Лязгнула зубами, рванула рукав
куртки. Стрелять было неудобно. Петр Иванович размахнулся, полоснул ножом
по оскаленной пасти. Нож наткнулся на что-то жесткое, упругое, соскользнул
вниз. Собака сделала усилие, протиснулась вперед, целясь в горло человека.
Совсем близко сверкнули белые, с синевой клыки. Дохнул смрадом широко
раскрытый рот с фиолетовым языком. Глаза человека и собаки встретились. В
стоячих, мутно-черных зрачках зверя-убийцы ничего, кроме дикой, обжигающей
злобы. Ни страха, ни любви, ни пощады к человеку. Именно в темный,
страшный зрачок и ударил ножом охотник. Попал! Тут же, в другой. Нож
скользнул мимо. Брызнула черная, с краснотой, кровь. Собака взвыла и
исчезла.
На ее место полезла следующая. Но Петр Иванович успел развернуть
ружье. Сунул ствол прямо в оскаленную пасть. Зубы клацнули по металлу,
рванули на себя. Выстрел! Отдача толкнула в плечо, ружье выскользнуло из
рук и... исчезло в дыре! Обезоружен!
У охотника волосы на голове зашевелились: как же без него? Он
посмотрел через дыру на трех псов, мчавшихся прямо на него и вдруг понял:
сейчас чьи-то клыки оборвут нить его жизни. Широкогрудый, похожий на
овчарку пес бросился в дыру. Только не этот, подумал Петр Иванович и
взмахнул ножом...

Осенний ветер трепал голые ветки деревьев с остатками пожухлой
листвы. Октябрь был в самом разгаре. Здесь, в холле, было тепло и уютно.
Приятно поглядывать в экран телевизора, вести неспешные беседы с соседом
по палате, учителем-биологом, смотреть на увядание природы за окном. Давно
сняты швы с ран на теле, да и те уже основательно зажили. Дело шло к
выздоровлению и выписке, это тоже поднимало настроение. Сосед, уже знающий
подробности истории Петра Ивановича, не одобрял ни самой охоты на собак,
ни последующих действий властей.
- Зря все это затеяно, - проговорил учитель. - И охота ваша зря, и
оцепление. От природы оцеплением не спасешься.
- Так ведь и ученые свалку изучают, - возразил Петр Иванович.
- Люди вступили на путь войны. Это не лучший способ изучения.
- А как иначе быть с животными, о которых специалисты из ветлечебницы
три скальпеля сломали? - Охотник иронично улыбнулся.
- Железные, что ли? - Сосед с сомнением покачал головой.
- Вот именно! В их мускулах образовались тонкие металлические
волокна, придав им необыкновенную упругость и твердость. В костях и мозгах
тоже металлические отложения... Разве нашей картечью такой лоб пробьешь?
- Хорошо, пусть железные, - согласился учитель. - Но откуда такая
агрессивность? И почему они появились именно на свалке?
- Вопрос не ко мне, Владимир Михайлович. - Петр Иванович засмеялся. -
Я простой охотник. Хоть и по совместительству. Уверен в одном: бронесобаки
не одичавшие дворняжки. Не подоспей бронетранспортер с солдатами, мы бы с
вами сейчас не разговаривали. По-видимому, здесь результат какой-то
мутации.
- А может, поработали человеческие руки?
- Секретные лаборатории? - Охотник скептически поджал губы. - Это уж
слишком!
- Знаете, что меня больше всего смущает в данной истории?
- Неуязвимость собак?
- Нет, нет! - Владимир Михайлович сделал неопределенный жест рукой. -
Кого первым приручил человек?
- Собаку.
- И ее основные функции были: помощь человеку в охоте, охрана его
жилищ и хозяйства, так? И вдруг мутанты именно этого зверя становятся
агрессивными к человеку. Почему?
- А правда... - Петр Иванович задумался, глянул на экран. По местной
программе шел выпуск новостей. Диктор сообщала о том, как обстоят дела на
городской свалке, сколько собак за прошедший день у бито...
Обычно эту сводку охотник выслушивал с каким-то мстительным
удовлетворением. Радовало, что число уничтоженных тварей день ото дня
растет. Ему и самому хотелось мстить. Была мысль: вот выйду из больницы,
попрошусь в оцепление, уж тогда настреляюсь!
Но сегодня услышанное почему-то не вызвало чувства мстительной
радости. Он наклонился к телевизору и переключил его на другую программу.
Владимир Михайлович ненавязчиво, но настойчиво, через споры и
житейские разговоры, пытался обратить Петра Ивановича в свою веру. Однажды
тот не выдержал и, засмеявшись, сказал:
- Вы, как капли воды, долбящие камень. Так и бьет по одному месту.
Того и гляди, дырку сделаете.
- А вас это смущает? - учитель, готовый к новому раунду спора,
встрепенулся.
- Нет-нет, что вы! - охотник замахал руками. - Сдаюсь на милость
победителя.
- Я не природа, милостей от меня не ждите, - несколько напыщенно
произнес учитель. - А вот подумать над моими словами стоит.
Петр Иванович посерьезнел и вздохнул:
- Да вас хотя бы на минутку перед этой псиной поставить. Глаза да
пасть увидеть!
- Считаете, они меня сразу разорвут?
- Да уж, облизывать не будут!
- В вас говорит страх пережитой схватки. Надо найти самых добрых
собачек и начать с них. Постепенно приручить, понять, изучить.
- Это что же, протянуть вместо кости гайку, на, мол, собачка, кушай?
- Охотник усмехнулся.
- Ничего смешного не вижу! - обиделся сосед. - Будут есть болты и
гайки - дадим.
- Ну хорошо, а со злыми что делать?
- Право на самооборону у нас никто не отнимал, - сосед вздохнул. -
Создадим зону отчуждения вокруг свалки. Нападут - уничтожим. Главное, дать
зверям успокоиться. Найти контакт. Иначе скоро появятся и другие
бронеживотные. А также бронептицы, бронерыбы...
- Бронерастения, - в тон учителю добавил Петр Иванович и осекся,
встретив серьезный взгляд соседа по палате.
- И растения тоже. Мы много спорим о нашем праве на самооборону и
как-то забыли, что природа имеет то же самое право - обороняться от нас,
от своего детища. Кто знает, может, появление бронесобак - первый звонок,
предупреждение людям? Не пора ли, мол, остановиться в бездумном разрушении
своей среды обитания?
Петр Иванович слушал молча. Его сознание словно раздвоилось. То в
памяти возникал мертвенный блеск собачьих глаз, холодок страха и ненависти
полз под сердце. То вновь виделось вдохновенное лицо биолога и в сердце
закрадывалось сомнение: может, в чем-то он и прав?
Охотник вдруг понял, что где-то в глубине души хочет новой встречи с
собаками.
Но без выстрелов.

Городскую свалку огородили забором из железобетонных плит. Вырыли
между забором и свалкой трехметровый ров. Поставили на углах вышки с
часовыми, в промежутках пустили патрули на автомашинах. На вышках
расположились вперемежку часовые, военные и гражданские наблюдатели со
стереотрубами и биноклями. Началось круглосуточное визуальное наблюдение
за свалкой и ее обитателями. Ночью его вели с помощью приборов ночного
видения.
Сказать, что собакам не понравилось такое заточение - ничего не
сказать. Ограждение привело животных в ярость. Еще когда только начиналось
строительство, собаки стали нападать на строителей. Сначала в открытую,
стаями. Но крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров быстро охладили
наступательный пыл бронепсов. Пули разрывали нападавших буквально в куски.
Тогда собаки сменили тактику, стали бросаться на людей исподтишка, по
одиночке. Тут они больше преуспели. Больше десятка людей получили
различные ранения, а двое скончались от полученных ран.
Власти приняли решительные меры: вызвали батальон солдат и прикрыли
строителей цепями военных. В ход пошли гранатометы. Собачье войско понесло
серьезные потери. К тому же, во избежание новых жертв, люди резко ускорили
темпы строительства.
Наконец, забор был поставлен, и жители окрестных деревень вздохнули с
облегчением. Теперь можно было не беспокоиться ни за домашних животных, ни
за свою жизнь.

Петр Иванович выбрался из машины, окинул оценивающим взглядом
двухметровый забор. Нет, не проскочат, если только подкопать? Спросил
Смирнова. Тот покачал головой:
- Пока таких случаев не было.
- Бетон они не пробовали грызть?
- Пытались, но слишком много шума и скрежета.
- Значит, надежно? - в голосе Петра Ивановича мелькнули нотки
разочарования.
- Что, пострелять захотелось? - Смирнов понимающе улыбнулся.
- Да нет, я уже настрелялся.
- Ладно-ладно, ты зубы кому другому заговаривай! - Павел Николаевич
похлопал охотника по плечу. - Пошли лучше на вышку, посмотрим на объект
охоты.
- Охоты? - Тихонов насторожился. - Их что, решили перебить?
- Да не то чтобы перебить, но... - Смирнов замялся. - Подумай сам:
здесь уже три месяца держат батальон солдат. Сколько денег вбухали в забор
и ров. А ради чего? Самое разумное - отловить десяток-другой для научных
целей, а остальных ликвидировать, чтобы не трепать нервы людям.
- Ишь ты, как по полочкам разложил. - Охотник развел руками. - Тут
должны думать люди поумнее нас с тобой.
- А мы что, дураки? - Смирнов обиделся.
- Не придирайся к словам, - отмахнулся Тихонов. - Забор, конечно,
правильно построили, а в остальном - посмотрим... Кстати, как вы
собираетесь их ловить? Я слышал, собаки даже железные сетки, как паутинки,
рвут.
Смирнов помрачнел:
- Рвут, сволочи. Еще как рвут! Ну, об этом мы вместе думать будем.

Наблюдательная вышка была оборудована по всем правилам военного
искусства. Застекленная будашка с электрокалорифером, чтобы ни ветер не
продувал, ни мороз не брал. В специальной амбразуре пулемет. Стереотруба.
Два бинокля и два наблюдателя: солдат-часовой и гражданский.
Поздоровались, подошли к стереотрубе. Смирнов повернул окуляры к
охотнику: "Смотри", а сам взялся за бинокль.
Тихонов нагнулся, подправил увеличение и резкость. И сразу увидел
собаку. Рыже-белую, широкогрудую, коренастую. Она рылась в куче мусора,
что-то выискивая. К ней ткнулась другая, серая и тощая, ростом повыше.
Короткая схватка и серая, поджав хвост шмыгнула в сторону. Рыжая снова
принялась за поиски.
Петр Иванович плавно повернул стереотрубу справа налево и обратно.
Повсюду были собаки. Много собак. То по одной, то группами, они копались в
отходах и мусоре, что-то находили, ели, отгоняли друг друга. Но больше
удивило не это, а сами кучи мусора. Точнее - их отсутствие. Все было так
разворочено и раскидано, что начисто изменило привычный облик свалки.
Словно бульдозер прошел и сгладил, перемешал все холмы мусора и хлама.
Поверхность свалки стала совершенно непроходимой для любых видов техники.
Повсюду торчали куски, осколки, обломки. Только собаки и могли здесь
бродить без опаски где-то застрять или провалиться.
- Вот так напахали! - Петр Иванович, оторвавшись от наблюдения,
покачал головой.
- А ты как думал? - весело откликнулся Смирнов. - Кушать-то хочется!
- Чем же они питаются?
- Понятия не имею. Отсюда не видно, а рядом с ними никто не стоял.
Тихонов снова приник к окулярам, оглядел панораму свалки. Смутное
чувство тревоги мелькнуло в душе. Совсем близко увидел черного пса,
копавшегося в мусоре. Вдруг тот поднял голову, посмотрел на вышку. Прямо в
глаза человеку заглянули стальные, холодные зрачки. Мурашки пробежали по
коже охотника. Он отшатнулся. Протер глаза, пытаясь отогнать неприятное
видение.
- Ты что? - удивленно спросил Смирнов.
- Да так... Глаза устали, - нехотя пояснил Петр Иванович.
- Заметил что-нибудь?
- Да нет, странное ощущение возникло. Не нравится мне поведение
собак. Похоже, они к чему-то готовятся.
- Тоже мне, аналитик, - не поверил Смирнов. - Приехал, увидел,
оценил!
- Николаич, так ведь они - голодные!

Рядовой Сергей Коршунов заступил на пост вне очереди. Поцапался с
сержантом-начальником караула, и тот быстренько спровадил строптивого
солдата на пост. Да еще на самую отдаленную вышку, куда, как правило,
гражданские наблюдатели заглядывают неохотно, а на ночь и вовсе не
остаются. В долгие ночные часы здесь приходилось стоять одному. Настроения
это не повышало.
Впрочем, и сама охрана порядком надоела солдатам. Парни никак не
могли понять: чего с этими псинами так долго возятся? Если же учесть, что
при строительстве забора пострадало трое солдат, одного даже пришлось
из-за ранений комиссовать, то ясно было, как охрана "любила" разнопородных
шавок. С каким бы удовольствием они их всех перестреляли!
Но был строгий приказ: стрелять только при атаке на вышку или забор.
Сегодня утром выпал первый серьезный снег, так и не растаявший до
вечера, покрывший плотным пологом все безобразие свалки. А заодно и ров,
заполненный грунтовыми водами и уже покрытый льдом. Собак словно меньше
стало. Попрятались в норы. Лишь кое-где пробегали мелкие, пестрые
собачонки.
Словно посыльные, подумал Сергей. Он не был среди тех, кто "усмирял"
собак, но пострелять успел и парочку псов уложил. Правда, их тут же
разорвали и съели сородичи, но Коршунова это уже не интересовало.
Он посмотрел на часы - как еще долго стоять! Тоска! Надо было хоть
журнальчик какой захватить. Хоть и нельзя, да в жизни много чего нельзя.
Если все соблюдать - с тоски и голода помрешь.
И собаки давно перестали тревожить. Ходят, роются в мусорных кучах, а
к забору или вышкам не подходят. Лишь изредка та или иная, словно
нечаянно, вылетит на лед, покрывший ров, и, смешно кувыркаясь и падая, под
смех часовых, в панике удерет обратно. Собаки, занятые поисками пищи,
совсем перестали обращать внимание на людей. Стали чаще драться друг с
другом за каждый кусок. Весь день над свалкой стоял сплошной гвалт, лай,
визг. Оно и понятно: зима, пищи стало меньше, а ртов больше.
Сергей зевнул, поворочал прожектор, осветил свалку - все нормально.
Отвернулся, стал смотреть в сторону города. Сам город не был виден.
Далеко. Виднелось лишь радужное, на полнеба, зарево да отдельные звездочки
фонарей. Солдат с досадой сплюнул: черт возьми! Надо было сцепиться с
сержантом! На воскресенье взводу обещали пять увольнительных. Ну, ему-то
теперь точно ничего не светит.
Что-то словно толкнуло в спину. Обернулся - никого. Шагнул к окну
будки. Вгляделся в призрачный сумрак свалки. Полоснул лучом прожектора.
Легкие огоньки замерцали в желтом электрическом свете. Как-то странно снег
блестит, подумал Сергей. Наклонился к окну, вгляделся и вдруг отшатнулся.
То были не снежные искорки, а злые огоньки множества глаз. Собачьих глаз,
горящих злобой и ненавистью. Рука Сергея потянулась к телефонной трубке
караульной связи.

Петру Ивановичу надоело ворочаться в постели. Осторожно, чтобы не
разбудить жену, встал, всунул ноги в тапочки, накинул халат и не спеша
зашаркал на кухню. Достал с полки сигареты, закурил, став рядом с чуть
приоткрытой форточкой.
- Старею, что ли? - вслух подумал Тихонов. - Только бессоницы мне не
хватало!
В память полезла пестрая смесь мыслей-воспоминаний: охота на свалке,
больница, сосед по палате, новое посещение свалки и ее панорама. И -
холодные собачьи зрачки.
Подумал о задании Смирнова: покумекай, как их поймать! Попробуй! Как
же, так они и прибежали в капкан! Да и потом, как их содержать в неволе?
Своими стальными зубами псы что угодно могут перегрызть.
Но не это сейчас мучало, заставляло гулко постукивать сердце. Неужели
их действительно уничтожат? Люди столько лет ищут, по крупицам собирают
данные о снежном человеке, мифическом лохнесском чудовище, о динозавре в
Африке. А тут уникальное явление под боком. И какая инфантильность науки,
агрессивность властей, недоброжелательство людей! Почему? Смущает место
действия - заурядная городская свалка? Или то, что мутанты - родственники
тоже заурядных, одичавших собак? Тихонов словно услышал взволнованный
голос учителя-биолога и свои ответы:
- Для чего сейчас большинство людей держат дома собак?
- В общем-то для души.
- Тогда откуда такое множество одичавших, брошенных собак?
- Всякие люди бывают.
- Зато собаки оказались вне экологических ниш природы. Что осталось,
кроме свалок? А там всякую гадость едят, привыкают с помощью крыс
переваривать человеческую химию. Мы сами создали условия для появления
бронепсов. Похоже, здесь матушка-природа решает какую-то биологическую
задачу. Но какую?
Петр Иванович бросил в пепельницу сгоревшую сигарету. Хотел прикурить
другую, но передумал и пошел в прихожую. Включил свет, набрал номер и
поднял телефонную трубку. Долго слышались длинные гудки. Наконец, сонный
человеческий голос недовольно буркнул:
1 2 3 4 5