Подумав, он произнес:— Мы действительно убили дома Руперта в бою, но он был вооружен, а кроме того, напал на меня и моих людей на землях, веками принадлежавших Хамерфелам. Я не чувствую никакой вины за это. Я не могу осуждать вас за кровную вражду, начавшуюся еще до нашего с вами рождения, но, благодаря вам, ваи дом, она оказалась моим единственным наследством.Сторн хмуро глянул на него. Он сказал:— Полагаю, в ваших словах есть доля истины. Хотя многие годы я считал, что с враждой можно покончить единственным пригодным в подобных случаях способом — не оставить в живых никого, кто мог бы продолжить ее.— Да, но все вышло иначе, — произнес Конн. — Я здесь для того, чтобы сказать: если вы собираетесь и дальше враждовать, лорд Сторн, то мы с моим братом… — И тут он осекся, вспомнив, что Аластер в данный момент находился в доме Сторна.Сторн, воспользовавшись этой паузой, заверил юношу:— За брата не бойтесь. Он — мой гость, и его защищает закон. Кроме того, он спас жизнь моей единственной родственнице — моей внучатой племяннице. Он, похоже, человек благоразумный, и я, разумеется, не причиню ему никакого зла. — Помолчав, он задумчиво добавил: — Может быть, мы и так уже слишком долго враждуем, молодой Хамерфел, а нас осталось слишком мало…— Я не собираюсь просить у вас пощады, — гневно произнес Конн.На это Сторн возразил нахмурившись:— Никто не обвинит вас в малодушии, молодой человек, сейчас достаточно бед грозит нам обоим извне, и поэтому нам не следует враждовать еще и у себя дома. Алдараны и Хастуры точат когти, готовясь завладеть нашими доменами, пока мы будем грызться друг с другом…Это заставило Конна вспомнить о короле Айдане, которого он так неожиданно и странно полюбил, хотя Сторн говорил о нем в таком тоне, словно Айдан был для них обоих куда более страшным врагом, чем они друг для друга. Через силу он произнес:— Не я теперь хозяин в Хамерфеле, лорд Сторн, и не мне решать, будет ли честно продолжена или честно закончена вражда между нашими домами. Только герцог Хамерфел может дать вам ответ. И если вы хотите положить конец вражде…— Это как посмотреть!.. — воскликнул лорд Сторн.— Если ей должен прийти конец, — поправился Конн, — то он, а не я должен принимать решение.Сторн невесело на него посмотрел и наконец произнес:— Мне кажется, что вы с братом похожи на человека, у которого левая рука не знает, что делает правая, и обе раздирают его на части, когда каждая пытается тянуть в свою сторону. По-моему, вы для начала должны решить, чего вы хотите, и только после этого я соглашусь вести с вами переговоры — быть меж нами миру или войне.— Вряд ли я могу с ним посоветоваться, пока вы держите его в своем замке.— Я уже говорил, что он мой гость, а не пленник, он волен уехать, когда пожелает, но я был бы плохим хозяином, если бы Аластер покинул мой дом прежде, чем залечатся его ожоги. Если вы хотите с ним встретиться и убедиться, что с ним все в порядке, даю вам клятву, что ни я, ни один человек крови Сторнов и никто из наших приближенных не причинит вам вреда и не оскорбит вас… вы увидите, что я могу держать слово не хуже Хастура.Сторн был прав, настало время поговорить с Аластером. Но довериться Сторну… От этого на душе скребли кошки, хотя Конн считал, что все могло бы давным-давно закончиться, если б хоть кто-нибудь первым решился доверять другой стороне. На него произвела впечатление открытость старого Сторна и приведенная им аргументация своих действий. Должен ли Конн доверять собственным чувствам или по-прежнему цепляться за старую вражду, которая началась еще в незапамятные времена и лично его не касалась?— Я принимаю ваши гарантии безопасности и отправлюсь повидаться с братом, — произнес он.Сторн подал знак одному из своих людей.— Проводи молодого Хамерфела во Врата Сторна и проследи, чтобы ему не причинили никакого вреда. Он может свободно и беспрепятственно уйти, когда пожелает. Порукой этому — мое честное слово.Конн поклонился старику и оглянулся, ища свою лошадь, но вспомнил, что приказал Маркосу отвезти на ней молодую женщину с детьми. Впрочем, он был молод и силен, а дождь начал стихать. Быстрым шагом Конн направился к Вратам Сторна, даже не подумав, где лорд Сторн проведет остаток ночи. 17 После того как ушел старый Сторн, Лениза с Аластером сидели молча, вероятно, из-за того, что не могли найти тему для разговора. По-прежнему слишком многое разделяло их: Аластер дал клятву верности другой женщине, а Лениза была внучатой племянницей его старейшего врага.Он хотел рассказать ей о Флории, но что он мог сказать? Какая самонадеянность — думать, будто ей интересно знать о его невесте, и еще большая самонадеянность — полагать, что она может оскорбиться из-за этой связи.На самом же деле он жаждал рассказать ей о себе все, но однажды ему недвусмысленно напомнили, что Лениза — из рода Сторнов и проявлять к ней личный интерес было бы верхом неприличия, даже не будь Хамерфел связан обещанием жениться на другой. Поэтому они просто сидели молча, с сожалением глядя друг на друга. Чтобы разорвать наконец мучительную тишину, Лениза напомнила, что ему следует больше отдыхать, тогда ожоги пройдут быстрее.— У меня сейчас ничего не болит, — сообщил Аластер.— Я рада это слышать, но все равно ты еще недостаточно поправился, чтобы выходить под дождь или скакать верхом, — сказала Лениза. — Думаю, тебе лучше поспать.— Но я совершенно не хочу спать, — жалобно произнес Аластер.— Мне очень жаль, но ты же сам знаешь — тебе необходим отдых. Не попросить ли для тебя снотворного у Джермиллы? — поинтересовалась она, как будто обрадовавшись, что может что-то для него сделать.— Нет, нет, не надо беспокоиться, — быстро ответил Аластер, в глубине души не желая, чтобы девушка уходила, испугавшись, что она воспользуется предлогом и больше не придет.До сих пор старая собака лежала неподвижно на полу и лишь время от времени поводила ушами, когда говорил Аластер. Теперь она вдруг заскулила и принялась носиться по комнате. Лениза с любопытством наблюдала за ней, а Аластер нахмурился и принялся стыдить:— Лежать, Ювел. Успокойся, девочка, веди себя прилично! Что это с ней? Ювел, лежать! — резко приказал он, но та продолжала суетиться и скулить.— Может, ей надо выйти? Мне погулять с ней или попросить Джермиллу? — спросила Лениза, поворачиваясь к дверям. Ювел в два прыжка очутилась у двери, осталась стоять там, скуля и умоляюще глядя на нее. Словно услыхав мольбы собаки, вошла Джермилла.— Моя госпожа, — начала было она, но тут же перебила саму себя: — Ой, что это с вашей собакой, ваи дом?Вой Ювел стал громким и настойчивым, стараясь ее перекричать, Джермилла сообщила следующее:— Там на улице человек, который говорит, что пришел повидаться с герцогом Хамерфелом… судя по лицу, ваш близкий родственник, ваи дом…— Это, должно быть, мой брат Конн, — сказал Аластер. — Вот поэтому собака и не находит себе места, она знает Конна и не ожидала встретить его здесь. Для меня это тоже неожиданность, я думал — он в Тендаре. — Тут он запнулся. — Могу я попросить вас принять его, дамисела?— Приведи его сюда, — распорядилась Лениза, и Джермилла, неодобрительно фыркнув, пошла выполнять приказание. Ювел бросилась следом за ней. Вскоре собака возвратилась, прыгая и увиваясь вокруг Конна, который вошел весь мокрый и забрызганный грязью. На волосах Конна кое-где повисли сосульки.Лениза глянула на него и по-детски рассмеялась, сказав при этом:— Вот это да! Наверное, впервые за всю историю Врат Сторна у нас под крышей сразу два герцога Хамерфела. Надеюсь, сами вы можете различать друг друга, а то для окружающих это, кажется, непосильная задача. Интересно, кого из вас я повстречала в корчме в Лоуэрхаммере и лишилась тарелки овсяной каши с медом?— Меня, — произнес Аластер, слегка раздосадованный тем, что она об этом спрашивала. — Ты должна была узнать меня по собаке.— Неужели? Посмотри, как бедная девочка встречает твоего брата — словно вернулся настоящий хозяин, — сказала Лениза и, когда Аластер нахмурился еще больше, добавила: — Поэтому нельзя меня винить, что я могу ошибиться, если даже собственная собака, которая знает вас гораздо лучше, чем я, не различает вас.В словах ее было столько искренности, что Аластер почувствовал себя виноватым за сиюминутное раздражение и почти непроизвольно перенес злость на Ювел, которая вела себя так, словно собиралась предать его.— Лежать, Ювел. Веди себя прилично! — прикрикнул он на собаку.— Не надо срывать злость на собаке, — грубо произнес Конн. — Ей не за что стыдиться, а вот из всех мест, где я ожидал встретить тебя, брат, это было последним. Сидеть в уюте и тепле под крышей Сторна в тот самый момент, когда он выгоняет наших людей из их домов под дождь!Аластер, и так смотревший угрюмо, произнес:— Я думал, ты в Тендаре и заботишься о нашей матери. Ты что, оставил ее там одну, без защиты?— У нашей матери есть много людей, которые с радостью будут ее защищать, — ответил Конн, — но она сейчас здесь, в надежном месте, а вместе с ней Флория и Гейвин. Неужели ты думаешь, что мы могли оставаться в Тендаре и ничего не предпринимать, когда узнали, что ты ранен и находишься в руках Сторна?— Да, я так и думал, — заметил Аластер. — В конце концов мне здесь ничто не угрожает. Лорд Сторн принял меня с исключительной добротой и сердечностью.— Вижу, — сухо сказал Конн, мельком глянув на Ленизу. — А что, внучка тоже входит в ритуал гостеприимства?Аластер сидел мрачный как туча. В его мыслях Конн прочитал, что тот больше обиделся за Ленизу, чем за себя. Тем не менее Аластер сухо ответил, что вопрос так не стоял, дамисела — хозяйка дома и по доброте своей помогает ему залечивать раны.— Не знаю, как принято обращаться с женщинами здесь, в горах, — назидательно добавил он, — но в Тендаре никто не позволил бы себе так говорить о дочери или внучатой племяннице даже своего заклятого врага.— И тем не менее я застаю тебя здесь наедине с ней в этот поздний час. Неужели ты настолько сильно ранен, братец, что за тобой по ночам должна ухаживать женщина?— В Тендаре не обязательно находиться при смерти, чтобы тебе доверили находиться в присутствии дамиселы, — ответил Аластер, а Конн прочитал то, что тот не высказал вслух:«Мой брат как был деревенским олухом, так им и останется. У него понятий о такте и галантности не больше, чем у собаки».Тогда Конн произнес:— И все равно я должен поговорить с тобой, брат, удобно ли нам будет делать это в присутствии дамиселы?— У меня нет ничего, чего нельзя было бы сказать при ней или в присутствии самих богов, поскольку, кроме правды, я ничего говорить не собираюсь, — заявил Аластер. — Лениза, пожалуйста, не уходи.«Я хочу все время видеть ее».До этого момента Аластер не мог до конца признаться в этом самому себе, теперь он окончательно разобрался в своих чувствах. И Конн, читавший его мысли, резко спросил:— А Флория? Что будет с ней? Она ждет тебя, сидя с матерью, в то время как ты здесь мечтаешь о родственнице Сторна.— И ты еще меня за это упрекаешь? — огрызнулся Аластер. — Когда сам не можешь оторвать глаз от моей невесты!«А я-то думал, что у Аластера нет ларана, тогда как же он читает мои мысли? Или это все настолько очевидно?» — спросил себя Конн, холодея от страха.Вслух же он вежливо ответил:— Брат, у меня вовсе нет желания ругаться с тобой. Тем более под этой крышей. Я встретился с лордом Сторном, и поскольку ты здесь, то подумал, что ты тоже…В ответ на его спокойные слова гнев Аластера не только не затих, но разгорелся с новой силой.«Итак, несмотря на все уверения, что признает меня герцогом и лордом, Конн думает, что может, действуя за моей спиной, обо всем договориться со Сторном, даже не посоветовавшись со мной. Он продолжает считать людей Хамерфела у себя в подчинении!»«Итак, — подумал Конн, — он считает, что, прожив двадцать лет в городе, вдали от Хамерфела, будучи просто хлыщом и пустозвоном, он может заявиться сюда и легко все устроить посредством дипломатии, забыв о долгой вражде Хамерфелов со Сторнами. Какая же в этом честь?»Сейчас Конн от всего сердца желал, чтобы его брат мог прочесть его мысли. Вместо этого ему приходилось с трудом излагать переживаемое, в то время как Аластер, воспитывавшийся по-городскому, точно знал, как и что говорить.«К тому же он влюбился в эту девочку — внучатую племянницу Сторна. Знает ли она об этом? И есть ли у нее ларан?»Наконец Конн медленно произнес:— Полагаю, Аластер, что это твоя забота — бросить клич и поднять людей, которые все еще верны Хамерфелам. После этого король Айдан… — тут он спохватился.Перебив его Лениза спросила:— Значит — будет война? А я-то надеялась, что, когда вы с моим дедом так разумно обо всем поговорили, можно найти какой-то способ положить конец этой долгой вражде.Глядя на Ленизу и пряча глаза от Конна, Аластер произнес:— Хочешь ли ты, Лениза, чтобы между нами установился мир?Неожиданно Конн, пытавшийся до сих пор сохранять благоразумие, разозлился так, что не выдержал и сорвался:— Вот поэтому я и хотел, чтобы она не присутствовала при нашем разговоре. Есть вещи, которые нам надо обсудить, не впутывая в них женщин.На это Аластер ответил:— Твое деревенское воспитание делает тебя неучтивым, брат. В цивилизованных краях женщины имеют полное право наравне с мужчинами принимать участие в решении важных вопросов, которые в конце концов касаются их в той же степени. Разве хотел бы ты отстранить нашу мать, которая является работником Башни, от принятия таких ответственных решений, как это? Или ты считаешь Ленизу слишком молодой для обсуждения важных вопросов?— Она — из рода Сторнов, — гневно ответил Конн.Лениза выступила вперед и сказала:— Именно поэтому решение касается меня лично. Я являюсь частью этой старинной вражды и унаследовала ее так же, как и вы, и так же, как и вы, потеряла благодаря ей отца, хотя — боги свидетели — едва его знала. Так как же вы можете говорить, что все это не моего ума дело и что я должна тихо сидеть в стороне, позволив другим решать за себя, что делать?Конн взял себя в руки и попробовал говорить разумно:— Дамисела, я не питаю к вам враждебных чувств. Лишь иносказательно, да и то с большой натяжкой, кто-то мог бы назвать вас врагом. Вы не сражались и не убивали, вы всего лишь жертва этой вражды, а не ее вдохновитель.На это Лениза раздраженно ответила:— Вы говорите со мной как с ребенком или со слабоумной. То, что я не ношу меч и не сражаюсь рядом с дедом, не значит, что мне ничего не известно об этой вражде.— Ну вот, вы и рассердились, а я вовсе этого не хотел, — произнес Конн. — Я просто пытаюсь…— Пытаетесь сделать из меня абсолютное ничто и доказать, что лишь мужчинам дано право говорить о таких вещах, — накинулась на него Лениза. — По крайней мере, ваш брат согласен, что я имею законный интерес во всем, что касается моего клана и моей семьи! Он верит, что я — человек и могу открыто говорить обо всем, что меня тревожит, вместо того чтобы шептаться с моим гостем и тихо склонять его на свою сторону!Конн, ощущая неудобство создавшегося положения, попытался обратить все в шутку:— Я не знал, что вы давали клятву меченосицы…— Я не давала, — сказала Лениза, — но я считаю себя полноправным участником разговора, ибо эта вражда касается меня точно так же, как моего деда. А может, и больше, поскольку он уже пожилой человек, и любое его решение будет иметь для него значение еще лишь несколько лет, тогда как я и мои дети, если они у меня будут, должны будут жить с этим.В наступившей тишине Конн тяжело произнес:— Вы правы. Простите меня, Лениза, вы считаете — мы с братом должны вести переговоры с вами, а не с вашим дедом?— Не пытайтесь сделать из меня дуру. Я только сказала, что все это касается меня не в меньшей степени, чем деда, и именно поэтому я имею право голоса при принятии решения.— Ну тогда объясните, наконец, чего же вы хотите, — взмолился Конн. — И что вы думаете об этой вражде? Вы хотите продолжать ее еще сто лет только потому, что наши предки ненавидели и убивали друг друга?Лениза отвернулась и вся напряглась, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Немного успокоившись, она сказала:— Я бы не хотела считать Аластера врагом. И вас тоже. Я не испытываю к вам ненависти, да и дед мой тоже. Он говорил с вашим братом как друг. А чего хотите вы, Хамерфел?«Сентиментальная чушь, — подумал Конн. — Просто романтическая блажь. Она еще слишком неопытна».Однако ее прямота и напор тронули его. Конн по достоинству оценил честность Ленизы.Аластер потянулся и взял ее за руку, мягко сказав:— Я бы не хотел быть твоим врагом, Лениза. Возможно, мы найдем способ подружиться. — Внезапно он поднял глаза на брата и грозно посмотрел на него. — А теперь, если хочешь, можешь назвать меня предателем Хамерфелов…— Этому не бывать, — ответил Конн. — Вероятно, старая вражда уже действительно выдохлась. Но кое-что из сказанного Сторном заставило меня серьезно задуматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26