Гораздо эффективнее просто погрузить тело в бочку с землей, перемешанной в соответствующей пропорции с нужными насекомыми вроде муравьев. И через пару дней получишь аккуратненький чистый скелет.— Харамис всегда руководствовалась в основном соображениями эффективности, — еле слышно пробормотал Узун, — а судя по тому, с каким аппетитом ты продолжаешь уплетать полдник, рассуждая на эти темы, я готов предположить, что ты пол стать ей: у тебя полностью отсутствует чувство брезгливости.— Ну, Узун, — заметила Майкайла, — ты ведь не был все это время в сознании. Ты даже не был тогда жив.— О да, слава Владыкам Воздуха! — с содроганием проговорил он.— Ну ладно, теперь я знаю, каким образом она обратила тебя в арфу. — Майкайла снова погрузилась в книгу. — И кстати, как давно все это было? Насколько я припоминаю, она говорила, что тогда впервые воспользовалась великой силой магии.— К тому времени она уже была Великой Волшебницей около двух десятилетий, — сказал Узун после продолжительного размышления, — поэтому я бы не сказал, что это было ее первое мощное заклинание. Хотя не сомневаюсь, что в тот раз она впервые воспользовалась магической силой в собственных интересах, — медленно добавил он — Принцесса, если вдруг тебе не удастся изготовить для меня новое тело, сможешь ли ты освободить мой дух после смерти Харамис?— Без труда, — ответила Майкайла. — Для того чтобы тебя освободить и отправить в следующую стадию существования, какой бы она там ни была, нужно будет лишь снять этот кусочек кости с верхушки арфы, стереть его в порошок и развеять по ветру. А я, — добавила она с жаром, — вовсе не Харамис. Я сразу же освобожу тебя, как только пожелаешь, невзирая на то, насколько сильно мне будет тебя недоставать! — Неожиданно девочка расплакалась и никак не могла остановиться. — Прости, Узун, — всхлипывала она, — сама не понимаю, что со мной.— Мне кажется, ты куда больше волнуешься о Харамис, чем хочешь признаться даже самой себе, — мягко проговорил он.— Но я не чувствую к ней совершенно никакой симпатии, — сказала Майкайла, продолжая всхлипывать, — а она — она меня ненавидит! Критикует на каждом шагу. Что бы я ни делала, это никогда не бывает хорошо. А если уж я вдруг сделаю что-нибудь лучше, чем она от меня ожидала, наша госпожа тут же превращается в какую-то ведьму. Она забрала меня из дома, оторвала от семьи, держит тут вот уже два года взаперти — я ведь не могу даже выйти во двор, потому что у меня нет никакой одежды, кроме легонького домашнего платья да пары ночных рубашек! Она отослала подальше моего лучшего друга, пыталась разорвать связь между нами и причинила обоим огромную боль. И знаешь ли, Узун, что во всем этом самое скверное? Она ведь ждет от меня благодарности! Вот уж этого я совсем не могу понять!— Она старается дать тебе то, — вздохнул Узун, — что, как ей кажется, сама хотела бы получить в твои годы; поэтому-то она и ждет от тебя благодарности.Майкайла несколько минут сидела молча, обдумывая слова оддлинга.— Знаешь, тут ты совершенно прав. Она даже говорила об этом. Я теперь отлично это припоминаю: что-то вроде того, что сама она отдала бы все на свете, чтобы получить такие возможности, которые предоставляет мне. Пожалуй, она действительно ни перед чем не остановилась бы ради этого. Это же самый жестокосердный человек из всех, кого мне только доводилось встречать. — Майкайла протянула руку за последним кусочком ладу и отправила его в рот. — Может быть, она думает, что и ты должен быть ей благодарен за то, что она обратила тебя в арфу?— Я думаю, теперь она чувствует себя немного виноватой. Особенно с тех пор, как здесь появились вы с Файолоном и так ясно высказались на этот счет. Думаю, она очень жалеет, что сделала меня слепым.— Ну уж сейчас-то, — фыркнула Майкайла, — держу пари, она куда больше жалеет, что сделала тебя неподвижным и неспособным отправиться в долгое путешествие. Из слов Файолона я поняла, что она тебя помнит, но, видимо, совершенно забыла, что ты теперь арфа. Как тебе кажется, долго ли она протерпит, прежде чем начнет требовать чтобы ты явился в ее комнату?— Если она не помнит, что обратила меня в арфу, — вздохнул Узун, — то наверняка начнет спрашивать меня, как только проснется.— А если вдруг вспомнит, что ты арфа, — добавила Майкайла, — то наверняка начнет сразу же строить планы насчет того, как бы тебя запаковать и перевезти в Цитадель.Узун почти что задрожал — насколько это вообще возможно для арфы.— Путешествие на спине ламмергейера было для меня просто ужасом, даже когда у меня еще были руки, чтобы держаться за птичью шею, а уж теперешнее мое тело вряд ли вообще сможет пережить перепады температуры и влажности.— Никто тебя не посмеет никуда отправлять, если, конечно, мое слово вообще что-нибудь значит, — пообещала Майкайла. «А действительно, значит ли оно здесь хоть немного?» — подумала она. — Узун, а кто тут остается за главного в отсутствие Харамис или когда она больна?— Не знаю, — ответил он, — прежде таких ситуаций не возникало.— Пожалуй, для нас обоих было бы лучше убедить слуг, что сейчас следует слушаться меня, — сказала девочка. — Разумеется, с тем условием, что я прислушиваюсь к твоим советам, поскольку ты занимаешься моим обучением.«При таком раскладе я, может быть, сумею раздобыть себе теплую одежду, — добавила она про себя, — и получу наконец возможность выходить время от времени на улицу».— В этом есть смысл, — согласился оддлинг. — В конце концов, Харамис объявила, что ты ее преемница.— Хорошо, — решительно заявила Майкайла. — Тогда я буду просто вести себя так, словно вся ответственность лежит теперь на мне. Ты меня поддержишь, и будем надеяться, что никто вообще не задаст никаких вопросов. А как только у всех войдет в привычку меня слушаться, любой приказ Харамис поступить с тобой попреки твоему желанию обязательно попадет ко мне, а не к кому-нибудь еще… А что касается нового тела для тебя, — заговорила снова Майкайла, как будто ее неожиданно осенило, — ты, кажется, сказал, что Харамис уже была волшебницей пару десятилетий, прежде чем обратила тебя в арфу?— Да, — сказал Узун. — Это имеет какое-то значение?— А что, Харамис всегда так сильно интересовалась книгами, как теперь?— Да. С того самого дня, как научилась читать, она всегда что-нибудь изучала. Не позже чем к четырнадцати годам Харамис успела перечитать все книги в библиотеке Цитадели — по меньшей мере по одному разу.«А я прочитала всего около четверти, — подумала Майкайла. — Ничего удивительного, что Харамис считает меня ленивой и тупой. Но ведь у меня полно других интересов — куда больше, чем у нее».— А с тех пор как сделалась волшебницей, она все время жила здесь, в башне?— Харамис переехала сюда сразу же, как только Анигель сделалась королевой. К моменту коронации сестры она уже была Великой Волшебницей, пожалуй, около месяца. Но еще во время поисков талисмана она провела здесь достаточно времени вместе с Орогастусом.— Значит, — заявила девочка, переходя к сути дела, — к тому моменту, когда ты был обращен в арфу, Харамис наверняка уже успела прочитать все книги и в этой библиотеке, так?Несколько секунд стояло напряженное молчание.Потом струны Узуна начали вибрировать, издавая звук, исполненный такого отчаяния, что по спине у девочки пробежали мурашки.— Да-да-да… — прошептала арфа. — Она прочитала их все до одной. Следовательно, никакого другого заклинания не существует.— Вовсе не обязательно, — проговорила Майкайла, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно убедительнее. — Но заговор этот найдется наверняка не в библиотеке а где-нибудь еще. Сегодня вечером я начну исследовать все закоулки башни. Тут множество вещей, которые совершенно не интересовали Харамис, и я не сомневаюсь, что именно среди них мы найдем ответы на все жизненно важные вопросы.Узун вздохнул:— Что верно, то верно. Все, что не является книгой или музыкальным инструментом, Харамис оставит, пожалуй, совсем без внимания. Только будь очень осторожна, когда начнешь лазить по всяким закоулкам. Орогастус собрал тут множество самых разных вещей, и некоторые из них смертельно опасны. Глава 12 Майкайла решила начать поиски сверху и постепенно продвигаться вниз. Самые интересные вещи наверняка собраны в нижних этажах и в подвале, но кто его знает, может быть, и наверху найдется что-нибудь стоящее. За все то время, пока Майкайла пробыла в башне, Харамис никогда не выходила за пределы средних этажей. Самые верхние ярусы оказались переполнены всевозможным хламом — покрытыми толстым слоем пыли сундуками со старым тряпьем (Майкайла однажды провела целый вечер, развлекаясь тем, что переодевалась в самые разные костюмы, которые по большей части были ей велики), набитыми старомодной посудой. Один сундучок оказался полон странных, шитых серебром одеяний, комплект которых дополнялся перчатками и парочкой таких же странных и тоже серебряных масок. Это, очевидно, был набор из двух парных костюмов — одного для мужчины и одного для женщины. На ощупь они оказались сделанными из какого-то странного и необычного материала: Майкайлы даже мурашки побежали по спине от этого прикосновения. Она аккуратно засунула костюмы обратно, даже не подумав их примерить. «Они что, тоже принадлежали Орогастусу? — задумалась она. — Я почти уверена и этом; но для кого тогда тот второй, женский? Не надевала ли его когда-нибудь Харамис?»После нескольких недель тщательного обследования всей башни, за исключением спальни Харамис — Майкайла знала, что та не на шутку разозлилась бы, если бы ее подопечная начала там рыться без разрешения, — она наконец добралась до самого нижнего уровня. Девочка очень надеялась, что именно там устройства Исчезнувших, а Узун совершенно определенно говорил, что Орогастус всю жизнь собирал их и доставлял сюда. Поскольку эту коллекцию она до сих пор не нашла, значит, все собранное Орогастусом хранится где-то на нижнем уровне башни, а может быть, и под ним. Что находится там, ниже этого самого первого уровня, она не знала, но решила в конце концов выяснить.Майкайла шагала по винтовой лестнице, сложенной, как и вся башня, из камня, вниз. Ее очень удивило, что лестница идет не только до самых конюшен, которые казались ей самым нижним из уровней башни, но и куда-то еще дальше. Здесь, однако, лестница разделилась на две. Одно ответвление выходило на площадь, а другое, изгибаясь, продолжало углубляться куда-то дальше, под тот настил с наклонной поверхностью, что выводил из конюшен к площади.Под конюшнями оказалась обширная кладовая — размерами во все пространство основания башни. Майкайла произнесла заклинание, зажигавшее свет во всех остальных помещениях, и загорелась единственная лампа, свешивающаяся с потолка. Огонек мерцал довольно тускло и постоянно мигал; лампу давно следовало привести в порядок, вычистить и подрезать фитиль.В тусклом свете девочке все-таки удалось рассмотреть содержимое комнаты. В ней оказалось полно корзин и бочек, нагроможденных совершенно хаотично. На каждой такой емкости была соответствующая надпись, сделанная большими, легко читаемыми даже при этом тусклом свете буквами. Вернее, они были бы читаемы, если бы хоть одно слово оказалось написанным на знакомом девочке языке.«Все это не похоже на домашнюю кладовку для продовольствия, — подумала Майкайла, вздыхая и оглядываясь по сторонам. — Не иначе как мне придется вскрывать каждую емкость, чтобы понять, что там внутри.Пол устилали плиты из какого-то странного серебристо-черного материала. Майкайла никогда не видела ничего подобного. У нее возникло ощущение, что об этих плитах следует непременно что-то узнать, что-то очень важное, но что именно, она пока еще не могла понять. «Что ж, это понимание придет потом», — подумала она. Девочка прошла в дальний конец комнаты. «Лучше начать с самого отдаленного угла и постепенно продвигаться обратно… Владыки Воздуха, да что же это такое?»«Это» оказалось длинным туннелем в самой задней части комнаты, ведущим куда-то в сторону башни. Судя по направлению хода и по монолитным каменным стенам, он, очевидно, уходит прямо в центр горы. По бокам со вбитых в стены штырей свисали лампы, расположенные на одинаковом друг от друга расстоянии, но ни одна из них не горела.Майкайла прошептала магическое слово, зажигавшее все светильники наверху, и, к огромной ее радости, здесь оно тоже подействовало. Лампы в туннеле начали оживать по очереди, начиная с той, что висела ближе всего к Майкайле, и дальше вглубь, как если бы огонь постепенно передавался от одного светильника к другому. Из головы девочки мгновенно вылетели все предупреждения Узуна, и, не обращая внимания на холодную как лед поверхность скалы под ногами, обутыми в легкие тапочки, она заспешила вперед, к дальнему концу туннеля.Ход этот закончился покрытой изморозью дверью. Она была почти вдвое выше девочки. Майкайла ухватилась за огромное кольцо, служившее дверной ручкой, и потянула всю эту громадину на себя. Дверь неохотно подалась, петли жалобно заскрипели, как будто им стало больно от такого резкого и ставшего уже непривычным движения, но Майкайла ни на что не обращала внимания и быстро протиснулась внутрь.Оглядевшись, она увидела, что попала в большой сводчатый зал с каменными стенами, в швах каменной кладки которых виднелись вкрапления горного льда. Пол устилали ровные плиты из черного камня; тот же камень послужил материалом и для встроенных в стены шкафов, а также дверей, которые, по-видимому, вели в соседние комнаты. К одной из таких дверей и приблизилась Майкайла. Она толкнула ее, но с таким же успехом могла толкнуть стену. Ни единого выступа, за который можно было ухватиться и потянуть на себя, на двери не было — лишь маленький желобок вдоль одного края. И тут Майкайла наконец сообразила, что эта штуковина предназначена для того, чтобы отодвигать ее в сторону, а не толкать или тянуть на себя. Она вставила пальцы в желобок, и дверь подалась неожиданно легко.Открывшаяся за нею комната оказалась совсем маленькой, всего лишь около шести шагов в длину, и жутко холодной. «Все же мне абсолютно необходимо раздобыть теплую одежду», — подумала Майкайла, пряча ладони под мышки и переминаясь с ноги на ногу. Того и гляди подхватишь простуду. Но зато теперь перед ней, пожалуй, самые интересные вещи, какие только приходилось в жизни встречать. Знает ли о них Харамис?Большая часть стены, которую она рассматривала, скрывалась под слоем льда, но темно-серого цвета участок в самой середине оставался довольно чистым. На темной блестящей поверхности Майкайла видела собственное тусклое отражение.— Что это такое? — прошептала она почти что благоговейно.Прямо у нее на глазах зеркало вдруг посветлело, и откуда-то изнутри его раздался голос. Был он на удивление тихим, и Майкайле даже сперва показалось, что это только игра ее воображения.— Сделай запрос, пожалуйста.«Это сон, — подумала девочка. — А может, все дело в, том, что я слишком много времени проводила с говорящей арфой. Зеркала не умеют говорить… Может, это, какая-то необычная разновидность устройства, чтобы следить за происходящими где-то далеко событиями? Как бы мне хотелось, чтобы здесь был Узун! Если бы он оказался здесь, то наверняка сразу же пожелал бы увидеть Харамис».— Я хочу видеть Харамис, — сказала она вслух.— Вызвать изображение принцессы Харамис? — шепотом осведомился голос.Майкайла невольно вздрогнула: голос этот явно не принадлежат ни человеку, ни оддлингу…— Да, — решительно проговорила она.— Сканирую…В зеркале появилось изображение Харамис. Цвета выглядели довольно тусклыми, но все-таки каждая деталь была ясно различима. Майкайла сразу узнала комнату для гостей в Цитадели, в которой спала Харамис. Рядом, возле кровати, сидела Айя, присматривая за своей подопечной. Девочка заметила, что заклинание, которым Харамис постоянно пользовалась в присутствии других людей для изменения внешности, сейчас не работает, но дыхание волшебницы, судя по звуку, остается глубоким и равномерным.Изображение вдруг исчезло, и еле слышный голос шепотом сообщил:— Системы энергопитания разряжены. Для продолжения работы требуется подзарядка или использование солнечных батарей.«Какое совпадение, — усмехнулась про себя Майкайла, — солнце нужно и мне. Похоже, я совсем замерзаю!»Она заставила себя подняться, вышла из комнаты, потом быстро миновала похожий на пещеру коридор и снаружи навалилась плечом на ведущую в него дверь, ибо опасалась, что, если дверь оставить открытой, расположенные в подземелье приборы могут пострадать от перемены температуры или влажности.Освещающие туннель огни едва теплились. «Да это вообще чудо, что они хоть как-то горят, — подумала Майкайла, торопясь скорее добраться до теплых помещений. — Готова поклясться, что слуги сюда никогда не заглядывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36