Когда песня началась, раздался мелодичный серебристый звон колокольчиков. Лицо Бенедикта было напряжено. Вдруг он сбился и беспомощно посмотрел на учителя. Тэд увидел, что Джеки вздрогнула. Она сильно сжала его руку. Но тут учитель кивнул Бенедикту, и он снова вступил в такт музыки. Джеки расслабилась и облегченно вздохнула. Когда песня закончилась, она вскочила и воодушевлено зааплодировала.
– Браво! – закричала Джеки, сияющими глазами глядя на Бенедикта.
Тэд оглянулся вокруг и увидел, что все родители смотрят на нее. Он схватил Джеки за руку и усадил ее на место.
– Это не театр, – зашептал он. – Здесь не надо устраивать оваций.
Ее глаза были влажны, но чувствовалось, что она была полна гордости за Бенедикта.
– Не правда ли, он замечательно сыграл? – Тэд обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Никогда не видел тебя такой счастливой. Я рад, что ты так переживаешь за него.
Дальше концерт продолжался спокойно. Каждый класс исполнял по две песни и раскланивался, уступая место следующим артистам. В конце вечера все в школе, включая родителей, дружно спели «Мы желаем вам счастливого Рождества».
Они встретили Бенедикта уже в коридоре. Он кинулся к ним, предвкушая заслуженные комплименты. Тэд немного потормошил его, сказав:
– Ты был великолепен!
Джеки наклонилась и взяла Бенедикта за руки.
– Это было замечательно, – сказала она. – Я слышала всю твою партию от начала до конца. Бесспорно, ты был лучше всех.
– Я немножко напутал, – признался он.
– Этого никто не заметил. Я думаю, все были заворожены музыкой и пением, вы играли, как настоящие профессионалы!
– Правда? – спросил Бенедикт. – Как на тех концертах, которые ты видела в Манчестере?
– Именно так, – ответила Джеки. – Даже лучше!
Она взяла его за руку, и они направились к выходу. Тэд не сразу последовал за ними, зачарованный картиной, которую представляли собой идущие Джеки и Бенедикт, его сын, в котором он души не чаял, и любимая женщина. Смущенный, он провел рукой по волосам.
Да, Сноу, сказал он сам себе. Если ты ее действительно любишь, ты должен найти способ, как удержать ее. Иначе придется ощутить на себе в полной мере ярость разгневанной десятилетней звезды.
Джеки лежала на кровати, уставившись в потолок и сложив руки на груди. Сказать, что она была озадачена, значило не сказать ничего. Тэд Сноу был совершенно непредсказуем. Сначала он хотел, чтобы она осталась, потом – чтобы уехала, а теперь она вообще не могла понять, чего он хочет.
Когда они вернулись с концерта, она попыталась улизнуть в свою комнатку в пристройке, но Тэд взял ее за руку и попросил остаться с ними попить чаю с пирожными. Они просидели весь вечер возле камина, слушая рождественские песни и оживленно обсуждая школьный концерт.
Когда Бенедикт наконец лег спать, Тэд подсел к ней на диван. От нежности, которая светилась в его глазах, казалось, можно было растаять, но Джеки, вместо того чтобы не нарушать романтический настрой вечера, запаниковала и вскочила на ноги, бормоча что-то несуразное, вроде того, что ей надо срочно позвонить Люси. Не дав Тэду опомниться, она выскочила из комнаты и через несколько секунд уже была в своей спальне.
Чего она так испугалась? Что Тэд поцелует ее и превратит в ту Джеки, которой она была несколько дней назад, опьяненной любовью и счастливой? Да. Сейчас, как никогда, ей надо было сохранять трезвость рассудка, чтобы не погибнуть. Но что он чувствует? Не поторопилась ли она с выводами по поводу его намерений? Ее размышления были прерваны неожиданным стуком в дверь. Она посмотрела на часы. Было полдвенадцатого. Только один человек в этом доме мог постучать к ней в такое позднее время, и она не была уверена, что хочет открыть ему.
Раздался повторный стук, и Джеки закрыла глаза, стараясь представить, что она где-то далеко и все это происходит с кем-то другим. Но когда он постучал в третий раз, она подлетела к двери и распахнула ее, увидев вместо Тэда груду коробок. Откуда-то сбоку высунулась голова того, кто держал в охапке все это добро.
– Я увидел, что у тебя горит свет, и подумал, что стоит принести это к тебе, – смущенно проговорил Тэд.
Их глаза встретились, и Джеки почувствовала, как мурашки бегут по ее коже. Зачем он это делает? Разве между ними не было все предельно ясно?
– Ты сказала, что собираешь обернуть подарки красивой бумагой и ленточками. Я хочу, чтобы ты это сделала, до того как Бенедикт найдет их. А потом я спрячу их в спальне. Не думаю, что он найдет их там. – Он положил подарки на стол и сделал шаг назад, потирая руки.
Джеки посмотрела на кучу игрушек и вздохнула:
– Займусь этим завтра утром, перед отъездом.
– Уезжаешь завтра? – спросил Тэд. Он кивнул и тяжело выдохнул. – Ну да, завтра.
– Думаю, что в субботу все поезда будут переполнены. Я хочу уехать пораньше.
– Да, так будет лучше.
Джеки кивнула. На этом они оба иссякли и продолжали стоять в полной тишине, которая с каждой секундой становилась все тягостнее. Джеки ждала, когда же он наконец придумает подходящий предлог и удалится. Но этого не произошло. Тэд вдруг поднял на нее глаза, плотно сжал губы и, сделав два огромных шага по направлению к ней, схватил ее в объятия.
Она тихо вскрикнула от неожиданности, когда ощутила жар его дыхания на своих губах. Его влажный язык неторопливо ласкал эти нежные губы, как бы дразня, выжидая, пока ответное желание не проснется в ней и она не начнет отвечать ему, разделив с ним сладость поцелуя.
Джеки почувствовала странную слабость в коленях. Она с трудом могла удержаться на ногах, и Тэд, осознав свою власть над ней, медленно стал увлекать ее к кровати. Он мягко уложил ее на покрывало и лег рядом.
Его рука скользнула вдоль ее кашемировой рубашки вниз к самому животу, нежно массируя его.
– Извини, – порывисто прошептал он. – Я сам всю усложняю.
– Нет, – сказала Джеки, коснувшись пальцем его губ, делая ему знак, чтобы он замолчал. – Не надо извиняться. Сейчас важно только то, что мы делаем. Мне не надо ничего больше этой ночи.
– Джеки, мне надо сказать тебе…
Она закрыла его рот горячим поцелуем, зарывшись пальцами в его волосы, прижимая его голову к себе Он обхватил Джеки за бедра и уложил ее на себя.
Она уже не слышала, что пытался подсказать ей здравый смысл, так сильно было в ней желание – желание чувствовать его, ласкать его, принадлежать ему. Тэд покрывал ее лицо поцелуями, и каждый его поцелуй приближал ее к блаженству. Но ей не хотелось ощутить его как можно скорей, как тогда на сеновале. Сегодня весь мир принадлежал им, и он будет ждать, пока она не насладится каждой секундой близости, растворяясь в сказочных ощущениях.
Его руки медленно изучали ее тело, двигаясь вверх от живота, играя с пуговицами ее блузки, и, когда его ладони стали ласкать ее груди, мягкие и упругие, Джеки не смогла сдержать стон и обхватила его голову обеими руками. Вдруг она оттолкнулась от него и встала возле кровати. Тэд, как завороженный, смотрел на нее, млея от страсти.
Лукавая улыбка коснулась кончиков губ Джеки, когда ее пальцы потянулись к верхней пуговице блузки. Она расстегнула ее, и Тэд, осознав, какое наслаждение Джеки уготовила ему, блаженно улыбнулся. Когда со второй пуговицей произошло то же, что и с первой, Тэд издал сладострастный стон. Наконец вся блузка была расстегнута, обнажив тонкую полоску от живота до груди.
Не в силах больше сдерживать себя, Тэд сделал рывок, чтобы подняться, но Джеки уверенным движением удержала его. Сейчас было ее время. Она наслаждалась своей безраздельной властью над мужчиной, который хотел ее и отдал бы в эти мгновения все на свете за то, чтобы овладеть ее стройным соблазнительным телом. Играя с ним, как с котенком, она скинула с себя блузку. Тэд, не отрываясь, смотрел на нее, лаская взглядом каждый кусочек ее белоснежной кожи.
Но когда она убрала руки за спину, чтобы расстегнуть застежку бюстгальтера, Тэд поднялся и отрицательно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Дай мне.
Легким движением руки он снял с нее лифчик, и Джеки предстала перед ним обнаженной по пояс. Ее неожиданная нагота, казалось, возбуждала не только Тэда, но и ее саму Она стала снимать с него рубашку, и обнаженные груди ее вздымались в такт учащающемуся дыханию, доводя Тэда до умопомрачения. Наконец вся одежда оказалась на полу, и любовники прижались друг к другу в порыве страсти, каждой частичкой тела ощущая желанное тело другого, согревая друг друга теплом своей кожи.
Они медленно, ни на секунду не отпуская друг друга, опустились на кровать. Их тела сплелись. Тихие стоны перемежались с возбужденным шепотом. Она млела, чувствуя, как его язык играет с ее соском, и запрокидывала назад опаленное желанием лицо. Им не нужны были слова. Он достал презерватив, она быстро взяла его из рук Тэда и сама надела на горячий и подрагивающий жезл, то поглаживая, то сдавливая его своей ладонью.
Они, казалось, интуитивно понимали друг друга, сливаясь в единое целое. Пока он входил в нее, она, тая от наслаждения, не отрываясь, смотрела ему в глаза. В них отражалось все, что он чувствовал сейчас: и невысказанная любовь, и непреодолимое желание, – все это заставляло ее тело трепетать от восторга и предчувствия приближающегося экстаза.
Ей не нужны были слова любви, он читала его чувства в его глазах. Джеки провела ладонью по небритой щеке Тэда. Он еще крепче прильнул к ней губами и закрыл глаза.
Сначала он двигался медленно, но затем уже неконтролируемое желание овладело ими обоими. Чем глубже он проникал в нее, тем приятнее были ощущения, и, когда он провел рукой по ее животу вниз, доведя накал ее страсти до предела, она закричала, не в силах переносить то неизъяснимое наслаждение, которое он доставлял ей. Тэд в исступлении повторял ее имя.
Позже, когда они, обессиленные, раскинулись на кровати, Джеки с нежностью погладила его густые, шелковистые волосы. В детстве она мечтала о мужчине, которого будет глубоко и страстно любить. Но чем старше она становилась, тем призрачнее казались ей эти мечты, и она становилась более прагматичной в своих взглядах, задавив в себе ту страстную, импульсивную женщину, которой она на самом деле была. Тэд разбудил в ней женщину, полную жизни и любви.
– Я люблю тебя, – повторяла она снова и снова. – Даже если это будет единственная ночь в нашей жизни, я все равно не забуду тебя.
Он поцеловал кончики ее пальцев и коснулся ее полураскрытых губ.
Убаюканная его ласками, Джеки наконец заснула глубоким, безмятежным сном.
8
Солнце еще не показалось из-за горизонта, когда Тэд открыл глаза. Первый запах, который подарил ему новый день, был душистый запах волос любимой. Он вспоминал, как ночью, просыпаясь, чувствовал под своими руками нежное, гладкое тело. Спина Джеки плотно прилегала к его груди, как будто сама природа создала эти два тела так, чтобы когда-нибудь они смогли слиться в единое целое.
Когда он пришел к ней вечером, он и не предполагал, что они проведут эту ночь вместе. Он просто хотел еще раз увидеть милое лицо. Какое-то беспокойное чувство привело его сюда, ощущение, что он не может заснуть, не удостоверившись, что Джеки еще здесь. Но каким-то совершенно удивительным образом их чувства, желания, мысли в тот момент достигли полной гармонии, и страсть, вспыхнувшая между ними, словно вспышка молнии, обрела наконец свой выход. Боже! Он так давно не занимался этим, что сам не знал, способен ли он еще довести женщину до экстаза.
Мысленно он вернулся к тому моменту, когда овладел ею, вспоминая, как она на мгновение напряглась под ним и издала громкий сладострастный стон, когда обжигающая волна блаженства захлестнула ее. Никогда он не занимался любовью с большей страстью. Этой ночью они восстановили все, что было разбито. То, что произошло, соединило их так прочно, что никто и ничто в этом мире больше не могло разлучить их.
Тэд взглянул на часы. Было ровно пять. Скоро проснется Морис и пойдет на конюшню. Нужно было опередить отца, чтобы избежать нежелательных вопросов. Но в постели было так тепло, и тело Джеки было таким нежным и мягким, что встать казалось просто невозможным.
Какая резкая перемена произошла в нем! Все эти дни до той секунды, когда он поцеловал ее этой ночью, он вел себя как совершенный дурак. Все страхи, связанные с тем, что Джеки поступит с ним так же, как Лиз, казались ему теперь совершенно несуразными. Когда он познакомился с Лиз, он был наивным мальчиком, который смотрел на свою возлюбленную через призму своих юношеских мечтаний. Джеки же он воспринимал такой, какой она была на самом деле, и полюбил за реальные достоинства ее характера и драгоценные свойства души.
Тэд поцеловал прядь ее шелковистых волос. Что будет, когда Джеки проснется? Будет ли она сожалеть о случившемся или, наоборот, поймет, что ее будущее принадлежит ему и Бенедикту? Он стал тихонько целовать ее плечо. Джеки повернулась к нему в сладкой истоме и, вздохнув, снова погрузилась в сон.
Он не имел морального права что-либо требовать от нее. Три года назад он поклялся, что и сам никогда ничего больше не пообещает женщине. Но, думая о Джеки, он понимал, что хочет видеть ее рядом с собой у алтаря и обещать ей вечно любить только ее.
Он медленно привстал, высвобождая свою затекшую руку из-под ее головы. Прохладный воздух спальни обдал холодом его разгоряченную грудь. Он заботливо укрыл обнажившиеся плечи Джеки, на несколько секунд задержав пальцы на ее нежной коже. Тэд подавил в себе желание разбудить ее и снова заняться с ней любовью. Они заснули всего несколько часов назад. Им еще предстоит о многом поговорить, и надо, чтобы Джеки хорошо отдохнула.
Тэд встал с кровати и осмотрелся по сторонам в поисках своей одежды. Огонь медленно догорал в камине, тихо потрескивая угольками. Он распространял по комнате тусклый свет, так что можно было видеть все предметы в комнате, при этом не тревожа спящую Джеки.
Одевшись, Тэд подошел к кровати и сел на край, с любовью глядя на свою прекрасную фею. Он ласково провел рукой по ее челке, упавшей на лоб. Никогда она не была так красива, как сейчас, погруженная в безмятежный сон. Тихая радость наполняла его сердце, оттого что рядом с ним наконец появилась любимая женщина.
– Эй, – тихо сказал он, – вставай, сладкая.
Ее ресницы задрожали, и Джеки открыла глаза. Увидев Тэда, она сонно улыбнулась ему:
– Ты уже уходишь? Что-нибудь случилось? Бенедикт?
– Нет, – сказал Тэд, нежно целуя ее в губы. – Просто надо вернуться в дом. Морис скоро встанет, и Бенедикт тоже. Я всегда сам бужу его.
– Ммм… – Джеки с удовольствием потянулась и нырнула глубже под одеяло. – Когда Бенедикт уйдет в школу, придешь ко мне?
– Обещаю, – ответил Тэд. – А ты обещаешь не уезжать до моего возвращения?
– Обещаю.
Он еще раз поцеловал ее, на этот раз долго и крепко. Нехотя он стал и вышел, закрыв за собой дверь. Свежий морозный воздух улицы заставил Тэда окончательно проснуться и отвлечься от сладких воспоминаний ночи.
Когда он вошел в кухню, там было абсолютно темно. Тэд попытался отыскать банку кофе и неожиданно услышал голос Мориса:
– Сегодня ты рано встал.
Тэд обернулся и увидел стоявшего в дверях отца. Морис был уже одет, однако не позаботился о том, чтобы побриться. Он отпихнул Тэда в сторону и сам стал делать кофе.
– Или, может быть, ты вообще еще не ложился? – Он внимательно посмотрел на сына. – Разве не эта одежда была на тебе вчера?
– Ты что, из полиции? Не замечал раньше, что я могу носить одни и те же вещи несколько дней подряд?
– На тебе не рабочая одежда. – Он налил в чашку кипятка. – И раньше в нашей пристройке не было красивых женщин. – Он с наслаждением сделал глоток кофе. – Хочешь, чтобы она осталась?
Тэд смущенно провел рукой по волосам.
– Ну, в общем, да. Только я не знаю, как ей сказать об этом.
– Почему?
– Потому что я боюсь, что она откажется. Или того хуже. Согласится. И тогда у нас с ней все завертится, как с Лиз, и так же кончится.
– Сынок, в том, что у вас произошло с Лиз, виноват не ты. Ты делал все, чтобы сохранить брак. Кто еще позволит жене по полгода жить в Лондоне? Вы просто были не пара друг другу. Возможно, сейчас ты нашел свою женщину.
– Я думал, что Лиз моя женщина.
– Нет. Лиз была яркой и взбалмошной. Она думала, что у тебя есть деньги, которые помогут ей сделать карьеру. Лиз была эгоисткой. Если бы она не забеременела сразу после свадьбы, вы бы не протянули вместе и года.
– Ну что ж. Это только доказывает то, что, когда дело касается женщин, я совершенный болван. До нашего разговора я был уверен, что Лиз вышла за меня по любви. Спасибо, что раскрыл глаза.
Однако Мориса было трудно взять одним сарказмом.
– Именно для этого я здесь.
Тэд упрямо посмотрел на отца. Облокотившись на стол, он немного подался в его сторону:
– Как я могу понять, что я чувствую? Прошло всего лишь две недели. Я ничего не знаю ни о ее семье, ни о ее прошлом, ни о духах, которые ей нравятся, ни о ее любимых цветах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16