Когда Табита прибыла туда в обществе «Контрабанды», мрачное первобытное великолепие этого варварского сооружения было несколько ослаблено огромным количеством световых шаров, батарей, рогов из плотных лучей и рядов аудио-видео мониторов. Заурядная музыка диско не вызывала у клиентов никакого интереса.
— Нам здесь нравится, — доверительно сообщила Табите Саския, просунув руку через сгиб ее локтя.
— Здесь есть атмосфера, — сказал Могул.
— Публика скучная, — призналась Саския.
— Зато мы великолепны, — заявил Могул.
Время Табиты только что истекло. Для нее вселенная рушилась, и она страшно устала. Ей доверили «Элис Лиддел». Если она не сможет сохранить ее, содержать в хорошем состоянии, не сумеет защитить ее от когтей деспотичных и во все сующих свой нос властей, тогда она потеряет работу, дом, самоуважение — все. Сейчас, когда Марко суетился вокруг нее, добывая ей хороший столик, заказывая бутылку дорогого вина, которое ей было не нужно, и еду, которую у нее не было аппетита есть, она отключилась.
— Давай-те начинайте, — свирепо сказала она Марко. На них уже смотрели.
Огни в зале потускнели. Шоу началось.
Это было представление, претендующее на художественность. Табита ковыряла в тарелке и ждала, когда оно окончится.
Могул сидел на сцене, скрестив ноги, и играл на крошечной клавиатуре, издававшей звуки наподобие отдаленного шипения.
Когда в раю идет дождь,
Все сидят под огромным зонтиком,
Потягивая джин
И посылая дары
Страдальцам в аду
— монотонно завывал Тэл.
В раю они жмутся друг к другу,
Бесстыдно предаются воспоминаниям
И говорят, как им повезло,
Что, наконец, они стали похожи на своих родителей.
Публика, на мгновение, как всегда, удивившаяся при виде поющего попугая, коротко зааплодировала и вернулась к своим разговорам. Табита старалась заставить себя не думать о времени и не смогла. Когда же все это кончится? Когда я получу свои деньги и выберусь отсюда?
На нее волной накатила усталость, и она пошатнулась в кресле. Теперь оба Близнеца были на сцене, симметрично проделывая некрасивые трюки.
Табита налила себе стакан вина и выпила его. Налила еще один. По другую сторону огромного стеклянного листа претенциозно тянулось шоу.
Единственным настоящим событием было появление Кстаски, спустившегося с крыши пещеры на своей тарелке.
В какой-то момент Табита решила, что он сейчас запоет. Но он не запел. Он не делал ничего. В этом и не было необходимости. Как только ореол света, струившегося ниоткуда, выхватил блестящую черную фигурку в опалесцирующем костюме, публика смолкла. За этим они сюда и пришли, если вообще пришли с какой-нибудь целью.
Табита почувствовала, как в пещере, словно стоячая волна, сконцентрировалось смешанное чувство ужаса и восхищения, охватившее ее саму на Лугу в Правда-Сне. Потом началась реакция, поднялся негромкий шум. Что это — Херувим? Что делает Херувим в человеческом кабаре? Что вообще Херувим делает В ЗАМКНУТОМ ПРОСТРАНСТВЕ? Не может быть, чтобы это был Херувим. Это просто автоматическая игрушка, робот-марионетка.
Под мрачные, пронзительные звуки, издаваемые клавиатурой Могула, существо спустилось вниз. Оно повернуло голову и обратило свой рубиновый взор сквозь малочисленную публику. Кто-то взвизгнул, но его быстро заставили замолчать. Рюмки и вилки замерли, постоянные посетители Сада Меркурия смотрели на лицо будущего. Те из них, что были религиозны, втихомолку перебирали четки, а остальные задержали дыхание и на мгновение испытали странное чувство благодарности за то, что они люди. И задумались над тем, надолго ли еще они останутся людьми.
То же чувство охватило и Табиту, которая уже была почти сыта по горло всем происходящим.
Появилась Саския на одноколесном велосипеде. Могул встал. Клавиатура продолжала играть. Могул материализовал кусок тонкой черной ткани и набросил его на Саскию и ее велосипед.
— Это называется «Улыбка одной губой», — объявил один из Близнецов. Табита не могла точно сказать, кто именно; а, может, это произнесла их голосом клавиатура.
Велосипед со стуком упал на пол, поверх него — ткань. Саския исчезла. Кстаска — тоже.
Аплодисменты были еще более жидкими.
Могул сделал пас в воздухе и извлек перчатку Марко. Она тоже играла сама по себе, а потом из тени появился, играя на ней, Марко.
Табиту игра Марко Метца уже не интересовала. Она на несколько минут задремала.
Неожиданно музыка была прервана хриплым воем, какого не могли бы произвести ни перчатка, ни клавиатура, как ни старайся.
Резко зажглись все огни в помещении. Официанты остановились на полпути, потом стали потихоньку двигаться назад, по направлению к кухне.
Раздался глухой ропот, в котором звучали удивление и негодование. Люди смотрели на крышу и указывали руками.
Табита тоже подняла глаза.
Над головой безмолвно спускались два черных дельта-змея.
Это были полицейские.
Ужасный вой продолжался. На сцене Могул и Марко швыряли вещи в ящик. Обедавшие вскакивали, опрокидывая стулья и крича на отступавших роботов. Несколько человек направились к выходу, размахивая оружием.
Табита подхватила свою сумку и бросилась бежать.
24
BGK009059 LOG
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
АОа] ХХс: В27! / = АаА/109С [222m
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 11.07.11
ГОТОВА

— Элис, помнишь, как однажды у нас на борту был эладельди?
— ПОМНЮ. ЕГО ЗВАЛИ М-Р ТРЕЙ, ПРАВИЛЬНО?
— Правильно.
— А ЧТО ОН ДЕЛАЛ?
— Перевозил старые бумаги.
— ТЕ, ЧТО БЫЛИ В ТЕХ СТАРИННЫХ КЛЕТКАХ?
— По-видимому, да. Пятьдесят серых стальных шкафов, по четыре ящика в каждом, и каждый ящик набит старыми бумагами.
— ПО-ВИДИМОМУ? НО ПОЧЕМУ «ПО-ВИДИМОМУ»?
— Я ни разу не видела даже уголка хотя бы одной из них.
— РАЗВЕ ТЕБЕ НЕ БЫЛО ЛЮБОПЫТНО, КАПИТАН?
— Было, и даже очень. В этом-то и дело.
— О, КАК ХОРОШО. ЗАГАДОЧНАЯ ИСТОРИЯ.
— Это было на Земле. Ты была в порту Бразилия. Я была в нескольких километрах вниз по дороге, в дешевом мотеле. Я спала. Пришла служащая и стал колотить в дверь. Было пять утра. Она сказала: «Капитан Джут? Вас к телефону». Что было странно — никто ведь не знал, что я там. Я просто поехала вниз по дороге на велосипеде и наугад выбрала первое попавшееся место.
— АГА.
— Выговор у говорившего по телефону был американский. Североамериканский. Женщина, но с тем же успехом это мог быть и робот.
Робот сказал:
— Капитан Табита Джут?
Я сказала:
— Да.
Робот сказал:
— Вы владелец и пилот транспортного звездолета, специализирующегося на перевозке товаров, класса «Берген К.», «Браво Гольф» такого-то и такого-то?
Я сказала:
— Да. Я раздумывала, что я там нарушила и во что мне это обойдется.
Она сказала:
— Ваш корабль в настоящее время нанят?
Я проснулась. Я сказала:
— Да.
Она сказала:
— Пройдите туда-то и туда-то.
Это была холодная и ветреная полоса воздуха среди пустоты: один из этих плоских штатов в центре страны, которые не отличишь друг от друга.
— ОНИ НАЗЫВАЮТ ЕГО «КАНЗАС», КАПИТАН.
— Спасибо, Элис.
На контроле не отвечали, дежурных тоже не было, и вообще вокруг не было никого, кроме нескольких мальчишек, забравшихся на забор и смотревших на нас; так что я записала нас обеих. Я вышла и отправилась осмотреться. Ворота были заперты. Я подумала, может, все это — просто чей-то розыгрыш. Я решила подождать и посмотреть, кто явится посмеяться.
Явилась туча пыли, а в туче — джип и грузовик. Серые, как оружейная сталь, и без номеров. Они остановились у ворот. Из джипа вылезли два типа. Один из них был человеком.
Я его помню. Его звали Доминик Векслер. Он был высоким и тощим, светлый блондин с необычайно короткой стрижкой и зеркальными очками. На нем был иссиня-серый костюм из такой жесткой ткани, что ей впору было резать хлеб, светло-голубая рубашка на пуговицах и кожаный галстук в складку. У него было удостоверение офицера военно-воздушных сил и ключ от ворот.
У второго удостоверения не было. Да оно было ему и не нужно. Это был эладельди. Его шкура была голубоватой, такого оттенка, каким иногда бывает снег, на нем была облегающая трубчатая рубашка и голубые брюки, доходившие примерно до середины его мохнатых ног, кажется, они называются бриджи. Его физиономия была подстрижена, что означало — он приписан к Земле и находится при исполнении служебных обязанностей.
Лейтенант Векслер отпер ворота и подал грузовику знак въезжать. Он сказал:
— Вы готовы к погрузке, капитан? Мы хотели бы выехать как можно скорее.
И уставился на детишек на заборе, словно они были шпионами.
— Мы? — спросила я.
— Да, мэм, — ответил он. — М-р Трей и я будем сопровождать вас в этой миссии.
Я сказала, что обычно так не делаю, а он заявил, что они все понимают, мэм, но это очень деликатный материал. И тут появились все эти шкафы с ящиками — их сгрузили с грузовика.
— Что в них? — спросила я.
— Бумаги, — ответил он.
— Бумаги? — переспросила я.
— Просто бумаги, — сказал он.
Я устроила им хорошенькую жизнь.
— ЗАЧЕМ, КАПИТАН?
— Не знаю, зачем, Элис, правда. Наверное, из-за слова «миссия», мне не понравилось, как это прозвучало. У меня не миссии, а работа. Наверное, поэтому. Но он все время говорил, что они все понимают, и даже снял свои темные очки. Он оказался моложе, чем я думала, — лет двадцати с чем-то, не старше меня. Глаза у него были голубыми, как и все остальное. Трей все это время просто стоял, глядя на меня своими унылыми глазами и по их обычаю высунув язык.
Я смягчилась. Впустила их на борт, вытащила роботов и поставила их трудиться над ящиками.
Я сказала, что им придется воспользоваться обеими каютами. Сказала — мне не нравится, когда кто-то сидит со мной в кабине пилота во время полета.
— Векс-лер, — произнес эладельди.
У Векслера сделался такой вид, словно ему было не по себе.
— В этот раз мы поведем ваш корабль секретным курсом в интересах безопасности, — неуверенно произнес он, поглядывая на м-ра Трея.
— Одному из нас должен быть обеспечен доступ к вашему компьютеру, контролирующему полет.
— В таком случае, поищите себе другого пилота, — сказала я.
Он сообщил мне, сколько они готовы заплатить мне за эту поездку.
Я сообщила ему, что, учитывая особый характер их миссии и деликатность материала, на сей раз один из них может сидеть со мной в качестве второго пилота.
— Второму придется занять пассажирскую каюту.
— Векс-лер, — сказал эладельди.
— Буду счастлив, сэр, — отозвался тот.
Я сказала ему, чтобы он сбросил с койки мусор. Я сказала:
— Хотите, я подойду и пристегну вас?
— Нет, спасибо, сэр, то есть, мэм. Со мной все будет в порядке.
Трей медленно пыхтел, забираясь в кресло второго пилота. Я чувствовала его запах — резкий и волосатый.
— НА ЧЕЙ ЗАПАХ ОН БЫЛ ПОХОЖ, КАПИТАН?
— На собачий.
— ГРЯЗНЫЕ ЖИВОТНЫЕ, СОБАКИ.
— Да, Элис.
Я сказала:
— Вам что-нибудь нужно? Я хочу сказать, я раньше никогда не летала с эладельди.
Он ничего не ответил. Его длинные голубые пальцы переплелись с ремнями безопасности.
— Хорошо, — сказала я. — Так. Куда же мы летим в таком случае?
Он расстегнул карман своих бриджей и вручил мне запечатанную дискету. Затем надел головной телефон второго пилота. Я не верила своим глазам. Он не спросил даже, можно ли это сделать, просто протянул руку и надел телефон, словно у него было на это право, поправил его так, чтобы тот подходил к его ушам, словно делал это каждый день на кораблях других людей.
Он позволил мне взять старт. Ничего не сказал. Не пытался вмешиваться. Просто находился рядом и слушал.
Когда мы оказались на орбите, и ты работала с диском, я поднялась и ушла к Векслеру. Он плавал в пяти сантиметрах над койкой и все еще был пристегнут. Вид у него был немного бледный. На нем были его солнечные очки. Он был весь в поту.
— Он что, всегда такой? — спросила я.
— Простите? — сказал лейтенант. Он не знал, о чем я, по крайней мере, не знал, когда был на службе.
— С вами все в порядке? Можете оставаться там, если хотите, — сказала я в надежде, что он откажется.
— О, я лучше присоединюсь к вам, — тотчас отозвался он, — если можно.
Я помогла ему разобраться с ремнями. Он взлетел вверх с койки, и мы столкнулись грудь с грудью. Я вылетела через дверной проем, и мне пришлось схватиться за задний шлюз, чтобы остановиться. Я подумала, замечательно — новичок. Но он начинал мне нравиться.
— АГА.
— Ох, Элис, он был такой славный и беспомощный.
— Я ПОДУМАЛА, МОЖЕТ БЫТЬ, ОН НАПОМНИЛ ТЕБЕ МАЙКЛА-КОМАРА.
— Никогда об этом не думала. Нет, лейтенант Доминик Векслер был мягкой тканью, затянутой в крахмальную рубашку. Майкл был другого сорта — углеродное волокно до самых корней. Он был ужасный, Майкл. Лучше бы ты мне о нем не напоминала.
— ТЫ МОГЛА БЫ СТЕРЕТЬ ЕГО ИЗ ПАМЯТИ.
— Мы не можем этого делать, Элис. Во всяком случае, по своей воле. Чем больше стараешься, тем больше уверенности в том, что ты это вспомнишь, причем именно в тот момент, когда не хочешь.
— ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ВИД ПАМЯТИ, КАПИТАН.
— Пожалуй, Элис. Я тоже так думаю.
Лейтенант Доминик Векслер вышел из каюты очень медленно, задыхаясь и хватаясь за все, до чего мог дотянуться. Он непрерывно извинялся. Держаться прямо стоило ему очень больших усилий. Кончик его галстука плавал перед его носом. Лейтенант рывком опустил его, и опять чуть не завертелся.
— Держитесь вот за это, — сказала я ему, показывая на петли. Так было лучше. Он осторожно продвигался по проходу, прошел мимо меня с легким неуверенным смешком, стремясь добраться до следующей петли и все еще стараясь ставить одну ногу впереди другой вместо того, чтобы использовать руки и плечи.
Я хотела спросить, почему военно-воздушные силы отправили на это задание человека, не имеющего никакого опыта работы в невесомости. Вместо этого я заметила:
— Ваш коллега не очень-то разговорчив.
У Векслера сделался обеспокоенный вид:
— Он ведь уже дал вам план полета, правда?
— Да, — ответила я. — Но это все, что он мне дал.
— Мы должны соблюдать осторожность, мэм, — сказал лейтенант. Потом он промахнулся мимо очередной петли и сделал плавное сальто вверх тормашками. Я пришла к нему на помощь, обняв его сзади за талию. Он поднялся, опираясь на мою грудь и молотя ногами, как сумасшедший.
— Все еще хотите стать астронавтом? — спросила я.
— Прошу прощения, что вы сказали? — сказал он.
— Ничего, — ответила я.
В паре сотен миль за Луной у нас состоялось свидание с капеллийским системным кораблем. Эладельди, просидевший весь полет, положив руки на бедра и глядя на пульт с таким видом, словно он понимал все или совсем ни в чем не разбирался, вдруг ожил и стал что-то хрипло бормотать в микрофон, Капеллийский корабль… он был…
— Я ЗНАЮ, КАК ОНИ ВЫГЛЯДЯТ, КАПИТАН.
— Подожди, я все же попробую его описать.
Он имел форму двух длинных конусов, соединенных концами друг с другом. Он был золотым с полосами светло-красного цвета вдоль всего корпуса. Когда мы подошли ближе, стало видно, что один из конусов — на самом деле не конус. Он был короче другого и такой формы, словно его сжали в самом низу. Там и находились двигатели, огромные, их было пять. И другой конус в действительности тоже не был конусом, потому что был закруглен наподобие продолговатой слезы, и вокруг его шел выступ вроде воротника, а из воротника, как металлические деревья, торчали провода коммуникаций.
Мы обошли корабль, вращаясь по орбите вокруг его «талии». Когда мы пересекли его длинную ось, казалось, он искоса смотрит на нас сверху вниз, подняв хвост, как золотая рыбка — рыбка длиной в семьсот метров, подбирающая корм со дна пруда. А мы были вроде улитки у нее под брюхом. Затем мы подошли слишком близко, чтобы видеть корабль таким, и вдруг он оказался внизу — целое пространство блестящего золотого металла, испещренное портами, шлюзами, сенсорами и кабинами, стремительно скользящее под нами, далеко внизу.
Эладельди, м-р Трей, все еще завывал и гнусавил в микрофон на своем языке, видимо, считывая данные со всей панели и разговаривая с кем-то, кого я в свой микрофон вообще не слышала. Не знаю, как они это проделывают. Он просто взял командование на себя. Я не знала, куда мы направляемся и как будем заходить в док. Все, что я узнала, — был глухой стук, когда мы налетели на луч захвата.
Я услышала, как Векслер поперхнулся. Он сидел на стене, продев одну ногу в петлю, и пристально глядя в одну точку через лобовое стекло. Я знала, что его глаза говорили ему, что мы круто пикируем, падая прямо к большой круглой яме в золотой палубе, в красную расщелину, проходившую по всей яме.
А потом красная расщелина стала горизонтальной, превратилась в большую длинную красную галерею, и мы проскользнули в нее, на посадочную площадку. Они позволили мне сесть и заглушить двигатели.
— Теперь можете вздохнуть, м-р Векслер, — сказала я.
Лейтенант сидел на куче барахла на полу за моей спиной, подняв руку и цепляясь за петлю, как за спасительную соломинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51