Моя подруга Банни, да благословит Господь ее душу, говорила, что я похожа на Агнес Мурхед в «Очарованной». — Она вскинула подбородок, принимая позу.
Разумеется, Кейт подтвердила суждение Банни. Миссис Правински прыснула со смеху, но было очевидно, что это ей приятно.
— Но тогда я «Очарованную» не смотрела. Передавали шоу Дика Ван Дайка. Старое, с Мэри Тайлер Мор в роли его жены, еще до того, как она начала делать свое шоу. Помните, шоу одинокой девушки? Тоже очень хорошее, но не такое, как шоу Дика Ван Дайка.
— Если честно, миссис Правински, то я никогда не понимала, зачем Роуда вышла за Джо. Этот парень ей был совсем не пара.
— Как вы правы! Какая глупость. Не посоветовалась с Мэри. Они были такие хорошие подруги, эти две девушки. Прелесть.
— Значит… — Кейт глубоко вздохнула. — Вы смотрели шоу Дика Ван Дайка и увидели этого мужчину…
— Да. — Лицо старухи сморщилось и стало похоже на чернослив. — Давайте я начну с самого начала. Сейчас вот припоминаю. Думала, что совсем забыла, а… погодите немного…
— Хорошо. Вспоминайте, пожалуйста. — Кейт старалась дышать бесшумно. — Сколько надо, миссис Правински, столько и воспоминайте.
— Вот, вспомнила. Это было раньше. Определенно раньше. Тогда шло «Такси». Мне оно не так нравится, как «Очарованная», или шоу Дика Ван Дайка, или даже «Дженни», но этот коротышка Луи, он такой смешной.
— Да, просто умора, — поощрила старуху Кейт. — Значит, это было раньше? Что значит раньше?
— Я услышала шум. Как будто там что-то упало. Наверху. Может, человек упал или уронили нечто тяжелое.
— И вы пошли посмотреть?
— Нет. — Она погрозила Кейт костлявым пальцем. — Не торопите меня. Нет, это было посередине «Такси», когда я услышала шум. Глухой такой звук. И конечно, из квартиры девушки, потому что там больше никто не живет. Я особо об этом не думала и стала снова смотреть «Такси». Через минуту еще глухой звук, потом еще. Я подошла к двери, выглянула. Ничего. Решила, что мне это почудилось.
— А потом?
— Ничего. «Такси» закончилось, но началось шоу Дика Ван Дайка. То, где Лора покупает новое платье, но боится сказать Бобу, потому что…
Старуха опять сошла с рельсов, и Кейт потребовалось время, чтобы вернуть ее обратно.
— Я поднялась, чтобы выключить свет. Вон тот. — Она показала на лампочку над дверью с потрепанным китайским бумажным абажуром. — Я специально включаю его на весь вечер. Отпугивает воров. Но иногда начинают болеть глаза, и трудно смотреть телевизор. Так вот, я встала, чтобы выключить свет, и услышала, как стукнула дверь подъезда. Как будто кто-то захлопнул ее. Потом я поняла, что все наоборот. — Старуха сделала драматическую паузу, вскинув нарисованные карандашом брови.
— Наоборот?
— Он входил, а не уходил. Парадная дверь, понимаете, она хлопает, когда открывается. Ударяется о стену. Хлоп. Так вот, я очень-очень тихо открыла свою дверь и вышла на площадку. Всего несколько шагов. И вижу, стоит он, ну, этот цветной… как я вам его описала, тощий — на лестнице. Он поднимался и… пойдемте, я вам покажу.
Миссис Правински потащила Кейт на лестничную площадку.
— Теперь наклонитесь так, чтобы быть моего роста. Вот так. Теперь быстро посмотрите.
Кейт сделала, что требовалось. Для этого пришлось встать чуть ли не на колени.
— Когда я посмотрела, он был на первой, может, пторой лестнице. Я оказалась с ним лицом к лицу. — Старуха приложила руку к щеке и покачала головой. — О, лучше бы мне этого не видеть. Думала, что умру. Чужой! Цветной мужчина! На лестнице! Ночью!
— А потом?
— Потом? Ничего. Он даже на меня не посмотрел. Мне показалось, — прошептала она, — он был немного не в себе… ну, вы понимаете, что я имею в виду. Наркотики. Так вот, я побежала к себе в квартиру и заперла дверь. Быстро-быстро.
— А после этого вы какой-нибудь шум слышали? Звуки сверху. Может быть, кто-то с кем-то боролся?
— Ничего. Шум, стуки — все это было раньше. Помните?
Кейт кивнула.
— По правде говоря, я решила, что это не мое дело. Нынешние молодые люди… А кто я такая, чтобы их осуждать? Но все равно… — Она наклонилась к Кейт, которая все пребывала в согнутом положении, так что начала болеть спина. — Знаете, эта девушка, она ведь была испанка. Так что…
Кейт резко выпрямилась.
— Миссис Правински, а другие мужчины ее навещали?
— Той ночью?
— Вообще.
— Дайте подумать. — Лицо старухи снова превратилось в чернослив. — Да, был у нее дружок. Тоже цветной.
— Но той ночью вы его здесь не видели?
— О нет. Это очень вежливый молодой человек. Он всегда открывал для меня дверь, будто я королева. — Миссис Правински просияла. — Один раз он даже помог мне донести до квартиры сумку с продуктами. Очень милый мальчик… хотя я не понимаю, что он делает со своими волосами. — Она поморщилась.
Теперь стало окончательно ясно: человек на лестнице и Уилли — совершенно разные люди. Кейт почувствовала такое облегчение, что была готова расцеловать эту старуху с лицом, сморщенным как чернослив.
— Миссис Правински, я хочу вас кое о чем попросить.
— Пожалуйста.
— Первое — подписать протокол, где указано, что человек на лестнице и тот другой, который открывал для вас дверь, совершенно разные люди. И второе… это касается того, на лестнице… Вы могли бы описать его лицо для полицейского художника, чтобы он смог сделать набросок?
Глаза старухи засветились.
— Так, как показывают по телевизору?
— Да, как у Перри Мейсона.
— Мне очень нравится Делла Стрит.
— Так вы думаете, что сумеете это сделать? Описать его?
— Дорогая, если бы я могла рисовать, я бы сделала это сама.
Кейт вела под руку миссис Правински на второй этаж полицейского управления. Пролет был длинный. Старуха остановилась на полпути, оперлась рукой о перила.
— Ой, дыхания не хватает. Неужели здесь нет лифта?
— Вам плохо?
— Прекрасно, дорогая, прекрасно. — Она двинулась дальше, но через несколько ступенек остановилась снова.
Пожалуйста, миссис Правински, — мысленно говорила Кейт, — только не умирайте. Вы мне так нужны.
— Как вы себя чувствуете? Нормально?
— А хоть бы и не нормально. Вы что, понесете меня наверх?
— Шутите? Я думаю, вы могли бы понести меня.
Миссис Правински закудахтала. Это у нее был такой смех.
— Вот это правильно, милочка.
В отделе составления фотороботов четверо специалистов сидели перед компьютерами и выслушивали потерпевших. Одним нажатием клавиши делали глаза на экране то меньше, то больше, добавляли или убирали бороду, морщины и тому подобное. Кейт не захотела ждать, когда кто-нибудь из них освободится, хотя, наверное, следовало бы. Скоро других специалистов не будет, только такие. Ей больше нравились художники (очевидно, потому, что она любила живопись), которые рисовали угольным карандашом, потом стирали и рисовали снова. Сегодня ей повезло. Один представитель этого вымирающего племени еще здесь сохранился. Лысоватый, с землистым лицом, возраст под пятьдесят пять, пальцы перепачканы древесным углем. На карточке фамилия: Каллоуэй.
— Вы свободны? — спросила Кейт.
Художник помрачнел.
— Вообще-то я собрался домой. Уже почти шесть.
— Примите еще нас. Пожалуйста. — Кейт очаровательно улыбнулась. — Я из специального отдела. От Рэнди Мида. Могу замолвить за вас словечко.
— Спасибо, не надо. Мне до пенсии осталось два месяца.
— А как насчет сотни долларов?
Каллоуэй посмотрел на нее с подозрением.
— Вы из ВБ или еще откуда?
— Из отдела внутренней безопасности? Нет. Ни в коем случае. Просто я в цейтноте. Так что?
Каллоуэй со вздохом сел. Кейт усадила миссис Правински напротив. Он поднял угольный карандаш.
— Какое лицо? Овальное, квадратное, круглое?
Старуха сморщилась.
— Значит, я смотрела шоу Дика Ван Дайка и…
Кейт протянула Каллоуэю свою карточку.
— Позвоните мне, когда будет готово.
Миссис Правински ерзала на стуле, горя нетерпением продолжать. Ее чуть скошенные, оттененные бирюзой глаза горели. Кейт попросила Каллоуэя передать набросок по факсу ей домой. Пора сделать перерыв и хорошенько подумать. Она погладила руку миссис Правински.
— Я договорилась, чтобы вас отвезли домой. — Кейт бросила взгляд на Каллоуэя. Тот сидел, мрачно поджав губы. — И не спешите. Мистер Каллоуэй у нас очень терпеливый.
* * *
Кейт увидела парня, прохаживающегося вдоль дома, и подумала, что он такой же конспиратор, как и художник Энди Уорхол в своем парике. В том смысле, что сразу же бросался в глаза. Бейсбольная кепка козырьком назад, нервная походка, острые взгляды по сторонам. Лучше бы уж взял картонку, написал на ней: «Я КОП! » — и повесил на шею. Это называется: поставили охрану. Да его за километр видно. Тем более что дом один из самых элитных в западной части Центрального парка.
Кейт кивнула ему. Он кивнул в ответ, не поднимая головы, и продолжил движение. Консьерж посмотрел на него, словно спрашивая: «Как ты сюда попал, приятель? Неужели заблудился? » Затем он с улыбкой повернулся к Кейт.
Поднявшись к себе, она сбросила туфли, уронила на стул жакет и, не включая света, двинулась по коридору. В спальне сбросила на пол слаксы и блузку и, избегая смотреть в зеркало, побрела в ванную.
Зачем лишний раз убеждаться, что я выгляжу ужасно? В душевой кабинке Кейт потерла мочалкой, смоченной ароматным гелем, синяк на правом локте, осмотрела поцарапанные костяшки пальцев и радужный синяк на колене.
Спасибо тебе, толстый Уолли.
Ей нужно было привести себя в порядок, потому что предстояла встреча с Ричардом в недавно открытом ресторане, о котором в последнее время все говорили. Ему с большим трудом удалось забронировать столик.
Кейт вышла из ванной. Проверила факс. Пока ничего. Должно быть, миссис Правински измучила Каллоуэя. Она вернулась в спальню и составила краткое резюме по результатам беседы. Итак, в ту ночь, когда убили Элену, соседка видела на лестнице чернокожего. Интересно, это тот же парень, с которым видел Элену толстый Уолли?
Кейт зевнула. Сделала пометку в блокноте. Снова зевнула.
Может быть, вздремнуть хотя бы минут пятнадцать?
Она легла, положив предварительно под подушку трубку беспроводного телефона.
Мэрилин Монро смотрит на нее снизу вверх, не совсем похожая на человека. Губы как будто бархатные. Изображение расплывается, а затем приближается и становится резким. В комнате душно и темно. Лицо Элены неподвижно. Глаза пустые. На щеке кровь. Кейт пристально рассматривает малиновые изгибы, слышит, что се зовут. Откуда-то издалека, наверное, с лестничной площадки. Сначала мягко, затем громче.
— Кейт! Кейт.
Лицо Элены трансформировалось в лицо Ричарда.
— Ричард? — Кейт потерла глаза. — Сколько времени? — Тело со сна казалось толстым и тяжелым.
— Почти одиннадцать.
— О, я, должно быть, задремала… — Кейт провела ладонью по его щеке. — Извини.
— Понимаешь, ты поставила меня в неловкое положение.
— Но почему ты не позвонил?
— Звонил. Много раз.
— О… верно. — Кейт достала из-под подушки трубку. — Извини еще раз.
— А где твой мобильный?
— В сумке в прихожей. — Кейт сконфуженно улыбнулась.
Ричард отстранился, снял пиджак фирмы «Хуго Босс» и повесил на вешалку в стенном шкафу.
— Я твердил, что моя жена будет с минуты на минуту, даже когда подали десерт. Кстати, очень вкусный.
— А ты знаешь, сколько раз я сидела, ждала тебя в ресторане, а ты так и не появлялся? — проговорила она с деланной шутливостью. — Да, Ричард, я чуточку опоздала. Но ничего с твоим клиентом не случилось, поверь мне.
— Ладно. Ладно. — Ричард вздохнул. — Но я беспокоился… к тому же это была важная встреча. Кейт… я хочу, чтобы ты была рядом. Ты не забыла, что мы выступаем одной командой?
Она улыбнулась:
— Не забыла. Просто сейчас у меня трудный период. Понимаешь? Потерпи немного.
Ричард снова вздохнул, подошел к постели, потрогал синяк на локте Кейт, погладил поцарапанные пальцы.
— Что это?
Кейт пожала плечами:
— Так, ничего.
— Ничего? А выглядит, как будто ты попала в аварию. Столкнулась с грузовиком.
Кейт встала, пробежала пальцами по волосам, потом села, натянув халат на колени. Не хотелось показывать мужу сразу все синяки.
— Подумаешь, стукнулась немного. Ерунда.
Ричард нахмурился.
— Занималась полицейской работой?
— Что-то вроде.
— А ведь десять лет назад ты с ней рассталась без всякого сожаления. И с радостью принялась заниматься искусством.
— Это правда. И я не собираюсь возвращаться в полицию. У нас все еще будет — и званые ужины, и светская жизни, и все остальное. Но мне обязательно нужно разобраться во всем этом. — Кейт замолчала. — Ради Элены.
— Я знаю, тебе ее не хватает. — Ричард смягчился. — Мне тоже.
— В самом деле? — с вызовом проговорила Кейт и скрестила руки на груди. — Тогда почему ты не вспомнил о ней хотя бы раз с тех пор, как это случилось?
— Я думал, тебя это огорчит, — ответил он, трогая ее плечо.
— Ты не представляешь, как мне тяжело. — Глаза Кейт наполнились слезами..
Ричард взял ее руку в свои.
— Понимаю, дорогая. И тоже очень переживаю.
Кейт смахнула слезу.
— Поверь, Ричард, мне очень хочется вернуться к прежней жизни. Но пока не могу. — Она отстранилась, сбросила халат и надела шелковую пижаму.
— Да, дорогая. — Ричард снял рубашку и сунул ее в корзину для грязного белья, стоящую в стенном шкафу.
Кейт решила сменить тему:
— Как ты считаешь, Билл Пруитт мог иметь дело с крадеными произведениями искусства?
Ричард резко вскинул голову.
— Что?
— Уинни Пруитт сказала мне, что видела у него итальянский запрестольный образ. Я консультировалась с Мертом. Правда, не сказала ему ничего о Пруитте, просто попросила проверить эту вещь. Он обнаружил ее в списке похищенных.
— Уинни сказала, что ее сын украл этот запрестольный образ?
— Конечно, нет. Говорит, что просто видела его на столе, причем незадолго до его гибели.
В этот момент Ричард надевал пижамные штаны и с такой силой дернул резинку, что они треснули.
— Какое дерьмо теперь стали продавать в магазинах!
— Успокойся. — Кейт погладила его руку и скользнула под белое пушистое одеяло.
Ричард почти так же взвинчен, как и я.
Он отбросил порванные штаны и пыхтя натянул другие. Она дождалась, пока он ляжет, и спросила:
— Так ты думаешь, это возможно?
Ричард зевнул.
— Знаешь, я очень устал. Давай поговорим о Билле Пруитте в другой раз.
21
Все привыкли к тому, что в Нью-Йорке основным центром тусовки людей искусства всегда был Сохо. Но теперь он постепенно переместился в западную часть Челси, в прошлом пустырь, с одной стороны ограниченный рекой Гудзон и Десятой улицей, а с другой тянущийся к Кухне Дьявола и дальше, до мясного рынка на Четырнадцатой улице. Располагавшиеся здесь прежде товарные склады, агентства по продаже автомобилей и гаражи были вынуждены уступить свои участки фешенебельным художественным галереям, бутикам и всевозможным наимоднейшим питейным заведениям. При этом трансформация района все еще продолжалась. Попав сюда, забудьте о существовании общественного транспорта — люди искусства привыкли ездить в такси либо в собственных автомобилях с личными шоферами — и приготовьтесь удивляться. Вас поразит ширина улиц и великолепный, как на открытке, вид на реку Гудзон. Это положительные эмоции. Неприятно удивит вас тот факт, что в определенные часы большая часть улиц, особенно Двадцатые и Тридцатые, становятся пустынными настолько, что кажется, будто вы попали в «Сумеречную зону». А также характерный запах мясного рынка — омерзительный, едкий, который прилипает к задней части гортани и даже может вызвать рвотные позывы. Но это, конечно, пустяки. Через год или два на безлюдных улицах появятся магазины одежды и обуви, мебельные и прочие, а также в большом количестве бары и рестораны. Оптовики, торгующие мясом, не смогут конкурировать с этими заведениями и художественными галереями в части арендной платы и переедут на Лонг-Айленд или еще куда-нибудь. А потом, через десяток лет, когда количество магазинов и разного рода заведений на этих улицах достигнет насыщения, а от туристов не будет прохода, художественная тусовка переместится в другое место.
Уилли не любил ходить на открытие вернисажей, но его агент, Аманда Лоу, настояла на его появлении, напомнив, что это его обязанность — ходить на выставки и по возможности раскручивать себя и свои работы.
Первое время Уилли это удивляло. Ему казалось, что он должен просто создавать картины, а все остальное — ее работа. Однако очень скоро он понял, что это ошибка.
Здание галереи Аманды Лоу, построенное на месте бывшего гаража, который арендовала фирма по продаже автомобилей, являло собой образец элегантности и шика и полностью соответствовало стандартам начала XXI века. Парадный вход из зеленого стекла, залы с белыми стенами семиметровой высоты, пол из монолитного бетона светло-серого оттенка, нарочито шероховатый, так что, если вы опуститесь на колени, чтобы получше рассмотреть какое-нибудь новейшее произведение искусства, то рискуете оцарапаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Разумеется, Кейт подтвердила суждение Банни. Миссис Правински прыснула со смеху, но было очевидно, что это ей приятно.
— Но тогда я «Очарованную» не смотрела. Передавали шоу Дика Ван Дайка. Старое, с Мэри Тайлер Мор в роли его жены, еще до того, как она начала делать свое шоу. Помните, шоу одинокой девушки? Тоже очень хорошее, но не такое, как шоу Дика Ван Дайка.
— Если честно, миссис Правински, то я никогда не понимала, зачем Роуда вышла за Джо. Этот парень ей был совсем не пара.
— Как вы правы! Какая глупость. Не посоветовалась с Мэри. Они были такие хорошие подруги, эти две девушки. Прелесть.
— Значит… — Кейт глубоко вздохнула. — Вы смотрели шоу Дика Ван Дайка и увидели этого мужчину…
— Да. — Лицо старухи сморщилось и стало похоже на чернослив. — Давайте я начну с самого начала. Сейчас вот припоминаю. Думала, что совсем забыла, а… погодите немного…
— Хорошо. Вспоминайте, пожалуйста. — Кейт старалась дышать бесшумно. — Сколько надо, миссис Правински, столько и воспоминайте.
— Вот, вспомнила. Это было раньше. Определенно раньше. Тогда шло «Такси». Мне оно не так нравится, как «Очарованная», или шоу Дика Ван Дайка, или даже «Дженни», но этот коротышка Луи, он такой смешной.
— Да, просто умора, — поощрила старуху Кейт. — Значит, это было раньше? Что значит раньше?
— Я услышала шум. Как будто там что-то упало. Наверху. Может, человек упал или уронили нечто тяжелое.
— И вы пошли посмотреть?
— Нет. — Она погрозила Кейт костлявым пальцем. — Не торопите меня. Нет, это было посередине «Такси», когда я услышала шум. Глухой такой звук. И конечно, из квартиры девушки, потому что там больше никто не живет. Я особо об этом не думала и стала снова смотреть «Такси». Через минуту еще глухой звук, потом еще. Я подошла к двери, выглянула. Ничего. Решила, что мне это почудилось.
— А потом?
— Ничего. «Такси» закончилось, но началось шоу Дика Ван Дайка. То, где Лора покупает новое платье, но боится сказать Бобу, потому что…
Старуха опять сошла с рельсов, и Кейт потребовалось время, чтобы вернуть ее обратно.
— Я поднялась, чтобы выключить свет. Вон тот. — Она показала на лампочку над дверью с потрепанным китайским бумажным абажуром. — Я специально включаю его на весь вечер. Отпугивает воров. Но иногда начинают болеть глаза, и трудно смотреть телевизор. Так вот, я встала, чтобы выключить свет, и услышала, как стукнула дверь подъезда. Как будто кто-то захлопнул ее. Потом я поняла, что все наоборот. — Старуха сделала драматическую паузу, вскинув нарисованные карандашом брови.
— Наоборот?
— Он входил, а не уходил. Парадная дверь, понимаете, она хлопает, когда открывается. Ударяется о стену. Хлоп. Так вот, я очень-очень тихо открыла свою дверь и вышла на площадку. Всего несколько шагов. И вижу, стоит он, ну, этот цветной… как я вам его описала, тощий — на лестнице. Он поднимался и… пойдемте, я вам покажу.
Миссис Правински потащила Кейт на лестничную площадку.
— Теперь наклонитесь так, чтобы быть моего роста. Вот так. Теперь быстро посмотрите.
Кейт сделала, что требовалось. Для этого пришлось встать чуть ли не на колени.
— Когда я посмотрела, он был на первой, может, пторой лестнице. Я оказалась с ним лицом к лицу. — Старуха приложила руку к щеке и покачала головой. — О, лучше бы мне этого не видеть. Думала, что умру. Чужой! Цветной мужчина! На лестнице! Ночью!
— А потом?
— Потом? Ничего. Он даже на меня не посмотрел. Мне показалось, — прошептала она, — он был немного не в себе… ну, вы понимаете, что я имею в виду. Наркотики. Так вот, я побежала к себе в квартиру и заперла дверь. Быстро-быстро.
— А после этого вы какой-нибудь шум слышали? Звуки сверху. Может быть, кто-то с кем-то боролся?
— Ничего. Шум, стуки — все это было раньше. Помните?
Кейт кивнула.
— По правде говоря, я решила, что это не мое дело. Нынешние молодые люди… А кто я такая, чтобы их осуждать? Но все равно… — Она наклонилась к Кейт, которая все пребывала в согнутом положении, так что начала болеть спина. — Знаете, эта девушка, она ведь была испанка. Так что…
Кейт резко выпрямилась.
— Миссис Правински, а другие мужчины ее навещали?
— Той ночью?
— Вообще.
— Дайте подумать. — Лицо старухи снова превратилось в чернослив. — Да, был у нее дружок. Тоже цветной.
— Но той ночью вы его здесь не видели?
— О нет. Это очень вежливый молодой человек. Он всегда открывал для меня дверь, будто я королева. — Миссис Правински просияла. — Один раз он даже помог мне донести до квартиры сумку с продуктами. Очень милый мальчик… хотя я не понимаю, что он делает со своими волосами. — Она поморщилась.
Теперь стало окончательно ясно: человек на лестнице и Уилли — совершенно разные люди. Кейт почувствовала такое облегчение, что была готова расцеловать эту старуху с лицом, сморщенным как чернослив.
— Миссис Правински, я хочу вас кое о чем попросить.
— Пожалуйста.
— Первое — подписать протокол, где указано, что человек на лестнице и тот другой, который открывал для вас дверь, совершенно разные люди. И второе… это касается того, на лестнице… Вы могли бы описать его лицо для полицейского художника, чтобы он смог сделать набросок?
Глаза старухи засветились.
— Так, как показывают по телевизору?
— Да, как у Перри Мейсона.
— Мне очень нравится Делла Стрит.
— Так вы думаете, что сумеете это сделать? Описать его?
— Дорогая, если бы я могла рисовать, я бы сделала это сама.
Кейт вела под руку миссис Правински на второй этаж полицейского управления. Пролет был длинный. Старуха остановилась на полпути, оперлась рукой о перила.
— Ой, дыхания не хватает. Неужели здесь нет лифта?
— Вам плохо?
— Прекрасно, дорогая, прекрасно. — Она двинулась дальше, но через несколько ступенек остановилась снова.
Пожалуйста, миссис Правински, — мысленно говорила Кейт, — только не умирайте. Вы мне так нужны.
— Как вы себя чувствуете? Нормально?
— А хоть бы и не нормально. Вы что, понесете меня наверх?
— Шутите? Я думаю, вы могли бы понести меня.
Миссис Правински закудахтала. Это у нее был такой смех.
— Вот это правильно, милочка.
В отделе составления фотороботов четверо специалистов сидели перед компьютерами и выслушивали потерпевших. Одним нажатием клавиши делали глаза на экране то меньше, то больше, добавляли или убирали бороду, морщины и тому подобное. Кейт не захотела ждать, когда кто-нибудь из них освободится, хотя, наверное, следовало бы. Скоро других специалистов не будет, только такие. Ей больше нравились художники (очевидно, потому, что она любила живопись), которые рисовали угольным карандашом, потом стирали и рисовали снова. Сегодня ей повезло. Один представитель этого вымирающего племени еще здесь сохранился. Лысоватый, с землистым лицом, возраст под пятьдесят пять, пальцы перепачканы древесным углем. На карточке фамилия: Каллоуэй.
— Вы свободны? — спросила Кейт.
Художник помрачнел.
— Вообще-то я собрался домой. Уже почти шесть.
— Примите еще нас. Пожалуйста. — Кейт очаровательно улыбнулась. — Я из специального отдела. От Рэнди Мида. Могу замолвить за вас словечко.
— Спасибо, не надо. Мне до пенсии осталось два месяца.
— А как насчет сотни долларов?
Каллоуэй посмотрел на нее с подозрением.
— Вы из ВБ или еще откуда?
— Из отдела внутренней безопасности? Нет. Ни в коем случае. Просто я в цейтноте. Так что?
Каллоуэй со вздохом сел. Кейт усадила миссис Правински напротив. Он поднял угольный карандаш.
— Какое лицо? Овальное, квадратное, круглое?
Старуха сморщилась.
— Значит, я смотрела шоу Дика Ван Дайка и…
Кейт протянула Каллоуэю свою карточку.
— Позвоните мне, когда будет готово.
Миссис Правински ерзала на стуле, горя нетерпением продолжать. Ее чуть скошенные, оттененные бирюзой глаза горели. Кейт попросила Каллоуэя передать набросок по факсу ей домой. Пора сделать перерыв и хорошенько подумать. Она погладила руку миссис Правински.
— Я договорилась, чтобы вас отвезли домой. — Кейт бросила взгляд на Каллоуэя. Тот сидел, мрачно поджав губы. — И не спешите. Мистер Каллоуэй у нас очень терпеливый.
* * *
Кейт увидела парня, прохаживающегося вдоль дома, и подумала, что он такой же конспиратор, как и художник Энди Уорхол в своем парике. В том смысле, что сразу же бросался в глаза. Бейсбольная кепка козырьком назад, нервная походка, острые взгляды по сторонам. Лучше бы уж взял картонку, написал на ней: «Я КОП! » — и повесил на шею. Это называется: поставили охрану. Да его за километр видно. Тем более что дом один из самых элитных в западной части Центрального парка.
Кейт кивнула ему. Он кивнул в ответ, не поднимая головы, и продолжил движение. Консьерж посмотрел на него, словно спрашивая: «Как ты сюда попал, приятель? Неужели заблудился? » Затем он с улыбкой повернулся к Кейт.
Поднявшись к себе, она сбросила туфли, уронила на стул жакет и, не включая света, двинулась по коридору. В спальне сбросила на пол слаксы и блузку и, избегая смотреть в зеркало, побрела в ванную.
Зачем лишний раз убеждаться, что я выгляжу ужасно? В душевой кабинке Кейт потерла мочалкой, смоченной ароматным гелем, синяк на правом локте, осмотрела поцарапанные костяшки пальцев и радужный синяк на колене.
Спасибо тебе, толстый Уолли.
Ей нужно было привести себя в порядок, потому что предстояла встреча с Ричардом в недавно открытом ресторане, о котором в последнее время все говорили. Ему с большим трудом удалось забронировать столик.
Кейт вышла из ванной. Проверила факс. Пока ничего. Должно быть, миссис Правински измучила Каллоуэя. Она вернулась в спальню и составила краткое резюме по результатам беседы. Итак, в ту ночь, когда убили Элену, соседка видела на лестнице чернокожего. Интересно, это тот же парень, с которым видел Элену толстый Уолли?
Кейт зевнула. Сделала пометку в блокноте. Снова зевнула.
Может быть, вздремнуть хотя бы минут пятнадцать?
Она легла, положив предварительно под подушку трубку беспроводного телефона.
Мэрилин Монро смотрит на нее снизу вверх, не совсем похожая на человека. Губы как будто бархатные. Изображение расплывается, а затем приближается и становится резким. В комнате душно и темно. Лицо Элены неподвижно. Глаза пустые. На щеке кровь. Кейт пристально рассматривает малиновые изгибы, слышит, что се зовут. Откуда-то издалека, наверное, с лестничной площадки. Сначала мягко, затем громче.
— Кейт! Кейт.
Лицо Элены трансформировалось в лицо Ричарда.
— Ричард? — Кейт потерла глаза. — Сколько времени? — Тело со сна казалось толстым и тяжелым.
— Почти одиннадцать.
— О, я, должно быть, задремала… — Кейт провела ладонью по его щеке. — Извини.
— Понимаешь, ты поставила меня в неловкое положение.
— Но почему ты не позвонил?
— Звонил. Много раз.
— О… верно. — Кейт достала из-под подушки трубку. — Извини еще раз.
— А где твой мобильный?
— В сумке в прихожей. — Кейт сконфуженно улыбнулась.
Ричард отстранился, снял пиджак фирмы «Хуго Босс» и повесил на вешалку в стенном шкафу.
— Я твердил, что моя жена будет с минуты на минуту, даже когда подали десерт. Кстати, очень вкусный.
— А ты знаешь, сколько раз я сидела, ждала тебя в ресторане, а ты так и не появлялся? — проговорила она с деланной шутливостью. — Да, Ричард, я чуточку опоздала. Но ничего с твоим клиентом не случилось, поверь мне.
— Ладно. Ладно. — Ричард вздохнул. — Но я беспокоился… к тому же это была важная встреча. Кейт… я хочу, чтобы ты была рядом. Ты не забыла, что мы выступаем одной командой?
Она улыбнулась:
— Не забыла. Просто сейчас у меня трудный период. Понимаешь? Потерпи немного.
Ричард снова вздохнул, подошел к постели, потрогал синяк на локте Кейт, погладил поцарапанные пальцы.
— Что это?
Кейт пожала плечами:
— Так, ничего.
— Ничего? А выглядит, как будто ты попала в аварию. Столкнулась с грузовиком.
Кейт встала, пробежала пальцами по волосам, потом села, натянув халат на колени. Не хотелось показывать мужу сразу все синяки.
— Подумаешь, стукнулась немного. Ерунда.
Ричард нахмурился.
— Занималась полицейской работой?
— Что-то вроде.
— А ведь десять лет назад ты с ней рассталась без всякого сожаления. И с радостью принялась заниматься искусством.
— Это правда. И я не собираюсь возвращаться в полицию. У нас все еще будет — и званые ужины, и светская жизни, и все остальное. Но мне обязательно нужно разобраться во всем этом. — Кейт замолчала. — Ради Элены.
— Я знаю, тебе ее не хватает. — Ричард смягчился. — Мне тоже.
— В самом деле? — с вызовом проговорила Кейт и скрестила руки на груди. — Тогда почему ты не вспомнил о ней хотя бы раз с тех пор, как это случилось?
— Я думал, тебя это огорчит, — ответил он, трогая ее плечо.
— Ты не представляешь, как мне тяжело. — Глаза Кейт наполнились слезами..
Ричард взял ее руку в свои.
— Понимаю, дорогая. И тоже очень переживаю.
Кейт смахнула слезу.
— Поверь, Ричард, мне очень хочется вернуться к прежней жизни. Но пока не могу. — Она отстранилась, сбросила халат и надела шелковую пижаму.
— Да, дорогая. — Ричард снял рубашку и сунул ее в корзину для грязного белья, стоящую в стенном шкафу.
Кейт решила сменить тему:
— Как ты считаешь, Билл Пруитт мог иметь дело с крадеными произведениями искусства?
Ричард резко вскинул голову.
— Что?
— Уинни Пруитт сказала мне, что видела у него итальянский запрестольный образ. Я консультировалась с Мертом. Правда, не сказала ему ничего о Пруитте, просто попросила проверить эту вещь. Он обнаружил ее в списке похищенных.
— Уинни сказала, что ее сын украл этот запрестольный образ?
— Конечно, нет. Говорит, что просто видела его на столе, причем незадолго до его гибели.
В этот момент Ричард надевал пижамные штаны и с такой силой дернул резинку, что они треснули.
— Какое дерьмо теперь стали продавать в магазинах!
— Успокойся. — Кейт погладила его руку и скользнула под белое пушистое одеяло.
Ричард почти так же взвинчен, как и я.
Он отбросил порванные штаны и пыхтя натянул другие. Она дождалась, пока он ляжет, и спросила:
— Так ты думаешь, это возможно?
Ричард зевнул.
— Знаешь, я очень устал. Давай поговорим о Билле Пруитте в другой раз.
21
Все привыкли к тому, что в Нью-Йорке основным центром тусовки людей искусства всегда был Сохо. Но теперь он постепенно переместился в западную часть Челси, в прошлом пустырь, с одной стороны ограниченный рекой Гудзон и Десятой улицей, а с другой тянущийся к Кухне Дьявола и дальше, до мясного рынка на Четырнадцатой улице. Располагавшиеся здесь прежде товарные склады, агентства по продаже автомобилей и гаражи были вынуждены уступить свои участки фешенебельным художественным галереям, бутикам и всевозможным наимоднейшим питейным заведениям. При этом трансформация района все еще продолжалась. Попав сюда, забудьте о существовании общественного транспорта — люди искусства привыкли ездить в такси либо в собственных автомобилях с личными шоферами — и приготовьтесь удивляться. Вас поразит ширина улиц и великолепный, как на открытке, вид на реку Гудзон. Это положительные эмоции. Неприятно удивит вас тот факт, что в определенные часы большая часть улиц, особенно Двадцатые и Тридцатые, становятся пустынными настолько, что кажется, будто вы попали в «Сумеречную зону». А также характерный запах мясного рынка — омерзительный, едкий, который прилипает к задней части гортани и даже может вызвать рвотные позывы. Но это, конечно, пустяки. Через год или два на безлюдных улицах появятся магазины одежды и обуви, мебельные и прочие, а также в большом количестве бары и рестораны. Оптовики, торгующие мясом, не смогут конкурировать с этими заведениями и художественными галереями в части арендной платы и переедут на Лонг-Айленд или еще куда-нибудь. А потом, через десяток лет, когда количество магазинов и разного рода заведений на этих улицах достигнет насыщения, а от туристов не будет прохода, художественная тусовка переместится в другое место.
Уилли не любил ходить на открытие вернисажей, но его агент, Аманда Лоу, настояла на его появлении, напомнив, что это его обязанность — ходить на выставки и по возможности раскручивать себя и свои работы.
Первое время Уилли это удивляло. Ему казалось, что он должен просто создавать картины, а все остальное — ее работа. Однако очень скоро он понял, что это ошибка.
Здание галереи Аманды Лоу, построенное на месте бывшего гаража, который арендовала фирма по продаже автомобилей, являло собой образец элегантности и шика и полностью соответствовало стандартам начала XXI века. Парадный вход из зеленого стекла, залы с белыми стенами семиметровой высоты, пол из монолитного бетона светло-серого оттенка, нарочито шероховатый, так что, если вы опуститесь на колени, чтобы получше рассмотреть какое-нибудь новейшее произведение искусства, то рискуете оцарапаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42