И все это началось с одного лишь поцелуя. За считанные секунды этот поцелуй превратился в безудержную страсть, которая ослепила Эйли и не дала ей времени подумать о том, что Гарретт – почти незнакомец. При нормальных обстоятельствах этот факт не позволил бы ей лечь в постель с ним.
Это, собственно, доказывало то, что обстоятельства были отнюдь не нормальными. Вообще вся ситуация была совершенно безумной. Скрываться на ранчо, неизвестно где, от какого-то сумасшедшего преступника с человеком, которого она знала не больше чем… точнее сказать, вообще его не знала.
Эйли почувствовала прикосновение на щеке, обернулась и только сейчас заметила, что Гарретт смотрит на нее.
– Я… я не знаю, что сказать, – тихо произнес он.
Предположив по его неуверенному тону, что Гарретт жалеет о случившемся, она привстала на кровати и ответила:
– Тебе не нужно ничего говорить. Правда. Я все понимаю.
– Не думаю, что ты понимаешь… – Он прильнул к ней и поцеловал так чувственно, что у Эйли мурашки пробежали по спине. – Это было… неожиданно.
Эйли снова прилегла на подушку.
– Да, более чем.
– Я, наверно, должен был бы извиниться и сказать, что мне жаль, но это было бы нечестно. Я ни капли не сожалею.
– Ты говоришь, будто бы меня заставил. Но все было не так!
Гарретт едва заметно улыбнулся.
– Да. И от этого становится еще интереснее…
– Гарретт… – начала Эйли, но не смогла продолжить, чувствуя, как он нежно провел рукой по ее груди.
Гарретт приподнял бровь.
– Первый раз вижу, что у тебя не выходит подобрать слова.
– Может, ты и прав, – согласилась Эйли.
– Кажется, я знаю, чем мы можем заняться и для чего нам не потребуются слова, – сказал Гарретт и, обняв ее за талию, прижал к себе.
Эйли обвила руками его шею.
– Согласна, – только и успела прошептать она.
Громкий звук разбудил Эйли. Сообразив, что это звонок мобильного, она приподнялась с кровати, в которой они с Гарреттом проводили большую часть времени последние два дня, и взяла трубку.
– Алло.
– Ты куда пропала?
– Привет, Трейси.
– Я спросила, где ты есть?
– Я… – Эйли замялась, посмотрев на Гарретта, который тоже проснулся и слушал ее. – Я не в городе.
– Хотя бы предупредила меня, что переезжаешь! – проворчала Трейси недовольным голосом. – Я твоя лучшая подруга, в конце концов.
– Переезжаю? – переспросила Эйли в недоумении. – Я не говорила ничего о том, что я переезжаю. Я просто сказала, что нахожусь не в городе.
– Тогда почему около твоего дома вывешена табличка «Продается»?
Эйли вскочила с кровати.
– Что?!
– Я видела объявление, когда заезжала к тебе. Мы же должны были быть на йоге!
– Ой, прости, я, кстати, напрочь забыла про йогу.
– Я не об этом сейчас. Скажи-ка мне еще, пожалуйста, что за люди постоянно крутятся вокруг твоего дома? Когда я притормозила, они все кинулись, как сумасшедшие, к моей машине. Испугали меня до смерти.
– Могла и раздавить их всех к черту! Это репортеры и фотографы.
– Шутишь! И это все из-за твоего таинственного гостя?
– Нет, они меня хотят сфотографировать, – съехидничала Эйли. – Кстати, насчет этого объявления… Может, просто дети пошутили и повесили его около моего дома?
– Я думаю, им есть чем заняться, кроме издевательства над соседями.
– Ладно, я позвоню агенту по недвижимости и все узнаю наверняка. Ты не помнишь название компании на объявлении?
– Кажется «XXI век» или что-то вроде того.
– Прекрасно, – пробормотала Эйли, – в Остине штук тридцать компаний с подобным названием.
– Я бы съездила туда еще раз и все посмотрела, но эти люди у твоего дома пугают меня…
– Меня тоже, – угрюмо произнесла Эйли. – Только ты не беспокойся, я сама позвоню и попытаюсь все уладить.
– Олбрайт! – вдруг завопила Трейси. – Я вспомнила, она называлась «Олбрайт XXI»!
– Вот это гораздо лучше. Теперь я выясню, что происходит, гораздо быстрее.
– Кстати, как там насчет твоего гостя? Ты что, оставила его в гостинице обороняться в одиночестве?
– Нет, – ответила Эйли, посмотрев через плечо на Гарретта. – Он… со мной.
– Что?! Ты хочешь сказать, что вы вместе…
– Что-то вроде того, – ответила Эйли, вставая с кровати, чтобы Гарретт не слышал ее разговора.
– Ну-ка выкладывай мне все по порядку, подруга!
– Позже, мне пора.
– Нет! – закричала Трейси. – Только после того, как ты скажешь мне, где находишься.
– Извини, не могу сейчас.
– Эйли Моран, ты не посмеешь…
Эйли нажала кнопку, оставляя Трейси негодовать по поводу нечуткости подруги, и глубоко вздохнула.
– Проблемы?
Гарретт сидел на кровати, чуть прикрытый простынею. Почему он по-прежнему выглядел потрясающе после нескольких дней почти беспрерывного секса? Это было за гранью ее понимания. Лично она чувствовала себя как выжатый лимон и выглядела, вероятно, соответствующе.
– Трейси бесится из-за того, что я уже очень давно не появляюсь на занятиях по йоге.
– Трейси?
– Моя подруга.
– А что там с переездом?
– Когда она заехала за мной, чтобы вместе пойти на йогу, то увидела объявление о продаже около дома. Сейчас школьные каникулы, поэтому, я предполагаю, это всего лишь детская шутка.
– Тебе все-таки стоит позвонить в эту фирму.
– Я позвоню.
– А как там наши друзья с камерами? Все еще шастают поблизости?
– Трейси так испугалась, когда они побежали к ее машине, что чуть не задавила одного из них.
– Жалко, что не задавила…
– Да, я сказала ей то же самое, – заметила Эйли, и ее лицо вдруг приняло озабоченное выражение. – Послушай, то, что они еще там, означает, что мы в безопасности?
– Боюсь, что нет, – ответил Гарретт и успокаивающе погладил ее по ноге. – Знаешь, чем мы сейчас займемся? Ты позвони агенту по недвижимости, а я позвоню в Швейцарию и узнаю, как у них там дела.
– Давай.
Пока Гарретт ходил за телефоном, Эйли набрала номер компании.
– «Олбрайт, XXI век». Могу я чем-либо помочь? – послышалось в трубке.
– Надеюсь, – ответила Эйли, вздохнув. – Табличка вашей компании установлена напротив моего дома. Я уверена, это детская шутка, но все же мне бы хотелось, чтобы ее убрали оттуда и вернули туда, где она была до этого.
– Да, конечно. Приносим извинения за неудобства. Ваш адрес?
Эйли продиктовала секретарше адрес.
– Вы случайно не Эйли Моран?
– Да, а как вы узнали? – удивленно спросила Эйли.
– Я просто проверила нашу базу данных. Этот дом есть в списках на продажу, а ваше имя указано в контактах.
– Нет, боюсь, вы ошибаетесь. Я не продаю «Висту».
– Вы, вероятно, нет, но владелец этого дома – мистер Роналд Флеминг. Собственно, наш агент по продаже пытался связаться с вами все утро. Если вы подождете секунду, то я свяжу вас с ней. Ее зовут Дайан.
Эйли отключила трубку, не веря своим ушам. Нет, твердила она себе, это, должно быть, какая-то ошибка. Роналд Флеминг не мог быть владельцем дома. Дом принадлежал Эйли. Мими отдала его Эйли, потому что знала, что ее сыну плевать на старый дом и он продаст его при первой же возможности…
– Эйли?
Она подняла глаза и увидела, что Гарретт взволнованно смотрит на нее.
– Что-то не так? Ты поговорила с агентом?
– Да, – ответила она, слабо контролируя свой голос. – Они сказали, что это не детская шутка. Сын Мими выставил дом на продажу.
– Но ты ведь говорила, что Мими отдала дом тебе, – сказал он, присев рядом с ней на край кровати.
Глаза Эйли наполнились слезами.
– Я тоже так думала.
Гарретт долго смотрел на нее, потом погладил ее по коленке.
– Может, это все просто недоразумение. Нужно позвонить адвокату Мими и все узнать.
– Я не знаю имени ее адвоката. Единственный человек, кому я могу позвонить, – это Клэр, но сейчас я не могу этого сделать, в Австралии сейчас глубокая ночь.
И Эйли тяжело вздохнула. Она отказывалась верить в то, что ее дом действительно продается…
– Да, я надеюсь, ты прав, это всего лишь глупое недоразумение. Завтра я позвоню Клэр и все узнаю. Что там насчет твоего агента по безопасности в Швейцарии? Он нашел этого парня?
– Ловушки расставлены. Они ждут, пока он в них попадет.
– И когда это должно случиться?
– Будем надеяться, что в ближайшие сорок восемь часов.
– А он точно в Швейцарии, а не на пути в Техас?
– Два часа назад видели, как он заходил в швейцарский отель.
– И они сразу тебе сообщат, если что-то изменится, да?
– Безусловно. Не знаю, как ты, а я ужасно голоден. Пойдем на кухню и посмотрим, чем там можно перекусить.
Эйли прекрасно понимала, что предложение Гарретта поесть было лишь попыткой отвлечь ее от мыслей о продаже «Висты» и угрожающей им опасности, но она все равно была благодарна ему за это.
– Сегодня замечательная погода, давай устроим пикник.
Гарретт шел вместе с Эйли в лес. Их ожидал приятный пикник, но мысли его были совершенно о другом. Он не знал, огорчаться ли ему, что он не продолжил собирать информацию о «Висте» или, наоборот, вздохнуть с облегчением.
Если бы он узнал, что гостиница принадлежит Роналду, то давно бы поручил своему адвокату приобрести ее на его имя. Тогда именно он, а не Роналд мог распоряжаться гостиницей как угодно, в пику Эйли или… Гарретт вздохнул. В любом случае все слишком запуталось, и размышлять об этом сейчас нет смысла. По крайней мере до тех пор, пока он не разберется во всем.
Отогнав тревожные мысли, Гарретт расстелил покрывало на траве в том месте, которое выбрала Эйли.
– Прекрасный денек. Даже не верится, что сейчас январь, – сказала она, доставая приготовленную еду. – Хотя неизвестно, какая погода будет завтра. Понять странности природы невозможно, приходится просто наслаждаться ее прелестями.
– Да, того же мнения я придерживаюсь насчет женщин, – сказал Гарретт, откинувшись назад.
Эйли положила виноградинку ему в рот.
– Кажется, Нерон ел виноград, когда горел Рим, – улыбнулся Гарретт.
– Хуже. Он играл на скрипке. Эх, мужчины, никакой от вас пользы, один вред!
– Я почти обижен.
Она поддразнила его улыбкой.
– Ну, если ты попытаешься убедить меня в обратном, то я, так и быть, сделаю одно исключение. Для тебя.
Он обнял ее за шею и поцеловал.
– Ну, хорошо, хорошо, у тебя получилось. – Эйли с трудом отстранилась от Гарретта.
Вручая ему бутерброд, завернутый в пленку, и выбрав еще один для себя, Эйли попросила:
– Расскажи мне о своей семье.
– Что, например, тебя интересует?
– Ну, какая у тебя семья. Расскажи о маме, папе, братьях, сестрах.
Откашлявшись, Гарретт торжественно начал:
– Несмотря на то, что я уже неоднократно обвинялся в бесчеловечности, у меня все же были мама и папа. Они уже умерли…
– Извини, мне очень жаль. Это давно произошло?
– Да. Мама умерла много лет назад, и я ее не помню. А папа… он умер три года назад от рака.
– А братья или сестры?
– Нет, я единственный ребенок в семье.
– Правда? Я тоже. А у тебя были близкие отношения с отцом?
– Нет.
– Он бил тебя или…
– Ну, для того, чтобы меня бить, ему нужно было хотя бы подойти ко мне, а я не помню, чтобы отец хоть раз занимался со мной.
– Правда?
– Да.
– Но… он ведь был твоим единственным родителем, кто же тогда заботился о тебе?
– Первые несколько лет после смерти матери со мной сидели няни. А через шесть лет отец женился во второй раз.
– И какой была твоя мачеха?
– Просто ангел.
Эйли буквально опешила – столь стремительна была перемена, произошедшая с его голосом и выражением лица, когда он заговорил о своей мачехе.
– Расскажи мне о ней, – попросила она.
– Добрая, понимающая, всегда рада помочь. Я готов был сделать ради нее все, что угодно.
Эйли немного помолчала, пытаясь представить женщину, заслужившую такие добрые слова.
– Тебе повезло, – сказала Эйли, откусив бутерброд.
– Повезло, – согласился Гарретт.
– Ну, не считая того, что у тебя был такой никудышный отец, тебе все-таки повезло, – подумав, подытожила Эйли.
Гарретт рассмеялся.
– Что такое?
– Никудышный? Я разное слышал об отце, но ты меня развеселила. Впрочем, все жалели меня за мое неудачное детство.
– Ну, от меня жалости ты не добьешься. Я и не такое видала в детстве. Поэтому действительно считаю, что тебе повезло.
– Да нет, – пожал плечами Гарретт, – я не ждал от тебя жалости. Просто то, что ты сказала, совсем не похоже на то, что я обычно слышу. Это меня и рассмешило.
– Ну что ж, я рада, что кажусь тебе смешной.
– Нет, Эйли, – поспешил сказать он и взял ее за руки. – Ты совсем не кажешься мне смешной. Наоборот, ты совершенно потрясающая. И необычная…
– Ну, ладно, ладно! Хватит мне льстить. А то я уже начинаю краснеть.
– Это не лесть, я действительно так считаю.
Эйли нахмурилась, глядя на него, пытаясь определить, серьезно ли он говорит, но не увидела ничего, кроме искренности в его глазах.
– Давай не будем усложнять ситуацию, – сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что у нас сейчас и так достаточно событий, на целый сериал хватит. Прячусь невесть где от преступника, который разгуливает на свободе, в то время как мой дом собираются продать, даже не спросив меня об этом.
– А то, что я нахожу тебя потрясающей, по-твоему, усложняет ситуацию?
– Конечно, усложняет, – огрызнулась Эйли. – Ты пойми – я сейчас нахожусь не в лучшем положении. Не контролирую себя. И проявить излишнюю симпатию к тебе было бы ошибкой.
– Почему?
– Ты еще спрашиваешь!
– Ну да, я просто не могу понять тебя…
– Потому что ты миллиардер, а я всего лишь держу гостиницу, хотя, впрочем, и ее у меня скоро отнимут. Ты живешь на Восточном побережье, а я – в центре Техаса. Первого февраля ты уедешь. Влюбиться в тебя – полное безумие.
– Хм… Ты явно обдумывала положение вещей, и не раз.
Эйли смутилась. Она действительно много раз размышляла об этом.
– Если я изначально понимаю, что что-то невозможно, то я и не расстраиваюсь, когда это не происходит.
– О, Эйли, – вздохнул Гарретт, – только ты со своим рациональным складом ума могла такое выдумать.
– С моим складом ума все в порядке! – сердито возразила она.
– Конечно, в порядке. – Он обнял ее, притянул к себе и нежно коснулся губами ее шеи. – Ну, тогда какие планы?
– Планы? – переспросила она тихо, отвлеченная его поцелуем.
– Для нас. На оставшиеся дни.
– Получить от них максимум удовольствия, – Эйли прильнула к его губам и, откинувшись на покрывало, потянула Гарретта за собой.
* * *
Гарретт не мог возражать против плана, который составила Эйли. Находиться в компании потрясающе красивой и обаятельной женщины, которая предлагает тебе невероятный секс и при этом ничего не требует? Черт побери, это мечта любого мужчины!
Конечно, мысли о том, что будет потом, все-таки напрягали его. В конце концов, Эйли – дочь его мачехи. Что случится, когда она узнает, что его мачеха – одновременно и ее родная мать?
Он попытался отвлечься от этих мыслей, обещая себе, что разберется со всем позже. В конце концов, Эйли сама предложила ему наслаждаться друг другом без всяких обязательств. Почему же он должен чувствовать себя виноватым?
Он оглянулся. Эйли была в доме и разговаривала с Клэр по телефону. Он даже представлять не хотел, как этот разговор подействует на Эйли. Она обожала свой дом, и, естественно, ей было невыносимо больно с ним расставаться.
Почему же он сам оставался сейчас во дворе, а не в доме вместе с Эйли? Ответ был очевиден. Гарретт не хотел видеть ее страданий, не хотел, чтобы ей было больно. Он и так получил уже достаточно свидетельств того, как тяжело ей пришлось в жизни.
Тяжело вздохнув, Гарретт заставил себя встать и пойти в дом.
Эйли подняла край своей рубашки, чтобы вытереть слезы.
– Все в порядке, Клэр, – пыталась она уверить подругу, – прошу тебя, не думай, что во всем я виню Мими. Она же не знала, что умрет. Она думала, что у нее впереди полно времени, чтобы изменить завещание.
– Но ты же знаешь, она не хотела, чтобы дом достался отцу. Она знала, что он все равно продаст его. Именно поэтому она мечтала, чтобы он достался тебе! – раздавался из трубки возмущенный голос Клэр.
– Да, мне бы тоже этого хотелось, – отвечала Эйли, всхлипывая.
– О, если бы я могла помочь тебе, ты знаешь, я бы сделала все возможное! А может… может, тебе купить его?
– Купить? Я и мечтать об этом не могу! Ты же знаешь, какие сейчас цены на недвижимость в Остине.
– Просто ненавижу своего отца! Скупой и бессердечный! Почему он не унаследовал доброе сердце Мими?
– Не вини его, Клэр. Зато у тебя точно такое же доброе сердце, как у твоей бабушки. Ладно, я пойду, я и так отняла у тебя много времени. Спасибо тебе за все.
– Мне так жаль, Эйли… Если вдруг тебе понадобится моя помощь, то я всегда рада… – виновато произнесла Клэр.
– Спасибо. Люблю тебя.
Отключив телефон, Эйли закрыла лицо руками и дала волю слезам, которые до этого сдерживала. Она обещала себе поплакать только один раз. Затем она сумеет взять себя в руки и жить дальше.
Но сейчас ей нужно было немного времени, чтобы пожалеть себя, чтобы выплакать всю тоску, засевшую внутри.
Чем я заслужила такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11