Ее обдало холодом, когда она читала документы.У Даллас жгло в глазах. Трясущимися руками она швырнула все обратно в ящик. У нее не оставалось сомнений: все, что ему было нужно, — это забрать Стефи. Как всегда, Даллас так стремилась найти любовь, что безрассудно переспала с мужчиной, который просто хотел воспользоваться ее слабостью. Она видела только то, что хотела видеть, и верила в то, во что хотела верить.С тяжелым сердцем Даллас вернулась в дом и позвонила Роберту, предупредив только о том, что приедет за детьми позже. Он стал спорить с ней — даже после того, как она сказала ему, что у нее крайне важные обстоятельства. Тогда он начал расспрашивать ее о Чансе.— Не сейчас.— Дети только о нем и говорят. Послушать их, он превосходный парень.— Возможно, тебе так показалось.— Дети рвутся домой. Я мог бы их сам привезти…— Нет! То есть не сейчас.— Я хочу познакомиться с этим парнем.— Нет!— Даллас…Она повесила трубку.Даллас хотела выяснить отношения с Кристофером сама, без детей и Роберта.Утро тянулось и тянулось, и вопреки своей злости на Кристофера она забеспокоилась: не случилось ли с ним что-нибудь ужасное. Со странной смесью страха и облегчения она увидела, как он вылезает из помятого синего пикапа возле ресторана.Кристофер выглядел предельно изможденным. Он ежился при каждом шаге по колючей каменистой дороге, ноги у него кровоточили.Не то чтобы она считала его побежденным. Но все-таки надеялась, что он сразу пойдет к ней домой.Однако он не шел.Миновал самый долгий час в ее жизни. Даллас искусала губы до крови.Она не могла больше оставаться в неведении и отправилась к нему.Даллас увидела Кристофера на яхте якобы беспечно спящим на подушках. При звуке ее шагов его веки тут же поднялись. Его волосы были по-прежнему длинными и каштановыми, но знаменитые глаза стали пронзительно-голубыми.Глазами Тигра.Увидев ее, он ничего не сказал. Хотя ее сердце заколотилось, она решила не показывать ему своего страха. Он поднялся и наклонился, чтобы подтянуть яхту ближе к причалу и чтобы она могла ступить на борт.Кристофер молчал. Наконец она не выдержала:— Хватит так смотреть на меня!— Как?— Так, будто я виновата.— А ты чувствуешь себя виноватой? — Холодные голубые глаза сверлили ее.— Такой вопрос может задать сумасшедший актер, который провел слишком много времени у психоаналитика.— Я никогда не раскисал. Она покраснела:— Еще успеешь.— Верно. Твоими молитвами.— Виновата тут не я.Его лицо приобрело холодное выражение, притягивавшее ее даже тогда, когда внушало неприязнь.— Правильно. Я — чудовище, а ты — ангел. Черное и белое. Может быть, для тебя жизнь чересчур проста, ангел.Она запустила пальцы в свои растрепанные волосы. Увидела на полу грязные пятна крови — его следы. Представила долгий путь по ракушкам, песку, а где и осколкам битого стекла, который он проделал. И увидела тени у него под глазами.— Ангел! — злобно повторил он. — Я не жду от тебя доброты.— Не беспокойся! Я не испытываю к тебе никаких чувств. Ты хуже того, что пишут о тебе все газеты!Кристофер по-прежнему буравил ее ледяным взглядом.— Поэтому я и не буду трудиться, оправдываясь. Ограниченные люди всегда верят в то, во что хотят верить. Для них не имеет значения, правы они или нет.— Хватит пытаться изобразить меня стервой!— Ты отказываешь мне даже в том, чтобы видеть моего ребенка. Ты оставила меня за тридцать миль отсюда, на берегу, без ботинок или клочка одежды. А сама отправилась домой и спала там сном младенца. Ты рылась в моих вещах.— Ты использовал меня, — обвинила она его. Он откинулся на подушки:— Ты так настроена против меня, что даже не хочешь выслушать.— Ты лгал мне.— У меня не было выбора. — Его лицо было бескровным, как у статуи. — Ты лишила меня выбора.— Зачем ты овладел мною? — Слезы потекли по ее щекам. — Может, я смогла бы простить тебе все остальное, если бы не это. — Даллас спрятала лицо в ладони: она не могла допустить, чтобы он видел ее слезы.— Я вовсе не горжусь тем, что сделал. Даллас залилась краской стыда:— Так же, как и я.— Если бы я смог сделать так, чтобы этого не было, я бы сделал.— Я тоже.— Но я не мог договориться с Робертом. Он требовал все больше денег за Стефи. Каждый раз, когда я соглашался на его условия, он назначал новую сумму. А когда я пытался связаться с тобой, ничего не получалось. Я приехал сюда посмотреть: что же здесь происходит?— Тебе удалось и кое-что еще. Ты завоевал доверие детей и мое доверие при помощи лжи. Притворился, что любишь нас.— Я и в самом деле люблю вас.Страсть в его голосе послала в нее новые волны желания. Она почувствовала себя еще более пристыженной, чем когда-либо. Как могла она хотеть верить ему?— Все было игрой, лицедейством — новой ролью для тебя.— Нет.Она подняла глаза, слезы лились по ее щекам.— Я хочу, чтобы ты уехал. Его ледяной взгляд изучал ее.— Это не так просто. Она встала:— А для меня просто. Теперь я ненавижу тебя.На мгновенье ей показалось, что она увидела огромную обиду в его глазах — такую же, как и ее собственная. У нее появилось странное ощущение, что она глубоко ранила его.— Будь осторожна. Не заводи меня слишком далеко, — предупредил он. — Я не лгал тебе о своих чувствах. В моих поцелуях не было фальши.— Не правда…— Ничего фальшивого и в том, как я занимался с тобой любовью. Я жаждал тебя тогда.., как жажду тебя и сейчас.Ее пальцы нервно мяли подол рубашки; ладони стали влажными.— Я.., не могу поверить тебе, — прошептала она. Его нежные слова заставляли ее кровь течь быстрее, словно жидкий огонь. — Я не могу…— Тогда поверь этому, дурочка.Она бросилась в сторону, но он был быстрее. Он схватил ее; его руки обняли ее. Ее ноги были тесно прижаты его каменно-твердыми бедрами. Его губы обрушились на нее; его язык властно бродил внутри ее рта.Все барьеры между ними исчезли в жару опустошительного поцелуя. Она подчинилась его рукам и губам. Минуту она кружилась в темном вихре его огненной страсти, желая его так же непреложно, как воздуха и самой жизни. Но в следующую минуту уже неистово царапала его, стремясь высвободиться.Он отпустил ее.Она бессильно прислонилась к борту. Он увидел кровь на ее губах и, испугавшись, что причинил ей боль, нежно коснулся ее губ пальцем. Она резко дернула головой.— Так можно работать в кино, но не в реальной жизни, — горько заметила она. — Интересно, известно ли тебе о существующем различии?Его темное лицо побледнело.— Мне жаль, что пришлось обмануть тебя.— Так, значит, все в порядке? Он сжал руки в кулаки:— Нет, черт побери.— На сей раз ты в чем-то прав.Где-то вдалеке хлопнула дверца автомобиля. Никто из них не слышал мягких, осторожных шагов приближающейся маленькой девочки. Никто из них не видел, как она остановилась и присела за ящиком на палубе, услышав их сердитые голоса.— Даллас, послушай меня. Не уподобляйся всем прочим. Ты не знаешь, что это за ад — жить как в аквариуме. Не суди меня по тому, что пишет бульварная пресса. Писаки, не знающие меня, фальсифицируют то, что я делаю и что чувствую. Я не такой. Несколько последних недель были исключительными, настоящими — впервые за долгое-долгое время. Я не притворяюсь: я действительно привязался к тебе и твоим детям. Я родился в сумасшедшей среде киношников. Даже не могу передать тебе, как это было ужасно. Родители жили как герои мыльных опер и преуспевали — напоказ. Боролись за опеку надо мной в бесконечных баталиях, и когда один из них выигрывал, он тут же переставал замечать меня.Кристофер немного помолчал.— Милая, моя жизнь всегда походила на цирк, кошмарную карнавальную скачку. Женитьба на Маргарите — из этой серии. Она никогда не хотела меня — она хотела Голливуд: романтики, денег, — но ничего из этого не сделало ее счастливой. Ничего из этого не сделало счастливым и меня. Это все нереально. Реальна только ты, Даллас. Дети — реальны, не одна Стефи, но все они: Патрик, Ренни и Дженни. Впервые я, почувствовал себя частью настоящей семьи.Когда он заговорил, Даллас смотрела в сторону, на темную воду, не желая слушать, так как слишком боялась ему поверить. Слезы стояли в ее глазах, и каждое ласковое или печальное слово Кристофера находило отклик в ее сердце. Знал ли он, как страстно она хотела верить ему? И страдала — потому что не могла?— За свою речь ты заслуживаешь награды Академии, — удалось произнести ей наконец сдавленным ледяным голосом.— К черту, Даллас. Я говорю тебе правду. Что бы сделала ты на моем месте? У тебя мой ребенок!Что-то случилось на причале, и он быстро взглянул туда:— Что это?Даллас посмотрела в сторону причала:— Вероятно, что-то перевернуло ветром.— Я потерял ход мысли. — Он пробежал руками по волосам.— У меня твой ребенок, — настойчиво напомнила ему Даллас.— Верно. — Пауза. — Я не мог просто отступиться и оставить ее здесь. Если бы ты знала, кто я, ты бы вышвырнула меня за дверь в первый же день. И я бы никогда не познакомился ни с кем из вас.— По крайней мере я бы знала, с кем имею дело. С подлецом. — Она запнулась. — Я ненавижу тебя. Ты — подлейшее существо, которое я когда-либо встречала. Мне все равно — даже если ты отец Стефи. Я хочу, чтобы ты уехал.Его лицо дернулось.— Если бы только это было так просто…— Ты улизнул от ее матери семь лет назад. Почему бы тебе не сделать этого сейчас?— Ты даже не пытаешься понять ситуацию с Маргаритой. Я сходил по ней с ума, но наша связь сломала обе наши жизни. Я не знал о ребенке, когда оставил ее. Тем более не узнал о нем, когда вернулся к ней. Она слишком боялась потерять меня снова, чтобы сказать правду. Думала, что сможет забыть о ребенке и жить как прежде. Но ложь глодала ее и разрушила все надежды на нашу честную совместную жизнь. В ту же минуту, как я узнал о Стефи, я приехал сюда.У Даллас больно стучало в висках.— Мы жили просто прекрасно до твоего приезда.— Допустим. А что ты скажешь о прогулочке Стефи по причалу в первую мою ночь здесь? Что скажешь о сумятице в ее головке и о том, как она всего боялась? Думаю, она привязалась ко мне.— Потому что не знает тебя по-настоящему. Ты не тот, за кого себя выдаешь, — проговорила Даллас. — Я читала о тебе ужасные вещи.— Хотелось бы мне, чтобы все это была не правда.— Все эти женщины…— Я раскаялся. Я сошел с ума после гибели Салли. Те женщины ничего не значили для меня.— Сомневаюсь, что они относились к близости с тобой так же беспечно, как ты.— С тобой все по-другому.Она пристально смотрела на него, отчасти веря ему. Он казался таким искренним! Почему теперь ей так трудно убедить себя в том, что он — чудовище? Почему, несмотря на все свои чары, после всего сказанного им он выглядел обычным человеком, со всеми человеческими слабостями и горестями? Она вспомнила ребенка, которого отдала, и многолетнюю муку мыслей о нем. Как могла она винить его за желание найти собственную дочь?Но когда он сделал к ней шаг, чтобы обнять, она отшатнулась, покачав головой:— Не смей приближаться ко мне!— Ладно, — согласился он. — Возьмем тебя измором, раз ты так хочешь.— Я ничего не хочу от вас, мистер Стоун.— Я не уеду отсюда без того, за чем приехал. На причале послышался короткий испуганный вскрик, а затем все смолкло.— Что это? — спросил Кристофер.— Похоже на Стефи.Он выпрыгнул из яхты. За ящиком они обнаружили Белую Лошадку, выброшенную и забытую.Роберт привез детей, несмотря на ее просьбу.— Стефи? — тихо прошептал Кристофер.— Должно быть, она слышала наш разговор.— Если с ней что-нибудь случилось, я никогда не прощу себе! Ты же сказала, что дети — у твоего брата?— Я думала, они там.Кристофер опустился на колени и поднял Белую Лошадку:— Белая Лошадка стояла у бассейна в день, когда погибла Салли. Это все, что от нее осталось.Невыносимая боль в мрачном, испуганном голосе Кристофера поразила Даллас в самое сердце. Вся ее злость улетучилась. Не подумав, она коснулась его руки и сказала мягко:— Со Стефи все в порядке. Она просто расстроилась. С ней иногда бывает такое. Мы найдем ее.Его рука крепко сжала ее руку.— Конечно, мы найдем ее.— Здесь нет твоей вины, — сказала она. Для нее уже не имело значения то, что она ненавидела его за былые проступки. Он любил Стефи так же, как и она. Пусть он лгал ей и использовал ее из-за своей любви к дочке. Пусть он бывал грубым и ужасным. Наверное, она даже ненавидела его.Но это, как ни странно, не имело никакого значения. Единственное, что имело значение, — любовь их обоих к потерявшейся маленькой девочке. Глава 12 Стефи пропала!Кристофер смертельно устал — физически, психически и эмоционально. Он шел пешком почти всю ночь. Начало светать, когда помятый пикап подобрал его.Несмотря на это, после того как они с Даллас обыскали пляж и ресторан, безуспешно зовя Стефи, он побежал к дому и велел Роберту и детям разойтись и искать девочку в противоположных направлениях.Однако нашел ее сам Кристофер, поскольку следующим местом, где он стал искать ее, был бассейн. Она спокойно плавала в глубоком месте бассейна, цепляясь за черную внутреннюю трубу. Он шагнул к воде:— Стефи, почему ты не отвечала, когда я звал тебя?Она отвернулась от него.— Ты заставила всех волноваться. Все ищут тебя.Она молчала. А потом чуть заметно шевельнула рукой — только небольшая серебряная волна зарябила от ее сжатых пальцев.Кристофер тяжело вздохнул. Зеркально-гладкая вода отливала бирюзой. Черные волосы Стефи разметались на поверхности воды, она лежала на спине, глядя в небо. Девочка не повернулась к нему и тогда, когда он прыгнул в бассейн.— Облака бегут так быстро, — прошептала она, закрывая глаза, когда отец подплыл к ней. — Куда они плывут, как ты думаешь?— Разве ты не знаешь, что тебе еще нельзя плавать одной?— Я бы хотела поскакать на облаке.— Повторяю, тебе не следовало плавать…— Я держусь за трубу.— Неважно.— Ты мой родной папа, ведь так? Впервые она открыла глаза, и взгляд ее темных глаз, казалось, проник в самую его душу. Пауза.— Да.— Ты приехал потому, что хочешь забрать меня?— Я хотел посмотреть на тебя. Что тут дурного?Она опять подняла глаза на облака:— Не знаю. Кажется, тетя Даллас считает, что это плохо.— Потому, что я обманул ее. Ты когда-нибудь делала своему другу то, о чем потом жалела? — Он осторожно потянул Стефи к той части бассейна, где было мелко. — Ты-то ведь с самого начала знала, кто я.— Но я думала, что ты плохой. Они уже подплыли к ступенькам.— А что ты думаешь теперь?— Твоя настоящая родная дочка умерла, да?— Да, но ты тоже моя настоящая родная дочка.— Теперь только я твоя маленькая девочка?— Только ты.Она оторвала руки от трубы и обхватила руками его шею:— Ты тоже мой единственный папа. Не думаю, что ты плохой. Тебе придется извиниться перед тетей Даллас.Его лоб коснулся лба Стефи:— Это я уже сделал. Она не стала меня слушать.— Она поступает так и со мной. Иногда Патрик ударяет меня первым, и когда я бью его в ответ, тетя просто посылает нас обоих в свои комнаты. — Она нахмурилась. — Теперь мне твои глаза нравятся больше.— Спасибо.— Как ты сделал их коричневыми? — И, прежде чем он смог бы ответить, она крепче обхватила его за шею. — Пожалуйста, не забирай меня от тети Даллас и детей, хорошо? Потому что я люблю их.— Я тоже люблю их.— Даже тетю Даллас?— Особенно тетю Даллас.— Как рыцарь любит принцессу?— Правильно… Хотя и не совсем так. Милая, боюсь, в жизни не бывает такой любви, как в сказках.— Тетя Даллас тоже так говорит.— И сам я не очень-то похож на рыцаря.— Для меня ты — рыцарь.— Тогда я — рыцарь в потускневших доспехах.— Угадайте, кто Чане на самом деле? — объявила Стефи тоненьким счастливым голоском, когда он входил в дверь, держа ее на своих плечах. — Он мой родной папа!На мгновение в переполненной кухне воцарилось молчание. Все затаили дыхание. Было слышно, как морской бриз шуршит за дверью кустарником. Все смотрели на Кристофера и Даллас.Даллас покраснела.Все заговорили разом.— Кристофер Стоун! — Близнецы разинули от изумления рты в благоговейном дуэте. — Теперь мы знакомы с настоящей кинозвездой!— Тигр! — Патрик издал возбужденный воинственный вопль. — Я сразу понял!— Врешь! — завопили двойняшки.— Честное слово!Внимание Кристофера было приковано к одной Даллас. Вся краска сбежала с ее лица. Даллас нашла поддержку в объятиях Роберта. Младшая сестра мрачным взглядом подтвердила старшему брату слова Стефи.Роберт оказался блондином высокого роста — мужской версией Даллас. В его голубых глазах виднелись те же золотые крапинки. Он протянул Кристоферу руку и представился. Его рукопожатие было крепким и дружелюбным. Кристофер почувствовал в нем союзника.— Прошлой ночью, когда дети все говорили и говорили об этом Чансе Макколе, я не сумел вас вычислить, — сказал Роберт. — А сейчас все встало на свои места.— Где же была Стефи? — спросила Даллас тихо и в высшей степени озабоченно.— В бассейне.— Стефи, дорогая, почему ты не отвечала, когда мы тебя звали?— Я испугалась, когда ты говорила Чансу те гадкие вещи.От порицания девочки Даллас побелела еще больше и повернулась к близнецам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17