Юля маялась и ходила из угла в угол: то бралась листать книжку, то включала, то тут же выключала телевизор. Бессмысленно смотрела в окно… Наконец она не выдержала и отправилась в комнату Веры.
— Ну что, так теперь и будешь лежать, КЭ.К Илья Муромец на печи? Или все же соизволишь подняться?
Вера не ответила.
— Конечно, ты у нас всегда хорошая! — раздраженно продолжала Юля. — Во всем виновата я. Хочешь, плакат над тобой повешу, так и напишу: «Всегда виновата Юлька Тимофеева, младшая сестра»? Верочка у нас всегда ангел, а все пакости придумывает Юлечка.
Глухое молчание в ответ.
— Между прочим, моя милая, ты сама мне предложила попробовать его отбить! — закипала все сильнее Юля. — Я и попробовала! Я же не знала, что он такой маньяк сексуальный! Я даже ничего особенного не делала. Он сам на меня набросился! Сразу после процедуры… И как мне прикажешь поступать? Молчание.
— Да ему, если хочешь знать, вообще все равно, с кем спать! — закричала Юля. — Не мы — так нашел бы себе других девчонок! Это такая порода мужиков: сунул-вынул и погнал себе дальше! Ну что ты молчишь? Хоть слово можно сказать?
Молчание.
Юля в бешенстве вылетела из комнаты и бросилась на кухню, на ходу заглянув в раковину, полную посуды. И тотчас вернулась к сестре.
— Там посуда немытая, — пробурчала она, чуточку остыв.
Молчание.
— А сегодня твоя очередь посуду мыть. Полная тишина.
— Ну, Верка! Уговор есть уговор. Не лопать же теперь из грязной.
Вера не пошевелилась… Юля отчаялась. Она готова была на все, чтобы разговорить сестру.
— Ты как хочешь, а я от тебя не отстану! Буду сидеть и нудеть, пока не вымоешь посуду! Так что придется тебе терпеть мое общество все оставшееся до работы время.
Вера молча встала и пошла на кухню. Обрадовавшаяся и оживившаяся Юля помчалась за ней. Но радовалась она рано. Едва войдя на кухню, Вера со всей силы начала бить тарелки об пол. А разбив все до одной, так же молча вернулась в комнату и легла на диван. И сказала негромко, не поворачивая головы:
— И твою мать тоже…
На следующий день обе сестры проснулись в самом мрачном настроении.
Вера дежурила в процедурном кабинете автоматически, хмуро поглядывая на пациентов.
Один из них оказался чрезвычайно веселым стариканом и стал ее раздражать с первой же минуты появления в кабинете. Вид у него был фривольный, несмотря на возраст. Эту игривость подчеркивало постоянное подмигивание левым глазом — очевидно, нервный тик.
Старичок сразу заговорил, снимая штаны:
— Я у вас тут в первый раз. Говорят, вы рукастая.
Вера покосилась на него угрюмо.
— В каком смысле? Старичок хихикнул.
— Так приятно колете, что боли никакой. Одно удовольствие…
Вера удивилась.
— Удовольствие?
С выражением легкой брезгливости она резко взяла в руку шприц, с железным блеском в глазах подошла к старичку, промокнула ваткой ягодицу и злобно вонзила в нее шприц. Старичок охнул.
— Ну, как удовольствие? — мстительно поинтересовалась Вера.
Старичок взглянул на нее обиженно и растерянно.
— Ниже среднего.
Вера разыграла изумление.
— Вам не понравилось? Может, еще попробовать? По второму разу удовольствие получим? А?
Старичок насупился.
— Нет уж, спасибо, дочка. Обойдусь… Он сердито натянул брюки и вышел из процедурной. Вера медленно отложила шприц и подошла к окну. Посмотрела на улицу.
Что ей теперь делать? Как жить дальше? Ее обманули сразу два единственных близких человека — сестра и любимый. Обманули изощренно, изуверски, страшно… Еще совсем недавно Вера была счастлива и спокойна. Совсем недавно она верила в будущее и безмятежно улыбалась. Как мгновенно все изменилось. Как сразу все вокруг окрасилось черной краской. Мир потускнел и словно погасил все свои огни.
Вера не знала, что ей теперь делать. Как дальше жить.
Домой «возвращаться не хотелось. Но другого выхода нет…
Вечером Вера, как обычно, забежала в магазин и, нагруженная сумками, поехала на Чистопрудный бульвар. Она открыла входную дверь, прошла узеньким коридором на кухню и стала разгружать сумки. В квартире было тихо — Юлька на ночном дежурстве.
Выгрузив продукты и разместив их в стареньком холодильнике, Вера направилась в свою комнату. Отныне они у сестер разные, и нет уже больше их общей спальни и общей гостиной. Верина комната оказалась на удивление чисто убрана. На столике из полулитровой банки торчал букетик незабудок. Вера подошла и увидела лежащий рядом листок бумаги. Что это еще за послание? Развернула… И прочитала: «Самой лучшей на свете старшей сестре».
Юлька… Вера опустилась на стул с запиской в руке. Сестра тоже мучается и казнится… Но почему же тогда, почему?..
Ответа нет. И что же Вере делать дальше? Как ей жить?..
За окном вновь привычно прогрохотал ее любимый и ненавистный трамвай. Она встала и подошла к окну. Какое здесь все родное, близкое. И черно-белая фотография на стене… Две маленькие девочки-близнецы с торчащими в разные стороны косичками, абсолютно не отличимые друг от друга… Вера опять словно услышала звонкие девчоночьи голоса…
— Давай больше никогда не будем ссориться!
— Давай! А то у нас всегда все вместе болит…
— И получается в два раза больнее. Трамвай громыхнул еще раз. Мир снова наполнился красками.
В комнату неожиданно неслышно вошла Юля и обняла сестру сзади. Вера обернулась… На глазах у Юльки блестели слезы.
— Прости меня, пожалуйста… — пробормотала она. — Прости дуру младшую, неразумную…
Вера улыбнулась.
— Ладно, мир! Я уже все забыла!..
И она действительно постаралась так сделать…
Илья уехал. Время неудержимо бежало вперед. Сестры старались не говорить об Илье, но однажды вечером Юля внезапно не выдержала.
— Дуры мы были, что ему поверили! — выпалила она. — Он сам пацан еще! «Пришлю вызов, пришлю вызов!» Не пришлет он ничего, а только попользовался нашей глупостью да девственности лишил в промежуток между своими делами!
Вера сполоснула очередную тарелку.
— Думаешь?
— Да конечно! — уверенно заявила сестра. — На хрена мы ему там нужны?! Там таких, как мы — лопатой греби! Вдобавок, кошерные.
Вера задумчиво взяла в руки грязную чашку.
— Не знаю, Юль. Если честно, мне с ним было хорошо. Не верится, что вот так мерзко можно обманывать, просто из-за постели. Не знаю я, но не верю в это. Пока не верю.
Юлька махнула мокрой рукой, обдав сестру брызгами.
— Вот увидишь, что я права! Хотя мне хотелось бы ошибиться…
И Вере тоже хотелось, чтобы слова сестры оказались неправдой…
На следующий день Вера решила отправиться в Библиотеку иностранной литературы. Ведь Илья перед отъездом велел учить язык. А она так и не собралась до сих пор.
Немного смущенно Вера открыла дверь большого здания и неуверенно подошла к стойке выдачи книг. Библиотекарша, пожилая дама с характерной семитской внешностью, вопросительно взглянула на Веру.
— Вы что-то забыли?
— Скажите, пожалуйста, у вас есть учебник еврейского языка? — пробормотала Вера.
Библиотекарша продолжала смотреть на Веру удивленно, приподняв густые брови.
— Деточка, вы же сегодня утром уже приходили и взяли! Или я схожу с ума? Вам никто не объяснял, что нет такого языка — еврейского?
Теперь настал черед изумиться Вере.
— Как это нет? А какой же есть? Дама принялась объяснять:
— Я же говорила вам утром, что существуют идиш и иврит. Иврит произошел от древнееврейского. А идиш — от немецкого. Какой язык нужен вам?
Вера растерялась окончательно.
— А древний — это какой? Это на котором писали на скалах и в пещерах?
Библиотекарша снисходительно улыбнулась.
— Деточка, евреи никогда не жили в пещерах. Они жили в пустыне. А сейчас живут в Израиле.
— Я вот и хотела узнать: у себя там они как разговаривают? В этом… в Телевиве. — Вера чувствовала себя очень неловко.
— В Тель-Авиве? На иврите. — Дама внезапно задумалась и неожиданно рассердилась. — Да что вы мне голову морочите? Я ведь вам уже выдала утром учебник! В темно-синей обложке.
Она порылась в картотеке и достала формуляр.
— Вот, пожалуйста. Ю. Тимофеева. Это вы или не вы?
Вера уже обо всем давно догадалась.
— Нет, это не я, — устало объяснила она. — Я — В. Тимофеева.
— В. Тимофеева.
— А Ю. Тимофеева кто?
— Это моя сестра. Мы близнецы.
Библиотекарша взглянула на нее заинтересованно, незаметно осмотрелась вокруг и сказала, понизив голос:
— Я вас поздравляю, деточка! Близнецы — такая редкость в еврейской семье! Я сразу поняла, что вы из наших.
— Нет, не совсем, — покачала головой Вера. — Спасибо вам за пояснения. Просто я медсестра, понимаете, вот…
Дама заговорщицки улыбнулась.
— Медсестра. Понима-а-а-ю.
Она еще раз конспиративно оглянулась по сторонам, слегка пригнулась и загадочно добавила вполголоса:
— Если вам понадобится, у меня еще два учебника отложено. В надежном месте.
— Спасибо… — вновь повторила Вера и задумалась.
Юля в то утро дежурила в поликлинике и как раз собиралась всадить иглу шприца в ягодицу очередного больного. Появление мрачной Веры задержало укол. Юля опустила руку…
— Что-то ты рано сегодня… Хочешь выполнить пятилетку за три года?
Но Вера была не настроена шутить. В руке она держала книжку в темно-синей обложке.
Юля вздохнула.
— Нашла, значит?
— Нашла! — отчеканила Вера. — Так же, как и ты!
— Будешь учить?.. — пробурчала Юля.
— Так же, как и ты! — злобно ответила сестра. — В библиотеке меня спросили, зачем мне два одинаковых учебника.
— Ну что ты опять заводишься? — попыталась смягчить ситуацию Юля. — Никому он ничего не пришлет! Просто мне стало интересно, что за люди эти евреи… Какой у них язык…
— Какой язык?! — закричала Вера. — Еврейский, какой же еще!.. Вот его и учи! Только вызов он все равно не пришлет! Или мне уже не пришлет…
Секунду она недобро рассматривала сестру, съежившуюся под ее взглядом, потом бросила книжку на пол и вышла. Больной, вывернув голову назад, вопросительно взглянул на Юлю.
— Ну что вылупился? — грубо заорала Юля. — Задницу подставляй!
Вечером она сидела на кухне одна. Грызла маковый сухарик и запивала его молоком. Перед ней на кухонном столе лежала раскрытая книга в темно-синей обложке.
Учебник иврита. Юля старательно произносила сложные чужие слова, скашивая глаза и заглядывая в учебник.
— Хаим еш по миш. Нет, не так… По мишехухам. Нет, опять не так. Хамдабер. э-э-э. русит. Точно, русит.
Она горестно подняла глаза к потолку и шумно вздохнула. Зазвонил телефон. Юля вяло сняла трубку. И услышала голос телефонистки.
— Алло, алло, это международная… Сейчас будете говорить с Тель-Авивом.
Юля вздрогнула от неожиданности. И тотчас в трубке раздался голос Ильи.
— Алло, кто это? Верочка, ты? Это я, Илья!
— Здравствуй, Илюша! — вскрикнула Юля. — Это…
Она ненадолго замолкла, пытаясь справиться со своими сомнениями.
— Алло, алло. — повторял Илья. И Юля решилась…
— Это я, я, Вера! Как ты?
— Нормально, — весело отозвался Илья. — Если не считать, что кругом одни евреи. Ничего, привыкаю потихоньку, я ведь и сам — не английский лорд. Слушай меня внимательно! Я отправил вызовы для вас две недели назад. Ждите со дня на день.
Проверяйте почту постоянно. Они не должны пропасть. Продублировать уже не смогу. И звонить не буду — мало денег. Все мои данные в конвертах. Сразу начинайте оформление, сейчас вроде выпускают. Все! У меня время заканчивается. Я люблю тебя, слышишь? Люблю!.. И жду!.. И передай привет сестре, как ее, Наташе!..
Раздались короткие гудки. Несколько мгновений Юля сидела, словно окаменев, затем в задумчивости положила трубку.
— Наташе, значит… Привет…
Отрешенно глядя прямо перед собой, она встала, механически сдернула с гвоздика ключи и вышла из квартиры.
Спустившись на первый этаж, Юля подошла к почтовому ящику и рассеянно открыла ключом дверцу. Под ноги ей упали два больших желтых конверта. Юля вздрогнула. Она подняла их и прочитала адреса. Это были вызовы из Израиля. Для Веры и Юлии Тимофеевых. Юля прижала конверты к груди и пошла по лестнице наверх. Проходя лестничную площадку между третьим и четвертым этажами, она зацепила рукавом край раздолбанной крышки мусоропровода. Крышка откинулась, но погруженная в свои мысли девушка не обратила на это внимания. В этот момент громыхнул трамвай. Она машинально посмотрела в окно.
Трамвай уже остановился. Из него выходили люди. Среди них шла Вера, читая на ходу книгу в темно-синей обложке.
Долгим пристальным взглядом Юля посмотрела на сестру, затем на конверты, потом опять на сестру и снова на конверты.
Внезапно она выбрала один из них, разорвала его на мелкие кусочки и решительно выбросила в распахнутый зев мусоропровода. Захлопнув крышку, она выудила из-под майки медную монетку на шелковом шнурке и, зажмурившись, сильно сжала ее в кулаке.
6
Тяжкая процедура похорон наконец закончилась. Алекс была еле жива, но старалась держаться. Сегодня нужно было выслушать завещание матери и начинать процедуру вступления в права наследства. Срок — полгода, надо уложиться, а то потом будет канитель.
Алекс сидела напротив нотариуса и их с матерью семейного адвоката, пожилого, преданного им Соломона Шпигеля. Нотариус вскрыл завещание.
— Можете ознакомиться, мисс Тим. Вы получаете все целиком: пятьдесят один процент акций брокерской компании «Тим Твинс» на общую сумму восемьдесят четыре миллиона долларов, личные счета и недвижимость — это плюс еще пятнадцать миллионов. Личных и корпоративных долгов не выявлено. Таким образом, с сегодняшнего дня вы официально становитесь президентом и председателем совета директоров компании. Мэм, примите мои поздравления. Хотя, собственно, вы и так последние два года у руля. И тем не менее.
Алекс слушала рассеянно и смотрела в окно. Мама, мамочка… Вот я и осталась без тебя, совершенно одна… Правда, с немалым состоянием… Но разве оно может сделать человека счастливым? Только независимым, но и это неплохо. Алекс отлично понимала, что рано или поздно мать покинет ее. Она пыталась любыми доступными ей средствами оттянуть этот уход… Но человеческие силы чересчур слабы…
Старый Шпигель безуспешно пытался поймать ее взгляд.
— Девочка, еще раз прими соболезнования от своего адвоката… И старого друга.
Он встал, подошел к Алекс и нежно, по-отечески поцеловал ее в лоб. И прошептал:
— И заодно поздравления от старого Соломона Шпигеля.
— Ладно, ладно, Сол, спасибо, поговорим потом! — резковато остановила его Алекс.
Как ни странно, ей не понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Дела компании потребовали ее присутствия в офисе, ее активности, ее контроля. Не то чтобы она кому-нибудь в компании не доверяла, совсем нет. Просто сознавала, что все должно быть сосредоточено в ее руках, именно в ее. В ней проснулась бешеная жажда управлять.
Но сейчас перед ней стояла еще одна неотложная и важная задача — исполнить последнее желание матери.
И Алекс собралась лететь в Россию, поэтому как-то раз прямо с утра, не откладывая, вызвала по селектору секретаршу.
— Джуди, закажите мне, пожалуйста, визу в Россию, отель пять… или в крайнем случае четыре звездочки в Москве и билет в Москву на четверг, обратно — на воскресенье, — попросила она.
Джефри Вильяме удивленно приподнял брови, но задавать вопросы не решился. Вице-президент компании «Тим Твинс», молодой, хорошо сложенный и со вкусом одетый привлекательный мужчина, плюс ко всему был еще на редкость разумен и немногословен. За что Алекс ценила его особенно.
Она взглянула на стоящий перед ней большой монитор. На экране беспрерывно текли сводки с фондовой биржи в виде цифр, столбцов, графиков. Постоянно звонил телефон. Алекс давала биржевым брокерам короткие и точные указания.
— Доналд, если «Бридж энд Кэмпбелл» продержатся еще пятнадцать минут в этом коридоре, скупай все. Не бойся, у меня есть разрешение от покупателя. Кто покупатель? Да я, я покупатель! Тогда можно? Большое спасибо!
Она засмеялась. Джефри тоже внимательно следил за котировкой акций.
— Все-таки какой умница наш Доналд! Чутье звериное! — обратилась к Джефри Алекс. — Надежность в делах — девяносто девять и девять десятых процента!
— А почему не все сто? — спросил Джефри. Алекс усмехнулась.
— Странно слышать такой вопрос от собственного вице-президента. Это ведь твой сотрудник.
— И все-таки?
— А женщины?.. Он в любой момент готов рухнуть из-за них. Очень уж слаб до юбок. А сколько они из него крови попили. И, кстати, денег тоже. За три года два развода и четыре романа. Два незаконченных. К сожалению, таких мужиков невозможно запрограммировать на все сто. Чисто технически. Разве что после кастрации… — Она снова засмеялась. — Зато ты у нас кремень, Джефри Вильяме!
Вице-президент не отрывал взгляда от экрана монитора.
— Хочешь сказать, меня и кастрировать не надо?
Алекс кивнула.
— Ну да… Надежность — сто процентов! Даже сто один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16