Такое тоже бывает. Нельзя также сбрасывать со счетов и самоубийство, правда, никакой записки обнаружить не удалось. Настораживает, что пол вокруг ванны весь мокрый. С чего бы это ему плескаться перед смертью? И самое главное: погибший был, без сомнения, человеком богатым и известным в мире искусства. Господи, за что такое наказание?
Мид знал, что на его место уже выстроилась очередь, и полагал, что шеф полиции охотно назначила бы кого-нибудь из черных. Теперь все дело за основанием. Он осмотрелся и перевел дух.
На всякий случай надо быть помягче с Флойдом Брауном… а что касается этого богача, то все-таки есть надежда, что он отдал Богу душу без посторонней помощи. — Послушайте, Мид! — крикнул грузный лысеющий коп, занимающийся осмотром гостиной.
Он медленно подошел к начальнику отдела по расследованию убийств и показал странный предмет — черный капюшон из мягкой кожи, с отверстиями для глаз, носа и рта. Такие обычно используют сексуальные садисты.
— Где вы нашли эту штуковину?
— В ящике комода, на дне.
— Что-нибудь еще?
— Несколько порножурналов. Но мы продолжаем искать. Так что этот парень вполне мог быть садистом-гомиком. Они тут развлекались, а потом дела пошли чуть круче, чем ему хотелось.
Миду понравилась идея, что этот богач мог быть сексуальным извращенцем, и он улыбнулся.
— Макнайт!
Грузный полицейский оглянулся. Мид кивнул на кожаный капюшон в пакете.
— Этот вещдок держите в секрете. Хорошо? Прессе ни слова. Никаких утечек. Понятно?
— Конечно, шеф. — Макнайт пожал плечами.
Мид взял у Макнайта черный маркер и крупными печатными буквами написал на полиэтиленовом пакете имя и фамилию погибшего: «УИЛЬЯМ МЕЙСОН ПРУИТТ».
9
Кейт не могла вспомнить, плакала ли она, когда умерла мама. Все остальное, что происходило в тот день, оказалось вытравленным в ее памяти концентрированной кислотой. Вот в класс входит сестра Маргарет, вызывает Кейт. Та идет по школьному коридору, стуча металлическими набойками. Коридор пустой, эхо гулко резонирует от серо-зеленых стен. Монахиня хмурится — ведь набойки запрещены, — но тут же смягчается: у девочки такое горе. На улице ждет такси, чтобы отвезти Кейт домой. Дома в дверном проеме стоит отец в темно-сером костюме, лицо пепельное, чуть светлее костюма. И естественно, тетя Патти возится на кухне, где пахнет тушеными кабачками. Скоро в дом Макиннонов нагрянут родственники. Мама умерла несколько часов назад.
Но плакала ли она? Это единственное, чего Кейт не помнила.
— Кейт, ты меня слышишь? — раздалось в трубке. — Я хочу сказать, что девочка была тебе как дочка. Так что, если поплачешь, ничего страшного.
— Да, конечно, тетя Патти, я это знаю, — промолвила Кейт, очнувшись от размышлений.
Она представила сестру отца, как та сидит сейчас на подлокотнике дивана в своей квартире на Форест-Хилл, разговаривает с ней и покачивается, глядя на цветастые обои гостиной. Затем, подняв голову, увидела чертову фотографию, которую пришпилила над письменным столом. Элена с закрашенными глазами. Кейт собиралась показать ее Тейпелл и показала бы, если бы не боялась, что шеф полиции снова отправит ее домой. Нет, с этим идти сейчас нельзя. Необходимо собрать больше информации.
— Кейт, тебе нужен отдых. Знаешь, приезжайте с мужем ко мне в Куинс. Я быстро состряпаю бифштексы с острым соусом чили, который так любит Ричи.
— Большое спасибо, тетя Патти. Мы обязательно приедем, — проговорила Кейт, раскрывая «Таймс» на разделе «Городские новости».
В глаза тут же бросился заголовок: «ИЗВЕСТНЫЙ ФИНАНСИСТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В СВОЕЙ КВАРТИРЕ».
— Тетя Патти, — сказала она, притягивая газету ближе, — извините, но мне нужно идти. Большое спасибо. Я позвоню вам позднее.
Кейт быстро просмотрела заметку о смерти Билла Пруитта. В ней говорилось о его связях с фондом «Дорогу талантам», членстве в различных элитарных клубах — «Йель», «Столетие» — и о том, что он был президентом совета Музея современного искусства. Пруитта обнаружили в его в квартире в ванной. В ванной? У него случился инфаркт?
Кейт немедленно позвонила Ричарду. Возможно, он уже знает. Барабаня пальцами по столу, прислушивалась к гудкам в трубке. Ответила секретарша. Ричард на суде по делу одной фирмы с Уолл-стрит, которое в последнее время занимало очень много времени.
Партнеры судились друг с другом. Алчность выступает против еще большей алчности, как называл этот процесс Ричард.
Кейт возвратилась к статье, прочла еще раз, и тут загудел домофон. Молодой консьерж Райан сообщил, что для нее доставили пакет и сейчас он принесет его наверх. Кейт знала, что парень использует любую возможность, чтобы с ней пообщаться.
Через минуту Райан стоял на пороге, лаская взглядом плечи Кейт. Это вынудило ее туже подтянуть пояс махрового халата.
Конверт был стандартный, из плотной манильской бумаги, без обратного адреса. Просто наклейка с ее фамилией, напечатанной прописными буквами.
Внутри находился коллаж размером примерно с обычную почтовую открытку. Какая-то странная мозаика из обрезков цветной бумаги, наклеенных на картон. Что это? Приглашение на выставку какого-то художника? Кейт перевернула коллаж. Ничего. Если это приглашение, то очень странное. Она потрогала пальцем поверхность, почувствовав неровности.
Господи, так это же сделано вручную! Специально для меня?
Кейт напряглась. Глянула на фотографию с выпускного вечера Элены и выронила коллаж, наблюдая, как он, крутясь, падает на пол.
Неужели эти две вещи связаны? Фотографию он каким-то образом подбросил, а вот это уже прислал по почте.
Кейт взяла лупу, которую использовала для изучения мелких деталей в углах картин фламандских художников, подняла коллаж, внимательно рассмотрела и убедилась, что он составлен из маленьких кусочков фотографии. Десять минут напряженного изучения через лупу, и Кейт была совершенно уверена, что на фотографии изображена Мадонна с иконы. Удалось рассмотреть фрагменты креста, золотого оклада и фигуры Мадонны. Она знала одного человека, который мог бы помочь в этом разобраться, и тут же позвонила ему.
Всю дорогу в такси ее сердце не переставало интенсивно колотиться.
Зачем он присылает мне эти вещи?
С конвертом в руке — Кейт жалела, что перед тем, как его вскрыть, не надела перчатки, — она вошла в элегантный кирпичный особняк на Семьдесят пятой улице неподалеку от Мэдисон-авеню. Читать небольшую бронзовую табличку не было нужды. Кейт знала, что на ней выгравировано: «ГАЛЕРЕЯ ДЕЛАНО-ШАРФШТАЙHА».
Это был оазис спокойной красоты, собрание живописи и скульптуры самого высшего класса. Стены обшиты темными деревянными панелями, на полах изысканные восточные ковры. Галерея Делано-Шарфштайна, в сущности, была небольшим частным музеем, экспонаты которого продавались. Правда, купить их мог только очень богатый человек.
В студенческие годы Кейт взяла за правило периодически заходить сюда. В ее третий, а может быть, четвертый визит рядом с ней неожиданно оказался аккуратный маленький человечек. Прекрасно вылепленное лицо, пронзительные умные глаза и длинный нос, похожий на птичий клюв. Он постоял минуту, молча оглядывая ее, а Кейт притворилась, что внимательно изучает портрет работы художника XVI века.
— Изящная работа, вы согласны?
— Конечно, — ответила она, поднимая взгляд на его элегантный костюм-тройку.
— Я обратил внимание, что в последние месяцы вы посетили нашу экспозицию уже несколько раз. Вас трудно не заметить.
Голос мужчины был мягкий и уверенный. Он протянул руку. Кейт взволновалась.
— Мертон Шарфштайн.
— О, — сказала Кейт, — значит, это ваша галерея? Очень приятно.
Кейт рассказала ему, что она студентка, изучает историю искусств, и он немедленно устроил для нее персональную экскурсию не только по первому этажу, но и по второму, куда приглашались исключительно серьезные покупатели. Там она увидела много замечательных вещей, которые, по ее мнению, могли украшать экспозиции крупнейших музеев мира.
С тех пор Кейт стала постоянной посетительницей галереи, и Мерт неизменно уделял ей внимание. Когда она вышла замуж за Ричарда, то сразу же привела мужа в галерею Делано-Шарфштайна, хотя его художественные пристрастия были в области современного искусства. Они разговорились, и Мерт объяснил Ричарду, что художественная коллекция без элементов традиции не… — как он точно выразился? — «не достойна человека вашего вкуса, мистер Ротштайн». О да, Мерт умел убеждать, и очень скоро Ричард потратил в галерее несколько сотен тысяч на «традиционные» работы.
— Привет, Джоул. Как дела?
— Спасибо, миссис Ротштайн. Прекрасно, — произнес чуть ли не шепотом симпатичный молодой человек, сидящий за скромным столом красного дерева. — Мистер Шарфштайн ждет вас на втором этаже.
В выставочных залах было на удивление много посетителей. Огромные камины, паркет из ценных пород дерева, декоративная лепнина на потолках — все это как бы шептало на ухо: деньги, деньги, деньги. Поднимаясь по большой винтовой лестнице, Кейт представила, что сейчас ей навстречу выйдет звезда Голливуда Лоретта Янг, знаменитая актриса прошлых лет, которую так любила ее мать.
— Вам кофе или чаю? — предложил другой молодой человек.
Он был даже симпатичнее, чем Джоул, и его шепот был настолько тихим, словно поблизости, в соседней комнате, спал младенец. Кейт поблагодарила и устроилась в кресле в небольшом выставочном зале с комплектом офортов Гойи.
— Мерт надолго задерживается? — спросила она.
— Всего на несколько минут, — прошептал молодой человек. — Беседует с клиентом.
Кейт встала, чтобы внимательнее рассмотреть работы Гойи. Стоило подойти чуть ближе, как рисунок расплывался, образуя загадочные темные узоры. Отойдешь, и изображение оживает. Например, становился виден поражающий быка матадор. Кейт поиграла так несколько раз, то подходя почти вплотную к офорту, то отходя. Наконец дверь кабинета распахнулась, и появился хозяин галереи. Его сопровождал молодой человек в кожаных джинсах в обтяжку и шелковой рубашке с драконами, расстегнутой до пупка.
— Кейт, позвольте мне представить вам мистера Страйка. Мистер Страйк, это миссис Ротштайн.
— К чему эти церемонии, старина! Никаких мистеров — просто Страйк. — Он поднял голову, поросшую иссиня-черными волосами, и посмотрел на Кейт.
— Я вас знаю, — сказала она. — Вы музыкант. Особенно мне нравится ваша песенка «Мош-пит стампер». — Кейт принялась напевать приятным контральто, щелкая пальцами: — «О, мош-пит стампер, давай же пинай меня, бей кулаками, то есть залюби до смерти… »
Мерт удивленно уставился на нее.
— Музыкант, душечка, это для тех, кто разбирается. — Страйк вскинул вверх густо татуированную руку и подмигнул Кейт. Она обратила внимание, что глаза у него сильно подведены. — А для всех остальных я просто обыкновенная паршивая рок-звезда.
— У мистера Страйка, — проговорил Мерт, — о, извините, у просто Страйка неплохой художественный вкус. Он только что отобрал три рисунка старых мастеров. Один Рубенса и два Дюрера.
— Я ничего в этом не понимаю, душечка. — Страйк смотрел на Кейт улыбаясь. — Но эти ребята меня достают. Это уж точно.
Кейт в ответ тоже заулыбалась. Мерт последовал ее примеру. Он отправился провожать Страйка, а вернувшись через несколько минут, драматически вздохнул.
— Вот видите, с какими клиентами приходится иметь дело в наши дни.
— Страйк только что подкинул вам какое-то количество тысчонок, — не будем уточнять сколько именно, — и вы хотите, чтобы я вам посочувствовала? Боюсь, что не дождетесь, душечка. — Кейт поцеловала Мерта в щеку. Они посмеялись с минуту, затем она посерьезнела и дрожащими пальцами вытащила из конверта коллаж. — Мерт, я хочу вам показать вот это. Только наденьте перчатки, пожалуйста.
Предосторожность была запоздалой, поскольку отпечатки се пальцев уже там присутствовали. Но зачем усугублять ситуацию? Стоило Кейт взглянуть на коллаж, как она снова занервничала. Мерт всунул изящные руки в хлопчатобумажные перчатки, какими пользуются художественные эксперты. Кейт дала ему лупу. Он приставил ее к глазу, увеличив его до размеров теннисного мяча.
— Возможно, здесь изображена фигура взрослого и ребенок или… Погодите. У меня идея.
Вскоре еще один симпатичный служащий Мерта просканировал коллаж, введя изображение в компьютер — они в галерее были чуть ли на каждом шагу, — и вывел его на экран с четырехкратным увеличением. Мерт постучал пальцем по своей губе, затем указал на несколько фрагментов коллажа.
— Увеличьте их и отпечатайте.
Через пятнадцать минут служащий не только увеличил больше дюжины небольших фрагментов, но и под руководством Кейт и Мерта разрезал их в виде элементов головоломки. После чего Кейт удалось довольно быстро собрать примерно треть картины — «Мадонна с младенцем».
— Это похоже на тест на выпускном экзамене по истории искусств. Назовите картину по фрагменту. — Кейт поставила на место очередной элемент. — По манере письма я бы сказала, что это не средневековье. Уж слишком изысканно, но… пожалуй, и не Возрождение тоже. А что вы думаете, Мерт?
Он улыбнулся:
— Я восхищаюсь вашей проницательностью, дорогая. Согласен, век примерно четырнадцатый. И несомненно, Италия.
— Кто в Нью-Йорке коллекционирует такие вещи?
— Сразу же приходит на ум ваш супруг.
— У него есть одна или две вещи… благодаря вам. Но слишком дорогие он не берет. Кто еще?
Уголки рта Мерта несколько раз дернулись.
— Президент совета вашего Музея современного искусства, мистер Уильям Мейсон Пруитт, выражал интерес к одной вещи, которая была у меня примерно шесть месяцев назад, но от покупки воздержался. Его не устроила цена.
— Билл Пруитт?
— Должен заметить, что это невероятный скряга и крохобор… вернее, был. Извините, я уже слышал новость. Но тогда Пруитт все уговаривал меня продать акварель Рубенса за пол-цены… как говорится, за красивые глаза. Я посоветовал ему поискать в другом месте.
— Кто еще, по вашему предположению, мог владеть такой вещью?
— Есть несколько человек, но мне нужно проверить по бумагам. Подобные работы в Нью-Йорке продают еще три-четыре галереи. Естественно, есть такие и в Европе. Не все, правда, достойны уважения. Как вам хорошо известно, Кейт, торговля крадеными картинами приносит большой доход и… — Мерт внезапно замолк, рассматривая разрезанные фрагменты коллажа. — Подождите минутку. — Прищурившись, чуть шмыгая носом-клювом, он нажал на кнопку внутренней связи. — Джоул, мне нужно посмотреть самый свежий перечень краденых произведений искусства. Нет, пожалуй, принесите все перечни за последние шесть месяцев. И пожалуйста, скорее.
— Мерт, что вы надумали? — спросила Кейт, когда Джоул принес нужные бумаги.
— Понимаете, к нам каждый месяц поступает самая свежая информация о похищенных произведениях искусства по всему миру, — проговорил Мерт, перелистывая страницы, пока не нашел то, что искал.
Он шлепнул лист на стол рядом с головоломкой, которую Кейт уже составила примерно на две трети. На листе была большая цветная репродукция «Мадонны с младенцем», а ниже значилось: Италия. XIVв. Сиенская школа живописи.
Яичная темпера по деревянной панели.
Небольшой запрестольный образ, часть церковного алтаря из Ассиано, Италия; похищен примерно 11 марта.
Работу приписывают школе Дуччо, возможно, даже кисти самого мастера. Приблизительная стоимость: от трех до шести миллионов долларов. Всем торговцам произведениями искусства при идентификации следует обратить внимание на перекрестные штрихи, сделанные на подложке из листового золота.
Сначала Кейт внимательно изучила репродукцию, затем не до конца составленную головоломку из элементов коллажа, поднесла к глазам лупу и тут же увидела перекрестные штрихи и на репродукции, и на коллаже.
— Мерт, вы гений! — Она схватила перечень похищенных произведений искусства, засунула листки в конверт вместе с увеличенными фрагментами и самим коллажем. — Мне это понадобится.
Мерт сощурил орлиные глаза.
— Что все это значит, Кейт?
— Вот выясню, — ответила она, — и вам первому расскажу.
10
Черные костюмы и платья. Все были печальны, как требовала обстановка. Священник, наверняка незнакомый с Биллом Пруиттом, торжественно изрекал пустые декларации по поводу добрых дел усопшего. Когда же он спросил: «Не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов об усопшем? », желающих не оказалось.
Кейт почувствовала искушение выступить — сказать что угодно, — лишь бы нарушить неловкое молчание. Она обвела взглядом публику, собравшуюся в часовне Верхнего Ист-Сайда. Сотрудники Музея современного искусства и фонда «Дорогу талантам», несколько известных политиков-республиканцев и представителей ньюйоркской элиты. На переднем плане директор Музея современного искусства, собирающаяся подать в отставку (возможно, уже подала), рядом хранители музея Скайлер Миллс и Рафаэль Перес с каменными лицами, хотя красная гвоздика в лацкане пиджака Миллса казалась совершенно неуместной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Мид знал, что на его место уже выстроилась очередь, и полагал, что шеф полиции охотно назначила бы кого-нибудь из черных. Теперь все дело за основанием. Он осмотрелся и перевел дух.
На всякий случай надо быть помягче с Флойдом Брауном… а что касается этого богача, то все-таки есть надежда, что он отдал Богу душу без посторонней помощи. — Послушайте, Мид! — крикнул грузный лысеющий коп, занимающийся осмотром гостиной.
Он медленно подошел к начальнику отдела по расследованию убийств и показал странный предмет — черный капюшон из мягкой кожи, с отверстиями для глаз, носа и рта. Такие обычно используют сексуальные садисты.
— Где вы нашли эту штуковину?
— В ящике комода, на дне.
— Что-нибудь еще?
— Несколько порножурналов. Но мы продолжаем искать. Так что этот парень вполне мог быть садистом-гомиком. Они тут развлекались, а потом дела пошли чуть круче, чем ему хотелось.
Миду понравилась идея, что этот богач мог быть сексуальным извращенцем, и он улыбнулся.
— Макнайт!
Грузный полицейский оглянулся. Мид кивнул на кожаный капюшон в пакете.
— Этот вещдок держите в секрете. Хорошо? Прессе ни слова. Никаких утечек. Понятно?
— Конечно, шеф. — Макнайт пожал плечами.
Мид взял у Макнайта черный маркер и крупными печатными буквами написал на полиэтиленовом пакете имя и фамилию погибшего: «УИЛЬЯМ МЕЙСОН ПРУИТТ».
9
Кейт не могла вспомнить, плакала ли она, когда умерла мама. Все остальное, что происходило в тот день, оказалось вытравленным в ее памяти концентрированной кислотой. Вот в класс входит сестра Маргарет, вызывает Кейт. Та идет по школьному коридору, стуча металлическими набойками. Коридор пустой, эхо гулко резонирует от серо-зеленых стен. Монахиня хмурится — ведь набойки запрещены, — но тут же смягчается: у девочки такое горе. На улице ждет такси, чтобы отвезти Кейт домой. Дома в дверном проеме стоит отец в темно-сером костюме, лицо пепельное, чуть светлее костюма. И естественно, тетя Патти возится на кухне, где пахнет тушеными кабачками. Скоро в дом Макиннонов нагрянут родственники. Мама умерла несколько часов назад.
Но плакала ли она? Это единственное, чего Кейт не помнила.
— Кейт, ты меня слышишь? — раздалось в трубке. — Я хочу сказать, что девочка была тебе как дочка. Так что, если поплачешь, ничего страшного.
— Да, конечно, тетя Патти, я это знаю, — промолвила Кейт, очнувшись от размышлений.
Она представила сестру отца, как та сидит сейчас на подлокотнике дивана в своей квартире на Форест-Хилл, разговаривает с ней и покачивается, глядя на цветастые обои гостиной. Затем, подняв голову, увидела чертову фотографию, которую пришпилила над письменным столом. Элена с закрашенными глазами. Кейт собиралась показать ее Тейпелл и показала бы, если бы не боялась, что шеф полиции снова отправит ее домой. Нет, с этим идти сейчас нельзя. Необходимо собрать больше информации.
— Кейт, тебе нужен отдых. Знаешь, приезжайте с мужем ко мне в Куинс. Я быстро состряпаю бифштексы с острым соусом чили, который так любит Ричи.
— Большое спасибо, тетя Патти. Мы обязательно приедем, — проговорила Кейт, раскрывая «Таймс» на разделе «Городские новости».
В глаза тут же бросился заголовок: «ИЗВЕСТНЫЙ ФИНАНСИСТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В СВОЕЙ КВАРТИРЕ».
— Тетя Патти, — сказала она, притягивая газету ближе, — извините, но мне нужно идти. Большое спасибо. Я позвоню вам позднее.
Кейт быстро просмотрела заметку о смерти Билла Пруитта. В ней говорилось о его связях с фондом «Дорогу талантам», членстве в различных элитарных клубах — «Йель», «Столетие» — и о том, что он был президентом совета Музея современного искусства. Пруитта обнаружили в его в квартире в ванной. В ванной? У него случился инфаркт?
Кейт немедленно позвонила Ричарду. Возможно, он уже знает. Барабаня пальцами по столу, прислушивалась к гудкам в трубке. Ответила секретарша. Ричард на суде по делу одной фирмы с Уолл-стрит, которое в последнее время занимало очень много времени.
Партнеры судились друг с другом. Алчность выступает против еще большей алчности, как называл этот процесс Ричард.
Кейт возвратилась к статье, прочла еще раз, и тут загудел домофон. Молодой консьерж Райан сообщил, что для нее доставили пакет и сейчас он принесет его наверх. Кейт знала, что парень использует любую возможность, чтобы с ней пообщаться.
Через минуту Райан стоял на пороге, лаская взглядом плечи Кейт. Это вынудило ее туже подтянуть пояс махрового халата.
Конверт был стандартный, из плотной манильской бумаги, без обратного адреса. Просто наклейка с ее фамилией, напечатанной прописными буквами.
Внутри находился коллаж размером примерно с обычную почтовую открытку. Какая-то странная мозаика из обрезков цветной бумаги, наклеенных на картон. Что это? Приглашение на выставку какого-то художника? Кейт перевернула коллаж. Ничего. Если это приглашение, то очень странное. Она потрогала пальцем поверхность, почувствовав неровности.
Господи, так это же сделано вручную! Специально для меня?
Кейт напряглась. Глянула на фотографию с выпускного вечера Элены и выронила коллаж, наблюдая, как он, крутясь, падает на пол.
Неужели эти две вещи связаны? Фотографию он каким-то образом подбросил, а вот это уже прислал по почте.
Кейт взяла лупу, которую использовала для изучения мелких деталей в углах картин фламандских художников, подняла коллаж, внимательно рассмотрела и убедилась, что он составлен из маленьких кусочков фотографии. Десять минут напряженного изучения через лупу, и Кейт была совершенно уверена, что на фотографии изображена Мадонна с иконы. Удалось рассмотреть фрагменты креста, золотого оклада и фигуры Мадонны. Она знала одного человека, который мог бы помочь в этом разобраться, и тут же позвонила ему.
Всю дорогу в такси ее сердце не переставало интенсивно колотиться.
Зачем он присылает мне эти вещи?
С конвертом в руке — Кейт жалела, что перед тем, как его вскрыть, не надела перчатки, — она вошла в элегантный кирпичный особняк на Семьдесят пятой улице неподалеку от Мэдисон-авеню. Читать небольшую бронзовую табличку не было нужды. Кейт знала, что на ней выгравировано: «ГАЛЕРЕЯ ДЕЛАНО-ШАРФШТАЙHА».
Это был оазис спокойной красоты, собрание живописи и скульптуры самого высшего класса. Стены обшиты темными деревянными панелями, на полах изысканные восточные ковры. Галерея Делано-Шарфштайна, в сущности, была небольшим частным музеем, экспонаты которого продавались. Правда, купить их мог только очень богатый человек.
В студенческие годы Кейт взяла за правило периодически заходить сюда. В ее третий, а может быть, четвертый визит рядом с ней неожиданно оказался аккуратный маленький человечек. Прекрасно вылепленное лицо, пронзительные умные глаза и длинный нос, похожий на птичий клюв. Он постоял минуту, молча оглядывая ее, а Кейт притворилась, что внимательно изучает портрет работы художника XVI века.
— Изящная работа, вы согласны?
— Конечно, — ответила она, поднимая взгляд на его элегантный костюм-тройку.
— Я обратил внимание, что в последние месяцы вы посетили нашу экспозицию уже несколько раз. Вас трудно не заметить.
Голос мужчины был мягкий и уверенный. Он протянул руку. Кейт взволновалась.
— Мертон Шарфштайн.
— О, — сказала Кейт, — значит, это ваша галерея? Очень приятно.
Кейт рассказала ему, что она студентка, изучает историю искусств, и он немедленно устроил для нее персональную экскурсию не только по первому этажу, но и по второму, куда приглашались исключительно серьезные покупатели. Там она увидела много замечательных вещей, которые, по ее мнению, могли украшать экспозиции крупнейших музеев мира.
С тех пор Кейт стала постоянной посетительницей галереи, и Мерт неизменно уделял ей внимание. Когда она вышла замуж за Ричарда, то сразу же привела мужа в галерею Делано-Шарфштайна, хотя его художественные пристрастия были в области современного искусства. Они разговорились, и Мерт объяснил Ричарду, что художественная коллекция без элементов традиции не… — как он точно выразился? — «не достойна человека вашего вкуса, мистер Ротштайн». О да, Мерт умел убеждать, и очень скоро Ричард потратил в галерее несколько сотен тысяч на «традиционные» работы.
— Привет, Джоул. Как дела?
— Спасибо, миссис Ротштайн. Прекрасно, — произнес чуть ли не шепотом симпатичный молодой человек, сидящий за скромным столом красного дерева. — Мистер Шарфштайн ждет вас на втором этаже.
В выставочных залах было на удивление много посетителей. Огромные камины, паркет из ценных пород дерева, декоративная лепнина на потолках — все это как бы шептало на ухо: деньги, деньги, деньги. Поднимаясь по большой винтовой лестнице, Кейт представила, что сейчас ей навстречу выйдет звезда Голливуда Лоретта Янг, знаменитая актриса прошлых лет, которую так любила ее мать.
— Вам кофе или чаю? — предложил другой молодой человек.
Он был даже симпатичнее, чем Джоул, и его шепот был настолько тихим, словно поблизости, в соседней комнате, спал младенец. Кейт поблагодарила и устроилась в кресле в небольшом выставочном зале с комплектом офортов Гойи.
— Мерт надолго задерживается? — спросила она.
— Всего на несколько минут, — прошептал молодой человек. — Беседует с клиентом.
Кейт встала, чтобы внимательнее рассмотреть работы Гойи. Стоило подойти чуть ближе, как рисунок расплывался, образуя загадочные темные узоры. Отойдешь, и изображение оживает. Например, становился виден поражающий быка матадор. Кейт поиграла так несколько раз, то подходя почти вплотную к офорту, то отходя. Наконец дверь кабинета распахнулась, и появился хозяин галереи. Его сопровождал молодой человек в кожаных джинсах в обтяжку и шелковой рубашке с драконами, расстегнутой до пупка.
— Кейт, позвольте мне представить вам мистера Страйка. Мистер Страйк, это миссис Ротштайн.
— К чему эти церемонии, старина! Никаких мистеров — просто Страйк. — Он поднял голову, поросшую иссиня-черными волосами, и посмотрел на Кейт.
— Я вас знаю, — сказала она. — Вы музыкант. Особенно мне нравится ваша песенка «Мош-пит стампер». — Кейт принялась напевать приятным контральто, щелкая пальцами: — «О, мош-пит стампер, давай же пинай меня, бей кулаками, то есть залюби до смерти… »
Мерт удивленно уставился на нее.
— Музыкант, душечка, это для тех, кто разбирается. — Страйк вскинул вверх густо татуированную руку и подмигнул Кейт. Она обратила внимание, что глаза у него сильно подведены. — А для всех остальных я просто обыкновенная паршивая рок-звезда.
— У мистера Страйка, — проговорил Мерт, — о, извините, у просто Страйка неплохой художественный вкус. Он только что отобрал три рисунка старых мастеров. Один Рубенса и два Дюрера.
— Я ничего в этом не понимаю, душечка. — Страйк смотрел на Кейт улыбаясь. — Но эти ребята меня достают. Это уж точно.
Кейт в ответ тоже заулыбалась. Мерт последовал ее примеру. Он отправился провожать Страйка, а вернувшись через несколько минут, драматически вздохнул.
— Вот видите, с какими клиентами приходится иметь дело в наши дни.
— Страйк только что подкинул вам какое-то количество тысчонок, — не будем уточнять сколько именно, — и вы хотите, чтобы я вам посочувствовала? Боюсь, что не дождетесь, душечка. — Кейт поцеловала Мерта в щеку. Они посмеялись с минуту, затем она посерьезнела и дрожащими пальцами вытащила из конверта коллаж. — Мерт, я хочу вам показать вот это. Только наденьте перчатки, пожалуйста.
Предосторожность была запоздалой, поскольку отпечатки се пальцев уже там присутствовали. Но зачем усугублять ситуацию? Стоило Кейт взглянуть на коллаж, как она снова занервничала. Мерт всунул изящные руки в хлопчатобумажные перчатки, какими пользуются художественные эксперты. Кейт дала ему лупу. Он приставил ее к глазу, увеличив его до размеров теннисного мяча.
— Возможно, здесь изображена фигура взрослого и ребенок или… Погодите. У меня идея.
Вскоре еще один симпатичный служащий Мерта просканировал коллаж, введя изображение в компьютер — они в галерее были чуть ли на каждом шагу, — и вывел его на экран с четырехкратным увеличением. Мерт постучал пальцем по своей губе, затем указал на несколько фрагментов коллажа.
— Увеличьте их и отпечатайте.
Через пятнадцать минут служащий не только увеличил больше дюжины небольших фрагментов, но и под руководством Кейт и Мерта разрезал их в виде элементов головоломки. После чего Кейт удалось довольно быстро собрать примерно треть картины — «Мадонна с младенцем».
— Это похоже на тест на выпускном экзамене по истории искусств. Назовите картину по фрагменту. — Кейт поставила на место очередной элемент. — По манере письма я бы сказала, что это не средневековье. Уж слишком изысканно, но… пожалуй, и не Возрождение тоже. А что вы думаете, Мерт?
Он улыбнулся:
— Я восхищаюсь вашей проницательностью, дорогая. Согласен, век примерно четырнадцатый. И несомненно, Италия.
— Кто в Нью-Йорке коллекционирует такие вещи?
— Сразу же приходит на ум ваш супруг.
— У него есть одна или две вещи… благодаря вам. Но слишком дорогие он не берет. Кто еще?
Уголки рта Мерта несколько раз дернулись.
— Президент совета вашего Музея современного искусства, мистер Уильям Мейсон Пруитт, выражал интерес к одной вещи, которая была у меня примерно шесть месяцев назад, но от покупки воздержался. Его не устроила цена.
— Билл Пруитт?
— Должен заметить, что это невероятный скряга и крохобор… вернее, был. Извините, я уже слышал новость. Но тогда Пруитт все уговаривал меня продать акварель Рубенса за пол-цены… как говорится, за красивые глаза. Я посоветовал ему поискать в другом месте.
— Кто еще, по вашему предположению, мог владеть такой вещью?
— Есть несколько человек, но мне нужно проверить по бумагам. Подобные работы в Нью-Йорке продают еще три-четыре галереи. Естественно, есть такие и в Европе. Не все, правда, достойны уважения. Как вам хорошо известно, Кейт, торговля крадеными картинами приносит большой доход и… — Мерт внезапно замолк, рассматривая разрезанные фрагменты коллажа. — Подождите минутку. — Прищурившись, чуть шмыгая носом-клювом, он нажал на кнопку внутренней связи. — Джоул, мне нужно посмотреть самый свежий перечень краденых произведений искусства. Нет, пожалуй, принесите все перечни за последние шесть месяцев. И пожалуйста, скорее.
— Мерт, что вы надумали? — спросила Кейт, когда Джоул принес нужные бумаги.
— Понимаете, к нам каждый месяц поступает самая свежая информация о похищенных произведениях искусства по всему миру, — проговорил Мерт, перелистывая страницы, пока не нашел то, что искал.
Он шлепнул лист на стол рядом с головоломкой, которую Кейт уже составила примерно на две трети. На листе была большая цветная репродукция «Мадонны с младенцем», а ниже значилось: Италия. XIVв. Сиенская школа живописи.
Яичная темпера по деревянной панели.
Небольшой запрестольный образ, часть церковного алтаря из Ассиано, Италия; похищен примерно 11 марта.
Работу приписывают школе Дуччо, возможно, даже кисти самого мастера. Приблизительная стоимость: от трех до шести миллионов долларов. Всем торговцам произведениями искусства при идентификации следует обратить внимание на перекрестные штрихи, сделанные на подложке из листового золота.
Сначала Кейт внимательно изучила репродукцию, затем не до конца составленную головоломку из элементов коллажа, поднесла к глазам лупу и тут же увидела перекрестные штрихи и на репродукции, и на коллаже.
— Мерт, вы гений! — Она схватила перечень похищенных произведений искусства, засунула листки в конверт вместе с увеличенными фрагментами и самим коллажем. — Мне это понадобится.
Мерт сощурил орлиные глаза.
— Что все это значит, Кейт?
— Вот выясню, — ответила она, — и вам первому расскажу.
10
Черные костюмы и платья. Все были печальны, как требовала обстановка. Священник, наверняка незнакомый с Биллом Пруиттом, торжественно изрекал пустые декларации по поводу добрых дел усопшего. Когда же он спросил: «Не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов об усопшем? », желающих не оказалось.
Кейт почувствовала искушение выступить — сказать что угодно, — лишь бы нарушить неловкое молчание. Она обвела взглядом публику, собравшуюся в часовне Верхнего Ист-Сайда. Сотрудники Музея современного искусства и фонда «Дорогу талантам», несколько известных политиков-республиканцев и представителей ньюйоркской элиты. На переднем плане директор Музея современного искусства, собирающаяся подать в отставку (возможно, уже подала), рядом хранители музея Скайлер Миллс и Рафаэль Перес с каменными лицами, хотя красная гвоздика в лацкане пиджака Миллса казалась совершенно неуместной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42