Таковы были слова Льюиса, и Карен ему поверила. А почему бы и нет? Он ничего от этого не выигрывал, разве что получал второразрядного дизайнера, который за последние годы все перезабыл. Откуда было ему знать, что до того, как возникли споры о работе, они с Полом ссорились крайне редко.Льюис нашел ей квартиру через друга, занимавшегося торговлей недвижимостью. Льюис выкупил эту квартиру, так что теперь Карен снимала ее у него. Ей невероятно нравилось, что у нее появился свой дом, и, едва скопив немного денег, она стала обставлять его. Пол давно оставил Карен в покое. Ей хорошо работалось на Льюиса. Он-то и сообщил ей слух, что Пол собирается подать на развод. Карен не хотела в это верить, но несколькими днями позже получила по почте уведомление о намерении Пола развестись и была совершенно потрясена тем, что причиной называлось прелюбодеяние, а соответчиком — Льюис.Однако Льюиса это, казалось, совершенно не смутило, хотя пресса подняла на какое-то время шум по этому поводу. Он посоветовал Карен не оправдываться в суде. Это же сказал ей найденный Льюисом адвокат. Когда начинают защищаться, говорили они, суд превращается в стирку грязного белья на людях. Если она не хочет, чтобы ее личная жизнь была вывернута на всеобщее обозрение, лучше не оспаривать обвинение в измене.Растерянная, не имея других советчиков, Карен поступила, как ей предложили, и еще больше замкнулась в своей скорлупе. Пол добился свободы, представив убедительные доказательства, у Карен же было слишком плохо на душе, чтобы оспаривать их. Конечно, Льюис помог ей с квартирой, но ведь она честно платила за нее! Льюис часто засиживался у нее допоздна, когда они обсуждали новые проекты, но это ведь было по делу! Даже когда он один раз заночевал в ее квартире на диване в гостиной, это произошло из-за сильного тумана и было совершенно невинно. Было просто нелепо Льюису добираться через весь Лондон до своего дома при такой видимости. Но Карен понимала, что в этих обстоятельствах защититься от обвинений ей не удастся. Они выглядели очень убедительно, а Льюис занял доброжелательно-инертную позицию. Так, через пять лет после свадьбы Карен снова оказалась свободной.В те первые дни после развода Льюис стал ее опорой, он посвятил себя ее благополучию и всячески старался стать неотъемлемой частью ее жизни. Но когда он начал разговор о возможности их брака, Карен сразу твердо запретила ему говорить об этом. Кроме всего прочего, она слишком изболелась душой, чтобы думать о таком шаге, и Льюис, зная, что у него нет соперников, готов был подождать.Со временем измученное сердце Карен частично излечилось, и ей думалось, что она уже достаточно оправилась после этой истории. Но сегодня, услышав разглагольствования матери о достоинствах Пола и насмешки над ее собственными поступками, Карен поняла, что она ничего не забыла, а лишь задвинула все в глубь памяти. Теперь это грозило выйти на свет божий, и она была убеждена, что ее жалкая защита окажется тщетной.Но Карен обещала матери и отступить от своего слова не могла. Ей придется повидать своего бывшего мужа, потому что обсуждать подобные вещи по телефону невозможно, и не исключено, что она даже встретится с Рут Дилэни, женщиной, которую он выбрал ей на замену.Карен нервно направилась к двери. Ей надо поскорее сделать это и забыть.— А… ну… если он не захочет даже разговаривать со мной? — спросила она, оборачиваясь к матери.— Я уверена, что он не откажется, — спокойно ответила Мэйделин. — Пол — не такой человек.Для Мэйделин было огромным ударом, когда ей пришлось прекратить свои маленькие приемы, которыми баловал ее Пол. Он всегда заботился, чтобы ей хватало денег на все, чего она только ни пожелает, а шоколад и цветы посылал постоянно. Он знал эти ее маленькие слабости, пусть даже поручал все это секретарю. Мэйделин чувствовала себя женщиной, которую лелеют. Карен не знала даже о половине тех денег, которые ее муж тратил на Мэйделин, что было только к лучшему: она бы ужасно чувствовала себя, решив, что Пол считает их нищими.— Ну а почему бы тебе самой не позвонить ему? — сделала Карен последнюю попытку уклониться от своего обещания.— Я не могу, Карен. Я не знаю, что сказать ему. Ты была его женой. Ты знаешь его ближе, интимнее. От тебя он примет это гораздо легче.Карен вспыхнула. Да, она близко знала Пола. Она считала, что никто никого не сможет так знать, как она своего мужа.— Ну… — улыбнулась Мэйделин своей победе, — позвонишь ему отсюда? — Она посмотрела на часы. — Сейчас 11.30, он может быть у себя в кабинете.— Нет, — твердо сказала Карен. — Я позвоню ему из своей квартиры, так будет «интимнее». Если, конечно, ты не возражаешь… — Последнюю фразу она произнесла саркастически, заставив Мэйделин поджать губы.— Лишь бы ты не забыла сделать это, — сухо ответила та.— Не забуду, — мрачно проговорила Карен. — Я позвоню ему сразу, как вернусь домой. Теперь ты довольна?— Полагаю, что да, — вежливо промолвила Мэйделин. — Выпьешь кофе перед уходом?Карен покачала головой. Напряженная атмосфера душила ее.— Нет, спасибо, — быстро сказала она. — Я… Я лучше пойду. Мне еще многое надо сделать.— Разумеется, — пожала плечами Мэйделин, и Карен вышла в прихожую за дубленкой. Ее мутило, она мечтала поскорее оказаться в мирной тишине своего дома.Коротко попрощавшись, она скользнула за руль своего «морриса» и поехала к «Беркшир-Корт», большому дому на окраине Челси, где на верхнем этаже находилась ее квартира. Она очень любила ее: верхний этаж давал нужный свет ее маленькой, примыкавшей к квартире мастерской-студии.Поставив машину в гараж цокольного этажа, Карен поднялась на лифте на двенадцатый этаж. Пройдя по коридору, она открыла замок и вошла в холл своей квартиры. Это была большая комната, белые стены которой служили отличным фоном для темно-красной трехмастной стенки и роскошных занавесей из оливково-зеленого бархата. Мебель была из светлого дуба. Довершал картину разноцветный ковер на полу. Это была элегантная в своей простоте комната, она подходила к характеру Карен, не выносившей захламленности безделушками и украшениями.Кроме того, в квартире были спальня, ванная комната, крохотная кухня, выходившая в холл, и маленькая студия, где Карен работала. В студии, кроме окон и боковых стенах, имелись еще окна в потолке. Там стояла чертежная доска, потому что большую часть работы Карен делала в тишине своего дома.После окончательного разрыва с Полом у нее по вечерам оказалась масса свободного времени, и она стала писать картины для собственного удовольствия. Это было совершенно новое для нее увлечение, и Карен получала ни с чем не сравнимое удовольствие, выражая свои мысли на полотне. Ее мать неприязненно называла их «ужасными абстракциями», и даже Льюис интересовался ими очень мало. Он прямо заявил ей, что заниматься живописью — дело пустое. Карен была разочарована его мнением, потому что хотя и не считала свои картины шедеврами, но все-таки чувствовала, что в них что-то есть.Единственное, что соглашался признать Льюис, — это то, что создание картин является для Карен идеальным времяпрепровождением, но не советовал надеяться на рыночную стоимость ее творений. Так как Льюис был умелым дизайнером и вообще хорошо разбирался в искусстве, Карен согласилась с его оценкой, потому что ее это не очень волновало. Она ведь всего лишь заполняла свой досуг.Но поскольку собственные картины ей все-таки нравились, Карен вставила их в рамы и развесила по всей квартире. По крайней мере, они были яркими вспышками цвета на голых стенах.Скинув пальто на стул, девушка пересекла комнату и, взяв из портсигара сигарету, закурила. На мгновение она подумала, что слишком много курит, но с удовольствием затянулась.Алый телефон на низеньком столике у дивана, казалось, молчаливо издевался над ней. Она ругала себя за то, что поддалась материнскому шантажу. Ведь это был именно шантаж: позвони Полу или подвергнись отлучению от родного дома.Но как, ради всего святого, может она просто снять трубку и позвонить человеку, с которым развелась два года назад? Право же, это было смехотворно. Пола, наверное, это позабавит. Какое он получит удовлетворение от того, что она приползет к нему с просьбой о помощи? Карен сердито закусила губу. Только мать могла загнать ее в такой угол. Ей хотелось позвонить Льюису и посоветоваться, но потом она решила не делать этого. Он наверняка сочтет ее действия нелепыми и посоветует не выполнять обещанного.Глубоко вздохнув, Карен сняла трубку и дрожащими пальцами набрала номер фирмы Фрейзеров. Она так хорошо знала этот номер. Как часто в те давние дни она звонила Полу…После паузы ей ответила телефонистка, голос ее звучал холодно, вежливо, по-деловому:— «Фрейзер текстиль», чем могу вам помочь?— О, доброе утро, — сказала Карен, стараясь говорить собранно и несколько свысока. — Пожалуйста, могу я поговорить с мистером Полом Фрейзером?— Боюсь, что это невозможно. Мистера Фрейзера нет в здании. Может быть, вам сможет помочь его личный секретарь?Карен раздраженно вздохнула. Ее надеждам быстро покончить с этим делом не суждено было сбыться.— Нет, — возразила она, — боюсь, что это личное дело. А не могли бы вы сказать мне, где я могу найти мистера Фрейзера?— Мистер Фрейзер инспектирует фабрики в Ноттингеме и Лидсе, — ответила телефонистка, — но боюсь, я не смогу назвать вам номер, по которому его можно найти. Его ожидают в Лондоне нынче вечером, по-моему, у него завтра заседание правления.— О! — Карен нахмурилась. Значит, ей придется ждать следующего дня. — Спасибо, я завтра позвоню снова.— Хорошо, мадам. — Телефонистка отсоединилась, и Карен неохотно положила трубку. Теперь, когда ей не удалось с ним связаться, она почувствовала страшное разочарование.На мгновение она уставилась в пространство, затем попробовала на авось набрать номер его квартиры в Белгравиа. Она знала, где он живет теперь. Наверное, после развода он продал «Тривейн»: не захотел бы, чтобы воспоминания о Карен омрачали ему будущее.Она задержала дыхание, когда кто-то снял трубку, но это оказался слуга. Он только повторил то, что сказала телефонистка: мистер Фрейзер на севере Англии, но вернется сегодня вечером. Он спросил, не хочет ли она что-нибудь передать ему, но Карен, проговорив: «Спасибо», резко повесила трубку.Она ощутила прилив злости на его недосягаемость. «Это глупо, — твердо сказала она себе, — испытывать такие чувства. В конце концов, он мог бы даже оказаться за границей». Пол часто ездил в Канаду и Соединенные Штаты. Он мог поехать туда, и ей пришлось бы ждать не меньше двадцати четырех часов. Карен было подумала, не стоит ли позвонить ему вечером, но, поразмыслив, отказалась от этого. Одно дело — позвонить ему в контору в рабочее время, это выглядит как-то по-деловому. А если она позвонит ему вечером, все сразу станет личным.Приготовив себе омлет и кофе и поев, она позвонила матери и объяснила ситуацию. Мэйделин Стэси говорила извиняющимся голосом, но явно была довольна, что Карен так пунктуально и точно делает то, о чем она попросила.Затем Карен вымыла посуду и поставила ее в сушилку. За домом следила приходящая каждый день женщина, миссис Коатс, но за собой Карен убирала сама, сама же готовила еду и носила белье в маленькую соседнюю прачечную. Ее жалованья вполне хватало на эти удобства. Льюис часто предлагал ей нанять постоянно живущую в доме экономку, но Карен предпочитала свободу одиночества.Весь день она сидела радом с мольбертом и чувствовала себя опустошенной. В голову не приходило никаких идей. Даже обычное рисование не привлекало. На улице светило неяркое солнце, день становился похож на весенний. Поддавшись внезапному порыву, Карен надела дубленку и пошла погулять.Свежий воздух бодрил. Она перешла улицу к маленькому парку, посмотреть, как играют дети. Это было любимое место нянек с колясками. Там же крохотные малыши, только научившиеся ходить, бегали и играли рядом с более старшими братьями и сестрами. Вид их счастливых, смеющихся лиц как ножом полоснул Карен по сердцу. Если бы она завела ребенка, которого хотел Пол, ему теперь бы было три или четыре года. «Кто знает, — подумала она, — возможно, к этому времени их было бы уже двое или даже трое».Карен бесцельно шла по лужайкам парка, мечтая только о том, чтобы день скорее кончился и поскорее наступило завтра. До тех пор пока она не поговорит с Полом, ей не удастся ни на чем сосредоточиться, и, если даже она попытается работать, это будет пустой тратой времени и материалов.Карен провела на воздухе часа два, а потом вернулась в квартиру. Приготовила себе бобы и поджаренный хлеб вместо обеда и включила телевизор. Она делала это редко, но сегодня с удовольствием отвлеклась от всего, глядя вестерн и эстрадное шоу.Когда трансляция закончилась, Карен выкурила перед сном сигарету. Она думала о Сандре и Саймоне. Сандра была достаточно глупой, чтобы впутаться в серьезные неприятности. Из-за безрассудного обожания матери она выросла совершенно безответственной и сумасбродной. В детстве, что бы она ни устраивала, мать всегда помогала ей избежать последствий ее проказ и все прощала. Естественно, теперь Сандра не понимала, что значит поступать разумно. Во время брака Карен она была более послушной, так как Пол умел подчинить ее себе, но после их развода Сандра стала еще капризнее.Что касается Саймона, у него, казалось бы, должно быть побольше здравого смысла. Они с Джулией были редкими гостями в «Тривейн», когда Карен была замужем за Полом. Саймон с самого начала показал, что неравнодушен к молодой жене брата, а Пол так же ясно дал понять, что, если Саймон только приблизится к Карен, он оторвет ему голову.Джулия, жена Саймона, была дочерью обедневшего графа и, встретив Саймона, приложила все усилия, чтобы выйти за него замуж. Родители брак одобрили, и Джулия, хоть и знала прекрасно об эскападах Саймона, видела в нем средство жить благополучно до конца дней своих. К тому же она сама любила мужское общество, и каждый из супругов после свадьбы жил по-своему. Они проживали вместе в одном доме, вместе принимали гостей, но круг друзей и любовников у каждого был свой. Это было противно, и Пол открыто их избегал.Мысль о том, что Сандра теперь бросается на шею человеку вроде Саймона Фрейзера, вызывала у Карен отвращение. Она знала, что будет рада, если Пол как-то помешает этому. Только он мог справиться с Саймоном: в руках Пола находились все финансы семьи.Наверняка Саймон втайне наслаждается этой ситуацией. В какой-то степени этим он отыгрывается на Карен и Поле за то, что они им раньше пренебрегали. Несмотря на все его недостатки, с ним было весело, и, несомненно, Сандра считала его очень привлекательным по сравнению с неуклюжими подростками, с которыми обычно общалась.Было уже за полночь, когда Карен наконец забралась в постель, но сон не приходил. Мысли ее были слишком заняты Полом, голова гудела, и девушка никак не могла расслабиться, вспоминая, какой он обаятельный, смуглый, темноволосый и темноглазый.Она сама была довольно высокой — пять футов семь дюймов роста, но рядом с Полом казалась просто маленькой. Его темные глаза, в которых светились то цинизм, то шутливость, могли так необыкновенно смягчаться, наполняясь любовью, а прикосновения его губ доводили до сумасшествия. Он научил ее всем радостям и удовольствиям, какие только может дать ей ее собственное тело.Воспоминания обо всем этом растревожили Карен, и она беспокойно металась в постели.Она вспоминала ночи долгого жаркого лета после их свадьбы, когда слишком разгоряченные, чтобы заснуть, они спускались к пруду и плавали в лунном свете. Они были абсолютно одни, все слуги спали, и они занимались любовью, а с тел их стекала изумительно прохладная вода.Карен застонала и, устало встав с постели, прошла в ванную. Наполнив стакан водой, она взяла из аптечки таблетку снотворного и, проглотив, запила ее. Хмуро посмотрев на себя в зеркало, она подумала, что выглядит ужасно. Когда Пол завтра увидит ее, то решит, что она стала старой клячей. И пожалуй, обрадуется, что больше не женат на такой изможденной женщине.Карен медленно вернулась в постель и забралась под одеяло, уныло размышляя о том, что во время брака с Полом ей снотворного никогда не требовалось, по крайней мере, пока они жили вместе. Напротив, она спала в его объятиях крепко и без снов, как ребенок, ощущая себя защищенной и любимой.Она мучительно вглядывалась в темноту, пока снотворное не наполнило ватой ее ум и не заглушило чувства… Пока не пришел сон.На следующее утро Карен проснулась с головной болью и услышала доносившееся из холла жужжание пылесоса. Соскочив с постели и надев голубой стеганый халатик, она вышла из спальни.Миссис Коатс, заканчивая уборку, жизнерадостно улыбнулась Карен. Это была маленькая, пухленькая женщина лет пятидесяти, дома у нее были муж и шестеро детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18