Писатель! Лукас вообразил себя Хемингуэем. Так я и поверил!
Это всего лишь оправдание его непомерных денежных трат. Образ жизни свободного художника и принадлежность к семье Райдер привлекали к нему большое количество неподходящих «друзей».
На первый взгляд Джозефин Наварре не самая худшая кандидатура на роль жены Лукаса. Да, в ее биографии есть темные пятна. Да, она недавно была влюблена в скандально известного представителя богемы. Каким-то образом этому беспринципному негодяю Бернардо удалось снять ее на пленку, когда она сидела обнаженной в душе. Струи воды стекали по ее роскошному телу, в то время как она безутешно рыдала, такая юная, беззащитная и потерянная. Знала ли она о том, что ее снимали?
Бернардо умело присоединил этот снимок к тем, на которых были запечатлены ее богатые родственники и их друзья с Ближнего Востока на фоне своих нефтяных вышек. Он разместил фотографии особняка семьи Наварре в Гарден-Дистрикт среди изображений бедных домов из соседних кварталов. Затем он показал их баржи и яхты на фоне вырубленных кипа рисов.
Но хуже всего было то, что, к большой радости защитников окружающей среды, Бернардо выставил свою маленькую коллекцию снимков в одном из ведущих музеев Нового Орлеана во время последнего нефтяного кризиса. Эта скандальная выставка наделала много шума. Деловой империи Наварре был нанесен серьезный финансовый удар, и братьев Джози обвинили в коррупции.
В конечном итоге Наварре завладели пленкой, подали в суд на всех, кто имел какое-либо отношение к злосчастной выставке, и отослали Джози в Париж.
Черт побери.
Еще до разговора с матерью Адам забеспокоился, когда Лукас показал ему кольцо с бриллиантом в три карата и сообщил, что собирается сделать предложение мисс Наварре на смотровой площадке Эйфелевой башни.
Почему там? Потому что она была без ума от этого сооружения.
– Но ведь ты сам говорил, что она отказалась с тобой встречаться.
– Я влюблен, и она тоже. Все дело в том мерзавце, который ее предал. Из-за него она дала себе слово, что не будет ни с кем встречаться в течение полугода.
– Последнее, что тебе нужно, это жениться. Ведь ты еще даже не сделал карьеры.
– Кто бы говорил, черт побери! Ты был еще младше меня, когда женился на Селии. Посмотри, что ты с ней сделал!
Итак, Адам находился один в Париже и тратил свои выходные, преследуя женщину, которая могла оказаться не такой уж и плохой, в то время как ему следовало быть на ранчо вместе с Абигайль.
Он намеренно посмотрел на грудь и бедра Джози, чтобы думать о ней только как о сексуальном объекте. Но затем его взгляд снова скользнул по ее длинной шее. Она была не в его вкусе, но он начинал понимать, что побудило того парня Бернардо запечатлеть ее на пленке.
Интересно, какова на ощупь ее кожа? Им снова завладело знакомое неистовое чувство, и он выругался себе под нос.
Он забыл о Лукасе. Она нужна ему самому.
Ее длинные ресницы затрепетали и опустились. С закрытыми глазами Джози казалась более юной и ранимой. Адам без труда представил себе плохо одетую одинокую маленькую девочку, росшую на болоте среди грубых, безразличных людей. Внезапно он почувствовал мрачную безнадежность, которую, должно быть, постоянно ощущала она.
Почему она плакала тогда, во время съемки? Почему сказала Лукасу, что ее предали?
Джози долго стояла у окна. От ее дыхания запотело стекло. Во взгляде сквозила такая тоска, что он глубоко вдохнул, чтобы не потерять самообладание. На него нахлынули болезненные воспоминания о брате Итане и Селии, наполнив его ненавистью к самому себе. Засунув руки в карманы, он отошел от окна.
Почему эта девушка, которую он даже не знал, заставила его думать о них? Он принялся ходить взад-вперед по комнате подобно хищнику, запертому в клетке.
С тех давних пор, когда произошли эти связанные друг с другом трагедии, Адам контролировал свои воспоминания и эмоции. Он считал, что именно благодаря постоянному контролю добился успеха в жизни.
Но сейчас из-за мисс Наварре с ее печальным лицом и сексуальным телом он внезапно показался чужаком самому себе.
Он приехал сюда, чтобы раз и навсегда избавить от нее свою семью. Тогда почему он внезапно почувствовал себя так, словно земля, на которой он прочно стоял долгие годы, ушла у него из-под ног? Почему при одном только виде этой женщины у него возникало такое ощущение, будто его подхватывал ураган?
Как он спасет Лукаса, если не может спасти само го себя?
Он устал. Ему следовало задернуть шторы и лечь спать. Они поговорят завтра.
С трудом понимая, что делает, Адам подвинул к окну маленькое кресло. Не сводя взгляда с Джози, он медленно опустился в него. Зеленые глаза девушки были полны боли. Она высунулась из окна и что-то произнесла по-французски, но он не расслышал. Затем, улыбнувшись, она переключилась на английский.
– Смотри на меня, – прошептала она, высовываясь из окна.
На память пришли слова мадам Пикар: «La petite живет замкнуто. К ней ходит всего один мужчина. Лукас. Думаю, они просто друзья».
Где-то завыла сирена. Затем облако закрыло луну.
Джози провела рукой по волосам, затем вниз по своему сексуальному телу.
Она стонала или ему это послышалось?
Ее рука спускалась ниже, ниже. В последний момент, прежде чем коснуться самого заветного места, она резко остановилась, словно осознав, что делает. На глазах у незнакомого человека. Ее глаза расширились. Адам приказал себе отвернуться, но какая-то таинственная первобытная сила словно поработила их обоих. Он не мог ни пошевелиться, ни вдохнуть до тех пор, пока она не отошла от окна и не выключила свет.
Он судорожно вдохнул. Затем еще раз. Внезапно Адам понял, что надо делать.
И это не может ждать до завтра.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Каблуки Джози стучали по каменным ступеням лестницы, когда она мчалась вниз. Ей не следовало покидать квартиру. Она это знала, но во взгляде незнакомца было что-то, что заставило ее ощутить связь с ним на странном, необъяснимом уровне. В то же время она ощущала себя более значимой, чем обычно, и радовалась переменам.
Испугавшись самой себя и красивого незнакомца, пробудившего в ней столь мощную реакцию, она остановилась у основания лестницы, чтобы перевести дыхание. Она оглядывалась по сторонам, пока не услышала тот же свист, что и прежде, и не ощутила пронизывающий порыв холодного ветра.
Высокий, широкоплечий, одетый во все черное незнакомец из окна напротив стоял, прислонившись к дверному косяку, преграждая единственный выход на улицу. Он казался таинственным и опасным. Смотри на меня. Ее слова звенели в холодном воздухе между ними. Его темные глаза с длинными ресницами раздевали ее, прожигали насквозь. Только сейчас она стеснялась больше, чем в квартире, когда их разделял двор.
Внезапно она испытала такое сильное вожделение, что вскрикнула и, повернувшись, бросилась в обратную сторону. Мужчина не сдвинулся с места. Осознав, что он не собирается ее преследовать, она немного успокоилась и остановилась.
Незнакомец молча улыбался. Дрожа, Джози обхватила себя руками. Каждый ее выдох сопровождался облачком пара.
– Не хочу вас разочаровать, но я… я не та девушка в окне… не та смелая девушка.
Дерзкий взгляд мужчины бесстыдно скользил по ее фигуре, словно она уже была его собственностью.
– А что, если это не так? Что, если вы сами не знаете, кто вы?
– Я не она! Я знаю!
Одна ее часть сожалела о том, что она так опрометчиво выдала себя, другая наслаждалась опасной игрой.
– Что ж, будь по-вашему. Последнее, чего я хочу, это спорить с вами, – протянул он насмешливым тоном.
При мысли о том, что могло от нее понадобиться такому мужчине, ее дрожь только усилилась.
– Значит, вы американец, – сказала она.
Он ни подтвердил, ни опроверг ее догадку.
– А я из Луизианы. Из Нового Орлеана. Ураган «Катрина», и все такое… – Она резко замолчала, боясь сказать слишком много.
Мужчина по-прежнему с интересом разглядывал ее, и это придало ей смелости.
– Я художница, – добавила она.
– Да, я знаю. Я видел одну из ваших последних картин в красно-фиолетовых тонах. Что вы рисуете?
– Горгулий.
– Страшные существа, – произнес он.
– Они пользуются большой популярностью здесь, в Париже, – ответила Джози в свою защиту. – Туристические бюро предлагают целые экскурсии, посвященные им. А мне нравится все загадочное.
– Правда? – Казалось, горгульи совсем его не интересовали.
– Мне не следовало приходить сюда.
– «Смотри на меня». Кажется, вы так сказали, – мягко поддразнил он. – Мне очень понравилось ваше маленькое шоу.
Ее щеки залила краска. Она не знала, что сказать в свое оправдание.
– Я жалею о том, что спустилась сюда.
– В самом деле? – Он поднял черные брови, словно не веря ей.
– Клянусь.
– Потому что я могу оказаться серийным убийцей?
– Или кем-нибудь похуже.
– Разве не в этом вся прелесть? Не в неизвестности? Мы все притворяемся в нашей повседневной жизни, и постепенно она становится скучной и однообразной.
– Вы хотите сказать, что у всех нас есть тайны?
– У большинства интересных людей. Мы порой не осознаем чего-то очень важного, пока незнакомка у окна… – Он остановился.
– Не открывает нам нашу истинную сущность, – закончила за него Джози, удивленная тем, что их мысли так схожи.
– Меня зовут Адам. И я слишком хорошо воспитан, чтобы нападать на вас.
– Джози, – прошептала девушка, все еще не веря в его безобидность.
– Я адвокат. Работаю в одной из крупных компаний в Остине.
– Вы из Техаса? – Как Лукас, подумала она.
Он кивнул.
– Адам – красивое имя, – заметила Джози.
Он засунул руки в карманы.
– Мне не следовало наблюдать за вами. Простите. – Его губы дернулись.
– Ваша любимая девушка вернулась домой? – спросила она. – Вам было одиноко. Возможно, вы по ней скучали. И вдруг увидели меня…
Его темные брови сошлись на переносице, когда он подошел ближе.
– У меня есть девушка, – признался он. – Ее зовут Абигайль.
Джози обнаружила, что черными были только его кожаная куртка и сапоги, а джинсы – темно-синими.
– У вас все серьезно?
– Мы собираемся пожениться, – ответил Адам.
Тогда почему он не выглядит счастливым?
– Когда?
– Мы еще не назначили дату.
– Почему?
– Вы задаете слишком много вопросов.
– Хочу убедиться, что вы не серийный убийца. Итак, почему вы не назначили дату свадьбы?
– Мы не могли бы не впутывать ее в это? – В его голосе слышалась злость, но он злился больше на себя, чем на нее.
Джози покачала головой.
– Значит, вы по ней скучаете? И потому за мной наблюдали?
Его глаза потемнели, а на ее щеках проступил румянец.
– Мне не следовало за вами наблюдать, – повторил он.
– Теперь, когда мы принесли друг другу извинения, возможно, мне следовало бы вернуться наверх. Вы могли бы позвонить своей девушке, а я – продолжить рисовать.
– А как насчет вас? У вас есть молодой человек?
Джози подумала о милом славном Лукасе и сообщении, которое он оставил на автоответчике Брайаны.
– Возможно, он появится… в ближайшем будущем. Я недавно обожглась и пока не уверена, что готова к новым отношениям.
Глаза Адама сузились. Внезапно его лицо и фигура показались ей знакомыми.
Наклонив голову, она принялась с интересом изучать его.
– Мы не встречались раньше?
– Если бы мы встречались, вы бы запомнили. – Его взгляд и тон были дерзкими.
– Вы слишком самоуверенны.
Его взгляд упал на ее губы.
Мимо дома пронеслась машина, разбрызгав грязь и осветив голые ветви деревьев. Джози заметила, что у Адама выразительные высокие скулы, прямой нос и волевой подбородок. Над правым глазом был еле заметный шрам.
Он красив. Слишком красив. Суровый и чувственный одновременно. И… элегантный. Красивые и элегантные были не для нее. Они уходили, когда узнавали о ее происхождении.
Черное небо прояснялось. Теперь оно было усеяно звездами, и она ощутила прилив жизненных сил.
Адам проследил за направлением взгляда Джози, а затем снова уставился на нее.
– Я знаю, что для техасца уже поздно, но в конце квартала есть бистро. Его владелец сказал мне, что они будут открыты накануне Рождества, – сказала Джози, пройдя мимо него к двери. – Там отличная кухня и большой выбор вин. Я там pilier.
– Pilier? – Адам так точно скопировал ее акцент, что она позавидовала ему.
Определенно у него есть способности к языкам.
– Pilier – это завсегдатай, – пояснила она.
Улыбаясь, он повторил это слово.
– Мой французский оставляет желать лучшего.
– Мой тоже. Видите ли, я… – Джози остановилась.
Последнее, чего она хотела, это рассказывать ему о своем детстве. Холод начал проникать сквозь тонкую кожу ее туфель, и она содрогнулась.
– Я мерзну.
– Хотите, я куплю вам кофе в вашем бистро? – спросил он. – Или мне лучше самому сварить его для вас? В моей квартире есть отличная кофеварка.
– Я так не думаю, – застенчиво прошептала Джози.
Чувствуя себя неловко под его горящим взглядом, она сделала шаг назад и оступилась.
Но его сильная рука вовремя схватила ее за локоть, и даже сквозь ткань одежды она почувствовала его магнетическое тепло.
– Вам понравится бистро, – прошептала девушка, высвобождаясь.
Затем она выбежала через узкий переулок на большую оживленную улицу, вдоль которой располагались внушительные особняки с мансардами. Над их высокими крышами на фоне темного неба виднелись дугообразные своды исторических зданий. Адам не сразу догнал ее. Казалось, он не замечал великолепия архитектуры.
– Не так быстро, – предупредил он. – Под ногами лед.
– Разве здесь не красиво? – произнесла она, любуясь гирляндами белых лампочек на ветвях деревьев и сверкающим снегом.
Адам ничего не сказал в ответ. Джози пронеслась мимо аптеки, закрытой кондитерской и нескольких баров. Он следовал за ней по пятам, и она всем телом ощущала его присутствие.
– Вы не могли бы идти помедленнее? – попросил он.
Боясь, что он может снова ее коснуться, она подчинилась.
Ей хотелось быть спокойной и беспечной, но вся кий раз, когда она смотрела на Адама, у нее возникало ощущение волнующей близости.
– Вы определенно кого-то мне напоминаете, – сказала она.
– Мы раньше никогда не встречались, – ответил ее спутник.
Тогда почему на его лице промелькнула тень тревоги? Или ей только показалось?
Сегодня у нее выдался длинный день. Этот рождественский сочельник напомнил ей многие другие, полные грусти и одиночества с тех пор, как умерла ее няня. Но в сопровождавшем ее мужчине определенно было что-то знакомое, но пока она не могла понять, в чем дело.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Адам крепче сжал в руках нож и вилку, когда высокий длинноносый официант подозрительно уставился на него. Не сказав ни слова, он поставил на стол корзинку с ржаным хлебом и тарелки с маслом, соусом и улитками. Джози что-то быстро произнесла по-французски. В ответ на это официант закатил глаза и состроил гримасу, вогнав девушку в краску.
Адам сердито посмотрел на мужчину, и тот поспешно удалился.
– Французские официанты, – пробормотал он. – Неужели я им не нравлюсь?
– Возможно, все дело в моем ужасном французском. Но не стоит принимать его поведение близко к сердцу. Таковы все местные официанты.
– Рад, что вы отнеслись к этому философски.
– Вернемся к нашему предыдущему разговору. Знаете, я обычно не соблазняю незнакомых мужчин, – выпалила она.
– Означает ли это, что я особенный?
– Нет!
– Но тем не менее я вам понравился. Я здесь, потому что вы пригласили меня сюда.
– У меня замерзли ноги.
– Тем не менее я польщен вашим вниманием.
Джози очаровательно покраснела, и Адам порадовался, что их разделял стол. Что в ней такого особенного? Почему он ее хотел? Красавицей эту девушку вряд ли можно назвать. Он разглядывал ее длинную шею, полную грудь. Ему хотелось коснуться ее, привлечь к себе, попробовать на вкус шелковистую кожу.
– Я тоже обычно не подглядываю за соседями, – пробормотал он.
– Очевидно, мы пробуждаем друг в друге самое худшее.
Джози сделала глоток вина, затем отломила кусок хлеба и положила себе на тарелку несколько улиток.
– Итак, почему вы со мной пошли? – спросил он.
– Я больше не могла стоять в подъезде, потому что у меня ужасно замерзли ноги.
– Я бы мог согреть их поцелуями.
Джози отвернулась, и он знал, почему. Продолжать смотреть друг на друга означало бы поддаться чему-то первобытному, необузданному, порочному.
Через мгновение их взгляды снова встретились. Он почувствовал обжигающее тепло, но затем Джози быстро опустила глаза. Внезапно он испытал радость оттого, что она выбрала это бистро, наполненное другими людьми, а не его квартиру, где они были бы одни. Даже здесь ему не составило труда представить, как она, обнаженная, лежит в его объятиях и наслаждается необузданными ласками. Такая сладкая…
Адам сжал руки в кулаки. У него были причины бояться ее. Воспоминания…
Ее рыжие кудри поблескивали в мерцающем свете свечи, зеленые глаза по-детски загорались вся кий раз, когда она поднимала голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11