А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Коля увидел, что снизу камни имели форму правильных выпуклых многогранников, блестящих, будто отшлифованных. Но вот в скале появилось овальное окно, затянутое полупрозрачной перепонкой. Рука Человека уверенно нарисовала на ней какой-то сложный знак. Он был похож не то на прописную букву «Д», не то на исковерканный скрипичный ключ. Прошло мгновение — и окно распахнулось, полупрозрачная пленка лопнула и открыла зияющий вход в пещеру. Вдруг наступила полная темнота, а когда вспыхнул ослепительный красный свет, вокруг были блестящие стены пещеры. Казалось, что эти стены сложены из продолговатых темно-красных камней, и Коля замер: где-то он видел такие камни! Но где?
— А ведь это не лаборатория! — гулко прокатился под сводами пещер голос гиганта. Он лежал на животе перед пещерой и одним глазом тревожно заглядывал внутрь. — Это не лаборатория! Это арсенал! Да, я вижу! Здесь боевые автоматы! Ты что задумал?! Уходи отсюда! Ты что задумал?! Ты опять за старое? Прочь отсюда!
— Ты поглупел и одичал, брат, — ответил Человек: — А я был уверен, что тебе, такому большому и сильному, понравится моя мысль. Да, высокое наслаждение видеть, как в результате твоих трудов рождается новая звезда, несущая свет, и тепло, и жизнь; или оживить вулкан, превратив его в источник энергии или новых минералов, но что выше победы над людьми! Над людьми, брат, а не над глупыми ящерами… И не просто над людьми, а над творцами, каждый из которых стал силой космического масштаба… А тебе нечего бояться, ты — мой брат, и о тебе думал наш отец, когда, умирая, доверил мне великое знание и великий знак мести…
— А мне ты отведешь роль шута? И для твоего развлечения я буду сражаться с ящерами на земле и под водой?…
— Но я не буду тебя часто беспокоить. Ты и так этим занимаешься. И у тебя нет никаких обязанностей…
— Есть обязанность! Я сообщу о твоем замысле веем, всему народу! И тебя отсюда не выпущу.
Молочное небо мелькнуло в овальном окне, потом его заслонила глыба камня, и слышалось, как Гигант все наваливает и наваливает на выход из пещеры камень за камнем. А перед глазами Коли возник такой знакомый ему шлем с высоким шпилем… Он лежал на возвышении посередине пещеры. Руки Человека жадно протянулись к нему, и наступила темнота…
А потом замелькали новые картины. На мгновение опять показались пещера и сотни нечеловечески проворных рук, которые разбирали завал… Мелькнуло огромное бородатое лицо гиганта с перекошенным ртом… И тут же гигант по колено в тинистой болотной жиже — его мощные руки с остервенением отрывают от тела каких-то гибких, стремительных тварей, лезущих на него со всех сторон… Вот он упал, и бородатое, искаженное лицо все ниже клонится к взбаламученной воде, и зеленая тина смыкается над ним…
Потом появился какой-то зал, где люди, одетые в странные пестрые одежды, слушали в напряженном молчании высокого, худого юношу с горящими гневом глазами.
— Он бежал! — крикнул юноша. — Мы не успели его взять! И он захватил несколько боевых автоматов!
…Все неожиданно исчезло. Ни Коля, ни Лена не заметили, как в кабинет вошел Человек. Он держал на ладони погасший кубик.
— Я забыл предупредить, — сказал он, — здесь хранятся сказки, странные, страшные, не похожие на ваши… Их нельзя серьезно воспринимать… И потом, там, на кухне, Дмитрию Дмитриевичу почему-то стало больно…
— Больно? — воскликнул Коля.
— Ему стало нехорошо, — поправился Человек. Коля бросился на кухню и распахнул дверь: перед ним в неестественной позе стоял Дмитрий Дмитриевич. Он вытянул руки вперед, как будто неся что-то хрупкое… Коля дотронулся до него, и Дмитрий Дмитриевич рухнул, перед ним лицом вниз. Какой-то темный прямоугольничек, шурша, выпал из его руки. Когда Коля его поднял, Человек, быстро спросил:
— Что там такое?
— Какая-то пленка, — ответил Коля.
Человек мягко взял ее из Колиных рук и, сжав в кулаке, смял. Пленка неожиданно вспыхнула. Человек не разжимал руки, пока не погас огонь.
ЦАРИЦА ВСЕЛЕННОЙ
— Лена, Человек, помогите! — крикнул Коля, пытаясь поднять Дмитрия Дмитриевича.
Он пригнулся; руки Дмитрия Дмитриевича бессильно легли на его спину. Лена очнулась от оцепенения и бросилась на помощь. Человек молча стоял в стороне. Дмитрия Дмитриевича уложили на диван и расстегнули ворот сорочки. Лицо его было совсем белым, как бумага.
Коля приложил ухо к его груди.
— Не слышу… — — прошептал он с ужасом. — Сердца не слышу! Дмитрий Дмитриевич!…
Он беспомощно огляделся по сторонам, затем кинулся к телефону:
— Алло, алло! Скорая! Скорее приезжайте? Да… Да, упал, понимаете, упал, и глаза открыты… Не знаю, ничего не знаю! Скорее… Я выйду встретить. Скорее, пожалуйста!
Лена открыла окно — свежий воздух ворвался в комнату вместе с шумом дождя. Прошло минут десять.
— Что же они медлят! — Коля выбежал на лестницу; со двора донесся гудок, приглушенный, мелодичный. — Приехали! — Коля кубарем скатился вниз.
Врач пощупал пульс, выслушал сердце.
— Камфару, кофеин, — бросил он сестре. — Как это с ним произошло?. — обратился он к Коле.
— Как? Мы с Леной были вот в этой комнате, а Человек разговаривал с Дмитрием Дмитриевичем на кухне, потом…
— Он совсем неожиданно вскрикнул и упал, — вмешался Человек.
Врач с изумлением взглянул на него.
— Нет, нет, — сказала Лена. — Он упал потом, когда Коля к нему прикоснулся.

— Да, это было так.
— Случай сложный, нужно везти в клинику, — сказал врач, отводя наконец глаза от фарфорового лица Человека. — На носилки, — приказал он санитарам.
Дмитрия Дмитриевича вынесли из квартиры… Коля выбежал вслед за носилками, умоляя санитаров быть осторожнее. Лена тоже хотела выйти, но Человек резко захлопнул перед нею дверь.
— Поговорим, — сказал он.
Когда носилки уже были в машине, врач, протягивая Коле полоску бумаги, сказал:
— Вы позвоните по этому телефону. Вы кто ему будете?
— Я? Ученик его.
— Так позвоните. И известите родных.
Врач сел в машину, и шофер, круто ее развернув, умчал Дмитрия Дмитриевича в холодную ночь.
Коля медленно поднялся вверх по лестнице и припал мокрым от дождя лбом к обитой клеенкой двери. «Что же случилось с Дмитрием Дмитриевичем? — думал он, нащупывая кнопку звонка. — Как он внезапно — А может быть, это… Человек? Нет, не может быть». Он позвонил. К двери никто не подходил. «Человек что-то сделал с Дмитрием Дмитриевичем. Между ними был такой резкий разговор…» Коля опять позвонил, но опять никто? не подошел, хотя не услышать звонок в квартире было невозможно.
Коля позвонил в третий раз. Теперь он был уверен, что Человек не подойдет к двери. «Но что с Леной? Она там одна… с ним… Нужно сейчас же открыть. Мало ли что произойдет за ближайшие пять — десять минут! В милицию? Не успею… Открыть, любой ценой открыть! Взломать, открыть дверь… Но здесь такой замок… Что у меня есть? — Коля нащупал в кармане нож. — Нож! Но нож не возьмет этот замок… А если… а если с черного хода?» Коля, сдерживая дрожь в ногах, выбежал во двор, обогнул дом и поднялся по лестнице черного хода. В нос ударил запах кошек, пыли, какого-то тления, влажный ветер гулял над выщербленными ступенями, свободно проникая сквозь выбитые стекла узеньких окон. Лестница освещалась только светом с улицы. Он ощупью отыскал дверь и просунул в щель лезвие ножа. «Там только один крючок, кажется, только один», — думал он, осторожно двигая нож снизу вверх. Крючок тихонько.лязгнул, дверь приоткрылась со скрипом. Перед Колей была знакомая кухня. Он осторожно прошел вперед и прислушался. Из кабинета доносился голос Лены:
— Но ведь и я могу вам надоесть, и вы оставите меня на какой-нибудь безводной, горячей планете?
— Что вы, Лена! — Человек говорил торопливо и уверенно. — Я буду для вашей забавы гасить и зажигать звезды, для меня нет преград; я страдал много, очень много тысячелетий. Если бы вы, Лена, знали мою жизнь! Я хотел быть властелином своего мира, чтобы мои слова означали жизнь и смерть для миллионов людей… Я бы правил машинами, а машины правили бы миром. Но я просчитался. Машины не могут заменить людей. Мне нужны были живые помощники, а я слишком полагался на свои силы. И вот это случилось… Мне удалось бежать, Лена. Но я остался в одиночестве — это страшно, Лена. Как я ждал, как я стремился к вам, к людям вообще, любым: с каменными, топорами или с атомными реакторами!… Но теперь мне нужна только ты, Лена. Мне так много нужно сделать! Будь же мне той, что на вашей Земле называют…
— Перестаньте строить свои грамотные фразы! — быстро сказала Лена. — Я согласна, почти… Мне нужно подумать…
— Думать?! Я положил к твоим ногам всю Вселенную!
— Мне казалось, что только часть, большую, но все-таки часть…
— Тебе мало? Я боялся излишней скромности, но ты достойна моего выбора…
— Мне нужно посоветоваться…
— Серафим Яковлевич был бы счастлив, в этом я уверен, он считает меня Антихристом… Это что-то вроде вашего бога, но наоборот… И, Лена, пойми, ведь я…
— Завтра, завтра утром я дам вам ответ. Вы ждали тысячи лет, подождете еще несколько часов.
«Предательница! — подумал Коля, сжимая кулаки. — Но кто же все-таки он, Человек? Чего он хочет?»
В коридоре зазвенел звонок.
— Опять Коля, — проговорил Человек. — Он надоел мне. Мне надоели все… все, кроме вас, Лена. Эти люди не понимают меня, моих замыслов! Горе вашей планете, если я ошибусь и на этот раз…
— Значит, Дмитрий Дмитриевич — ваших рук дело? Человек помолчал. Коля затаил дыхание.
— Нет, — сказал Человек. — Это вышло случайно. Но я могу…
Звонок повторился. Коля на цыпочках прошел коридор и распахнул парадную дверь. Навстречу ему шагнул Евгений Леонович.
— Туда нельзя. — Коля схватил Евгения Леоновича за рукав. — Там Человек, и Дмитрия Дмитриевича нет дома, он заболел.
— Ах, это опять вы? — сказал Евгений Леонович. — Между прочим, мне как раз и нужен Человек.
Евгений Леонович небрежно-ленивым жестом отстранил Колю, снял плащ и стряхнул с него капли дождя.
Дверь кабинета распахнулась, очень больно ударив Евгения Леоновича в спину.
— Простите, — сердито сказала Лена.
Она скользнула взглядом по лицу Коли, пожала плечами и вышла. Ее каблуки торопливо застучали вниз по лестнице. Коля мгновение колебался, затем махнул рукой и бросился за ней. На бегу он услышал, как Евгений Леонович говорил:
— Я к вам, товарищ… э… Человек. К вам. Вы меня, вероятно, не помните…
Коля догнал Лену только на улице.
— Стыдно, — сказала Лена, — стыдно! Бросил меня одну, он мне такое говорил, предлагал!
— Мне стыдно?! Это тебе должно быть стыдно, я все слышал — ты согласилась, ты на все согласилась, а я так боялся за тебя! Как ты могла!
— А как ты мог стоять под дверью и молчать? И не мог ничего придумать? Ты трус! Не подходи ко мне!
Она круто повернулась и быстро зашагала по тротуару. Несколько секунд ошеломленный Коля смотрел ей вслед, затем крикнул:
— Так целуйся со своим Человеком! Ты мне не нужна… царица Вселенной!
«МЫ… Я… К ВАШИМ УСЛУГАМ»
Оставшись наедине с Человеком, Евгений Леонович уселся в кресло за столом Дмитрия Дмитриевича и обратил на Человека взгляд, исполненный искреннего восхищения, даже благоговения. Человек стоял у стены и пристально глядел на Евгения Леоновича.
— Я друг Михантьева, — заявил Евгений Леонович после небольшой паузы, заполненной калейдоскопом обворожительных улыбок. — Большой друг, смею вас уверить.
Человек молчал.
— Но при всем моем хорошем к нему отношении должен, считаю, так сказать, себя обязанным предупредить вас… поставить, так сказать, в известность… Видите ли, Михантьев… э-э… Кстати, он скоро вернется?
— Он не вернется, — сказал Человек.
— Как — не вернется?
— — Михантьев погиб.
Евгений Леонович встал и, держась за сердце, попятился к двери.
— Погиб? Как — погиб?
— Погиб по своей неосторожности. Несчастный случай, как вы это называете. Но я не жалею этого Дмитрия Дмитриевича. Он ничего не значит в моей схеме. Он ограничен и неумен.
Евгений Леонович перевел дух, измерил глазом расстояние до двери и до Человека, затем решился и снова вернулся в кресло.
— Да, — прошептал он восхищенно. — Вы правы. Представьте, вы правы. Какая глубина проникновения! Я потрясен! Да, я его друг, вольно или невольно консультирую его работы, но все напрасно… Все впустую. Ему разъясняют, доказывают, а он все свое. Именно ограниченный и именно неумный…
— Не будем о нем говорить…
— Вы расстроены? — Евгений Леонович погрозил пальцем. — Понимаю, понимаю… Только не огорчайтесь! Мы вас ждем, ждем, что бы ни говорилось, вы нам нужны!
Человек с любопытством наклонил голову:
— Я вам нужен? Кому и зачем я нужен?.
— Нам, ученым, нам нужен корифей, лидер, глава! У нас был Ньютон, и все было понятно, все ясно, он говорил, и все внимали. Потом некоторое время держался Эйнштейн, но он не ладил с философами… И все-таки была какая-то определенность. А сейчас… Нам нужны вы, я помогу вам выйти в широкий мир, вы величайший ученый! Уже сейчас ползут слухи о рождении новой, совершенно гениальной теории возникновения планетных систем. Наука заинтересована в ней!… Вы рассматриваете рождение планеты как скачок, мгновенный переход небольших, скрытых изменений в глубинах Солнца в качественный, величественный скачок — рождение планеты! При этом, вы заметьте, уничтожается самый большой недостаток катастрофических гипотез — исключительность явления. Из вашей теории с необходимостью следует наличие планет у большинства звезд. Это то, что нужно… И я надеюсь, что некоторые детали мы уточним и мир будет потрясен! Мы… то есть я… к вашим услугам.
— Я уже начал разочаровываться в населении этой планеты…
Человек вдруг утратил всякий интерес к Евгению Леоновичу. Казалось, он прислушивается к чему-то. Но Евгений Леонович не замечал этого.
— Разочаровываться? Вы начали разочаровываться? Но кого вы знаете? Разве можно составить себе правильное впечатление о море… наблюдая воду в стакане? Вас ждет целый мир, нельзя замыкаться в этой квартире! Вы были окружены людьми седьмого сорта. Этот мальчишка, кажется, Ростиков его фамилия, этот Дмитрий Дмитриевич, с узким кругозором, совершенно неумный. Да, да, да! И не переубеждайте меня! А я введу вас в широчайшую аудиторию. Вам будут аплодировать, на вас будут смотреть с любовью, удивлением, гордостью! Вы принесли нам бессмертие; со мной консультировались, и я сказал… сказал я, что это то, что нам всем нужно! Да, кажется, я так и сказал… Бессмертие! Да! Да! Да! Нужно срочно организовать лабораторию, нет — институт вашего имени! Как ваше имя?
— У меня нет имени… — рассеянно сказал Человек.
— Какая прелесть!… Какая скромность! Это очень удачно, очень. Я одолжу вам свое, свое скромное имя, мне не жалко!
— В вашей болтовне есть… ядро… — задумчиво сказал Человек, медленно прохаживаясь по кабинету.
При слове «болтовня» Евгений Леонович вздрогнул, но тут же приятно заулыбался и поудобнее уселся в кресле:
— А как замечательно то, что вы в таких масштабах направляете научную мысль на важность изучения ядерных изомеров. Это новинка, новинка! Так вот, некоторые детали… Как вы объясняете вращение планет в одну и ту же сторону?.
— Здесь сыграло роль вращение самого Солнца вокруг оси…
— Достаточно… Великолепно! Планеты, вырываясь из глубин звезды, двигались не по хорде или радиусу, а по некоторой кривой… И уравнение этой кривой можно совсем просто вывести… Все ясно! А, простите, как, в каком именно месте цепи превращений питательных веществ происходит перестройка молекул, после которой атом становится жизненно активным изомером?
— В зеленом листе, так как здесь нужна радиация, излучение…
— Достаточно, блестяще!… Да, и здесь я, то есть мы, простите, вы не выходите из традиций великого… нет, по сравнению с вами, — просто известного Тимирязева.
Человек насмешливо взглянул на расходившегося Евгения Леоновнча.
— Я только сомневаюсь в способностях и стремлениях…
— Люди отвратительны! Да, да, да! Я с вами согласен, но мы отберем, отберем, образуем школу, научную школу! Вы будете раздавать задания, я — требовать, да, требовать! Мы их всех… — Евгений Леонович решительно закрутил толстенькими ручками. — Вот так! Ведь у нас.в руках будет рычаг, и какой рычаг! Бессмертие! Страх смерти одолевает нас с детства, с раннего детства. Вы попали в точку! А мы сможем лепить из избранных юношей и девушек то, что нам нужно.
Человек покачал головой:
— Нет, это не так просто. Вот вам один из них — Коля. Мне показалось, что это сырая глина, что я мог сделать из него товарища, помощника, великого слугу в великом деле… Но теперь я вижу…
— Колю?… Ах, Ростикова… Он уже заражен! Уже! Эти мальчишки отравлены ядом, ядом уверенности и тщеславия. Они воображают, что все, все принадлежит им, что им достаточно будет просидеть пять лет на лекциях в институте и из них посыплются, как из рога изобилия, мысли и открытия, изобретения и книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23