На машине мы тоже отлично добрались бы.
– Нет, я уже сижу.
– Делфайн...
– Что?
– Тебя спасает лишь то, что ты... несколько пугливо относишься к лошадям. Иначе я с радостью свернул бы тебе шею, принцесса ты там или нет. Есть еще что-либо, о чем ты забыла меня предупредить?
Последние следы нервозности пропали с ее лица, уступив место радостной улыбке.
– Масса всего. Серьезно, Оуэн, думаю, я справлюсь. Только поедем медленно.
– Тут даже обсуждать нечего. Задумаешь падать – кричи. Кити и не такого наслушалась. А я подхвачу тебя и посажу рядом с собой.
Тогда она окажется прижатой к нему. Оуэн молился, чтобы подобных мер не потребовалось.
Лишь в уголке души затаилась надежда – а вдруг?
Глава одиннадцатая
И зачем надо было сообщать Оуэну о своих глупых страхах перед лошадьми? – ругала себя Делфайн. Он й так трясется над ней; а уж такое признание наверняка вызвало у него острое чувство вины.
К собственному удивлению, сидя на этой милой лошадке, с Оуэном рядом, Делфайн ощущала себя в полной безопасности. Ощущала она и другое: влечение, жар, томление. Он такой мужественный, так непринужденно держится в седле. Как тут не мечтать о его прикосновениях, о его поцелуях?
Делфайн покачнулась, Кити мигом отозвалась на ее движение, Оуэн дернулся. Делфайн успокоила его взмахом руки.
– Все в порядке. – Надо воздержаться от запретных мыслей. – Расскажи мне о ранчо, – попросила она.
Он передернул плечами, и даже этот жест вышел у него сексуальным.
– «Второй шанс» – крупное владение, по меркам Монтаны, поэтому мы посетим, сегодня лишь несколько участков. Посмотришь, как люди работают. Хотя сразу предупреждаю – это окажется совсем не таким увлекательным, как в фильмах и книгах.
– Все равно. Рассказывай дальше.
– Работа здесь ведется круглый год, без перерывов, семь дней в неделю. Полно грязной работы – вообще грязи. Дурные запахи, дурная погода, непослушные животные. – (Она рассмеялась.) – Что?
– Звучит так, словно ты ранчо терпеть не можешь, а ведь я знаю – это не так.
– Для меня – да, но для большинства... несколько недель на ранчо могут внушить отвращение к нему на всю жизнь. Коровы по большей части что-нибудь жуют, а значительную часть года травы нет, поэтому приходится запасать сено. Это тяжелая, изнурительная работа. Зимой бывает очень холодно, но все равно даже день пропустить нельзя.
Потом он заговорил о поддержании в рабочем состоянии оборудования, заботе о здоровье животных, проблемах отела.
– Но ты все это делаешь.
– Это моя работа, такая же, как у тебя посещение больниц и благотворительных мероприятий.
– И тебе она нравится.
– Откуда такая уверенность?
– Ты же здесь?
– Я всегда буду здесь. – Потому что здесь его сердце. Здесь похоронен его ребенок.
Похоже, Делфайн поняла, о чем он думает, потому что заставила Кити подойти ближе и тронула его за руку.
– Надеюсь, ты не извиняешься за то, какой ты есть.
– Упрямый?
Она рассмеялась, но спорить не стала.
Они подъехали туда, где Николас ворошил сено. Рядом Ферон чистил ирригационную канаву. Оуэн указал на людей, перегоняющих в отдалении стадо коров. Следующим пунктом их маршрута оказался прелестный узенький ручей, у которого располагался небольшой старый домик.
– Какое славное место. Здесь кто-нибудь живет?
Оуэн спрыгнул с коня и подошел к ней, помогая спуститься. Ее тело скользнуло вдоль его тела, мгновение они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Больше всего Делфайн хотелось прижаться к нему, человеку, получить которого она не могла. Один поцелуй, всего один поцелуй, подумалось ей.
Следующей мыслью было: этого не хватит.
Невероятным усилием воли она сняла руки с его плеч и отодвинулась. Он опустил ее на землю.
– Нет. Давно уже нет.
– Как жаль.
– Нам пора возвращаться, – напомнил Оуэн.
– Да, верно. Спасибо, что привез меня сюда.
Твое ранчо прекрасно. Оно дает возможность вернуться к тем временам, когда люди спали под звездами. Теперь такое редко случается. Уехав, я буду о нем вспоминать.
– Ты вечно меня удивляешь. Зачем такой, как ты, спать на улице, если есть возможность спать в постели?
Только не с тобой, возразила она мысленно. С тобой мне спать нельзя.
– Должно быть, я романтик.
– Тебе бы не понравилось, – скривился он. – Ты ночевала когда-нибудь на открытом воздухе?
– Нет, но часто мечтала об этом.
– Воображение может подвести. Мошкара. Ни мягких матрасов, ни удобств. Многие не могут с этим смириться.
Делфайн поняла – Оуэн вспомнил о Файе. Он подсадил ее на лошадь. В молчании они отправились домой.
– Тебе не обязательно этим заниматься, – предупредил он, когда Делфайн попросила объяснить, как ухаживать за Кити. – У тебя есть чем заняться, а лошади не относятся к числу твоих любимых животных.
– Кити теперь моя любимица наравне с Тимбелиной. Она была так мила со мной, в отличие от того громадного зверя, на котором я училась по настоянию моего тренера.
Оуэн показал ей, как чистить Кити. Положил свою руку поверх ее руки, и они начали выписывать на лошадиной шкуре круги, пока Делфайн уже не могла больше выносить его прикосновения.
– Ты можешь уйти, – процедил Оуэн сквозь зубы.
– Не прогонишь же ты меня только из-за существующего между нами притяжения. Но только не трогай больше. Я... пожалуйста.
Он отшатнулся от нее, как от раскаленного угля.
– Ты права. Мне не стоило тебя трогать.
– Не думай, что я отношу тебя к категории людей, прикосновений которых не желаю. С тобой-то как раз желаю. Просто это неправильно.
Делфайн старательно следовала инструкциям Оуэна. Время от времени их пальцы соприкасались, и у девушки сжималось горло. Желание терзало ее, хотелось спрятать горящее лицо в гриве Кити. Оуэну не следует знать, насколько сильны ее переживания.
– Пойду теперь помогать Лидии.
Неожиданно зазвонил телефон. В доме и конюшне линия была общая. Звонок смолк, значит, кто-то ответил в доме.
– О господи, Делфайн, иди скорей, – позвала Лидия. – Я совсем не готова, а он уже едет. Честно. Я даже не начинала одеваться, думала – он шутит.
Делфайн поспешила к дому, бросив:
– У Лидии свидание.
– С кем?
– Беном Вичклифом.
– С эти старым растяпой?
Делфайн резко повернулась.
– Он прекрасный человек, Лидия ему нравится. И... – Она понизила голос. – Ты слышал, какой у нее голос? Бен тоже ей нравится.
– Но... Лидия? Она же никогда...
– Никуда не выходила, потому что была слишком занята заботами о тебе и твоем доме.
– Это ты им помогла, – мягко заметил Оуэн.
– Ерунда.
Он улыбнулся.
– Не ерунда. Ты внушила Бену эту мысль. Обнадежила его.
– Да ты видел его? Не очень-то ему требовалось поощрение.
Оуэн внезапно запрокинул голову и расхохотался.
– Тише, Лидия услышит.
– Я не над Лидией смеюсь. Над тобой. Ты – вечный сюрприз.
– Знаешь, я это много раз слышала. Слишком много раз.
Глава двенадцатая
Притормози, приказал себе Оуэн. Его привязанность к Делфайн постоянно росла. Ему не хотелось покидать дом, даже когда было надо. Нельзя перекладывать свои обязанности на кого-то еще. На него и так начали странно посматривать – словно он постепенно сходил с ума.
Более того, даже в присутствии Делфайн он не мог успокоиться. Теперь в доме постоянно вертелся Бен, с круглыми восторженными глазами, не видящими ничего, кроме Лидии. Да и экономка явно пребывала во влюбленном состоянии. Даже беременная Тимбелина выглядела удовлетворенной и в кого-то влюбленной, пусть даже в перспективу стать матерью. Это всеобщее довольство жизнью просто убивало Оуэна.
А Делфайн должна была скоро уехать. Дни и недели летели быстро. Ему бы радоваться...
Всякий раз, когда она требовала показать ей на ранчо еще что-то, он просто...
– Вы, верно, думаете, я должен радоваться ее энтузиазму? – Оуэн обнаружил, что обращается к Джейку и Альфу, прыгающим вокруг него. – Но что мы с вами знаем о женщинах, задержавшихся здесь надолго? Энтузиазм проходит. Он – вещь ненадежная, и... она уезжает, ребята. Не надо, чтобы она слишком привыкла и потом грустила.
Он взял Делфайн еще в пару поездок. Позволил прибить несколько гвоздей, испачкать руки в земле. Ее восхищение очаровывало.
– Это долго не продлится, – докладывал он собакам. – Рано или поздно она наткнется на паука или змею или решит покончить с грязью...
Распахнув дверь, он заглянул на кухню. Лидии видно не было. Зато Делфайн просматривалась отлично. Вернее, отлично просматривался ее хорошенький круглый зад – девушка стояла, склонившись над плитой. Оуэн мигом вспотел. От охватившего его желания он никак не мог вобрать в легкие достаточно воздуха.
Но когда Делфайн выпрямилась и повернулась, он сразу же забыл о вожделении и бросился к ней.
– Что случилось? Кто-нибудь тебя обидел? Она жалобно заморгала чарующими фиалковыми глазами.
– Оуэн, я... Ох, ничего не случилось, и никто меня не обижал. Просто я... злюсь.
– Злишься? Почему?
Жестом она указала на сковороду на плите. Точнее, четыре сковороды.
– Четыре раза я пыталась приготовить твой любимый торт, этот... я даже не знаю, как назвать. И четыре раза он не удавался.
У Оуэна губы задрожали от смеха. Он внимательно осмотрел четыре торта. Один не пропекся, два получились кривобокими, а четвертый...
– Вот этот выглядит просто отлично.
Делфайн закрыла глаза.
– Нет, нет и нет. Он совсем не такой высокий, как у Лидии и... – Девушка подняла голову, в глазах стояли слезы. – Андреас звонил, – прошептала она.
Оуэн не стал ждать. И спрашивать ничего не стал. Просто шагнул и сжал ее в объятиях. И поцеловал. Погладил по спине и снова поцеловал. Сердце билось неровно, сознание ускользало, но лишь Делфайн имела сейчас для него значение.
– Тебе надо уезжать?
– Еще нет, но... скоро. У меня две недели. Всего две недели и... – Она посмотрела на испорченные торты. – Я и половины не сделала из того, что намечала.
– Ничего, все будет хорошо. – Оуэн поцеловал ее волосы, пригладил их.
Внезапно Делфайн приподнялась на цыпочки. И начала целовать его в ответ.
– Ничего уже не будет хорошо, – лихорадочно шептала она. – Совсем ничего. Мне так много надо сделать, так много...
Она целовала его еще и еще, сливаясь с ним в единое целое, а ему все было мало. Хотелось стать для нее всем, утешить, дать выплакаться на своем плече.
– Ох, Оуэн. Как много я хочу. – Она целовала его губы, его подбородок, его шею.
Запустив пальцы ей в волосы, Оуэн нашел ее рот и впился в него, пытаясь проникнуть внутрь когда он наконец отпустил девушку, оба тяжело дышали.
– Оуэн, я... – простонала она. – Опять я поступаю, не подумав. Заражаю тебя своей грустью, хотя ты совсем не виноват, что мне придется скоро уехать домой.
– Еще нет. Не сегодня. Если постараться, за две недели можно столько всего успеть. Я попрошу Бена на это время мне помочь. Все равно он вечно тут торчит.
Делфайн просияла.
– Ты будешь со мной весь день?
Следовало бы сказать «нет». Вообще не следовало ничего затевать. Как потом ему удастся вырвать из сердца привязанность к ней?
– Весь день, – подтвердил он.
Дни Делфайн были расписаны едва ли не по минутам. Сейчас они тряслись в «лендровере», направляясь на самую окраину «Второго шанса».
– Это твое ранчо жутко стимулирует, – не удержалась она от комментария.
Оуэн озадаченно хмыкнул:
– Никогда не слышал подобного отзыва о нем. Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Кое-где тут пустынно, голо, но в некоторых местах такой простор, и сосны тянутся ввысь, и горы вдали. Все такое открытое и большое. Сбрасываешь с себя все ненужное, всяческие ограничения и вдыхаешь полной грудью. Она повернулась, услышав негромкий смешок. – Я не сказала ничего смешного.
– Ничего смешного и нет. Просто... даже не знаю. Как верно ты описала.
Потом они гуляли и обедали, переходили вброд ручей и исследовали границы «Второго шанса». Солнце начало клониться к закату, настроение Оуэна упало.
– Скоро ночь, – заметил он.
– Знаю. Обычно она наступает после дня. Однако он не рассмеялся.
– Под открытым небом ночь усиливает в человеке чувство одиночества. Словно вбирает его в кокон темноты, отгораживая от всего. Вообще-то мне нравится это чувство, но наедине с тобой, отрезанный от мира... – Оуэн покачал головой. –Да, я обещал тебе дальнюю поездку с ночевкой, но, по здравом размышлении, понял, что это плохая идея. Давай-ка вернемся домой.
Делфайн мысленно согласилась с ним. Темнота делает все загадочнее и соблазнительнее, а Оуэн и так слишком соблазнителен. Ей постоянно хотелось до него дотрагиваться. Обуздание этого желания было для нее жестоким испытанием.
– Ты прав. Надо бы вернуться. Но... – Она нахмурилась и вздохнула. – Если мы вернемся домой...
– То что?
– Я предупредила Лидию и Бена, что сегодня ночью нас не будет, и...
– Ты хочешь сказать, что мы можем застать их во время занятий сексом?
– Мне кажется, это любовь. Они будут заниматься любовью, Оуэн. Хотя я не уверена. На Лидию это не похоже, но...
– Чертовски похоже на Бена. Он, должно быть, не мог дождаться, когда мы уберемся.
– Вообще-то, неплохо, что он там. Ты ведь не хотел бы, чтобы она всю ночь оставалась одна?
– Нет... – проворчал Оуэн!
– Оуэн, гляди, какая луна! – указала вверх Делфайн. – Какая прекрасная ночь. Твое ранчо прекрасно!
К ее удивлению, он не сразу ответил. Да и когда ответил, голос его звучал уныло.
– Это я и прежде видел. Все гости вначале восторгаются. Здесь совсем другой мир, не тот, к которому они привыкли. Но и он по прошествии времени приедается.
Делфайн понимала его, Но... ведь и ей говорили, что она другая. Может, получше узнав ее, Оуэн изменит свое отношение к ней, таинственность и веселость принцессы утратят для него притягательность, Он поймет, что предпочитает женщин, которые не делают глупостей, от которых не надо постоянно ждать очередной выходки.
Поэтому, сев рядом с ним в машину, Делфайн вначале молчала.
– Едем домой? – наконец спросила она.
– Не вторгаться же нам в разгар романтического свидания Лидии и Бена. Нет, здесь есть поблизости дом. Неплохое место, где работники ранчо могут отдохнуть, если у них не хватает времени или денег на поездку.
В сгущающихся сумерках черты его лица обострились, стали жестче. Он явно уже жалел об экскурсии, по крайней мере об этой ее части.
– Ты хорошо относишься к своим людям.
– Они много работают. Надо, чтобы у них были варианты отдыха. Это – один из них.
Зато у нее вариантов нет. И у Оуэна тоже.
У Делфайн вырвался вздох, Оуэн обернулся к ней, но ничего не сказал.
Домик был маленький, но крепкий и отлично оборудованный. Они приготовили себе поесть, потом прибрались, храня молчание. Когда уже нечего было делать, Делфайн вышла вслед за Оуэном на крыльцо. Он стоял, облокотившись на перила, смотрел вдаль, но, как она подозревала, ничего не видел.
Тихонько прикрыв за собой дверь, девушка встала рядом.
– Ты привез меня сюда, а теперь жалеешь?
– Да.
– Почему?
– Потому что... – Оуэн треснул кулаком по перилам. – Я хотел показать тебе все уголки ранчо, повести себя как гостеприимный хозяин, а после отослать, но мы здесь, и я... – Он повернулся к ней. – Не желаю я быть одним из тех, кто надеется воспользоваться твоим положением.
– Ты даже не прикоснулся ко мне. Он невесело рассмеялся:
– Да, и на ладонях у меня остались следы ногтей – от попыток сдержаться. Но я хочу прикасаться к тебе. И еще много чего хочу.
– И я.
Оуэн ничего не сказал, только подошел ближе. Обхватил ладонями ее лицо. Делфайн знала – сейчас он поцелует ее. И знала еще, что ничего другого он себе не позволит. Как бы ни болели ладони от вонзившихся в них ногтей. Потому что Оуэн – порядочный человек.
А она... Она и ее будущий муж еще не объявили о своей помолвке, но объявят. Они даже не целовались, но скоро поцелуются. И, хотя остается много времени до отъезда, все уже решено! Покинув Америку, Делфайн сразу превратится в невесту, связанную словом и хранящую верность жениху. После нынешней ночи Оуэн никогда не рискнет приблизиться к ней. Им обоим предстоит устраивать свои жизни по отдельности. Все, что у нее есть, – одна-единственная ночь.
– Оуэн, – прошептала Делфайн. – (Он поцеловал ее.) – Оуэн, я мечтаю не о поцелуях. Я. хочу заняться с тобой любовью под звездами.
Он снова поцеловал ее. Медленно. Нежно. Разрывая ей сердце своим благоговением.
– Я не могу так поступить с тобой.
– Оуэн... да. Пожалуйста, прошу тебя. Застонав, он притянул ее к себе.
– Я ничего так не желаю, но борюсь с собой и...
Делфайн подняла руку и накрыла его губы. Он замолчал, и тогда она убрала пальцы, заменив их своими губами.
– Мое будущее предначертано, – прошептала девушка. – Человек, за которого я выхожу замуж, выбран. Принцессе нельзя думать ни о чем, кроме долга. Но сегодня... позволь мне выбрать тебя, Оуэн. Пожалуйста. Подари мне себя. Пусть в первый раз это произойдет с тем, кого я знаю и хочу на самом деле. Я не прошу большего.
– Делфайн, – сдавленно взмолился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
– Нет, я уже сижу.
– Делфайн...
– Что?
– Тебя спасает лишь то, что ты... несколько пугливо относишься к лошадям. Иначе я с радостью свернул бы тебе шею, принцесса ты там или нет. Есть еще что-либо, о чем ты забыла меня предупредить?
Последние следы нервозности пропали с ее лица, уступив место радостной улыбке.
– Масса всего. Серьезно, Оуэн, думаю, я справлюсь. Только поедем медленно.
– Тут даже обсуждать нечего. Задумаешь падать – кричи. Кити и не такого наслушалась. А я подхвачу тебя и посажу рядом с собой.
Тогда она окажется прижатой к нему. Оуэн молился, чтобы подобных мер не потребовалось.
Лишь в уголке души затаилась надежда – а вдруг?
Глава одиннадцатая
И зачем надо было сообщать Оуэну о своих глупых страхах перед лошадьми? – ругала себя Делфайн. Он й так трясется над ней; а уж такое признание наверняка вызвало у него острое чувство вины.
К собственному удивлению, сидя на этой милой лошадке, с Оуэном рядом, Делфайн ощущала себя в полной безопасности. Ощущала она и другое: влечение, жар, томление. Он такой мужественный, так непринужденно держится в седле. Как тут не мечтать о его прикосновениях, о его поцелуях?
Делфайн покачнулась, Кити мигом отозвалась на ее движение, Оуэн дернулся. Делфайн успокоила его взмахом руки.
– Все в порядке. – Надо воздержаться от запретных мыслей. – Расскажи мне о ранчо, – попросила она.
Он передернул плечами, и даже этот жест вышел у него сексуальным.
– «Второй шанс» – крупное владение, по меркам Монтаны, поэтому мы посетим, сегодня лишь несколько участков. Посмотришь, как люди работают. Хотя сразу предупреждаю – это окажется совсем не таким увлекательным, как в фильмах и книгах.
– Все равно. Рассказывай дальше.
– Работа здесь ведется круглый год, без перерывов, семь дней в неделю. Полно грязной работы – вообще грязи. Дурные запахи, дурная погода, непослушные животные. – (Она рассмеялась.) – Что?
– Звучит так, словно ты ранчо терпеть не можешь, а ведь я знаю – это не так.
– Для меня – да, но для большинства... несколько недель на ранчо могут внушить отвращение к нему на всю жизнь. Коровы по большей части что-нибудь жуют, а значительную часть года травы нет, поэтому приходится запасать сено. Это тяжелая, изнурительная работа. Зимой бывает очень холодно, но все равно даже день пропустить нельзя.
Потом он заговорил о поддержании в рабочем состоянии оборудования, заботе о здоровье животных, проблемах отела.
– Но ты все это делаешь.
– Это моя работа, такая же, как у тебя посещение больниц и благотворительных мероприятий.
– И тебе она нравится.
– Откуда такая уверенность?
– Ты же здесь?
– Я всегда буду здесь. – Потому что здесь его сердце. Здесь похоронен его ребенок.
Похоже, Делфайн поняла, о чем он думает, потому что заставила Кити подойти ближе и тронула его за руку.
– Надеюсь, ты не извиняешься за то, какой ты есть.
– Упрямый?
Она рассмеялась, но спорить не стала.
Они подъехали туда, где Николас ворошил сено. Рядом Ферон чистил ирригационную канаву. Оуэн указал на людей, перегоняющих в отдалении стадо коров. Следующим пунктом их маршрута оказался прелестный узенький ручей, у которого располагался небольшой старый домик.
– Какое славное место. Здесь кто-нибудь живет?
Оуэн спрыгнул с коня и подошел к ней, помогая спуститься. Ее тело скользнуло вдоль его тела, мгновение они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Больше всего Делфайн хотелось прижаться к нему, человеку, получить которого она не могла. Один поцелуй, всего один поцелуй, подумалось ей.
Следующей мыслью было: этого не хватит.
Невероятным усилием воли она сняла руки с его плеч и отодвинулась. Он опустил ее на землю.
– Нет. Давно уже нет.
– Как жаль.
– Нам пора возвращаться, – напомнил Оуэн.
– Да, верно. Спасибо, что привез меня сюда.
Твое ранчо прекрасно. Оно дает возможность вернуться к тем временам, когда люди спали под звездами. Теперь такое редко случается. Уехав, я буду о нем вспоминать.
– Ты вечно меня удивляешь. Зачем такой, как ты, спать на улице, если есть возможность спать в постели?
Только не с тобой, возразила она мысленно. С тобой мне спать нельзя.
– Должно быть, я романтик.
– Тебе бы не понравилось, – скривился он. – Ты ночевала когда-нибудь на открытом воздухе?
– Нет, но часто мечтала об этом.
– Воображение может подвести. Мошкара. Ни мягких матрасов, ни удобств. Многие не могут с этим смириться.
Делфайн поняла – Оуэн вспомнил о Файе. Он подсадил ее на лошадь. В молчании они отправились домой.
– Тебе не обязательно этим заниматься, – предупредил он, когда Делфайн попросила объяснить, как ухаживать за Кити. – У тебя есть чем заняться, а лошади не относятся к числу твоих любимых животных.
– Кити теперь моя любимица наравне с Тимбелиной. Она была так мила со мной, в отличие от того громадного зверя, на котором я училась по настоянию моего тренера.
Оуэн показал ей, как чистить Кити. Положил свою руку поверх ее руки, и они начали выписывать на лошадиной шкуре круги, пока Делфайн уже не могла больше выносить его прикосновения.
– Ты можешь уйти, – процедил Оуэн сквозь зубы.
– Не прогонишь же ты меня только из-за существующего между нами притяжения. Но только не трогай больше. Я... пожалуйста.
Он отшатнулся от нее, как от раскаленного угля.
– Ты права. Мне не стоило тебя трогать.
– Не думай, что я отношу тебя к категории людей, прикосновений которых не желаю. С тобой-то как раз желаю. Просто это неправильно.
Делфайн старательно следовала инструкциям Оуэна. Время от времени их пальцы соприкасались, и у девушки сжималось горло. Желание терзало ее, хотелось спрятать горящее лицо в гриве Кити. Оуэну не следует знать, насколько сильны ее переживания.
– Пойду теперь помогать Лидии.
Неожиданно зазвонил телефон. В доме и конюшне линия была общая. Звонок смолк, значит, кто-то ответил в доме.
– О господи, Делфайн, иди скорей, – позвала Лидия. – Я совсем не готова, а он уже едет. Честно. Я даже не начинала одеваться, думала – он шутит.
Делфайн поспешила к дому, бросив:
– У Лидии свидание.
– С кем?
– Беном Вичклифом.
– С эти старым растяпой?
Делфайн резко повернулась.
– Он прекрасный человек, Лидия ему нравится. И... – Она понизила голос. – Ты слышал, какой у нее голос? Бен тоже ей нравится.
– Но... Лидия? Она же никогда...
– Никуда не выходила, потому что была слишком занята заботами о тебе и твоем доме.
– Это ты им помогла, – мягко заметил Оуэн.
– Ерунда.
Он улыбнулся.
– Не ерунда. Ты внушила Бену эту мысль. Обнадежила его.
– Да ты видел его? Не очень-то ему требовалось поощрение.
Оуэн внезапно запрокинул голову и расхохотался.
– Тише, Лидия услышит.
– Я не над Лидией смеюсь. Над тобой. Ты – вечный сюрприз.
– Знаешь, я это много раз слышала. Слишком много раз.
Глава двенадцатая
Притормози, приказал себе Оуэн. Его привязанность к Делфайн постоянно росла. Ему не хотелось покидать дом, даже когда было надо. Нельзя перекладывать свои обязанности на кого-то еще. На него и так начали странно посматривать – словно он постепенно сходил с ума.
Более того, даже в присутствии Делфайн он не мог успокоиться. Теперь в доме постоянно вертелся Бен, с круглыми восторженными глазами, не видящими ничего, кроме Лидии. Да и экономка явно пребывала во влюбленном состоянии. Даже беременная Тимбелина выглядела удовлетворенной и в кого-то влюбленной, пусть даже в перспективу стать матерью. Это всеобщее довольство жизнью просто убивало Оуэна.
А Делфайн должна была скоро уехать. Дни и недели летели быстро. Ему бы радоваться...
Всякий раз, когда она требовала показать ей на ранчо еще что-то, он просто...
– Вы, верно, думаете, я должен радоваться ее энтузиазму? – Оуэн обнаружил, что обращается к Джейку и Альфу, прыгающим вокруг него. – Но что мы с вами знаем о женщинах, задержавшихся здесь надолго? Энтузиазм проходит. Он – вещь ненадежная, и... она уезжает, ребята. Не надо, чтобы она слишком привыкла и потом грустила.
Он взял Делфайн еще в пару поездок. Позволил прибить несколько гвоздей, испачкать руки в земле. Ее восхищение очаровывало.
– Это долго не продлится, – докладывал он собакам. – Рано или поздно она наткнется на паука или змею или решит покончить с грязью...
Распахнув дверь, он заглянул на кухню. Лидии видно не было. Зато Делфайн просматривалась отлично. Вернее, отлично просматривался ее хорошенький круглый зад – девушка стояла, склонившись над плитой. Оуэн мигом вспотел. От охватившего его желания он никак не мог вобрать в легкие достаточно воздуха.
Но когда Делфайн выпрямилась и повернулась, он сразу же забыл о вожделении и бросился к ней.
– Что случилось? Кто-нибудь тебя обидел? Она жалобно заморгала чарующими фиалковыми глазами.
– Оуэн, я... Ох, ничего не случилось, и никто меня не обижал. Просто я... злюсь.
– Злишься? Почему?
Жестом она указала на сковороду на плите. Точнее, четыре сковороды.
– Четыре раза я пыталась приготовить твой любимый торт, этот... я даже не знаю, как назвать. И четыре раза он не удавался.
У Оуэна губы задрожали от смеха. Он внимательно осмотрел четыре торта. Один не пропекся, два получились кривобокими, а четвертый...
– Вот этот выглядит просто отлично.
Делфайн закрыла глаза.
– Нет, нет и нет. Он совсем не такой высокий, как у Лидии и... – Девушка подняла голову, в глазах стояли слезы. – Андреас звонил, – прошептала она.
Оуэн не стал ждать. И спрашивать ничего не стал. Просто шагнул и сжал ее в объятиях. И поцеловал. Погладил по спине и снова поцеловал. Сердце билось неровно, сознание ускользало, но лишь Делфайн имела сейчас для него значение.
– Тебе надо уезжать?
– Еще нет, но... скоро. У меня две недели. Всего две недели и... – Она посмотрела на испорченные торты. – Я и половины не сделала из того, что намечала.
– Ничего, все будет хорошо. – Оуэн поцеловал ее волосы, пригладил их.
Внезапно Делфайн приподнялась на цыпочки. И начала целовать его в ответ.
– Ничего уже не будет хорошо, – лихорадочно шептала она. – Совсем ничего. Мне так много надо сделать, так много...
Она целовала его еще и еще, сливаясь с ним в единое целое, а ему все было мало. Хотелось стать для нее всем, утешить, дать выплакаться на своем плече.
– Ох, Оуэн. Как много я хочу. – Она целовала его губы, его подбородок, его шею.
Запустив пальцы ей в волосы, Оуэн нашел ее рот и впился в него, пытаясь проникнуть внутрь когда он наконец отпустил девушку, оба тяжело дышали.
– Оуэн, я... – простонала она. – Опять я поступаю, не подумав. Заражаю тебя своей грустью, хотя ты совсем не виноват, что мне придется скоро уехать домой.
– Еще нет. Не сегодня. Если постараться, за две недели можно столько всего успеть. Я попрошу Бена на это время мне помочь. Все равно он вечно тут торчит.
Делфайн просияла.
– Ты будешь со мной весь день?
Следовало бы сказать «нет». Вообще не следовало ничего затевать. Как потом ему удастся вырвать из сердца привязанность к ней?
– Весь день, – подтвердил он.
Дни Делфайн были расписаны едва ли не по минутам. Сейчас они тряслись в «лендровере», направляясь на самую окраину «Второго шанса».
– Это твое ранчо жутко стимулирует, – не удержалась она от комментария.
Оуэн озадаченно хмыкнул:
– Никогда не слышал подобного отзыва о нем. Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Кое-где тут пустынно, голо, но в некоторых местах такой простор, и сосны тянутся ввысь, и горы вдали. Все такое открытое и большое. Сбрасываешь с себя все ненужное, всяческие ограничения и вдыхаешь полной грудью. Она повернулась, услышав негромкий смешок. – Я не сказала ничего смешного.
– Ничего смешного и нет. Просто... даже не знаю. Как верно ты описала.
Потом они гуляли и обедали, переходили вброд ручей и исследовали границы «Второго шанса». Солнце начало клониться к закату, настроение Оуэна упало.
– Скоро ночь, – заметил он.
– Знаю. Обычно она наступает после дня. Однако он не рассмеялся.
– Под открытым небом ночь усиливает в человеке чувство одиночества. Словно вбирает его в кокон темноты, отгораживая от всего. Вообще-то мне нравится это чувство, но наедине с тобой, отрезанный от мира... – Оуэн покачал головой. –Да, я обещал тебе дальнюю поездку с ночевкой, но, по здравом размышлении, понял, что это плохая идея. Давай-ка вернемся домой.
Делфайн мысленно согласилась с ним. Темнота делает все загадочнее и соблазнительнее, а Оуэн и так слишком соблазнителен. Ей постоянно хотелось до него дотрагиваться. Обуздание этого желания было для нее жестоким испытанием.
– Ты прав. Надо бы вернуться. Но... – Она нахмурилась и вздохнула. – Если мы вернемся домой...
– То что?
– Я предупредила Лидию и Бена, что сегодня ночью нас не будет, и...
– Ты хочешь сказать, что мы можем застать их во время занятий сексом?
– Мне кажется, это любовь. Они будут заниматься любовью, Оуэн. Хотя я не уверена. На Лидию это не похоже, но...
– Чертовски похоже на Бена. Он, должно быть, не мог дождаться, когда мы уберемся.
– Вообще-то, неплохо, что он там. Ты ведь не хотел бы, чтобы она всю ночь оставалась одна?
– Нет... – проворчал Оуэн!
– Оуэн, гляди, какая луна! – указала вверх Делфайн. – Какая прекрасная ночь. Твое ранчо прекрасно!
К ее удивлению, он не сразу ответил. Да и когда ответил, голос его звучал уныло.
– Это я и прежде видел. Все гости вначале восторгаются. Здесь совсем другой мир, не тот, к которому они привыкли. Но и он по прошествии времени приедается.
Делфайн понимала его, Но... ведь и ей говорили, что она другая. Может, получше узнав ее, Оуэн изменит свое отношение к ней, таинственность и веселость принцессы утратят для него притягательность, Он поймет, что предпочитает женщин, которые не делают глупостей, от которых не надо постоянно ждать очередной выходки.
Поэтому, сев рядом с ним в машину, Делфайн вначале молчала.
– Едем домой? – наконец спросила она.
– Не вторгаться же нам в разгар романтического свидания Лидии и Бена. Нет, здесь есть поблизости дом. Неплохое место, где работники ранчо могут отдохнуть, если у них не хватает времени или денег на поездку.
В сгущающихся сумерках черты его лица обострились, стали жестче. Он явно уже жалел об экскурсии, по крайней мере об этой ее части.
– Ты хорошо относишься к своим людям.
– Они много работают. Надо, чтобы у них были варианты отдыха. Это – один из них.
Зато у нее вариантов нет. И у Оуэна тоже.
У Делфайн вырвался вздох, Оуэн обернулся к ней, но ничего не сказал.
Домик был маленький, но крепкий и отлично оборудованный. Они приготовили себе поесть, потом прибрались, храня молчание. Когда уже нечего было делать, Делфайн вышла вслед за Оуэном на крыльцо. Он стоял, облокотившись на перила, смотрел вдаль, но, как она подозревала, ничего не видел.
Тихонько прикрыв за собой дверь, девушка встала рядом.
– Ты привез меня сюда, а теперь жалеешь?
– Да.
– Почему?
– Потому что... – Оуэн треснул кулаком по перилам. – Я хотел показать тебе все уголки ранчо, повести себя как гостеприимный хозяин, а после отослать, но мы здесь, и я... – Он повернулся к ней. – Не желаю я быть одним из тех, кто надеется воспользоваться твоим положением.
– Ты даже не прикоснулся ко мне. Он невесело рассмеялся:
– Да, и на ладонях у меня остались следы ногтей – от попыток сдержаться. Но я хочу прикасаться к тебе. И еще много чего хочу.
– И я.
Оуэн ничего не сказал, только подошел ближе. Обхватил ладонями ее лицо. Делфайн знала – сейчас он поцелует ее. И знала еще, что ничего другого он себе не позволит. Как бы ни болели ладони от вонзившихся в них ногтей. Потому что Оуэн – порядочный человек.
А она... Она и ее будущий муж еще не объявили о своей помолвке, но объявят. Они даже не целовались, но скоро поцелуются. И, хотя остается много времени до отъезда, все уже решено! Покинув Америку, Делфайн сразу превратится в невесту, связанную словом и хранящую верность жениху. После нынешней ночи Оуэн никогда не рискнет приблизиться к ней. Им обоим предстоит устраивать свои жизни по отдельности. Все, что у нее есть, – одна-единственная ночь.
– Оуэн, – прошептала Делфайн. – (Он поцеловал ее.) – Оуэн, я мечтаю не о поцелуях. Я. хочу заняться с тобой любовью под звездами.
Он снова поцеловал ее. Медленно. Нежно. Разрывая ей сердце своим благоговением.
– Я не могу так поступить с тобой.
– Оуэн... да. Пожалуйста, прошу тебя. Застонав, он притянул ее к себе.
– Я ничего так не желаю, но борюсь с собой и...
Делфайн подняла руку и накрыла его губы. Он замолчал, и тогда она убрала пальцы, заменив их своими губами.
– Мое будущее предначертано, – прошептала девушка. – Человек, за которого я выхожу замуж, выбран. Принцессе нельзя думать ни о чем, кроме долга. Но сегодня... позволь мне выбрать тебя, Оуэн. Пожалуйста. Подари мне себя. Пусть в первый раз это произойдет с тем, кого я знаю и хочу на самом деле. Я не прошу большего.
– Делфайн, – сдавленно взмолился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11