- Нет. Мне кажутся наиболее вероятными апокриф, конспирация или машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И даже создает новые проблемы.
- Что ты имеешь в виду?
- Разберем по порядку. Возможно, кто-то подражает Браго. После его смерти пишет апокрифы, творит "под него", так же как в свое время Ван Меегерен создавал "новые" картины Вермеера. Разумеется, это должен быть человек большого таланта. Не меньшего, чем у самого Браго. Впрочем, возможно, Браго оставил какие-либо наброски или даже фрагменты, которые тот кладет в основу своих произведений. В таком случае это не апокриф, а совместная работа, в которой один из авторов остается анонимным. В творчестве Браго заметна определенная эволюция, даже качественный скачок, который связан с последними четырьмя произведениями... А ведь владелец рукописей не обязан издавать их в порядке написания!
- Действительно. Подобного рода условий в завещании нет.
- Стало быть, Боннар мог вначале передать издательству "Грань бессмертия" и "Сумерки" и лишь потом "Колодец" и "Золотой мост". Но "Золотой мост" и "Колодец", изданные раньше, написаны также, несомненно, перед "Сумерками" и "Гранью бессмертия". В "Золотом мосте" Браго - сокол, а в "Сумерках" - уже настоящий орел! Качественно это уже иной вид литературы, хотя писал эти вещи один и тот же человек.
- А ты уверена, что писал их один человек?
- Анализ стиля показывает, что один. Но предположим, что последние два романа, том рассказов и два сценария писал не Браго, а кто-то другой. Если этот "кто-то" даже использовал фрагменты или наброски Браго, почему он это скрывает? И какую роль в данном случае играет институт нейрокибернетики, который является основным наследником, почти единственным владельцем опубликованных произведений? Я думаю, в данном случае речь идет о совершенно ином. Это - научный эксперимент! Разумеется, и в данном случае возникают вопросы, на которые нет ответа, но их уже значительно меньше.
- Что ты называешь экспериментом?
- Эти новые произведения, быть может, не создал ни Браго, ни другой писатель. Самое большее, какой-нибудь писатель мог их редактировать.
- Так что же? - начал я нервничать, потому что мы уже миновали развилок и увидели впереди широкую, обсаженную эвкалиптами аллею, в конце которой за ажурными воротами горели на солнце цветные стены большой современной виллы.
- Машинная композиция! Опыт создания литературы с помощью машины.
Это предположение показалось мне фантастичным, по времени на дискуссию уже не было. Я доехал до запертых ворот и подал сигнал. Почти в тот же момент появился высокий метис в городском костюме и молча отворил тяжелые, искусно выкованные створки ворот.
Обогнув газон перед виллой, я подъехал к подъезду и остановил машину у главного входа. На ступенях ждали Долорес де Лима и хозяин дома.
Да Сильва был статным, уже немолодым мужчиной с буйной темной шевелюрой и лицом "римского сенатора", как его позже охарактеризовала Катарина. На нем был отлично сшитый светлый костюм, а каждое движение или слово обличало светского льва.
Сеньора де Лима была явно удивлена присутствием Катарины и даже не пыталась этого скрыть. Да Сильва, наоборот, - как это пристало хозяину и джентльмену - не выказал ни малейшего удивления и несколько раз демонстративно подчеркнул свою радость по случаю столь приятного посещения. Мне думается, это не было просто галантностью...
После знакомства хозяин дома проводил нас в бар, где слуга в безупречном смокинге уже готовил прохладительный напиток и коктейли. Впрочем, вилла была оборудована кондиционерами, так что жара совершенно не чувствовалась.
Мы уселись в креслах, и да Сильва едва заметным знаком отослал слугу.
- Я слышал от вашего супруга, что наметились некоторые осложнения... обратился я к сеньоре де Лима. Однако моя клиентка не поддержала тему.
- Сеньора по профессии юрист или врач? - спросила она Катарину довольно бесцеремонно.
- Ни то, ни другое. Я - филолог, - с вежливой улыбкой ответила Катарина.
Необходимо было как можно скорее разрядить обстановку.
- Я просил сеньорину Дали помочь нам. Она отличный знаток творчества Хозе Браго, и ее исследования подтверждают открытие вашего мужа, попытался я рассеять опасения сеньоры де Лима.
- О! - да Сильва склонил голову в сторону Катарины. - Голос ученого может иметь решающее значение.
- Так вы тоже предполагаете, что Хозе Браго жив? - сказала сеньора де Лима скорее в форме утверждения, нежели вопроса.
- Не думаю, - решительно ответила Катарина. - Не вижу смысла в мистификации.
Сеньора де Лима окинула ее подозрительным взглядом.
- Я полностью согласен с сеньориной Дали, - не дал ей высказаться да Сильва. - Это было бы слишком простое решение загадки.
- Институт Барта - серьезное научное учреждение, - продолжала Катарина. - Сомнительно, чтобы профессор Боннар стал впутываться в какую-нибудь аферу криминального толка.
- Я думаю иначе, - резко возразила де Лима. - Чем же тогда вы объясните историю с деревьями? Разве это само по себе уже не доказательство?
- В данном случае нельзя исключать совпадения...
- Но ты же сама говорила, что нашла дополнительные факты, свидетельствующие о том, что "Грань бессмертия" и "Сумерки" появились после смерти Браго, - воскликнул я, совершенно сбитый с толку переменой мнения Катарины.
- Будь добр, не прерывай меня, - спокойно ответила она, улыбнувшись да Сильве, словно извиняясь за резкий тон. - Я сказала, что нельзя исключать случайности. Иной характер имеют соображения филологического характера, которые могут говорить о сравнительно недавнем возникновении этих книг. Однако они требуют проверки, если так можно сказать, фактами. Лично я убеждена, что "Грань бессмертия" и "Сумерки" созданы после смерти Браго...
- Но ты говорила, что это может быть какой-то кибернетический эксперимент, - заметил я.
Сеньора де Лима смотрела на Катарину со все возрастающим беспокойством и недоверием.
- Это всего лишь предположение, - заявила Катарина. - Не знаю, есть ли смысл...
- Ну, что вы, это очень интересно, - запротестовал да Сильва. - Я понимаю ваши сомнения, но даже гипотеза, не вполне отвечающая требованиям научной достоверности, может помочь разобраться в проблеме нам, профанам.
Катарина внимательно посмотрела на да Сильву, потом кивнула головой, словно подтверждая, что принимает его доводы.
- Я думаю, нельзя исключать, - начала она, - что творчество Браго продолжено с помощью машины. Теоретически такого рода эксперименты вполне вероятны. Разумеется, я понимаю, что, используя обычные вычислительные машины, сегодня реализовать такой проект невозможно. Однако не следует забывать, что институт Барта работает над нейродином. Правда, свойства этого вещества еще недостаточно изучены, но, судя по сообщениям в печати, оно обладает поразительной информационной емкостью, а некоторые его свойства близки к функциональным свойствам мозга. Кстати, это в какой-то мере объясняет причины, заставившие институт не открывать фактического положения вещей. Подобного рода поведение также может входить в эксперимент как его составная часть. Как знать, возможно, Боннара интересует реакция читателей и он хочет выяснить, сможет ли кто-нибудь отличить эти произведения от произведений живого писателя. Подобные исследования уже проводились в отношении машинных музыкальных и поэтических произведений.
- Машина, создающая роман?! - сеньора де Лима взглянула на Катарину почти возмущенно.
Это подействовало на моего "эксперта", как шпоры на коня.
- Я сказала, теоретически возможно. Возможно ли уже сейчас практически - не знаю! - ответила она тоном лектора. - Попытаемся сопоставить факты. Институт Барта располагает не только новейшей аппаратурой, но и является первым научным учреждением в мире, начавшим изучение нейродина. Профессор Боннар не только известный нейрофизиолог и психиатр, но и отличный кибернетик. Перед смертью Хозе Браго профессор Боннар поддерживал более тесные контакты с профессором Сиккарди - известным филологом и специалистом по машинному анализу текстов. А надо сказать, Сиккарди был энтузиастом экспериментирования в области машинной поэзии. Быть может, вы помните известную историю с якобы новооткрытыми любовными стихами Гонзаги? - добавила она, сверкнув глазами.
Да Сильва глянул на Катарину, не скрывая удивления.
- Интересно... - сказал он возбужденно. - Так вы, сеньорина, думаете, что достигнуты уже столь значительные результаты?
- Уже в начальной стадии экспериментов с анализом музыкальных произведений в качестве мерила того, обнаружила ли машина истинные закономерности произведения, использовались попытки композиции новых произведений в стиле анализированных вещей. Это делали те же машины, синтезируя музыку с помощью фактора случайности, выполняющего роль воображения. Результаты поражали экспериментаторов. А ведь это было двадцать-тридцать лет назад! Трудно оценить, какие пути прогресса открывает нейродин.
- Так вы считаете, что Боннар просто-напросто дал машине приказ проанализировать произведения Браго и создать новые? - с недоверием спросил да Сильва.
- Конечно, все не так просто. Это очень трудный процесс, требующий сложнейших процедур и множества опытов. Но смысл его именно таков, как вы сказали.
- Я еще могу понять, когда говорят, что таким образом можно создавать музыкальные произведения или писать лирические стихи. В любой метафоре есть что-то от сюрреализма. Но я сомневаюсь, чтобы таким способен можно было создать поэму, а тем более написать рассказ или роман. Ведь это требует замысла, логической конструкции фабулы, знания человека и его жизни. Роман - это не механическая копия того, что кому-то на ум взбредет. Необходима селекция, подбор. Машина, пусть даже и самая совершенная, пожалуй, не может этого сделать, ибо она - не человек.
- Вы правы в том, что это очень сложно. Но говорить, что это невозможно, было бы неверно.
- Для этого машина должна располагать знаниями, равными знаниям человека, - заметил я.
- Не обязательно. Ведь речь идет не о том, чтобы она сама во всем заменяла писателя. Упрощенно это можно представить себе так: необходимо запрограммировать общие принципы конструирования фабулы, а также по возможности больший объем соответствующих сменных элементов, из которых эта фабула должна быть сконструирована. Машина создавала бы различные варианты. Очень многие из них были бы, конечно, неприемлемы. Частично или полностью. Тут селекцию проводил бы человек: выбирал один из вариантов и разрабатывал его на машине. Постепенно от общих контуров он стал бы переходить ко все более конкретным, и таким образом возникло бы что-то вроде конспекта романа. Исходя из этого конспекта, используя содержащиеся в ее памяти образцы творчества данного писателя, машина разрабатывала бы сюжет и стилистику. Постоянно под контролем человека!
- Так, значит, не машина писала бы роман, а Боннар и его сотрудники с помощью машины.
- Можно сказать и так.
- Ну, а откуда эти современные вставки?
- Возможно, чтобы обогатить "воображение" машины, в нее ввели определенный объем знаний из литературы с конкретными примерами.
- Не думаю. Кому были нужны эти лондонские деревья?
- А зачем они живому писателю?
- Допустим, все обстоит так, как ты говоришь, - вступил я в разговор. Однако такие произведения, создаваемые машиной, с точки зрения мастерства наверняка были бы ниже романов, созданных писателем. А ведь ты сама считаешь, что в последних произведениях Браго заметно явное развитие таланта. Могла ли машина "переплюнуть" писателя, которому она подражает?
- Теоретически это возможно. Если удалось решить все проблемы, связанные с компоновкой и селекцией, то высшая степень мастерства - уже вопрос дальнейших технических усовершенствований. Нет объективной границы, которую мы назвали бы "уровнем" живого писателя.
- Однако я не очень-то понимаю, почему для эксперимента избрали именно творчество Браго. Почему не "продолжают" какого-нибудь давно умершего писателя?
- Браго мог активно участвовать в подготовке памяти машины. Возможно, был записан ход свободных ассоциаций. Например, он мог диктовать все, что приходило на ум, испытывать различные способы связей, даже записывать течение мысли в процессе создания фабулы. Институт Барта занимается нейрокибернетикой и психофизиологией, а не чистой математической лингвистикой. - Катарина замолчала, потом резко изменила тему. - Но у вас, очевидно, есть другие, более срочные дела. А я здесь сижу и довольно путанно теоретизирую.
Только теперь и я заметил, что разговор постепенно превратился в наш с Катариной диалог.
- Что вы! Мы слушаем с величайшим интересом, - попытался еще придерживаться законов галантности да Сильва, но сеньора де Лима пресекла дискуссию.
- Все это ужасно любопытно, но время летит, а я хотела бы поговорить с вами, сеньор адвокат, о неотложных делах, - сказала она, вставая.
Да Сильва тут же нашел выход из щекотливого положения.
- Вы любите магнолии? - спросил он Катарину таким тоном, будто продолжал давно начатый разговор о цветах. - Мой садовник вывел очень интересный сорт.
- А нельзя ли взглянуть? - любезно подхватила Катарина.
- Разумеется. Прошу вас, - поклонился да Сильва. - Вы не возражаете, обратился он к Долорес, - если мы оставим вас одних?
Когда они вышли, сеньора де Лима опять села в кресло и, проницательно глядя на меня, сказала:
- Ну и болтлива ваша знакомая! Я думала, она скажет что-нибудь более дельное.
- Вы сомневаетесь в возможностях машинного творчества? Мне тоже думается, что к нашему делу это не имеет отношения.
- Если я правильно поняла, то в случае, если все обстоит именно так, как она говорила, Марио лишится всех прав на книги.
- Пожалуй, да. Самое большее, можно было бы добиваться компенсации за присвоение имени. Но даже и в этом случае мы не могли бы вносить иск, поскольку существует завещание, а очень может быть, и какие-либо документы, передающие эти права институту.
- Вот именно... Собственно, зачем вы ее сюда привезли? - спросила сеньора Долорес, не пытаясь даже "играть в кошки-мышки". - У нас сейчас и без того серьезные заботы, а вы только напрасно усложняете положение.
Я решил охладить свою клиентку.
- Если вам не нравится, что я приехал с сеньориной Дали, мы можем сейчас же уехать...
Сеньора де Лима с беспокойством взглянула на меня.
- Не говорите глупостей, сеньор. Я не за этим вас сюда пригласила.
- Доктор Дали заслуживает полного доверия, - сказал я. - Кроме того, она может нам пригодиться. Она знакома с Боннаром и была первым рецензентом творений Браго, переданных Боннаром профессору Сиккарди. Если нужно будет выяснить, как обстоят дела в институте, она легко найдет предлог попасть туда.
Сеньора де Лима несколько успокоилась, но особого энтузиазма по поводу моих слов не проявила.
- Сейчас, действительно, пригодился бы человек, имеющий легкий доступ в институт, но не знаю, не будет ли от вашей знакомой больше хлопот, чем пользы. И уверены ли вы, что она не "рука" Боннара?
- Я уже сказал, что полностью ей доверяю, - холодно возразил я.
- Ну, хорошо, хорошо, - тяжело вздохнула сеньора де Лима. - Перейдем к делу. Муж говорил вам, что Марио сбежал от меня на пути домой. Я почти убеждена, что он опять явится в Пунто де Виста. Точнее - к моему брату или, что хуже, в институт. Да Сильва мне очень помогает. Он разослал людей во все стороны. Благодаря ему мне удалось вчера поймать Марио. Сеньор да Сильва - обаятельный человек, у него наилучшие намерения, но Марио трудный, нервный ребенок. Я не хочу нового скандала... Поэтому и не обращаюсь за помощью в полицию.
- В чем заключается моя роль?
- Сейчас скажу. Марио вас не знает. Так получилось, что он до сих пор вас не видел... - немного смутилась она. - Мне известно, что вы хотели с ним поговорить... Поэтому я подумала, что вам будет легче установить с ним контакт, объяснить ему...
- Я считаю, что вы с мужем совершенно напрасно так долго не доверяли мне. Будучи вашим адвокатом, я должен знать все. Разве можно было скрывать от меня, что Марио в этом деле поддерживает Боннара?
- Это неверно. Марио, как вам говорил мой муж, не интересуется завещанием. Но он ненавидит моего мужа, да и меня не любит... - она вытерла платочком слезы.
- Чем же могу помочь я?
- Вы подождете здесь до вечера. Может быть, даже переночуете... Как только мы узнаем, что Марио появился вблизи церкви, вы поедете к моему брату и попытаетесь выспросить у Марио, что он собирается делать. Вам необходимо завоевать доверие мальчика. Вы это сумеете, если захотите.
- А если Марио отправится прямо в институт?
- Он не сможет туда добраться. Об этом позаботится да Сильва.
- Значит, опять... - сказал я насмешливо.
- Нет, нет. На этот раз речь идет не о том, чтобы его схватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16