Обязанности Мастера города вампиров – все это требовало времени. Существование вампиров очень отличается от того образа жизни, который ведете вы – смертные. Мы никуда не торопимся, но большей частью озабочены одним: как утолить голод, где укрыться для безопасного сна, как приспособиться к обществу людей, к дневному свету. Наверное, правильно считать вампиризм болезнью, да только объяснить это человечеству в целом невозможно. Но и отрицать сам факт нашего существования тоже нельзя! Если пустить все на самотек, в мире не останется людей. Для того чтобы не допустить этого, мы создали Закон, по которому живем, строго его придерживаясь и постоянно корректируя те или иные пункты в зависимости от времени. Меняются люди, изменяется и наш Закон.Сейчас в мире компьютеров проще следить за передвижениями неживых, а миграция происходит постоянно, без этого нам просто не выжить. А раньше приходилось создавать группы контроля. Я был, разумеется, в одной из них. У нас были свои агенты среди смертных, – впрочем, они и сейчас есть, – в обязанности которых вменялось докладывать обо всех подозрительных случаях.Вот по одному такому сигналу я и выехал в индийскую провинцию Мадхъяпра Деш. Девочку я нашел в джунглях среди обезьян. Ей было четыре года, и полтора из них она провела среди зверей. Маленький врожденный вампир с огромными коричневыми глазами, брошенный перепуганными родителями на произвол судьбы.Чем больше живу на свете, тем больше убеждаюсь, что мои родители были святыми. Я чуть ли не единственный, который родился и вырос в семье. И может быть, от этого человеческая жестокость поражала и не поддавалась порой никакой логике.Эта малышка была еще одним доказательством тому. Стоило ей только посмотреть на меня и доверчиво протянуть ручонки, как я уже был уверен – удочерю ее.Так в моей жизни появилась Ганеша, маленькая дикарка, лишенная доброты, заботы и тепла.Я всюду таскал ее за собой, не оставляя ни на минуту, мы вместе спали, вместе ели. Порой мне даже казалось, что я становлюсь сентиментальным, как настоящий человек.Только когда в тысяча девятьсот тринадцатом году начал строиться Дак-Сити и мои родители переехали туда, я решился оставить Ганешу с ними, но, едва появлялась возможность, срывался и ехал к ней.В последний раз я видел ее в тысяча девятьсот восемнадцатом году, ей исполнилось тогда четырнадцать. Она уже была так хороша, что впоследствии могла бы без труда свести с ума не одного мужчину. Я предполагал, что лет через шесть-семь смело можно совершать обряд посвящения. Но в одночасье потерял всех, кто мне близок и дорог: маму, папу, дочь.В будущем у меня еще были привязанности и разочарования, но все это только прибавляло мудрости, а я по-прежнему оставался один. Скоро рассвет, пора возвращаться.– Как, неужели мы прогуляли всю ночь?Я оглянулась: вокруг, далеко в темноте остались огоньки города. Я запаниковала:– Тебе же надо вернуться, бежим!Морис улыбнулся и легко подхватил меня на руки.– Думаешь, так будет быстрее? Здесь, кажется, проходит шоссе. Может быть, нам удастся поймать такси?Я договорила фразу и не сразу поняла, что мы уже у дверей моего дома.– Вот это скорость, да тебе и машина не нужна! Не устал?Морис опустил меня на землю перед крыльцом:– Мне совсем не тяжело нести на руках даже двоих.– Почему двоих?– Потому что я хочу стать отцом для Реймонда.– У тебя получится.– А мужем для тебя?– Я буду счастлива. Теперь важно соблюсти все формальности… Проходи, пожалуйста, в дом, Морис. Я опущу жалюзи и плотно задвину шторы в спальне. Кровать хоть и современная, но очень удобная. Тебя никто не потревожит.Я за руку завожу Мориса в свою комнату.– Ложись, отдыхай. Пойду посмотрю, как там Рей, напишу записку Лоре и тихонько приду к тебе. Только не пугайся, ты будешь знать, что это я, правда?Морис улыбнулся и начал снимать пиджак.– Приятных снов, – и я выскользнула из комнаты.Рей спит, вытянув губы трубочкой. Нога синего зайца под его щекой, одеяло наполовину сползло на иол. Я целую сына, поправляю невесомое одеяльце, зеленое с божьими коровками и бабочками, и сажусь рядом.Кажется, в нашей жизни что-то изменится, Реймонд. Мои мысли начинают укладываться в стройную линию. Я не боюсь и не паникую.Иду в кухню, чтобы сварить себе кофе. В доме очень тихо и спокойно. Через черноту неба начинают пробиваться лучи рассвета, горизонт на глазах светлеет.Это наша с тобой третья ночь, Морис. Она и оказалась решающей. Спасибо за твою откровенность. Ты не утаил от меня ничего в своей жизни, включая самые страшные моменты. Понадеялся на мою крепкую голову? Спасибо, милый! Надо признаться, временами она кружилась от количества ужасающих фактов. Какими невероятными секретами о тебе я теперь владею, в частности тем, что ты способен на убийство. Оставим в покое события твоей юности: знаю, как маленький зверек живет только животной жаждой голода, так и ты не мог чувствовать себя человеком разумным. А месть за убийство твоих родителей и дочки… Брось, Гленда, ты легко можешь назвать десяток настоящих мужчин, которые поступили бы так же. Есть на свете люди, способные на убийство. И это факт. Не осуждают ведь военных, полицейских, наконец присяжных в суде, за то, что они так или иначе бывают виновны в гибели человека. А Морис еще и Мастер вампиров, а значит, вправе вершить суд над преступниками среди своих. У тебя очень сильный характер, Морис, а я вот никогда не держала в руках оружие. И даже мои героини в книгах никого не убивали, а из сложных ситуаций выпутывались при помощи женской хитрости, ума, счастливого случая.Итак, я оказалась перед фактом, что вампиры существуют. Они живут в Дак-Сити или других подобных городах как в гетто, лепрозории и скрывают свою сущность, устраивая тем не менее праздники и заманивая к себе людей для еды. Если сейчас объявить во всеуслышание о существующей проблеме, я не думаю, что сожгут Дак-Сити. Просто он станет резервацией, обнесенной колючей проволокой, с охраной на въезде и огромным предупреждающим дорожным знаком: «Город вампиров. Въезд строго по пропускам». К ним хлынут врачи, ученые, наверняка будут кормить, но при этом превратят в подопытных кроликов. Если смогут убедиться, что людям ничего не грозит, со временем их смогут легализовать. Сейчас ведь никто не истребляет больных СПИДом, даунов, калек от рождения. Прости, что я так думаю. Наверное, когда человечество разберется с глобальными проблемами, наступит и ваша очередь. Понимаю, что в ближайшее время это утопия. Я очень надеюсь, что Морис доживет до того времени, когда от него перестанут защищаться крестами и прочей чепухой, а наоборот, появятся законы, защищающие вампиров как особый вид людей. Опять я расфилософствовалась! Уже пытаюсь решать вопросы вампиров. А свою проблему, Гленда, не хочешь решить? Мою? А у меня нет проблем. Я просто хочу остаться с любимым, и, если у Мориса возникнут трудности, значит, я буду помогать решать их.– Доброе утро, мисс О'Коннол, вы уже встали?– Доброе утро, Лора, я еще и не ложилась! Сейчас проснется Рей, пойду поздороваюсь с ним, а затем – спать. Мы с Морисом проговорили всю ночь, и он уже отдыхает. Я попрошу, Лора, не беспокойте нас, пожалуйста. Меня ни для кого нет.Какой Реймонд теплый и душистый по утрам, а глазки сразу веселые в предвкушении нового интересного дня. Сегодня он пойдет на праздник, надеюсь, детям там не дадут скучать. Обещал, что будет вести себя тихо, пока я сплю.Осторожно вхожу в спальню. Хоть и очень темно, все же с трудом различаю Мориса, который спит в своей обычной позе. На цыпочках подошла к кровати и юркнула под одеяло. Кажется, не разбудила. 6 Какое чудесное утро! Ой, да уже день! Мориса рядом нет, записки тоже. Уверена, что не сбежит после объяснения, это было бы несолидно в его возрасте. День действительно прекрасный, потому что с этого времени я буду рядом с любимым не только в мыслях.Порхаю по пустому дому. Реймонд с Лорой уже на празднике. А куда же делся мой муж? Видимо, ушел по своим вампирским делам. Гленда, если уж ты вошла в роль жены Мастера, тебе тоже придется пошевелиться. Где мой справочник? Так: «Городская станция переливания крови»… адрес… телефон…Быстро привести себя в порядок. Нет, не быстро, а тщательно. Теперь с красивым и вечно молодым мужем нужно выглядеть на все сто как можно дольше! Легкий завтрак и легкий макияж, никаких духов, кажется, Морис этого не любит. Готово, можно ехать!– Мисс, простите, что отвлекаю. К кому можно обратиться, у меня несколько необычная просьба?– Ну, на это я и рассчитывала.– Да, я Гленда О'Коннол… Конечно, подпишу вашу книгу… У вас интересное лицо. Не возражаете, если опишу вас в следующем романе?..Господи, у нее такая улыбка, будто только что получила «Оскара».– Следующая книга?.. Скоро… Если вы мне поможете… Большое спасибо!Уф! Дело сделано. Что я ей наплела!.. «Кровь впитывается в песок, высыхает на ступеньках крыльца. Съездить с полицией на место происшествия? Нет, нет, я ужасная трусиха!» Да, еще надо купить кофе, любимый сорт Мориса, и можно домой.Дорогой, у тебя никогда не было обычной, полноценной семьи, а твое сердце тоскует именно по ЭТОМУ. Постараюсь быть хорошей женой и наладить нашу жизнь. Гленда, ты получаешь самого умного, терпеливого и самого верного мужа на свете! А уж о лучшем отце для Реймонда, учителе, друге и мечтать нельзя. Очень жаль, что миссис и мистера Балантен больше нет. Вот тебе и бессмертие. Ну наконец-то хоть сын уже дома!– Шарики, клоуны, огромный торт со свечами?.. Как интересно! Рассказывай…С удовольствием слушаю его. Он даже захлебывается от удовольствия, перескакивая с одного на другое. Ну, не проглатывай же слова!Звонок от главных ворот. На экране монитора лицо Мориса. Он подъехал в роскошной машине.– Я жду тебя, проезжай.Когда машина останавливается у дома, я уже стою в дверях. На любимом великолепный костюм, шляпа, неизменные очки и черная роза в руке.– Проходи, это твой дом, дорогой! Теперь мы можем покончить с обычным ритуалом? – Я смеюсь от души. – Самое невероятное объяснение в любви, с ужасным оскалом клыков. Самое оригинальное предложение вступить в брак. И черная роза на помолвку? Морис, ты образец непредсказуемости.Мой избранник невозмутим. Протягивает мне розу и проходит в гостиную, бросая через плечо:– И венчаться мы тоже будем в церкви.Я захлопала глазами, как фарфоровая кукла, и в голове как назло ни одной оригинальной мысли.– А я могу сказать, что ты оказался страшным соней. Уснул на самом интересном для меня. Теперь-то у нас есть время? И Рей уже заждался тебя. Вы не успели поговорить о чем-то важном. Вот он летит!Раздался топот, и Рей с разбегу бросился Морису на руки. Обслюнявил, не оставив на лице ни одного сухого места, при этом вытерев ладошки, измазанные шоколадом, о дорогущий… ох, ничего себе!.. костюм.– Морис, не успела тебя предупредить, что Реймонд вечно липкий от сластей и по дому безопаснее передвигаться в скафандре… «Морис, там клоун, вот с таким носом!.. У меня тоже для тебя кое-что есть… Я выиграл шарик, только он улетел. Это Лора виновата…. А когда мы сможем поехать на ферму?.. Меня никто не мог догнать…. Я хочу познакомить тебя со своими родителями. Свадьбу мы будем справлять здесь, на ферме или в Дак-Сити?.. А Тони, он уже большой, поскользнулся и упал в торт!»… Со священником ты сам договоришься? Гостей много будет или справим скромно?.. Я так смеялся, что чуть не описался!» Давай устроим фейерверк!.. Только Лора сказала, что я себя плохо веду. А это не я кидался орешками…. И фотографа обязательно! А ты на фотографиях получаешься или я там выйду одна?.. И девочка с бантиком меня поцеловала. Только я не помню, как ее зовут. А если без вспышки? Реймонд, ты дашь мне договорить или так и будешь перебивать!.. Морис, посмотри же наконец мой рисунок.Морис стоит, закатив глаза, с выражением мученика на лице. Рей тоже это заметил. Наступила тишина.– Вы закончили? Мне дозволено будет вставить хоть одно слово?Я его тут же перебиваю:– Ах да, Реймонд, как ты посмотришь, если я выйду замуж за мистера Балантена?– Ой, и свадьба будет? С клоунами и шариками!Закрыв лицо руками, я безмолвно затряслась от смеха. Но голос Мориса серьезен, ни одной насмешливой интонации:– Нет, свадьбы не получится, потому что священник будет не в состоянии произнести свою речь. За всех говорить будете только вы вдвоем. Стоп! Больше ни слова. Реймонд идет мыть руки. Гленда, дай мне, пожалуйста, полотенце. Я приглашаю вас посетить мой дом. Обещаю роскошный ужин и целую гору сластей.Громкий восторженный вопль Реймонда заглушил его же топот. А я нарочито покорно, как подобает идеальной супруге, молча иду за полотенцем. Еще один сюрприз?И вот мы уже садимся в шикарный черный кадиллак. Морис за рулем, мы с сыном сзади, выезжаем на дорогу и направляемся в сторону… Не может быть – самый дорогой район старого города! Едем мимо высокой, глухой, бесконечной, растянувшейся чуть ли не на милю, стены и останавливаемся у чугунных узорчатых ворот. Нам открывает могучий, по-другому и не скажешь, чернокожий лет сорока. Таких можно увидеть только в кино или на показательных выступлениях бодибилдингистов. Пересекаем парк, больше похожий на непроходимый лес, и по подъездной дорожке, погруженной в густую тьму, подкатываем к дому. Нет, это даже не дом – настоящий замок.Вылезаю ошарашенная, не сводя глаз с немыслимого фасада черного камня, решетчатых окон-бойниц. Реймонд скачет на одной ноге, хлопая в ладоши. Такое впечатление, что мы попали в сказку.Все тот же чернокожий у распахнутых настежь двустворчатых тяжелых дубовых дверей стоит неподвижный, словно изваяние. Только налитые кровью глаза алчно сверкают. Вампир! Разве неживые посещают тренажерные залы? Неуместный вопрос, но мне становится не по себе. Надеюсь, Морис знает, что делает. Заходим внутрь, вернее, я захожу, стараясь как можно дальше отодвинуться от грозного стража, а Реймонд влетает, точно маленький торнадо.За спиной слышу тихий, чуть слышный голос Мастера:– Они неприкасаемые.Как всегда, коротко и ясно. Но этим сказано все: к нам нельзя прикасаться не только руками или взглядом, но даже мыслями. Непостижимые существа! Но от сердца отлегло.Нет, я никогда к этому не привыкну! Великолепие, представшее перед глазами, не поддается никакому описанию. Ни одной электрической лампочки, только живой огонь: канделябры, подсвечники, бра на стенах. Полы сплошь устелены коврами, мягкими, пушистыми, словно по ним никто никогда не ходил. Вправо и влево уходят бесконечные анфилады комнат. Голос Реймонда даже зазвенел в тишине дома:– Можно я здесь побегаю?– Да, малыш. Ты можешь идти, куда хочешь, – Морис чуть улыбается.Интересно, мы его сможем здесь найти?– А мне куда прикажете, сэр?– С этой минуты этот дом твой. Он изначально принадлежал семейству Балантенов. А ты теперь член нашей семьи. Гостиная. Прошу.Громко сказано, можно подумать, что сейчас с разных сторон сбегутся тетушки, дядюшки, племянники, дедушки и бабушки! Привыкай, Гленда, ты теперь хозяйка этого дворца.Я вошла в изысканно обставленную гостиную и ахнула. Ее украшал единственный портрет над искусно украшенным лепным камином.– Не может быть! Это разве ты, Морис?Балантен рассказывает, что портрет написан сразу после того, как был проведен обряд посвящения. Здесь ему двадцать восемь лет. А я внимательно разглядываю каждую мелочь.Молодой мужчина с длинными, распавшимися по плечам волосами, удивительно красивый и в то же время отталкивающий своей холодностью. Стройная фигура, от которой веет скрытой силой. Одет в белоснежную рубашку, распахнутую на груди. Тонкие дорогие кружева на воротнике и удлиненных манжетах. Через плечо перекинут черный шелковый плащ. Узкие бархатные брюки заправлены в высокие сапоги. Одна рука свободна и висит вдоль туловища, другой он небрежно опирается на гнутую спинку стула. С какой тщательностью нарисована каждая деталь: старинный перстень на безымянном пальце, даже небольшой штрих на шее – шрам, выглядывающий из-под воротника. А взгляд все время возвращается к глазам. Бог или полубог, которому нет никакого дела до смертных.– Что-то не так, Морис. Я не могла бы полюбить тебя таким. Посмотри на это выражение глаз. В них пренебрежение, вызов, презрение. Да, этому парню на картине далеко до человека, пусть ему и подвластно все. Совершенная красота, но… Сейчас ты другой, лицо мягче, взгляд мудрее. Сейчас ты добрый. Отличная картина, но изображенный на ней мне не нравится.– Художнику удалось изобразить все нюансы. Но под этим презрением в глазах скрыто нечто иное. Я же не мог показать, насколько мне больно. Ожог на шее причинял мне нестерпимые страдания, дорогая.– Все равно хорошо, что я не знала тебя таким.Ладно, с портретом мы разобрались. Ну, что у нас тут еще? Тяжелая громоздкая мебель из мореного дуба, своеобразная дань позднему средневековью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23