Почти обезумев, Клаус не обратил внимания на тупую боль в напрягшемся плече. Он потряс трактирщика, мало заботясь о том, что зажал в кулаках не только ткань рубашки, но и тело.– Говори!Трактирщик забормотал что-то, выронил вторую кружку и вцепился в руки, сжимающие его мертвой хваткой.– Я… они… это было около часа назад. Я точно не знаю. Ночь выдалась та еще, я даже не прилег…– Куда… они… делись? – отчетливо проговорил Клаус, тряся его, пока он не обмяк, словно тряпичная кукла.– Их забрали двое мужчин, – выдавил из себя трактирщик. – Вели они себя не вызывающе, вот только уехали быстро.– Что за мужчины? Как они выглядели? Куда направились?– Господин, отпустите меня! Да что же это такое! Вы меня задушите! Как я вам все расскажу, если мне дышать нечем?– Не заговоришь, хуже будет, – предупредил Клаус. Все взгляды были обращены на них. Посетители забыли о еде и выпивке. Все только и делали, что глядели на него и на перепуганного трактирщика.– Один из них был приземистый и коренастый, постарше, чем второй. Еще у него были рыжие с проседью волосы. Я никогда его здесь раньше не видел. Другого видел. Да что там, мы оба его видели. Он был здесь прошлой ночью…– Человек в черном? – уточнил Клаус. – Это о нем я тебя тогда спрашивал?Трактирщик закивал.– Да, он. Точно он.– И ты позволил им увезти дам… вот так просто? Ах ты, пьяный мерзавец! Ты что же, совсем ничего не соображаешь?Клаус толкнул его на бочки с элем.– Сколько ты уже успел выпить? Ведь они приехали сюда со мной. – Да знаю я, господин. Но девки есть девки. Сегодня есть, завтра нет, приходят с одним, уходят с другим. Меня это не касается. Я человек маленький и не могу лезть туда, куда не просят.– Но я же спрашивал о том парне прошлой ночью. У меня уже тогда были подозрения на его счет. И как ты мог после этого позволить ему их увезти? Ты же мог прийти ко мне и предупредить!– Я уже говорил вам, это постоялый двор, господин. Здесь разные встречаются. Я не вмешиваюсь в дела других. Зачем рисковать? Надо было запереть этих пташек в клетке, чтобы они никуда не улетели. Я-то тут при чем? А теперь, может, отпустите меня?Клаус еще крепче сжал его плечи.– Куда они направились? В какую сторону? На чем?– Откуда мне знать? Спросите у конюхов или станционного смотрителя. Да отпустите же!Клаус отшвырнул его в сторону и выскочил в двери общего зала, фалды его сюртука развевались. Он зашагал прямиком к конюшням. Станционный смотритель только отправил почтовую карету и теперь вносил время ее убытия в журнал, как ворвался Клаус, схватил его за руку и вытащил из-за стола, перевернув по пути чернильницу.– Дама с горничной уехали около часа назад с двумя мужчинами, – сказал он, не обращая внимания на ошарашенный взгляд мужчины, блуждающий по его лицу, руке и заляпанному чернилами рукаву рубашки. – Один мужчина был в возрасте, упитанный и рыжеволосый. Другой высокий и худой, одет во все черное, на нем еще было пальто с капюшоном и широкополая фетровая шляпа. В какую сторону они поехали?– Отпустите меня, сэр! – воскликнул станционный смотритель, вырываясь. – Что это с вами?– Дама моя невеста, а эти двое похитили ее, – сказал Клаус, проводя рукой по взъерошенным волосам.Мужчина окинул его скептическим взглядом.– А почему, собственно, я должен вам верить? Откуда мне знать, что вы не преступник. Вы не англичанин, правильно?– Да, я не англичанин, – произнес Клаус, чувствуя, как лицо начинает нервно дергаться. – Я шведский граф по имени Клаус Линдегрен, и мы только зря теряем время – вон мой герб на дверце кареты. Эти люди похитили мою невесту вместе с ее горничной. На чем они приехали? Я должен знать, в какую сторону они отправились. Быстрее!Ему и раньше приходилось сталкиваться с недоверием к иностранцам, поэтому он перестал обращать на это внимание, даже в случае с бароном Гильдерсливом. Но не сейчас. Он рвал и метал, словно одержимый. И снова это чертово время! Оно работало против него. Он вообще когда-нибудь сможет к этому привыкнуть? Все было гораздо проще, когда время застывало на месте. Станционный смотритель пристально смотрел на него, по-прежнему сомневаясь.– Их было трое, милорд, – сказал он наконец.– Трое мужчин? Станционный смотритель кивнул.– Один примерно вашего возраста… может быть, чуточку моложе. Разодетый, как петух, весь в шелке и дорогих тканях. Пшеничного цвета волосы, лицо сплошь из углов и выступов. Такого привлекательным не назовешь, но внешность броская, если вы понимаете, о чем я.– Пэмброук, – процедил Клаус.– Милорд?– Не обращайте внимания, – буркнул Клаус. – По какой дороге они поехали?– По почтовому тракту на север.– В почтовой карете, дилижансе? Ну же, говори! Они не могли ехать в почтовой впятером!– Они уехали, как и приехали. Я сам поменял им упряжку, и сегодня к ним приставили конюхов. Двое мужчин с дамами сели внутри, а третий на козлах рядом с кучером.– В пальто с капюшоном… – задумчиво сказал Клаус, отвечая на свой же вопрос.– Именно так.– Они не говорили, куда едут – хотя бы какие-то намеки? Подумай! От этого может зависеть жизнь моей невесты.– У меня нет привычки подслушивать разговоры посетителей. Но теперь, когда вы спросили, я вспомнил, что они говорили что-то насчет свадьбы.Клаус почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Пытаясь мысленно коснуться старейшины, он молил Бога о том, чтобы он услышал его призыв и направил на нужный путь. Но ответом была тишина. Было такое чувство, словно его мозг парализовало. Он должен был действовать сам и не мог терять ни секунды.– Они давно уехали? – спросил он. – Мне нужно знать точно.– Они опережают вас на два часа, если вы об этом спрашиваете. Приказать запрячь ваш экипаж?Клаус отрицательно помотал головой.– Нет, на это нет времени. Мне не угнаться за ними в карете. Оседлайте мне лошадь – самую быструю, что есть в этом богом забытом месте. И побыстрее. Каждая секунда на счету.
Мод рыдала не переставая с того самого момента, как они выехали с постоялого двора. Ее слезы и вопли изрядно нервировали Бэкку. Она никак не могла сосредоточиться, хотя должна была. Сделать это необходимо! Как угодно, но она должна ускользнуть от отца, от Элджернона Пэмброука и его друга Джека Эндрюса, тоже контрабандиста, прежде чем они доберутся до Гретна Грин.– Да заткните вы эту чертову девку! – заорал Эндрюс со своего места на крыше экипажа. Несмотря на то что окна были закрыты, его громкий голос прошелся по нервам Бэкки, как горячий нож по маслу. Он был очень опасным человеком, и с ним нельзя было не считаться. Это он тогда переступил порог ее комнаты в гостинице, когда она дожидалась Клауса. Она никогда не забудет, как его толстая, пропахшая табаком рука зажала ей рот и как он сбил ее с ног и приказал не издавать ни звука, если она хочет, чтобы Клаус дожил до рассвета.Она даже почувствовала облегчение, когда Эндрюс передал ее отцу, ждущему внизу у лестницы, а сам вернулся за Мод. Но радость при виде отца быстро улетучилась. Он был категорически против ее брака с Клаусом, более того – он настаивал, чтобы она стала женой Пэмброука, о чем и предупреждал Генрик. Выигрыш от этого союза был слишком велик, чтобы перед ним устоять. Ее отец был настоящим безумцем! У него текли слюнки от перспективы получить право на обладание частью контрабандистского имущества, добытого юным сквайром. Контрабанда манила его, ведь там попадались поистине бесценные вещи, которые можно было превратить в богатство и садиться с ним за игорный стол. Такая перспектива дурманила и пьянила его больше, чем самые крепкие напитки, ведь в душе он был и оставался игроком. Обстоятельства складывались для него как нельзя лучше… да и эта возня с телом…От него Бэкка услышала, что дни Клауса сочтены. Что он обязательно погибнет в стычке троих против него одного, особенно теперь, когда еще не до конца оправился от дуэли. Отец уже убил однажды – начало положено, повторить это еще раз для него пара пустяков. Бэкка не могла этого допустить. Только не сейчас, когда она могла этому помешать! И она решила не сопротивляться – лучше дождаться удобного момента и ускользнуть. Только в одном она была уверена: она ни за что в жизни не выйдет замуж за Элджернона Пэмброука.В карете нечем было дышать – все провонялось немытыми мужскими телами и застоявшимся запахом табачного дыма. Окна были закрыты, и Бэкка чувствовала, что ее вот-вот стошнит.– Мод, угомонись! – прикрикнула она на горничную, прижимая к носу платок, чтобы заглушить отвратительный запах. – Ты делаешь только хуже!Но девушка продолжала голосить.Напротив, уставившись на них, сидели отец и Пэмброук. Лицо отца было угрюмым, сквайра же распирало от самодовольства, и он криво усмехался.– Отец, тебе лучше отпустить нас. Я никогда не выйду замуж за… за этого человека!– Ты несовершеннолетняя и будешь делать то, что я скажу, дочь. С тех пор как умерла мать, от тебя одни неприятности. Кочуя по всему графству, словно какая-то цыганка, ты доказала, что не можешь быть себе хозяйкой. Но на этот раз ты получишь то, что заслуживаешь. Этот господин позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Это лучшая партия для тебя, моя девочка, уж поверь мне, если сама так непроходимо глупа, чтобы это понять. Он обеспечит тебе жизнь, достойную королевы.Бэкке хотелось закричать: «Он распутный и мерзкий негодяй!» – но она сдержалась. Она хотела броситься на эту нагло ухмыляющуюся тварь напротив и выцарапать ему глаза, но не осмелилась. Слишком многое сейчас зависело от ее умения держать себя в руках. Нужно было любой ценой тянуть время, выжидая подходящий для побега момент. Когда этот момент придет, подумала она уныло, Мод останется одна.– Заткните эту корову, я сказал! – снова гаркнул Эндрюс и принялся с такой силой стучать по крыше ногами, что из-под стеганой материи, которой она была обита, посыпались пыль и прочий мусор. – Если вы не в состоянии, то это сделаю я! Если этот шум сейчас же не прекратится, я мигом вышвырну ее из кареты и оставлю посреди поля. Я не собираюсь слушать это всю дорогу до Шотландии!Бэкка толкнула Мод локтем в бок.– Успокойся, – прошептала она. – Он не станет бросать слова на ветер, и никто не помешает ему выполнить свою угрозу.Горничная прекратила стенать, лишь тихо всхлипывала и шмыгала носом. Совсем замолчать она не могла, потому что была слишком напугана.Бэкка умоляюще взглянула на отца.– Пройдут дни, прежде чем мы достигнем границы, – сказала она. – Мы не можем ехать все это время. Нам придется изредка останавливаться, чтобы перекусить… да и освежиться и привести себя в порядок не мешало бы.– Ха! – выпалил барон. – И дать графу возможность нас догнать? Потому что именно так мы догнали вас. Тебя бы это устроило, не так ли? Нет, думаю, нет, дочь! Да сама подумай… Я поступил чертовски благородно, отпустив его после того, как он меня обманул – спрятал тебя. Я чуть было не забыл его обман и не позволил ему втереться ко мне в доверие. Я сказал чуть. Это он виноват в гибели Смэдли, а не я. Если бы он держался подальше, занимался своими делами и не лез в чужие, все могло бы сложиться иначе.– Нет, отец. В случившемся виноват ты, и только ты. Клаус здесь ни при чем. Мама бы, наверное, в гробу перевернулась, если бы узнала, во что ты превратился. Кто знает, что бы она сделала, будь жива…– Достаточно! – рявкнул барон. – Ни слова больше. Неожиданная вспышка его гнева заставила Бэкку подпрыгнуть на месте, а Мод снова разрыдалась.– А ты… – продолжал он, упершись тяжелым взглядом в горничную. – Если ты сейчас же не прекратишь вопить, я сам помогу ему вытолкнуть тебя наружу. Я не забыл, что ты дважды убегала вместе с Рэбэккой. На твоем месте, Мод Аммен, я вел бы себя гораздо осмотрительнее. Ты рискуешь потерять место, а новое, если останешься без рекомендаций, уж поверь, найдется нескоро. – Далее, – продолжил он, хлопая себя по колену, – что касается пищи. Я все предусмотрел. Трактирщик дал мне достаточно провизии, так что следующая остановка ожидается только тогда, когда мы окажемся от Линдегрена на безопасном расстоянии. А пока будем довольствоваться тем, что есть. Что касается личной гигиены, то по дороге мы будем проезжать ручьи, поросшие папоротником и утесником, в зарослях которых можно будет уединиться. Ты сама вынудила меня на такие крайние меры. Но все водные процедуры будут проходить под присмотром. С этим тоже придется смириться. Мне надоело выслеживать тебя по болотам и пустошам, моя девочка. С этим покончено. Запомни, этот брак будет заключен.Бэкка не произнесла больше ни слова. Бесполезно было взывать к здравому смыслу человека, лишившегося рассудка. Именно таким представлялся ей сейчас отец. Каким бы ужасным он ни выглядел, для нее гораздо менее болезненным было принять его таким, нежели тем, кем он был на самом деле: хладнокровным, помешанным на азартных играх убийцей. Ее собственный отец! Но тут уж ничего не попишешь: что есть, то есть. Она собственными глазами видела, на что он способен. Он мог насильно притащить ее к алтарю, но не мог заставить дать согласие выйти замуж за Пэмброука – согласие, без которого брак не может быть заключен. Во время свадебной церемонии необходимо, чтобы обе стороны при свидетелях объявили о своем желании сочетаться браком. Даже если до этого дойдет, он никогда не сможет сделать так, чтобы эти слова сорвались с ее губ. Она уже была отдана графу Клаусу Линдегрену всем сердцем и душой.Путешественники время от времени что-то перехватывали. Даже Мод съела кусочек мясного пирога. Но не Бэкка. От одной только мысли о еде в таком смраде ей становилось тошно и кусок не лез в горло, несмотря на то, что в животе уже начало урчать.Они съехали с почтового тракта на пустынную дорогу, подальше от проторенных путей. Отец и Пэмброук постоянно дремали, пока ближе к вечеру, у уэльской границы, карета не въехала в густой, темный лес.Наверняка все дело было в успокаивающем аромате хвои, который каким-то чудом просочился сквозь закрытые окна и смежил веки у обоих мужчин. Теперь, когда Мод наконец замолчала, Эндрюса тоже не было слышно, хотя Бэкка знала наверняка, что он не спит. Она представляла его таким, каким видела в момент отъезда: длинные ноги вытянуты, внушающее ужас длинноствольное кремневое ружье наготове и покоится на колене. Под звон и треньканье упряжи и цокот лошадиных копыт он со своего места не сможет разобрать, о чем они шушукаются, но двое, клюющие носом напротив, вполне могут подслушать их разговор, поэтому Бэкка придвинулась ближе и зашептала Мод на ухо:– Мод, тебе опасность не грозит. Единственная, кто может пострадать, это я. Только не нужно их злить – особенно того, кто на крыше. Этот человек очень опасен.– Он вломился ко мне, – пожаловалась Мод. – Схватил и вытянул из кровати, даже вещи не дал собрать. Сам залез в сумку, вытащил накидку и швырнул мне. Он сказал, что если я хотя бы пискну, мне конец.– Я знаю. То же самое он сказал и мне, – постаралась успокоить ее Бэкка. – Когда я увидела отца, то на миг поверила, что все обойдется и он не даст меня в обиду этому чудовищу. Я прекрасно понимала, что происходит, но думала, что удастся его уговорить. Я всегда умела им управлять… Но не теперь. Именно поэтому я тогда и сбежала. Он одержим азартными играми, Мод. Это как болезнь. Он уже не тот, каким был, когда матушка была жива. Думаю, ты и сама заметила.– Что будем делать, миледи?– Я не знаю. И не могу ничего придумать, пока ты скулишь и ноешь над ухом. Прекращай это. Пока я переживаю за тебя и думаю о неприятностях, которые ты можешь навлечь на себя, я не могу сосредоточиться на главном. Возможно, скоро твои слезы понадобятся, чтобы отвлечь их внимание. А если ты будешь и дальше рыдать в голос, они не произведут должного эффекта.– Вы же не собираетесь сдаваться и выходить за него замуж? – спросила Мод, кивая на Пэмброука, развалившегося на весь проход.– Конечно же, нет. Но мне понадобится твоя помощь. Рано или поздно нам придется остановиться, чтобы поменять лошадей. Бедные животные не смогут везти нас до самой Шотландии. Когда придет время, ты должна быть готова. Если я велю тебе кричать, ори во всю глотку. Но только когда я скажу. А пока постарайся заснуть. Кто знает, когда еще нам выпадет возможность отдохнуть. Глава 30 Бэкка почти могла дотянуться до него и потрогать. Ее глаза были плотно закрыты. Они не откроются. Но даже если откроются и она протянет руку, то он будет там, ее любимый Клаус. Она бросится в его объятия. Он обнимет ее сильными, надежными руками, прикосновение которых ей так хотелось почувствовать. Тогда ее кошмар закончится. Но это был всего лишь сон. А кошмар был настоящим. Чересчур настоящим! У нее никогда раньше не было так тяжко на душе. Собственное тело отказывалось ей повиноваться.Это были просто короткие обрывки сна. Она пользовалась любой возможностью, чтобы хоть немного поспать. Она была измотана до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мод рыдала не переставая с того самого момента, как они выехали с постоялого двора. Ее слезы и вопли изрядно нервировали Бэкку. Она никак не могла сосредоточиться, хотя должна была. Сделать это необходимо! Как угодно, но она должна ускользнуть от отца, от Элджернона Пэмброука и его друга Джека Эндрюса, тоже контрабандиста, прежде чем они доберутся до Гретна Грин.– Да заткните вы эту чертову девку! – заорал Эндрюс со своего места на крыше экипажа. Несмотря на то что окна были закрыты, его громкий голос прошелся по нервам Бэкки, как горячий нож по маслу. Он был очень опасным человеком, и с ним нельзя было не считаться. Это он тогда переступил порог ее комнаты в гостинице, когда она дожидалась Клауса. Она никогда не забудет, как его толстая, пропахшая табаком рука зажала ей рот и как он сбил ее с ног и приказал не издавать ни звука, если она хочет, чтобы Клаус дожил до рассвета.Она даже почувствовала облегчение, когда Эндрюс передал ее отцу, ждущему внизу у лестницы, а сам вернулся за Мод. Но радость при виде отца быстро улетучилась. Он был категорически против ее брака с Клаусом, более того – он настаивал, чтобы она стала женой Пэмброука, о чем и предупреждал Генрик. Выигрыш от этого союза был слишком велик, чтобы перед ним устоять. Ее отец был настоящим безумцем! У него текли слюнки от перспективы получить право на обладание частью контрабандистского имущества, добытого юным сквайром. Контрабанда манила его, ведь там попадались поистине бесценные вещи, которые можно было превратить в богатство и садиться с ним за игорный стол. Такая перспектива дурманила и пьянила его больше, чем самые крепкие напитки, ведь в душе он был и оставался игроком. Обстоятельства складывались для него как нельзя лучше… да и эта возня с телом…От него Бэкка услышала, что дни Клауса сочтены. Что он обязательно погибнет в стычке троих против него одного, особенно теперь, когда еще не до конца оправился от дуэли. Отец уже убил однажды – начало положено, повторить это еще раз для него пара пустяков. Бэкка не могла этого допустить. Только не сейчас, когда она могла этому помешать! И она решила не сопротивляться – лучше дождаться удобного момента и ускользнуть. Только в одном она была уверена: она ни за что в жизни не выйдет замуж за Элджернона Пэмброука.В карете нечем было дышать – все провонялось немытыми мужскими телами и застоявшимся запахом табачного дыма. Окна были закрыты, и Бэкка чувствовала, что ее вот-вот стошнит.– Мод, угомонись! – прикрикнула она на горничную, прижимая к носу платок, чтобы заглушить отвратительный запах. – Ты делаешь только хуже!Но девушка продолжала голосить.Напротив, уставившись на них, сидели отец и Пэмброук. Лицо отца было угрюмым, сквайра же распирало от самодовольства, и он криво усмехался.– Отец, тебе лучше отпустить нас. Я никогда не выйду замуж за… за этого человека!– Ты несовершеннолетняя и будешь делать то, что я скажу, дочь. С тех пор как умерла мать, от тебя одни неприятности. Кочуя по всему графству, словно какая-то цыганка, ты доказала, что не можешь быть себе хозяйкой. Но на этот раз ты получишь то, что заслуживаешь. Этот господин позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Это лучшая партия для тебя, моя девочка, уж поверь мне, если сама так непроходимо глупа, чтобы это понять. Он обеспечит тебе жизнь, достойную королевы.Бэкке хотелось закричать: «Он распутный и мерзкий негодяй!» – но она сдержалась. Она хотела броситься на эту нагло ухмыляющуюся тварь напротив и выцарапать ему глаза, но не осмелилась. Слишком многое сейчас зависело от ее умения держать себя в руках. Нужно было любой ценой тянуть время, выжидая подходящий для побега момент. Когда этот момент придет, подумала она уныло, Мод останется одна.– Заткните эту корову, я сказал! – снова гаркнул Эндрюс и принялся с такой силой стучать по крыше ногами, что из-под стеганой материи, которой она была обита, посыпались пыль и прочий мусор. – Если вы не в состоянии, то это сделаю я! Если этот шум сейчас же не прекратится, я мигом вышвырну ее из кареты и оставлю посреди поля. Я не собираюсь слушать это всю дорогу до Шотландии!Бэкка толкнула Мод локтем в бок.– Успокойся, – прошептала она. – Он не станет бросать слова на ветер, и никто не помешает ему выполнить свою угрозу.Горничная прекратила стенать, лишь тихо всхлипывала и шмыгала носом. Совсем замолчать она не могла, потому что была слишком напугана.Бэкка умоляюще взглянула на отца.– Пройдут дни, прежде чем мы достигнем границы, – сказала она. – Мы не можем ехать все это время. Нам придется изредка останавливаться, чтобы перекусить… да и освежиться и привести себя в порядок не мешало бы.– Ха! – выпалил барон. – И дать графу возможность нас догнать? Потому что именно так мы догнали вас. Тебя бы это устроило, не так ли? Нет, думаю, нет, дочь! Да сама подумай… Я поступил чертовски благородно, отпустив его после того, как он меня обманул – спрятал тебя. Я чуть было не забыл его обман и не позволил ему втереться ко мне в доверие. Я сказал чуть. Это он виноват в гибели Смэдли, а не я. Если бы он держался подальше, занимался своими делами и не лез в чужие, все могло бы сложиться иначе.– Нет, отец. В случившемся виноват ты, и только ты. Клаус здесь ни при чем. Мама бы, наверное, в гробу перевернулась, если бы узнала, во что ты превратился. Кто знает, что бы она сделала, будь жива…– Достаточно! – рявкнул барон. – Ни слова больше. Неожиданная вспышка его гнева заставила Бэкку подпрыгнуть на месте, а Мод снова разрыдалась.– А ты… – продолжал он, упершись тяжелым взглядом в горничную. – Если ты сейчас же не прекратишь вопить, я сам помогу ему вытолкнуть тебя наружу. Я не забыл, что ты дважды убегала вместе с Рэбэккой. На твоем месте, Мод Аммен, я вел бы себя гораздо осмотрительнее. Ты рискуешь потерять место, а новое, если останешься без рекомендаций, уж поверь, найдется нескоро. – Далее, – продолжил он, хлопая себя по колену, – что касается пищи. Я все предусмотрел. Трактирщик дал мне достаточно провизии, так что следующая остановка ожидается только тогда, когда мы окажемся от Линдегрена на безопасном расстоянии. А пока будем довольствоваться тем, что есть. Что касается личной гигиены, то по дороге мы будем проезжать ручьи, поросшие папоротником и утесником, в зарослях которых можно будет уединиться. Ты сама вынудила меня на такие крайние меры. Но все водные процедуры будут проходить под присмотром. С этим тоже придется смириться. Мне надоело выслеживать тебя по болотам и пустошам, моя девочка. С этим покончено. Запомни, этот брак будет заключен.Бэкка не произнесла больше ни слова. Бесполезно было взывать к здравому смыслу человека, лишившегося рассудка. Именно таким представлялся ей сейчас отец. Каким бы ужасным он ни выглядел, для нее гораздо менее болезненным было принять его таким, нежели тем, кем он был на самом деле: хладнокровным, помешанным на азартных играх убийцей. Ее собственный отец! Но тут уж ничего не попишешь: что есть, то есть. Она собственными глазами видела, на что он способен. Он мог насильно притащить ее к алтарю, но не мог заставить дать согласие выйти замуж за Пэмброука – согласие, без которого брак не может быть заключен. Во время свадебной церемонии необходимо, чтобы обе стороны при свидетелях объявили о своем желании сочетаться браком. Даже если до этого дойдет, он никогда не сможет сделать так, чтобы эти слова сорвались с ее губ. Она уже была отдана графу Клаусу Линдегрену всем сердцем и душой.Путешественники время от времени что-то перехватывали. Даже Мод съела кусочек мясного пирога. Но не Бэкка. От одной только мысли о еде в таком смраде ей становилось тошно и кусок не лез в горло, несмотря на то, что в животе уже начало урчать.Они съехали с почтового тракта на пустынную дорогу, подальше от проторенных путей. Отец и Пэмброук постоянно дремали, пока ближе к вечеру, у уэльской границы, карета не въехала в густой, темный лес.Наверняка все дело было в успокаивающем аромате хвои, который каким-то чудом просочился сквозь закрытые окна и смежил веки у обоих мужчин. Теперь, когда Мод наконец замолчала, Эндрюса тоже не было слышно, хотя Бэкка знала наверняка, что он не спит. Она представляла его таким, каким видела в момент отъезда: длинные ноги вытянуты, внушающее ужас длинноствольное кремневое ружье наготове и покоится на колене. Под звон и треньканье упряжи и цокот лошадиных копыт он со своего места не сможет разобрать, о чем они шушукаются, но двое, клюющие носом напротив, вполне могут подслушать их разговор, поэтому Бэкка придвинулась ближе и зашептала Мод на ухо:– Мод, тебе опасность не грозит. Единственная, кто может пострадать, это я. Только не нужно их злить – особенно того, кто на крыше. Этот человек очень опасен.– Он вломился ко мне, – пожаловалась Мод. – Схватил и вытянул из кровати, даже вещи не дал собрать. Сам залез в сумку, вытащил накидку и швырнул мне. Он сказал, что если я хотя бы пискну, мне конец.– Я знаю. То же самое он сказал и мне, – постаралась успокоить ее Бэкка. – Когда я увидела отца, то на миг поверила, что все обойдется и он не даст меня в обиду этому чудовищу. Я прекрасно понимала, что происходит, но думала, что удастся его уговорить. Я всегда умела им управлять… Но не теперь. Именно поэтому я тогда и сбежала. Он одержим азартными играми, Мод. Это как болезнь. Он уже не тот, каким был, когда матушка была жива. Думаю, ты и сама заметила.– Что будем делать, миледи?– Я не знаю. И не могу ничего придумать, пока ты скулишь и ноешь над ухом. Прекращай это. Пока я переживаю за тебя и думаю о неприятностях, которые ты можешь навлечь на себя, я не могу сосредоточиться на главном. Возможно, скоро твои слезы понадобятся, чтобы отвлечь их внимание. А если ты будешь и дальше рыдать в голос, они не произведут должного эффекта.– Вы же не собираетесь сдаваться и выходить за него замуж? – спросила Мод, кивая на Пэмброука, развалившегося на весь проход.– Конечно же, нет. Но мне понадобится твоя помощь. Рано или поздно нам придется остановиться, чтобы поменять лошадей. Бедные животные не смогут везти нас до самой Шотландии. Когда придет время, ты должна быть готова. Если я велю тебе кричать, ори во всю глотку. Но только когда я скажу. А пока постарайся заснуть. Кто знает, когда еще нам выпадет возможность отдохнуть. Глава 30 Бэкка почти могла дотянуться до него и потрогать. Ее глаза были плотно закрыты. Они не откроются. Но даже если откроются и она протянет руку, то он будет там, ее любимый Клаус. Она бросится в его объятия. Он обнимет ее сильными, надежными руками, прикосновение которых ей так хотелось почувствовать. Тогда ее кошмар закончится. Но это был всего лишь сон. А кошмар был настоящим. Чересчур настоящим! У нее никогда раньше не было так тяжко на душе. Собственное тело отказывалось ей повиноваться.Это были просто короткие обрывки сна. Она пользовалась любой возможностью, чтобы хоть немного поспать. Она была измотана до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34