетки выпустит?
– Тоже верно. – Симур помолчал. – И, полагаю, что никто из островитян ни разу не усомнился в истинности этой теории. Ни одна мать не воспротивилась Причащению. Ни один не попытался перерезать нити, стягивающие его веки…
– Насчет последнего ты не прав, – возразил варвар. – Мой тюремщик рассказывая, что ходят слухи, будто кое-кто иногда пытается открыть гнилогнои – но тут же, правда, погибает в страшных мучениях. А что касается сомневающихся… Даже Коэн несколько раз намекал, что не все ему нравится в «Великих Богах», что на его памяти и памяти дедов лазутчики Мрака никогда не проникали на Остров, – может, и нет никаких лазутчиков… Я раза два попытался объяснить ему, как все на самом деле, да разве он слушал…
– Да… – непонятно вздохнул Симур, – вера -
это мощь сильнее урагана, мора и черного колдовства… Ну, так что с тобой случилось на третью ночь, Конан?
– На третий холод мне не спалось. Я думал о том, кто является мной в Дзадишаре и что есть для него самое дорогое. И тут меня озарило: глаза! Конечно же, глаза, способность видеть для слепого есть наиболее ценное!
И теперь оставалось лишь найти себя в этом мире. Выбраться из ловушки…
Глава пятая
Над головой простиралось не по-шадизарски малозвездное небо. Знакомые созвездия Конан или вовсе не находил, или они обнаруживались не там, где он привык отыскивать их, упираясь ногами в заморийскую землю. Ночь касалась тела варвара свежестью и прохладой. Совсем как в Киммерии. И уж точно не так, как в Заморе с ее душными, сухими ночами. И земля не заморийская…
Конану не спалось. В голове, как береговые камушки, тревожимые накатами прибоя, ворочались мысли. Сплошь безрадостные. Ну, что может быть самым ценным для его двойника в этом мире? Допустим, глаза, способность видеть. И как быть? Он что же, должен отнять у него этот дар, которого двойник и так лишен? Выколоть ему эти самые гнилогнои, что ли? Бессмыслица…
Нет бесшумно открывающихся дверей, даже среди хорошо смазанных. И если твой слух обострен, а дело происходит беззвучной ночью…
Киммериец приподнялся, прожигая взглядом темноту. Кому это не спится помимо него? Темный силуэт в ночной темноте уверенно продвигался от двери в ограде к клетке с единственными в этой тюрьме заключенными. Походка-то не слепца…
И не мужчины, определил варвар незадолго до того, как увидел, кто это к нему пожаловал.
– Иди сюда, иноплеменник, – тихо позвала «богиня», остановившаяся у входа в клетку.
Конан безмолвно встал, подошел. «Ее, кажется, именовали Иштар. Да, точно ее», – припомнил северянин, разглядев пришедшую.
– Повернись спиной, протяни мне руки.
Конан безропотно выполнил приказание женщины. И почувствовал, как запястья ему ловко оплели тонкой бечевкой.
Иштар просунула сквозь прутья решетки свои ручки, изяществу которых она выслушала немало комплиментов от тех, кто их видел, и быстро управилась с веревкой. Отомкнув замок, выпустила чужеземца из клетки и завязала ему глаза.
Конан был уверен, что Везунчик проснулся, хотя со стороны сокамерника не раздалось ни вздоха, ни шороха.
– Иди! – приказала Конану женщина. – Сначала прямо.
Что ж оставалось северянину кроме подчинения?..
– Направо.
Спустя некоторое время:
– Стой, теперь налево.
То есть повторялось все то, что он слышал от Адониса, только в обратном порядке.
Они кого-то прихватили по дороге. Кто-то, кому Иштар, видимо, подала знак следовать за ними, теперь топал за спиной киммерийца. По походке – слепец.
Он, подумал сам про себя Конан, делает успехи в мире слепцов, уже на слух отличает зрячих от незрячих. Еще немного, и глаза ему станут не нужны.
Любому путешествию, даже самому увлекательному, приходит конец. Путешествие с Иштар и с завязанными глазами тоже окончилось – скрипом дверных петель, толчком в спину, повторным скрипом, снятием повязки.
Тот, кто недавно дышал Конану в спину, был, не иначе, оставлен снаружи. По эту сторону двери киммериец увидел лишь Иштар. Они находились в небольшой комнате, которую почти полностью занимала кровать. Добротная, дубовая, на ножках толщиной чуть ли не с сам дуб, бесхитростная, но надежная.
К кровати подошла и села на нее Иштар.
– Приблизься ко мне, – приказала та, что считала себя богиней.
«Отчего бы не приблизиться? Вряд ли это разыгрывается ритуал по выкалыванию или отрезанию. Скорее… Впрочем, увидим…» Конан встал перед сидящей женщиной. Она крутила
кольца на пальцах; его руки оставались связанными.
– Ты знаешь, боги во многом похожи на простых смертных… – сказала Иштар и замолчала, погрузившись в задумчивость. Словно решала, продолжать или нет. И решила продолжить:
– Богам так же не чужды некоторые слабости. В конце концов, люди-то и созданы по облику и подобию богов. Так что…
Опять повисла пауза.
– Скажи, человек, если забыть, что я Иштар и мне нужно поклоняться… нравлюсь я тебе как женщина?
Конану не пришлось врать. Несмотря на все выпавшие на его долю невзгоды женщины не перестали его интересовать. Тем более красивые.
– Да, нравишься, – просто сказал киммериец.
– Тогда, – в голосе «богини» зазвучали нотки высокомерия, – я окажу тебе великую честь, позволю провести со мной ночь. Считай, это награда тебе за то, что смог, преодолев все препятствия, добраться до нашей Обители.
Иштар поднялась с кровати. Не отрывая взгляда карих глаз от киммерийца, она принялась медленно, очень медленно развязывать узелок за узелком, расстегивать петельку за петелькой, неторопливо до невыносимости высвобождать из-под одежды молодое, ждущее любви тело.
– Руки связаны, – хриплым голосом напомнил пленник «богов» и «богинь».
– Ничего, – усмехнулась Иштар, – нам это не помешает…
* * *
– Так и вышло: не помешало. Никогда до того я не обходился без участия рук. Оказалось, можно и без них. Ну, в конце-то концов она распутала веревки, когда совсем забыла об осторожности. И обо всем другом, кроме одного, тоже забыла. Мне больше не пришлось говорить, что она мне нравится. Это и так стало заметно. Я-то, честно говоря, немного побаивался, что из-за этих проклятий Бела у меня может не заладиться. Кто его знает, что он там еще наколдовал. Но нет, все было в порядке. Очень долго мы с «богиней» обходились без всяких слов. Разве что кричали и стонали. Умела она любить, потому как нравилось ей это дело. Да и я никогда не считал барахтанье в кровати скукой или там пустой тратой времени. Наконец устали, сели, сидим, она положила голову ко мне на колени…
– Ну, конечно! О чем еще мужчины могут говорить! Только одно на уме…
Конан и Симур оглянулись. Из дома на террасу вышла женщина, одна их тех немногих, кого полнота не только не портит, а наоборот, делает еще привлекательнее. Киммериец догадался, что это и есть хозяйка дома, она же хозяйка заведения «Розовые льдинки», где, по уверениям Симура, собраны самые симпатичные в Шадизаре толстушки.
– Вино и женщины – больше ничего этих мужчин не волнует, – продолжала она. – Разве только драки еще. До потасовок пока не дошло? Ага, кубки из дорогущего немедийского серебра уже сплющены. О чью, позвольте узнать, голову?
– Локиния, у нас в гостях Конан из Киммерии.
– Ах, как я рада! Какая честь для меня! Сам Конан из самой Киммерии! Теперь ниже Митры и принимать никого не смогу. Королей буду за порог выставлять, чтоб не осквернили дорожки, по которым Похаживал сам Конан! – Уперши руки в бока, Локиния остановилась возле стола, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
Симур укоризненно покачал головой, Конан рассмеялся.
– А я тебя, черноволосый, помню. Не скажу, что такие верзилы редкость в моем заведении, но мало кто за ночь оставляет в «Розовых льдинках» целое состояние. Запоминается. Легкие денежки, да?
– Я тебя тоже помню, толстушка. Ты руководила своими девочками, как хороший десятник. Спуску не давала. Всех расставляла по местам и смотрела, чтоб не ленились.
– Значит, считай, мы старые знакомые. – Локиния взяла со стола кувшин, встряхнула. – Тогда придется принести еще вина.
– Она остра на язычок. Ты, надеюсь, не из обидчивых? – спросил Симур, когда хозяйка дома ушла.
– Некоторые вещи я никому не прощаю.
– Ну, ничего такого она не скажет. Соображает, что можно говорить мужчинам, а что нельзя.
– Тут тебе видней, но если и есть у женского племени изъян, то это, конечно, чересчур длинные языки. Вот и тогда Иштар размякла и разговорилась. Словно прорвало ее. Болтала без умолку. Впрочем, кабы не ее разговорчивость, не знаю, как все и повернулось бы…
* * *
Иштар, столь же похожая на богиню, сколь и на обыкновенную женщину, лежала, упокоив голову на коленях пленника и любовника.
– В твоей… как она там… Киммерии знают толк в любовных играх. Или ты один такой умелец? Тогда как же твои женщины отпустили тебя в чужие края? – Она засмеялась. – А зачем тебе возвращаться к твоим дикаркам? Кто ты там? Человечек, каких полно. Таким человечком и умрешь. А здесь ты можешь стать Богом. Впрочем, нет: ты умрешь здесь, если не станешь Богом. Таков твой выбор: или отправиться в Мир Покоя, или сделаться одним из Властителей Судеб Людских. Вижу, ты удивлен. Думаешь, шучу? Нет, Конан из Киммерии, не шучу. И в доказательство готова освободить тебя.
Она ловко дернула за веревку, которой были связаны руки киммерийца, и путы упали на смятую постель. Очевидно, веревка была завязана каким-то хитрым узлом, поскольку Конану самостоятельно скинуть их не удалось, как он ни старался.
– Вот ты и свободен.
– Это – свобода? – хмуро поинтересовался он, оглядывая стены.
– Радуйся пока и такой, – ответила «богиня». – А полную свободу еще надо заслужить. Готов ли ты бороться за свою свободу, человек из Киммерии?
– А как ты думаешь?
– Уверена, что да. Тогда слушай внимательно и не перебивай.
И Иштар принялась рассказывать. Она открыла тайну «богов». Состоящую в том, что они, такие же люди, как и причащенные, смертны. Что «боги» так же, как и люди, подвержены страстям, болезням, страданиям и – даже – смерти.
Она передала киммерийцу, о чем говорили «боги» после того, как Адонис увел пленника из Пиршественного Зала.
Киммериец слушал молча. По сути дела ничего нового для себя он не узнавал. Просто подтверждалось то, что он выяснил из бесед с Везунчиком и Коэном, и то, о чем он догадался сам.
Новое началось, когда разошедшаяся Иштар принялась расписывать, что из себя представляет каждый «небожитель» в отдельности и какое место среди Равных предстоит занять Конану.
– Ты будешь Белом. Я все обдумала. Значит, так. Против тебя главным образом будет выступать Деркэто, но к ней обычно не прислушиваются – чуть что, эта сучка хватается за стилет и требует крови, причем неважно чьей. Дура жестокая. Так что ее в расчет не принимаем. А с остальными просто. Эрлик – не дурак, далеко не дурак, он будет за нас. Понимает, куда ветер дует, и что твое появление здесь можно использовать в свою выгоду… Адонис хоть и предан Митре, как последний служка, но тупой, как дерево, так что его я уломаю за минуту. Если большинство будет за то, чтобы ввести тебя в состав Равных, то он протестовать не станет. Харакхта – трус, и у меня есть, чем припугнуть коротышку. Что получается? Я, Эрлик, Адонис, Харакхта – четверо. Деркэто, Ашторех, Сет – трое. Большинство будет за тебя, а Митра не пойдет против большинства. Вот так ты станешь Белом…
Иштар говорила что-то еще, но Конан уже не слушал. Его чуткий слух уловил какое-то шуршание за дверью. Или это только показалось? Или это крыса? А если сейчас там стоит кто-то из «богов» и подслушивает…
«Богиня» же, поглощенная собственными речами, не замечала вокруг ничего.
Тело мгновенно покрылось противным липким потом.
– …а во-вторых, – продолжала взахлеб вещать Иштар, – Митра уже немолод, многие из наших, Эрлик, к примеру, давно высказывают недовольство его решениями, не при всех, конечно, но… Так что нам требуется новый предводитель. Так почему бы этим предводителем не стать Белу, а? Конечно, поскольку ты пока не очень хорошо разбираешься в местных порядках, я помогу тебе на первых порах, подскажу, как и что надо делать…
Вот! Вот опять! Теперь Конан явственно услышал шорох по ту сторону двери. Никаких сомнений: там кто-то есть. И этот кто-то не крыса. Человек. Наверняка местный «бог»…
– …Эрлик, конечно, сам убивать Митру не станет, но вот Адонис, если с ним…
Она замолчала, будто ей рот заткнули кляпом, когда Конан резко схватил ее за запястье и сжал пальцы. Предупреждая ее негодование, он поднес палец к губам, а потом тем же пальцем указал на дверь.
Иштар, надо отдать ей должное, поняла все моментально. На миг ее лицо исказила гримаса ужаса, но уже в следующую секунду глаза гневно сузились.
– Сиди тихо, – едва слышно выдохнули ее губы. – Будто тебя здесь и нет. Если это кто-то из наших, я знаю, как не пустить его сюда…
Она соскользнула с постели и бесшумно прокралась к двери. Прислушалась. Очень медленно открыла ее – дверь не скрипнула, – шагнула за порог…
И влетела обратно в комнату, успев только коротко охнуть.
Удар деревянным концом сторожевой палки пришелся точно по лбу «богини». Перешагнув через упавшую сразу за порогом Иштар, в комнату вошел Коэн.
– Я все слышал, – сказал он.
* * *
– Хм, как же Иштар, прекрасно осведомленная о слуховых талантах своих подданных, допустила такой промах, а? Так глупо позволила себя подслушать. Из того, что ты мне рассказал, я не составил представления о ней как о глупой женщине. Самоуверенности, конечно, у тех твоих «богов» хватало с избытком, но настолько потерять осторожность? Неужто ты до такой степени сумел ее залюбитъ? Тогда надо отдать должное твоим талантам…
– Да нет, не в этом дело. Хотя… – Конан на мгновение окунулся в задумчивость, – и не без этого. Но вообще-то я особо ни при чем. Как выяснилось, Коэн сам надумал подслушивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Как ты, наверное, догадался, – угрюмо заговорил варвар, – эти самые боги-воины, внуки Крома, меня и повязали. Которые якобы вотчину Света, то бишь, Дзадишар, охраняют от всяческих тварей из темной половины. Не всегда успешно, но всегда самоотверженно, ибо, дескать, жизнь и процветание обитателей Дзадишара превыше остального. Потому все жители и поклоняются своим «охранителям» да молятся, чтобы скорее вернулся Кром и наказал Мрака.
– Я догадался, – без тени сарказма, задумчиво протянул Симур. – Что ж, картина мира получается простенькая… и в то же время не подкопаешься – как раз из-за этой простоты. Понимаю, понимаю. Стало быть, если вдруг в пределах Острова Дзадишар случайно появится чужак – зрячий, я имею в виду…
– Именно, – мрачно кивнул Конан. – Его примут либо за одного из новорожденных «богов» и обязательно препроводят к «братьям» в Обитель, либо за лазутчика Темных сил и тут же разорвут на части голыми руками… А поскольку никаких «лазутчиков» на деле не существует и островитяне никогда с ними не встречались, то меня, ясное дело, приняли за своего защитничка…
С одной стороны – повезло. А с другой – что дальше-то? Все равно я оказался в лапах у «богов» этих треклятых, в кутузке! Хорошо, тюремщик мой пока меня за собрата-слепого держал; а прознай он, каков я на самом деле? Пикой бы ночью заколол – ему ведь что день, что ночь, все едино, не видит, так слышит, что твой филин, а потом доложил бы «охранителям»: так, мол, и так, мною выявлен и уничтожен шпион Мрака… Хотя – вру: не стал бы он ни колоть меня, ни закладывать. Потому что…
Хрустнув, кубок начал сплющиваться, сжимаемый могучей рукой северянина. Симур успокаивающе положил ладонь на запястье своего гостя и сменил тему:
– Хорошо, хорошо. Ну а как же твои «боги» мотивируют ослепление младенцев?
– Что они с ослеплением делают? – озадаченно переспросил киммериец. Рука его разжалась, и кубок особо не пострадал.
– Ну, как они объясняют, что нужно детям глаза зашивать?
– А, вот ты о чем… – Конан нехорошо ухмыльнулся. – Тут у них тоже все схвачено. По религии этих шлюхиных детей выходит, что лазутчики Мрака иногда проникают на территорию Света – подчас ценой жизни одного-двух богов-охранителей, потом «возрождающихся» к жизни в другом облике, – и пытаются вселиться в тела людей, чтобы их собственными руками разрушить Остров. – Северянин склонился над столешницей и устремил взор своих пронзительно синих глаз на мудреца. – А вселиться в тела людей они якобы могут только через отверстия в теле, находящиеся в передней части головы – гнилогнои. Поэтому-то «боги» и закрывают их своим подопечным. Раз и навсегда.
– Хитро придумано, – хмыкнул Симур. – Горбун не будет уродом в стране горбатых, а нормальный человек окажется там либо убогим, либо… сверхсуществом. Хитро.
– Может быть, – мрачно заметил Конан. – Но мне-то что с того? Будь я даже о семи глаз, все равно – кто меня из клетки выпустит?
– Тоже верно. – Симур помолчал. – И, полагаю, что никто из островитян ни разу не усомнился в истинности этой теории. Ни одна мать не воспротивилась Причащению. Ни один не попытался перерезать нити, стягивающие его веки…
– Насчет последнего ты не прав, – возразил варвар. – Мой тюремщик рассказывая, что ходят слухи, будто кое-кто иногда пытается открыть гнилогнои – но тут же, правда, погибает в страшных мучениях. А что касается сомневающихся… Даже Коэн несколько раз намекал, что не все ему нравится в «Великих Богах», что на его памяти и памяти дедов лазутчики Мрака никогда не проникали на Остров, – может, и нет никаких лазутчиков… Я раза два попытался объяснить ему, как все на самом деле, да разве он слушал…
– Да… – непонятно вздохнул Симур, – вера -
это мощь сильнее урагана, мора и черного колдовства… Ну, так что с тобой случилось на третью ночь, Конан?
– На третий холод мне не спалось. Я думал о том, кто является мной в Дзадишаре и что есть для него самое дорогое. И тут меня озарило: глаза! Конечно же, глаза, способность видеть для слепого есть наиболее ценное!
И теперь оставалось лишь найти себя в этом мире. Выбраться из ловушки…
Глава пятая
Над головой простиралось не по-шадизарски малозвездное небо. Знакомые созвездия Конан или вовсе не находил, или они обнаруживались не там, где он привык отыскивать их, упираясь ногами в заморийскую землю. Ночь касалась тела варвара свежестью и прохладой. Совсем как в Киммерии. И уж точно не так, как в Заморе с ее душными, сухими ночами. И земля не заморийская…
Конану не спалось. В голове, как береговые камушки, тревожимые накатами прибоя, ворочались мысли. Сплошь безрадостные. Ну, что может быть самым ценным для его двойника в этом мире? Допустим, глаза, способность видеть. И как быть? Он что же, должен отнять у него этот дар, которого двойник и так лишен? Выколоть ему эти самые гнилогнои, что ли? Бессмыслица…
Нет бесшумно открывающихся дверей, даже среди хорошо смазанных. И если твой слух обострен, а дело происходит беззвучной ночью…
Киммериец приподнялся, прожигая взглядом темноту. Кому это не спится помимо него? Темный силуэт в ночной темноте уверенно продвигался от двери в ограде к клетке с единственными в этой тюрьме заключенными. Походка-то не слепца…
И не мужчины, определил варвар незадолго до того, как увидел, кто это к нему пожаловал.
– Иди сюда, иноплеменник, – тихо позвала «богиня», остановившаяся у входа в клетку.
Конан безмолвно встал, подошел. «Ее, кажется, именовали Иштар. Да, точно ее», – припомнил северянин, разглядев пришедшую.
– Повернись спиной, протяни мне руки.
Конан безропотно выполнил приказание женщины. И почувствовал, как запястья ему ловко оплели тонкой бечевкой.
Иштар просунула сквозь прутья решетки свои ручки, изяществу которых она выслушала немало комплиментов от тех, кто их видел, и быстро управилась с веревкой. Отомкнув замок, выпустила чужеземца из клетки и завязала ему глаза.
Конан был уверен, что Везунчик проснулся, хотя со стороны сокамерника не раздалось ни вздоха, ни шороха.
– Иди! – приказала Конану женщина. – Сначала прямо.
Что ж оставалось северянину кроме подчинения?..
– Направо.
Спустя некоторое время:
– Стой, теперь налево.
То есть повторялось все то, что он слышал от Адониса, только в обратном порядке.
Они кого-то прихватили по дороге. Кто-то, кому Иштар, видимо, подала знак следовать за ними, теперь топал за спиной киммерийца. По походке – слепец.
Он, подумал сам про себя Конан, делает успехи в мире слепцов, уже на слух отличает зрячих от незрячих. Еще немного, и глаза ему станут не нужны.
Любому путешествию, даже самому увлекательному, приходит конец. Путешествие с Иштар и с завязанными глазами тоже окончилось – скрипом дверных петель, толчком в спину, повторным скрипом, снятием повязки.
Тот, кто недавно дышал Конану в спину, был, не иначе, оставлен снаружи. По эту сторону двери киммериец увидел лишь Иштар. Они находились в небольшой комнате, которую почти полностью занимала кровать. Добротная, дубовая, на ножках толщиной чуть ли не с сам дуб, бесхитростная, но надежная.
К кровати подошла и села на нее Иштар.
– Приблизься ко мне, – приказала та, что считала себя богиней.
«Отчего бы не приблизиться? Вряд ли это разыгрывается ритуал по выкалыванию или отрезанию. Скорее… Впрочем, увидим…» Конан встал перед сидящей женщиной. Она крутила
кольца на пальцах; его руки оставались связанными.
– Ты знаешь, боги во многом похожи на простых смертных… – сказала Иштар и замолчала, погрузившись в задумчивость. Словно решала, продолжать или нет. И решила продолжить:
– Богам так же не чужды некоторые слабости. В конце концов, люди-то и созданы по облику и подобию богов. Так что…
Опять повисла пауза.
– Скажи, человек, если забыть, что я Иштар и мне нужно поклоняться… нравлюсь я тебе как женщина?
Конану не пришлось врать. Несмотря на все выпавшие на его долю невзгоды женщины не перестали его интересовать. Тем более красивые.
– Да, нравишься, – просто сказал киммериец.
– Тогда, – в голосе «богини» зазвучали нотки высокомерия, – я окажу тебе великую честь, позволю провести со мной ночь. Считай, это награда тебе за то, что смог, преодолев все препятствия, добраться до нашей Обители.
Иштар поднялась с кровати. Не отрывая взгляда карих глаз от киммерийца, она принялась медленно, очень медленно развязывать узелок за узелком, расстегивать петельку за петелькой, неторопливо до невыносимости высвобождать из-под одежды молодое, ждущее любви тело.
– Руки связаны, – хриплым голосом напомнил пленник «богов» и «богинь».
– Ничего, – усмехнулась Иштар, – нам это не помешает…
* * *
– Так и вышло: не помешало. Никогда до того я не обходился без участия рук. Оказалось, можно и без них. Ну, в конце-то концов она распутала веревки, когда совсем забыла об осторожности. И обо всем другом, кроме одного, тоже забыла. Мне больше не пришлось говорить, что она мне нравится. Это и так стало заметно. Я-то, честно говоря, немного побаивался, что из-за этих проклятий Бела у меня может не заладиться. Кто его знает, что он там еще наколдовал. Но нет, все было в порядке. Очень долго мы с «богиней» обходились без всяких слов. Разве что кричали и стонали. Умела она любить, потому как нравилось ей это дело. Да и я никогда не считал барахтанье в кровати скукой или там пустой тратой времени. Наконец устали, сели, сидим, она положила голову ко мне на колени…
– Ну, конечно! О чем еще мужчины могут говорить! Только одно на уме…
Конан и Симур оглянулись. Из дома на террасу вышла женщина, одна их тех немногих, кого полнота не только не портит, а наоборот, делает еще привлекательнее. Киммериец догадался, что это и есть хозяйка дома, она же хозяйка заведения «Розовые льдинки», где, по уверениям Симура, собраны самые симпатичные в Шадизаре толстушки.
– Вино и женщины – больше ничего этих мужчин не волнует, – продолжала она. – Разве только драки еще. До потасовок пока не дошло? Ага, кубки из дорогущего немедийского серебра уже сплющены. О чью, позвольте узнать, голову?
– Локиния, у нас в гостях Конан из Киммерии.
– Ах, как я рада! Какая честь для меня! Сам Конан из самой Киммерии! Теперь ниже Митры и принимать никого не смогу. Королей буду за порог выставлять, чтоб не осквернили дорожки, по которым Похаживал сам Конан! – Уперши руки в бока, Локиния остановилась возле стола, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
Симур укоризненно покачал головой, Конан рассмеялся.
– А я тебя, черноволосый, помню. Не скажу, что такие верзилы редкость в моем заведении, но мало кто за ночь оставляет в «Розовых льдинках» целое состояние. Запоминается. Легкие денежки, да?
– Я тебя тоже помню, толстушка. Ты руководила своими девочками, как хороший десятник. Спуску не давала. Всех расставляла по местам и смотрела, чтоб не ленились.
– Значит, считай, мы старые знакомые. – Локиния взяла со стола кувшин, встряхнула. – Тогда придется принести еще вина.
– Она остра на язычок. Ты, надеюсь, не из обидчивых? – спросил Симур, когда хозяйка дома ушла.
– Некоторые вещи я никому не прощаю.
– Ну, ничего такого она не скажет. Соображает, что можно говорить мужчинам, а что нельзя.
– Тут тебе видней, но если и есть у женского племени изъян, то это, конечно, чересчур длинные языки. Вот и тогда Иштар размякла и разговорилась. Словно прорвало ее. Болтала без умолку. Впрочем, кабы не ее разговорчивость, не знаю, как все и повернулось бы…
* * *
Иштар, столь же похожая на богиню, сколь и на обыкновенную женщину, лежала, упокоив голову на коленях пленника и любовника.
– В твоей… как она там… Киммерии знают толк в любовных играх. Или ты один такой умелец? Тогда как же твои женщины отпустили тебя в чужие края? – Она засмеялась. – А зачем тебе возвращаться к твоим дикаркам? Кто ты там? Человечек, каких полно. Таким человечком и умрешь. А здесь ты можешь стать Богом. Впрочем, нет: ты умрешь здесь, если не станешь Богом. Таков твой выбор: или отправиться в Мир Покоя, или сделаться одним из Властителей Судеб Людских. Вижу, ты удивлен. Думаешь, шучу? Нет, Конан из Киммерии, не шучу. И в доказательство готова освободить тебя.
Она ловко дернула за веревку, которой были связаны руки киммерийца, и путы упали на смятую постель. Очевидно, веревка была завязана каким-то хитрым узлом, поскольку Конану самостоятельно скинуть их не удалось, как он ни старался.
– Вот ты и свободен.
– Это – свобода? – хмуро поинтересовался он, оглядывая стены.
– Радуйся пока и такой, – ответила «богиня». – А полную свободу еще надо заслужить. Готов ли ты бороться за свою свободу, человек из Киммерии?
– А как ты думаешь?
– Уверена, что да. Тогда слушай внимательно и не перебивай.
И Иштар принялась рассказывать. Она открыла тайну «богов». Состоящую в том, что они, такие же люди, как и причащенные, смертны. Что «боги» так же, как и люди, подвержены страстям, болезням, страданиям и – даже – смерти.
Она передала киммерийцу, о чем говорили «боги» после того, как Адонис увел пленника из Пиршественного Зала.
Киммериец слушал молча. По сути дела ничего нового для себя он не узнавал. Просто подтверждалось то, что он выяснил из бесед с Везунчиком и Коэном, и то, о чем он догадался сам.
Новое началось, когда разошедшаяся Иштар принялась расписывать, что из себя представляет каждый «небожитель» в отдельности и какое место среди Равных предстоит занять Конану.
– Ты будешь Белом. Я все обдумала. Значит, так. Против тебя главным образом будет выступать Деркэто, но к ней обычно не прислушиваются – чуть что, эта сучка хватается за стилет и требует крови, причем неважно чьей. Дура жестокая. Так что ее в расчет не принимаем. А с остальными просто. Эрлик – не дурак, далеко не дурак, он будет за нас. Понимает, куда ветер дует, и что твое появление здесь можно использовать в свою выгоду… Адонис хоть и предан Митре, как последний служка, но тупой, как дерево, так что его я уломаю за минуту. Если большинство будет за то, чтобы ввести тебя в состав Равных, то он протестовать не станет. Харакхта – трус, и у меня есть, чем припугнуть коротышку. Что получается? Я, Эрлик, Адонис, Харакхта – четверо. Деркэто, Ашторех, Сет – трое. Большинство будет за тебя, а Митра не пойдет против большинства. Вот так ты станешь Белом…
Иштар говорила что-то еще, но Конан уже не слушал. Его чуткий слух уловил какое-то шуршание за дверью. Или это только показалось? Или это крыса? А если сейчас там стоит кто-то из «богов» и подслушивает…
«Богиня» же, поглощенная собственными речами, не замечала вокруг ничего.
Тело мгновенно покрылось противным липким потом.
– …а во-вторых, – продолжала взахлеб вещать Иштар, – Митра уже немолод, многие из наших, Эрлик, к примеру, давно высказывают недовольство его решениями, не при всех, конечно, но… Так что нам требуется новый предводитель. Так почему бы этим предводителем не стать Белу, а? Конечно, поскольку ты пока не очень хорошо разбираешься в местных порядках, я помогу тебе на первых порах, подскажу, как и что надо делать…
Вот! Вот опять! Теперь Конан явственно услышал шорох по ту сторону двери. Никаких сомнений: там кто-то есть. И этот кто-то не крыса. Человек. Наверняка местный «бог»…
– …Эрлик, конечно, сам убивать Митру не станет, но вот Адонис, если с ним…
Она замолчала, будто ей рот заткнули кляпом, когда Конан резко схватил ее за запястье и сжал пальцы. Предупреждая ее негодование, он поднес палец к губам, а потом тем же пальцем указал на дверь.
Иштар, надо отдать ей должное, поняла все моментально. На миг ее лицо исказила гримаса ужаса, но уже в следующую секунду глаза гневно сузились.
– Сиди тихо, – едва слышно выдохнули ее губы. – Будто тебя здесь и нет. Если это кто-то из наших, я знаю, как не пустить его сюда…
Она соскользнула с постели и бесшумно прокралась к двери. Прислушалась. Очень медленно открыла ее – дверь не скрипнула, – шагнула за порог…
И влетела обратно в комнату, успев только коротко охнуть.
Удар деревянным концом сторожевой палки пришелся точно по лбу «богини». Перешагнув через упавшую сразу за порогом Иштар, в комнату вошел Коэн.
– Я все слышал, – сказал он.
* * *
– Хм, как же Иштар, прекрасно осведомленная о слуховых талантах своих подданных, допустила такой промах, а? Так глупо позволила себя подслушать. Из того, что ты мне рассказал, я не составил представления о ней как о глупой женщине. Самоуверенности, конечно, у тех твоих «богов» хватало с избытком, но настолько потерять осторожность? Неужто ты до такой степени сумел ее залюбитъ? Тогда надо отдать должное твоим талантам…
– Да нет, не в этом дело. Хотя… – Конан на мгновение окунулся в задумчивость, – и не без этого. Но вообще-то я особо ни при чем. Как выяснилось, Коэн сам надумал подслушивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29