— Я прихожу сюда каждую ночь, — тихо сказал Рори, облокотившись на бортик и глядя на нее снизу вверх.
— Каждую ночь? — удивленно повторила Бэннер. — Вот уж не думала, что вы так любите плавать.
— Все лучше, чем пялиться на темный потолок, — сказал он угрюмо и, повеселев, внезапно воскликнул:
— Ну, вперед! Вода просто потрясающая.
Бэннер заставила себя проигнорировать первую часть его высказывания. Возможно, он просто хотел сказать, что он — убежденный полуночник, вот и все. Да она и не могла сейчас думать ни о чем другом, как о собственном слишком открытом и экстравагантном купальнике. Она лихорадочно пыталась придумать причину для отказа и не заходить в воду, но что бы она ни сказала, он решит, что это из-за него.
Господи, хоть бы он перестал на нее смотреть! Окажись она в воде, ее купальник не будет выглядеть столь вызывающе. Но стоять в нем здесь, у него на виду, почти голой!..
— В чем дело? — спросил Рори и вдруг добавил изменившимся голосом:
— Если вы предпочитаете плавать в одиночестве, я могу уйти.
— Нет, нет, что вы, ни в коем случае, — поспешно заговорила Бэннер и пошла по краю бассейна в правый угол, где широкие ступеньки уходили в воду. Там было довольно мелко. Стараясь двигаться как можно быстрей, но все-таки так, чтобы не казалось, будто она торопится, Бэннер скинула халат, отбросила его в сторону и вошла в воду.
Она старательно избегала смотреть в сторону Рори, который так и повис у бортика, не шевелясь, и быстро поплыла в дальний конец бассейна. Вернувшись, она доплыла до того места, где ее ноги коснулись дна, и осталась стоять по грудь в воде.
— Вы правы, вода потрясающая, — сказала она застывшему, как истукан, Рори.
— Купальник тоже, — произнес ошеломленный Рори.
Бэннер понимала, что, с точки зрения анатомии, сердцем нельзя управлять, но ей на мгновение стало крайне интересно узнать, что же происходит с этим органом, если определенные чувства заставляют его то замирать, то бешено колотиться в груди.
Она стояла неподвижно, потому что в напряженном голосе Рори ей послышались опасные нотки.
— Вот еще одна вещь, которая, несомненно, разрушила бы пресловутое терпение Ретта Батле-ра, — сказал Рори вдруг охрипшим голосом.
Бэннер сделала слабую попытку засмеяться.
— Я надеваю его только тогда… Ну, когда точно знаю, что буду одна, — поспешно пояснила она. — Я в нем загораю.
Рори отпустил бортик и теперь медленно приближался к Бэннер, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки.
— Однако сейчас нет солнца, — заметил он, а хрипотца в его голосе еще усилилась.
— Но я думала, что буду одна… — оправдывалась Бэннер.
— Только не прогоняйте меня! — то ли попросил, то ли приказал он.
Бэннер, словно загипнотизированная, смотрела на его широкую грудь, не в состоянии отвести взгляда. После целой недели совместных купаний это зрелище должно было стать для нее привычным, но сейчас ей казалось, что она никогда прежде не видела Рори. Вернее, не разглядела. И только теперь она наконец увидела, какое у него тело — мускулистое и загорелое, покрытое золотистыми волосками.
— Рори, я… — начала было девушка, но он перебил ее:
— Знаете ли вы, Бэннер, на что я сразу обратил внимание, когда увидел вас впервые? На зеленые глаза и не правдоподобно тонкую талию. Я тогда подумал: «Боже правый, это же Скарлетт О'Хара!» Но рядом с вами она никогда бы не стала первой красавицей в округе.
— Вы просто помешались на этой книге. — Бэннер пыталась говорить непринужденно.
— Параллели напрашиваются сами собой, — заявил Рори, и голос у него совсем пропал.
Он протянул руку и нежно коснулся щеки девушки. Потом рука скользнула ниже, лаская шею.
— Зеленые глаза и тонкая талия. А Жасминовая усадьба — это ваша Тара. Но вы ведь не влюблены в другого? — с трудом произнес он.
— Нет. — Бэннер знала, что он чувствует под пальцами лихорадочное биение пульса у нее на шее, слышит прерывистое дыхание. Но она была в состоянии только смотреть на него, завороженная сверканием капелек воды на гладкой золотистой коже, звуком глубокого грудного голоса, теплом его руки. У нее перехватило дыхание, когда он свободной рукой нашел под водой ее талию.
— Я всегда считал, — вслух размышлял он, — что Ретта Батлера не только Скарлетт, но и вообще никто не понимал. Он так сильно желал обладать этой женщиной, что готов был терпеливо ждать столько, сколько потребуется, чтобы она сама захотела его! Как вы думаете, он вернулся к ней?
Бэннер смутно сознавала, что он проводит и другие параллели, что он хочет что-то еще ей сказать, но ее охватило сильнейшее смятение, и она полностью лишилась возможности трезво думать, не говоря уж о том, чтобы разгадывать чужие тайны. Только не сейчас, не сию минуту. Поэтому она, не задумываясь, ответила на его вопрос:
— Да. Он вернулся к ней.
— Да, но раньше он все же покинул ее, — мягко напомнил Рори. — Он тогда сказал, что его не волнует, что с ней будет дальше.
— Он устал. Он измучился. — Бэннер не очень понимала, что говорит. — Но он любил ее. Он любил ее так долго и так страстно… Он должен был вернуться к ней. И он, несомненно, вернулся. По крайней мере, мне так кажется.
Рори подошел к ней так близко, что она ощутила его дыхание на своем лице и увидела его улыбку.
— Вы так романтичны, миледи, — прошептал он.
— А вы… Вы думаете, он вернулся? — тихо спросила Бэннер.
— Я знаю это точно, — уверенно произнес Рори.
Бэннер смотрела прямо в его серые потемневшие глаза, ничего больше не замечая. Ей хотелось утонуть, раствориться в их бархатной глубине. Его губы дразнили, легко касаясь ее губ, доводя ее до исступления. Его язык исследовал чувствительную и нежную поверхность ее полуоткрытых губ, приводя в дрожь ее тело.
Девушка чувствовала, как весь он напрягся, как буквально окаменел, когда скользнул рукой к ее пояснице и крепко прижал Бэннер к себе. Однако его поцелуи оставались такими же легкими и дразнящими, и эта сладкая пытка все длилась и длилась, лишая ее сил, разума и воли. Его пальцы легко коснулись затылка и зарылись в ее густые кудри, крепко удерживая голову.
Бэннер ласкала его мускулистую грудь, кончиками пальцев ощущая шелковистую кожу под мягкими волосами. Она чувствовала невыразимое удовольствие от его прикосновений, и ей хотелось, чтобы он еще крепче прижал ее к себе. Все остальное казалось не важным. Она закрыла глаза и сдалась — обессилевшая, лишенная остатков воли.
То ли Рори почувствовал ее состояние, то ли просто потерял терпение, но поцелуи его стали крепче и неистовей. В конце концов он припал к ее губам таким долгим и страстным поцелуем, что у нее перехватило дыхание. Те чувства, которые поднимались в ней подобно тому, как поднимается вода в реке перед плотиной, теперь вырвались наружу, сметая все на своем пути. Она не могла да и не хотела противиться этому бурному потоку переживаний. Она держалась на ногах только потому, что Рори крепко обнимал ее. И это объятие пробудило в ней голод страсти.
Теплая южная ночь пропиталась ароматом роз — цветов любви. Полная луна заливала все вокруг серебристо-голубоватым светом. Они были одни, только вдвоем. И все, что между ними происходило, было так прекрасно, что Бэннер захотелось остановить время.
Она ощущала исходящий от тела мужчины лихорадочный жар, и этот жар передавался ей. Они стояли так тесно прижавшись друг к другу, что она слышала биение его сердца. И чем крепче он обнимал ее, чем сильнее напрягалось его тело, тем больше слабела она.
Когда он наконец оторвался от ее губ, у нее не осталось сил даже открыть глаза. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
— Посмотри на меня, — прошептал он. И оба они не заметили, как перешли на «ты».
Бэннер с усилием разомкнула веки и посмотрела в его светящееся нежностью лицо, в серые глаза, требовательно глядевшие на нее. Все ее тело изнывало от желания быть с ним. Она не сознавала ничего, кроме этого неистового желания.
— Я хочу тебя, — проговорил он хрипло и склонился над ней, обжигая ее шею и плечи поцелуями. Бэннер откинула голову назад, глаза сами закрылись. — И ты знаешь это.
— Да. — Ее пальцы машинально перебирали шелковистые пряди густых светлых волос.
— И ты хочешь меня. — Это был вовсе не вопрос, но она ответила:
— Да…
Его губы добрались до ее груди, едва прикрытой черными треугольниками бикини, а пальцы безошибочно нашли тоненькие тесемки, завязанные на шее. Купальник, отброшенный нетерпеливой рукой, медленно поплыл прочь. Рори тихонько застонал:
— Боже, какая же ты красивая! Какая безумно красивая!..
Его руки ласкали чувствительную грудь, он ощущал, как под пальцами твердеют соски. Она выгибалась, извиваясь в наслаждении, и все ее тело кричало о неистовом желании. Его страстные и нежные поцелуи разожгли в ней пламя, которое распространялось по всему истомленному ожиданием телу подобно лесному пожару. Потушить это пламя у нее не было ни сил, ни желания. Она то приникала к Рори, то откидывалась назад, и ее бедра крепко прижимались к бедрам мужчины, каждым движением прося, умоляя, требуя. Желание, сжигавшее ее, стало столь нестерпимым, что она застонала.
Вдруг Рори еще крепче обнял ее и прижал к себе так, что она не могла пошевелиться. Бэннер уткнулась лицом ему в грудь. Она поняла, что он хочет сказать что-то важное, но было видно, как ему трудно говорить. Однако то, что он сказал…
— Тара все еще твоя…
Эти слова отрезвили Бэннер, она застыла на месте. Ее как будто окатили холодной водой. Ее Тара — ее Жасминовая усадьба, а он хочет…
Она отпрянула и отвернулась от него, пытаясь выловить свой купальник. Пальцы плохо слушались ее, она никак не могла завязать тесемки на шее.
— Зачем ты… Зачем тебе надо было… — еле слышно выдавила Бэннер.
— Напоминать нам обоим? — Его голос был хриплым и полным горечи, но руки, которые нашли и завязали непослушные тесемки, были все такими же нежными.
— Да. — Бэннер опустила голову и невидящим взглядом уставилась на голубую воду, не находя в себе сил посмотреть ему в лицо.
Рори осторожно притянул ее к себе, одной рукой обнял за талию, другая рука теплой тяжестью легла ей на грудь.
— Затем, чтобы ты поверила, что я не хочу причинять тебе боль, — произнес он тихо, но настойчиво.
Бэннер промолчала в ответ.
Рори щекой прижался к ее волосам, а она чувствовала, как поднимается и опускается его грудь, когда он дышал глубоко и взволнованно.
— Мне кажется, — сказал он, первым нарушив молчание, — что мы сегодня ночью немножко захмелели, миледи. Захмелели от лунного света, от запаха роз и от… от желания. Проще всего было бы слепо следовать своим инстинктам. Но твоя Тара… По-моему, сначала надо решить этот вопрос. А ты как думаешь? — спросил он, не спуская с девушки внимательного взгляда.
Бэннер закрыла глаза, отчаянно желая, чтобы этого вопроса вообще не последовало. Ей очень хотелось убедить себя в том, что ее совершенно не волнует, купит он усадьбу или нет, но она слишком хорошо знала себя, чтобы не придавать значения этой проблеме. Относительно усадьбы — это был самообман, но теперь она вдруг поняла и в душе приняла то, что готова ради Рори дать отрезать себе руку, однако потерять усадьбу значило для нее вырвать из груди собственное сердце.
— Да, — сказала она лишенным всякого выражения голосом, — да, этот вопрос надо решить… И чем скорее, тем лучше…
Его руки сжали ее чуть крепче.
— Я не хочу, чтобы ты страдала, Бэннер, — заговорил он тихо. — Тебе придется поверить мне.
Не доверяя своему голосу, она хранила молчание. Рори снова вздохнул.
— Скажите, что мне делать, миледи, — взмолился он. — Может, мне надо уйти и освободить место другому покупателю?
— Нет, — еле слышно прошептала она.
— А если я куплю усадьбу? — спросил он с напряжением в голосе, ожидая ее ответа.
— Я знаю, что ты ее купишь, — без колебаний ответила Бэннер, и голос ее прозвучал твердо. Она подумала о солдатах-призраках, которых он видел. А что, если она скажет ему о том, что с того самого момента она уже знала, что он не только купит усадьбу, но и проживет в ней всю жизнь?
— Если так, то… То вы с Джейком можете остаться здесь, — нерешительно предложил он.
— Нет. — Она сглотнула подступивший к горлу комок. — Нет, мы не можем этого сделать.
— Даже если ты станешь моей женой? — спросил он тихо.
Бэннер вдруг почувствовала, что задыхается. Сердце, казалось, вот-вот выскочит у нее из груди, так сильно оно заколотилось. Ошеломленная Бэннер на мгновение закрыла глаза — и невозможное показалось возможным. Но это был только один-единственный миг.
— Этого не… не случится, — прошептала она. Казалось, что Бэннер хочет убедить в этом прежде всего себя.
— Я люблю тебя, — произнес он громко и четко.
Вот так — коротко и ясно. Ей очень хотелось заплакать, но она не смогла. И поняла, что никогда больше она не сможет заплакать. В горле у нее застрял сухой комок, и Бэннер невидящим взором уставилась куда-то в темное пространство летней ночи.
— Это оттого, что ты никогда до конца не будешь уверена, да? — Рори размышлял вслух. — Ты всегда будешь сомневаться в том, полюбил ли я тебя из-за усадьбы, или поместье тут ни при чем. И вообще, люблю ли я тебя. У тебя никогда не будет полной уверенности, и ты не сможешь поверить в искренность моих чувств…
Она слушала горькие слова и знала, что оба они прекрасно понимают их истинный смысл. Да, она всегда будет сомневаться. И ни один из них — ни Рори, ни она — не сможет долго выносить взаимного недоверия.
Столь многообещающее начало на самом деле оказалось началом конца.
— Уже поздно, — вяло сказала Бэннер. — У нас сегодня был длинный день.
Рори молча отпустил ее. Но пока они шли в воде к ступенькам, его рука нашла ее руку. Он отпустил ее только для того, чтобы одеться, а потом их пальцы переплелись, и они вместе пошли через сад обратно к дому.
— Знаешь, я сделаю все, чтобы убедить тебя, — сказал Рори, когда они подошли к французской двери в гостиную. — Может быть, Ретт и сдался, но у меня хватит и сил, и терпения. Если даже мне для этого понадобятся годы, я все равно заставлю вас поверить в мою любовь, миледи.
Бэннер держалась за его руку так, словно хотела удержать и его, и эту лунную ночь, когда невозможное вдруг показалось ей возможным. Она хотела сказать ему об этом, но понимала, что в момент завершения отношений нет места подобным словам.
Как только они вошли в дом, Рори остановился и повернул ее лицом к себе, крепко схватив за плечи.
— Ты думаешь, что все закончилось, да? Ты думаешь, что я куплю усадьбу и ты оставишь ее — и меня, разумеется, — в прошлом? — спросил он, напряженно вглядываясь в лицо девушки. — Но ты ошибаешься, Бэннер. В нас обоих течет бунтарская кровь, мы оба умеем бороться.
Неожиданно он нагнулся, накрыл губами ее губы и поцеловал горячо и страстно. Его руки скользнули к ее бедрам. Он крепко прижал ее к себе, давая ей понять, что за мягким голосом скрывается отнюдь не угасшее желание. И это явно ощутимое желание пробудило в ней жаркую волну, прокатившуюся по всему телу.
Она непроизвольно ответила на его поцелуй, не сумев скрыть трепета, который пробуждали в ней его прикосновения. Полная луна все так же сияла над ними, и все так же хотелось Бэннер продлить очарование этой ночи.
Рори обхватил ладонями ее лицо и, глядя девушке в глаза, сказал:
— Последнее предупреждение, миледи. — Дыхание его участилось, голос звучал напряженно. — Последнее джентльменское предупреждение, которое вы получаете от меня. Начиная с этого момента я стану использовать любые средства, дабы достичь желаемой цели… Потому что я борюсь за свою жизнь.
— У тебя есть только одно оружие, против которого я бессильна, — призналась Бэннер, потому что не могла иначе.
— И я обязательно воспользуюсь им, — пообещал Рори и поцеловал ее легким дразнящим поцелуем. — Вот это оружие. И любое другое, какое только смогу придумать. Но я не стану использовать усадьбу в качестве приманки. Мы оба знаем, что ты сможешь остаться со мной только ради меня самого, а не того, что я могу предложить тебе. Но ты обязательно станешь моей, Бэннер, я ни капельки в этом не сомневаюсь.
Это прозвучало почти как торжественная клятва, но Бэннер попыталась переубедить его.
— Нет. — Она грустно покачала головой. — Ты совершенно прав. У меня никогда не будет полной уверенности. Я всегда буду сомневаться.
— Ты станешь моей, — повторил он.
Она заметила, что все еще держит его за руку, но была не в силах даже попытаться разжать пальцы.
— Нет, — резко проговорила она.
— Да, — не сдавался он.
— Не делай этого, — попросила она упавшим голосом. — Нам обоим будет хуже, когда мне… когда я должна буду оставить…
— Меня? Или усадьбу? — осведомился он, снова заставив ее вздрогнуть.
— Обоих, — прошептала Бэннер.
— Ты любишь меня, Бэннер? — неожиданно настойчиво спросил Рори.
— Это не… — начала она и осеклась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17