Ты танцуешь? – поинтересовался он у нее.
Она моргнула.
– О, прошу прощения за глупый вопрос, – сообразил он. – Конечно же, танцуешь. Тогда следующий вопрос – не хочешь ли потанцевать со мной сейчас? – Он указал на маленькую танцевальную площадку на другой стороне зала.
– Я – с удовольствием, – промямлила она, – но ведь музыки нет.
Оуэну было все равно. Его план отдыха трещал по швам. В зале оказалось слишком много любопытных. Оуэн заметил Нэнси, сидящую у барной стойки. И хотя она была с каким-то ковбоем, ее взгляд был однозначен. В– любую секунду Нэнси может налететь на них, и... град вопросов им уж точно обеспечен.
Оуэн просто был не в стоянии давать объяснения, опять называть Делфайн гостьей. По правде сказать, он уже начал ненавидеть слово «гостья» – почти так же, как слово «горничная».
– Музыкальный автомат, – объяснил он, взял Делфайн за руку и повел на танцплощадку. А Ангусу сунул мелочь, попросив: – Поставь что-нибудь медленное.
Выбранная Ангусом мелодия, похожая на вальс, позволяла закружить Делфайн в танце, увлечь в объятия. Как он и предполагал, она была искусной танцовщицей. Балериной. Истинной принцессой.
Ее взгляд был теплым и мягким.
– Твои друзья действительно волнуются о тебе, – сказала она. – Заботятся. Значит, ты, хороший человек.
– Они просто хотят познакомиться с тобой.
– Да, конечно. Новое лицо всегда привлекает внимание, но тут кроется нечто большее. Я слышала, как люди шепчутся. Боятся, что ты снова свяжешься с кем-то неподходящим. По разговорам ясно: они считают, что с тобой поступили несправедливо.
– Это все одни догадки. Откуда им знать всю правду?
Делфайн не понимала, радоваться ей или тревожиться от удивительной умиротворенности и одновременного возбуждения, охвативших ее в объятиях Оуэна. В результате она решила остановиться на тревоге. Было бы неправильно и глупо привыкать к его объятиям, томиться по его прикосновениям. Но она понимала – у него имеются причины удерживать ее на танцплощадке. А потому, когда музыка кончилась, попросила:
– Можно теперь я выберу мелодию? Он дал ей несколько монет.
– Музыка в основном стиля «кантри».
– Хорошая музыка всегда остается хорошей.
Она поманила его за собой к автомату, но присутствие Оуэна обескураживало ее. Слишком близко чувствовалось его тепло, его запах кружил голову, а когда он наклонялся, тело буквально предавало Делфайн.
Того гляди, станет дурно.
– Помочь тебе? – предложил он.
Да, ей и впрямь требуется помощь. Но если она попросит о помощи, он подойдет еще ближе. Она выставит себя полной дурочкой перед всей толпой. Не глядя, девушка нажала какие-то кнопки. Машина выдала громкую быструю музыку.
Делфайн мелодия была незнакома, но ритм заставил встряхнуться.
– Пойдем. Мне нравится, – потянула она Оуэна за собой.
Он заупрямился.
– Я не ахти какой знаток этого стиля.
– Да ведь можно танцевать как хочешь. Схватив его за руку, она закружилась, потом сделала реверанс.
Усмехнувшись, он начал подлаживаться под нее, имитируя смешение всех танцев. Вокруг засмеялись, несколько человек вышли на танцплощадку, пытаясь повторять их движения.
Мелодия закончилась, танцоры тяжело дышали. Делфайн улыбнулась Оуэну.
– Прошу прошения, – произнес рядом женский голос. Сердитые и несчастные глаза женщины подсказали Делфайн, что перед ними, скорее всего, Нэнси. С собой она привела мужчину лет двадцати пяти.
– Простите, что прерываю, – начала женщина, хотя сожаления в ее голосе не слышалось. – Мне следовало дождаться, пока Оуэн познакомит нас, но, боюсь, ждать пришлось бы долго. Не отрицай, – бросила она ему.
Он покачал головой.
– Я не собирался вас знакомить. Ты, занята, и я тоже. Делфайн, это Нэнси, моя приятельница. Делфайн...
– Знаю. Гостья. Ты знаком с ее братом. Я права?
– В общем и целом, – признал Оуэн.
– Так мог бы представить нас друг другу раньше. Я не кусаюсь.
Делфайн понравилась прямота молодой женщины, хоть та и глядела на нее волком. Ничего удивительного. На Оуэна Нэнси смотрела с томлением во взоре.
– Ты знаешь, я не люблю эти церемонии, – проворчал он. – Извини, если ранил твои чувства.
– Знаю. – Нэнси вздохнула. – Ты вовсе не ранил мои чувства. Знаете, Делфайн, хочу вас предупредить, будьте с ним осторожны, Оуэн излишне честен и прямолинеен. Если он вам что-нибудь скажет, верьте сразу. В этом корень наших с ним проблем. Я ему говорила, что не интересуюсь долговременными отношениями. Он утверждал то же самое. Но лишь один из нас действительно говорил правду. Оуэн беспокойно переступил с ноги на ногу.
– Нэнси, я...
– Знаю. Я слишком откровенна. – (Делфайн стало жаль женщину.) – Кстати, вот мой новый парень, Пит. Очень умный и горячий, хоть и молокосос.
– Эй! – воскликнул Пит, но Нэнси уже снова обращалась к Делфайн:
– Мне очень нравятся ваше платье и макияж. Есть в вас что-то... экзотическое, может. Необычное имя. У вас нет случайно личной странички в Интернете?
– Что? – смутилась Делфайн. – Нет-нет. – Но, конечно, в Интернете о ней была информация. Фотографии. Статьи.
Оуэн, несомненно, подумал то же самое.
– Пит, наверняка вы не прочь выпить. Почему бы вам не купить себе и Нэнси чего-нибудь и не записать на мой счет?
Молодой человек недоуменно уставился на Оуэна, потом пожал плечами и направился к бару.
Оуэн взглянул на рыжеволосую женщину, с которой у него, несомненно, было общее прошлое:
– Ты всегда была хорошим другом, Нэнси. Не изменяй своим принципам и теперь.
– Это угроза?
Он хмыкнул.
– Чем я могу тебе угрожать?
– Соображаешь. Значит, если я проявлю свою обычную любознательность в отношении Делфайн...
– Я буду очень огорчен. Женщина прошептала ругательство.
– Проклятие, Оуэн. Я ненавижу, когда ты используешь слово «огорчен». И ты это знаешь. Но ладно. Считай, мы договорились. Вздохнув, она повернулась к Делфайн: – Вы в самом деле ему сильно нравитесь.
– Он сделал бы то же самое для сестры любого из своихдрузей. Похоже, вы знаете его лучше меня, – улыбнулась Делфайн.
Но Нэнси ошибалась. У Делфайн никогда не было таких отношений ни с кем.
– Я твой должник, Нэнси, – произнес Оуэн низким, проникновенным голосом.
Нэнси фыркнула:
– Будет тебе, – шагнула по направлению к Питу, вернулась. – Делфайн, хочу тебе еще кое-что сказать. Он разобьет тебе сердце, сам того не желая. Такого человека нельзя привязать, и ты не сможешь получить многое из того, чего тебе хочется.
Оуэн нахмурился.
– Нэнси хочет детей, – объяснил он. – А наши отношения заставляли других мужчин держаться на расстоянии. Может, Питу удастся переломить ситуацию.
– Ты словно считаешь себя виноватым, – мягко ответила Делфайн. – Ведь она ждала от тебя того, чего ты не мог ей дать.
– Любой чувствовал бы себя виноватым.
– Ты ее обнадеживал?
– Нет, нет, конечно. Но и не избегал.
– Ты был честен с ней. Она сама так сказала. Значит... ты не в ответе за ее переживания...
Последующие несколько часов люди подходили, представлялись, обсуждали с Оуэном дела. Он расспрашивал их об отношении к деревообрабатывающей компании. И все с нескрываемым любопытством смотрели на Делфайн. Некоторые приглашали девушку танцевать.
Глава девятая
Оуэн облегченно вздохнул, оказавшись наконец на улице. Несмотря на вежливость и дружелюбие его друзей, он сознавал – многих привлекает к Делфайн не только праздный интерес.
– Боюсь, я совершил ошибку, приведя тебя в бар. Должно быть, уже человек десять сейчас рыщут по Интернету, разыскивая сведения о тебе.
– Знаю, но мы никому ничего не сказали, лишь называли мое имя. А такая ночь стоит риска. Мне было очень весело.
– Не могу поверить, что ты заставила Дуга петь под караоке. Завтра, когда винные пары рассеются, он будет сгорать от стыда.
– Вовсе нет. Он отлично пел! Оуэн рассмеялся.
– Пел-то он неплохо. Но до того, как ты его расшевелила, Дуг был на редкость скромным малым. Понимаю, почему Андреас волновался за тебя. – (Делфайн сразу посерьезнела. Отвернулась.) – Это не жалобы и не критика, – тихо добавил Оуэн.
– Я понимаю, но иногда Андреас бывает прав. Я захожу слишком далеко, а для особ королевской крови осторожность очень важна.
Оуэн согласился с ней. Затем подумал о принце, за которого ей предстояло выйти замуж. Хотелось верить, что парень не будет слишком уж критиковать Делфайн и не попытается обуздать ее пылкий нрав. При мысли о такой возможности в Оуэне вскипел гнев. Но он не имеет права вмешиваться.
По дороге домой оба молчали.
Следующий день оказался полон неожиданностей – начали появляться визитеры.
Утром Оуэну пришлось уйти рано, и он решил днем заглянуть домой – убедиться, что принцессу не мучают угрызения совести по поводу прошлой ночи. Подойдя к крыльцу, он не поверил свои ушам. Смеялся ребенок. В его доме!
Оуэну стало холодно. Потом жарко. Грудь пронзила острая боль! Он немного помедлил в кухне, затем решительно направился в гостиную. Там сидела Делфайн с незнакомой ему женщиной, державшей на коленях годовалого малыша с таким же, как у его Джеймса, невинным взглядом.
Оуэну стало дурно. Закружилась голова. Маленький мальчик сосредоточенно его рассматривал.
– Бу, – сказал малыш.
Оуэн прикрыл глаза. Его мальчик не успел заговорить.
– Оуэн? – донесся до него озабоченный голос Делфайн.
Она и молодая мать обернулись к нему. Ребенок взвизгнул от восторга и начал подпрыгивать на материнских коленях. Оуэн с трудом сдерживал желание убежать.
– Боюсь, когда ему что-то нравится, он выражает радость слишком бурно, – стала извиняться мать малыша.
Тряхнув головой, Оуэн произнес:
– Милый малыш. – Голос его звучал хрипло.
– Его зовут Чарли. Он просто прелесть, – согласилась принцесса. Она представила хозяину дома Джанет, которая жила в городе недавно и познакомилась с Делфайн прошлой ночью. – Я думала, ты работаешь; – пояснила она, но подтекст понять было нетрудно: «Я думала, что женщина с малышом успеет уйти до твоего появления».
– Да, работаю, – откликнулся Оуэн. – Просто забыл кое-что в кабинете. Пожалуйста, пусть мое присутствие вас не стесняет. – Выдавив широкую улыбку, он подмигнул малышу и выскользнул из гостиной.
У себя в комнате Оуэн отдышался, борясь с воспоминаниями о прошлом и стараясь забыть расстроенный взгляд Делфайн. Теперь она решит, что сделала что-то неправильно.
Схватив первое, что попалось под руку, он поспешил к своему грузовичку. У него полно работы, и он легко отвлечется от ненужных мыслей.
Когда Оуэн наконец вернулся вечером, Делфайн вышла его встретить.
– Оуэн, я...
Взмахом руки он остановил ее.
– Даже не пытайся извиняться. Дети – объективная реальность.
– Но не в твоем доме.
– Не могу я спрятаться от всех на свете детей. – Но до сего дня он изо всех сил старался не общаться с ребятишками. Только ей не обязательно знать об этом. – Делфайн, неужели ты считаешь, что я запретил бы тебе приглашать подружку с ребенком?
Девушка грустно покачала головой.
– Расскажи мне еще о том, что делает тебя... тобой, – попросила она.
Оуэн присел на крыльцо, усадив ее рядом.
– Тут нечего больше рассказывать. Моя семья владела этим ранчо на протяжении четырех поколений. Жизнь здесь трудная, если, конечно, ты не нанимаешь управляющего.
– Ты же не стал нанимать?
– В таком случае это превратилось бы в игру в сельское хозяйство.
– Джентльмен – владелец ранчо, – с улыбкой прокомментировала она.
– Да. Отец привез сюда маму. А она начала здесь чахнуть и вянуть, по ее собственным словам. После моего рождения ей становилось все хуже. Должно быть, существует какое-то проклятие. Она бросила нас. А отец после ее отъезда превратился в несчастного, озлобленного человека. Его миром стали я и ранчо.
– Можно подумать, ты его ненавидишь.
– Действительно можно, но это не так. Я всегда знал, что моя душа принадлежит этим местам. Даже уезжая – учиться или зарабатывать деньги, – я сердце оставлял здесь. И, подобно отцу, нашел невесту и привез ее сюда.
– Она тоже ненавидела ранчо?
– Не совсем так. Вначале она пришла в восторг. Ей нравилось быть оригинальной, а жить на ранчо – разве не оригинально? Потом ощущения утратили свою новизну. Надо отдать моей жене должное, сперва она скрывала свои проблемы. Но ей всегда хотелось быть в центре веселья, света и шума. Потом умер Джеймс. И мы обнаружили, что нас связывал только он.
– И теперь ты избегаешь детей: – Делфайн так грустно сказала это, что он не удержался от смеха.
– Я не мрачный человек, Делфайн. Я люблю мою жизнь. Она достаточно полна.
– Но ты не женишься.
– Что тут поделаешь? Любая моя знакомая сразу это чувствует. Ты же видела Нэнси.
– Думаю, у тебя есть для того достаточные основания. Почему ты должен снова рисковать, если та, что держала твое сердце в руках, не задумываясь, отказалась от него? Но мне хотелось бы помочь тебе увидеть мир немного в другом свете.
Он крякнул, покачал головой.
– Понятно. Перед нами благородная дама, осыпающая дарами бедного неудачливого рыцаря.
– Ты вовсе не выглядишь неудачливым. И рыцарем, кстати, тоже. Ты порвал рубашку. – Делфайн положила ладонь на оторванный лоскут ткани прямо над его сердцем. Ее ладонь была теплой.
И мир внезапно изменился. Изменился даже воздух. Сердце Оуэна бешено застучало, словно никогда раньше женщина не прикасалась к нему.
– И... – Делфайн нервно облизала губы. – И рыцарь никогда бы не осмелился сесть рядом со своей.... своей...
– Шшш, молчи. Кто-нибудь услышит, – прошептал Оуэн, наклоняясь ближе. Его дыхание щекотало ей ухо.
Она задрожала.
– Стал бы рыцарь так делать? – спросил он.
– Не... не думаю.
– Тогда, может быть, так. – Его дыхание согрело ее шею. Затем Оуэн, обняв Делфайн, начал целовать ее, ласкать, выискивая особенно чувствительные места, накрывая ладонями грудь. – Не беспокойся обо мне, Делфайн, – шептал он, водя губами по ее коже. – Пожалуйста. Не выбирай, как будет лучше для меня, не считай меня лучше, чем на самом деле. Я – простой, грубый человек. То, что у меня есть деньги, ничего не меняет. А если я целую тебя сейчас, зная, что у нас нет будущего и что глупо так поступать, говорит о том, что я даже хуже, чем другие. Не доверяй мне. Я сам себе не доверяю. – С этими словами он отпустил ее. – Иди теперь в дом. – По его голосу было понятно, как трудно ему далось такое решение.
– Я не собиралась тебя дразнить. Не хотела, чтобы мое присутствие стало поводом для сожалений.
– Если ты полагаешь, будто я жалею, что прикасался к тебе, то ошибаешься. Я жалею о том, чего не сделал.
Взглянув на него, она поцеловала уголок его рта.
– Я бы не стала тебя останавливать.
Оуэн застонал.
– Не могла бы ты не говорить мне это? Хоть раз солгать?
– Ладно. Я жалею, что ты целовал меня. Ведь, уехав, я не смогу даже обернуться и вспомнить это. Подчас лучше вообще не знать страсти.
– Делфайн... – со стоном сказал он. – Извини.
– Не надо. Все чудесно, но неразумно. Это мгновение слабости и желания всегда будет стоять между нами.
Принцесса встала и ушла в дом.
Делфайн не могла не заметить, что следующие несколько дней их с Оуэном отношения были натянутыми. Девушка понимала – он винит себя, но на деле поддразнивать его начала она. А Оуэн не из тех, кого можно безнаказанно дразнить.
Она зашла слишком далеко. Как обычно.
Ища способ хоть слегка оправдаться, она задумала научиться печь торт. Лидия говорила, что любимый торт Оуэна – со сливочной помадкой, и Делфайн вознамерилась сотворить легчайший, воздушнейший, самый восхитительный торт на свете. Даже лучше, чем у Лидии.
– Или хотя бы не хуже, – прошептала Делфайн, смешивая ингредиенты. Права на ошибку у нее нет. Лидия отправилась в город с Николасом, который так вжился в здешнюю обстановку, что Делфайн иногда начинала сомневаться – может, ему лучше быть ковбоем, а не телохранителем? Так что никто не мог проконсультировать Делфайн.
Она так увлеклась делом, что не сразу услышала стук в дверь. Однако посетитель был настойчив:
– Лидия, проклятие, открывай, я тут поджарюсь!
– Иду, – откликнулась Делфайн. – Только вытру руки.
В проеме двери стоял крупный раздраженный мужчина.
– Сколько можно возиться? Я едва не полез через окно.
– Простите. Я не слышала. Заходите. Вы ищете Лидию? Или Оуэна?
Незнакомец двинулся за ней по пятам.
– Я пришел повидать Оуэна, у нас с ним дела. Но теперь, когда я убрался с проклятой жары, можно не торопиться. Ты кто? Есть дома еще кто-нибудь?
Что-то в его тоне не понравилось Делфайн. И смотрел он на нее странно.
В душе начала подниматься паника, когда девушка поняла, что оказалась один на один с незнакомцем. Телохранители обычно отсеивали нежелательных людей, и Делфайн, привыкшая .к ощущению безопасности, действовала иногда, не подумав. Но люди сюда всегда заходили свободно. Лидия впускала их. Разговаривала с ними. И Оуэн тоже. В доме бывали друзья, соседи, деловые партнеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Она моргнула.
– О, прошу прощения за глупый вопрос, – сообразил он. – Конечно же, танцуешь. Тогда следующий вопрос – не хочешь ли потанцевать со мной сейчас? – Он указал на маленькую танцевальную площадку на другой стороне зала.
– Я – с удовольствием, – промямлила она, – но ведь музыки нет.
Оуэну было все равно. Его план отдыха трещал по швам. В зале оказалось слишком много любопытных. Оуэн заметил Нэнси, сидящую у барной стойки. И хотя она была с каким-то ковбоем, ее взгляд был однозначен. В– любую секунду Нэнси может налететь на них, и... град вопросов им уж точно обеспечен.
Оуэн просто был не в стоянии давать объяснения, опять называть Делфайн гостьей. По правде сказать, он уже начал ненавидеть слово «гостья» – почти так же, как слово «горничная».
– Музыкальный автомат, – объяснил он, взял Делфайн за руку и повел на танцплощадку. А Ангусу сунул мелочь, попросив: – Поставь что-нибудь медленное.
Выбранная Ангусом мелодия, похожая на вальс, позволяла закружить Делфайн в танце, увлечь в объятия. Как он и предполагал, она была искусной танцовщицей. Балериной. Истинной принцессой.
Ее взгляд был теплым и мягким.
– Твои друзья действительно волнуются о тебе, – сказала она. – Заботятся. Значит, ты, хороший человек.
– Они просто хотят познакомиться с тобой.
– Да, конечно. Новое лицо всегда привлекает внимание, но тут кроется нечто большее. Я слышала, как люди шепчутся. Боятся, что ты снова свяжешься с кем-то неподходящим. По разговорам ясно: они считают, что с тобой поступили несправедливо.
– Это все одни догадки. Откуда им знать всю правду?
Делфайн не понимала, радоваться ей или тревожиться от удивительной умиротворенности и одновременного возбуждения, охвативших ее в объятиях Оуэна. В результате она решила остановиться на тревоге. Было бы неправильно и глупо привыкать к его объятиям, томиться по его прикосновениям. Но она понимала – у него имеются причины удерживать ее на танцплощадке. А потому, когда музыка кончилась, попросила:
– Можно теперь я выберу мелодию? Он дал ей несколько монет.
– Музыка в основном стиля «кантри».
– Хорошая музыка всегда остается хорошей.
Она поманила его за собой к автомату, но присутствие Оуэна обескураживало ее. Слишком близко чувствовалось его тепло, его запах кружил голову, а когда он наклонялся, тело буквально предавало Делфайн.
Того гляди, станет дурно.
– Помочь тебе? – предложил он.
Да, ей и впрямь требуется помощь. Но если она попросит о помощи, он подойдет еще ближе. Она выставит себя полной дурочкой перед всей толпой. Не глядя, девушка нажала какие-то кнопки. Машина выдала громкую быструю музыку.
Делфайн мелодия была незнакома, но ритм заставил встряхнуться.
– Пойдем. Мне нравится, – потянула она Оуэна за собой.
Он заупрямился.
– Я не ахти какой знаток этого стиля.
– Да ведь можно танцевать как хочешь. Схватив его за руку, она закружилась, потом сделала реверанс.
Усмехнувшись, он начал подлаживаться под нее, имитируя смешение всех танцев. Вокруг засмеялись, несколько человек вышли на танцплощадку, пытаясь повторять их движения.
Мелодия закончилась, танцоры тяжело дышали. Делфайн улыбнулась Оуэну.
– Прошу прошения, – произнес рядом женский голос. Сердитые и несчастные глаза женщины подсказали Делфайн, что перед ними, скорее всего, Нэнси. С собой она привела мужчину лет двадцати пяти.
– Простите, что прерываю, – начала женщина, хотя сожаления в ее голосе не слышалось. – Мне следовало дождаться, пока Оуэн познакомит нас, но, боюсь, ждать пришлось бы долго. Не отрицай, – бросила она ему.
Он покачал головой.
– Я не собирался вас знакомить. Ты, занята, и я тоже. Делфайн, это Нэнси, моя приятельница. Делфайн...
– Знаю. Гостья. Ты знаком с ее братом. Я права?
– В общем и целом, – признал Оуэн.
– Так мог бы представить нас друг другу раньше. Я не кусаюсь.
Делфайн понравилась прямота молодой женщины, хоть та и глядела на нее волком. Ничего удивительного. На Оуэна Нэнси смотрела с томлением во взоре.
– Ты знаешь, я не люблю эти церемонии, – проворчал он. – Извини, если ранил твои чувства.
– Знаю. – Нэнси вздохнула. – Ты вовсе не ранил мои чувства. Знаете, Делфайн, хочу вас предупредить, будьте с ним осторожны, Оуэн излишне честен и прямолинеен. Если он вам что-нибудь скажет, верьте сразу. В этом корень наших с ним проблем. Я ему говорила, что не интересуюсь долговременными отношениями. Он утверждал то же самое. Но лишь один из нас действительно говорил правду. Оуэн беспокойно переступил с ноги на ногу.
– Нэнси, я...
– Знаю. Я слишком откровенна. – (Делфайн стало жаль женщину.) – Кстати, вот мой новый парень, Пит. Очень умный и горячий, хоть и молокосос.
– Эй! – воскликнул Пит, но Нэнси уже снова обращалась к Делфайн:
– Мне очень нравятся ваше платье и макияж. Есть в вас что-то... экзотическое, может. Необычное имя. У вас нет случайно личной странички в Интернете?
– Что? – смутилась Делфайн. – Нет-нет. – Но, конечно, в Интернете о ней была информация. Фотографии. Статьи.
Оуэн, несомненно, подумал то же самое.
– Пит, наверняка вы не прочь выпить. Почему бы вам не купить себе и Нэнси чего-нибудь и не записать на мой счет?
Молодой человек недоуменно уставился на Оуэна, потом пожал плечами и направился к бару.
Оуэн взглянул на рыжеволосую женщину, с которой у него, несомненно, было общее прошлое:
– Ты всегда была хорошим другом, Нэнси. Не изменяй своим принципам и теперь.
– Это угроза?
Он хмыкнул.
– Чем я могу тебе угрожать?
– Соображаешь. Значит, если я проявлю свою обычную любознательность в отношении Делфайн...
– Я буду очень огорчен. Женщина прошептала ругательство.
– Проклятие, Оуэн. Я ненавижу, когда ты используешь слово «огорчен». И ты это знаешь. Но ладно. Считай, мы договорились. Вздохнув, она повернулась к Делфайн: – Вы в самом деле ему сильно нравитесь.
– Он сделал бы то же самое для сестры любого из своихдрузей. Похоже, вы знаете его лучше меня, – улыбнулась Делфайн.
Но Нэнси ошибалась. У Делфайн никогда не было таких отношений ни с кем.
– Я твой должник, Нэнси, – произнес Оуэн низким, проникновенным голосом.
Нэнси фыркнула:
– Будет тебе, – шагнула по направлению к Питу, вернулась. – Делфайн, хочу тебе еще кое-что сказать. Он разобьет тебе сердце, сам того не желая. Такого человека нельзя привязать, и ты не сможешь получить многое из того, чего тебе хочется.
Оуэн нахмурился.
– Нэнси хочет детей, – объяснил он. – А наши отношения заставляли других мужчин держаться на расстоянии. Может, Питу удастся переломить ситуацию.
– Ты словно считаешь себя виноватым, – мягко ответила Делфайн. – Ведь она ждала от тебя того, чего ты не мог ей дать.
– Любой чувствовал бы себя виноватым.
– Ты ее обнадеживал?
– Нет, нет, конечно. Но и не избегал.
– Ты был честен с ней. Она сама так сказала. Значит... ты не в ответе за ее переживания...
Последующие несколько часов люди подходили, представлялись, обсуждали с Оуэном дела. Он расспрашивал их об отношении к деревообрабатывающей компании. И все с нескрываемым любопытством смотрели на Делфайн. Некоторые приглашали девушку танцевать.
Глава девятая
Оуэн облегченно вздохнул, оказавшись наконец на улице. Несмотря на вежливость и дружелюбие его друзей, он сознавал – многих привлекает к Делфайн не только праздный интерес.
– Боюсь, я совершил ошибку, приведя тебя в бар. Должно быть, уже человек десять сейчас рыщут по Интернету, разыскивая сведения о тебе.
– Знаю, но мы никому ничего не сказали, лишь называли мое имя. А такая ночь стоит риска. Мне было очень весело.
– Не могу поверить, что ты заставила Дуга петь под караоке. Завтра, когда винные пары рассеются, он будет сгорать от стыда.
– Вовсе нет. Он отлично пел! Оуэн рассмеялся.
– Пел-то он неплохо. Но до того, как ты его расшевелила, Дуг был на редкость скромным малым. Понимаю, почему Андреас волновался за тебя. – (Делфайн сразу посерьезнела. Отвернулась.) – Это не жалобы и не критика, – тихо добавил Оуэн.
– Я понимаю, но иногда Андреас бывает прав. Я захожу слишком далеко, а для особ королевской крови осторожность очень важна.
Оуэн согласился с ней. Затем подумал о принце, за которого ей предстояло выйти замуж. Хотелось верить, что парень не будет слишком уж критиковать Делфайн и не попытается обуздать ее пылкий нрав. При мысли о такой возможности в Оуэне вскипел гнев. Но он не имеет права вмешиваться.
По дороге домой оба молчали.
Следующий день оказался полон неожиданностей – начали появляться визитеры.
Утром Оуэну пришлось уйти рано, и он решил днем заглянуть домой – убедиться, что принцессу не мучают угрызения совести по поводу прошлой ночи. Подойдя к крыльцу, он не поверил свои ушам. Смеялся ребенок. В его доме!
Оуэну стало холодно. Потом жарко. Грудь пронзила острая боль! Он немного помедлил в кухне, затем решительно направился в гостиную. Там сидела Делфайн с незнакомой ему женщиной, державшей на коленях годовалого малыша с таким же, как у его Джеймса, невинным взглядом.
Оуэну стало дурно. Закружилась голова. Маленький мальчик сосредоточенно его рассматривал.
– Бу, – сказал малыш.
Оуэн прикрыл глаза. Его мальчик не успел заговорить.
– Оуэн? – донесся до него озабоченный голос Делфайн.
Она и молодая мать обернулись к нему. Ребенок взвизгнул от восторга и начал подпрыгивать на материнских коленях. Оуэн с трудом сдерживал желание убежать.
– Боюсь, когда ему что-то нравится, он выражает радость слишком бурно, – стала извиняться мать малыша.
Тряхнув головой, Оуэн произнес:
– Милый малыш. – Голос его звучал хрипло.
– Его зовут Чарли. Он просто прелесть, – согласилась принцесса. Она представила хозяину дома Джанет, которая жила в городе недавно и познакомилась с Делфайн прошлой ночью. – Я думала, ты работаешь; – пояснила она, но подтекст понять было нетрудно: «Я думала, что женщина с малышом успеет уйти до твоего появления».
– Да, работаю, – откликнулся Оуэн. – Просто забыл кое-что в кабинете. Пожалуйста, пусть мое присутствие вас не стесняет. – Выдавив широкую улыбку, он подмигнул малышу и выскользнул из гостиной.
У себя в комнате Оуэн отдышался, борясь с воспоминаниями о прошлом и стараясь забыть расстроенный взгляд Делфайн. Теперь она решит, что сделала что-то неправильно.
Схватив первое, что попалось под руку, он поспешил к своему грузовичку. У него полно работы, и он легко отвлечется от ненужных мыслей.
Когда Оуэн наконец вернулся вечером, Делфайн вышла его встретить.
– Оуэн, я...
Взмахом руки он остановил ее.
– Даже не пытайся извиняться. Дети – объективная реальность.
– Но не в твоем доме.
– Не могу я спрятаться от всех на свете детей. – Но до сего дня он изо всех сил старался не общаться с ребятишками. Только ей не обязательно знать об этом. – Делфайн, неужели ты считаешь, что я запретил бы тебе приглашать подружку с ребенком?
Девушка грустно покачала головой.
– Расскажи мне еще о том, что делает тебя... тобой, – попросила она.
Оуэн присел на крыльцо, усадив ее рядом.
– Тут нечего больше рассказывать. Моя семья владела этим ранчо на протяжении четырех поколений. Жизнь здесь трудная, если, конечно, ты не нанимаешь управляющего.
– Ты же не стал нанимать?
– В таком случае это превратилось бы в игру в сельское хозяйство.
– Джентльмен – владелец ранчо, – с улыбкой прокомментировала она.
– Да. Отец привез сюда маму. А она начала здесь чахнуть и вянуть, по ее собственным словам. После моего рождения ей становилось все хуже. Должно быть, существует какое-то проклятие. Она бросила нас. А отец после ее отъезда превратился в несчастного, озлобленного человека. Его миром стали я и ранчо.
– Можно подумать, ты его ненавидишь.
– Действительно можно, но это не так. Я всегда знал, что моя душа принадлежит этим местам. Даже уезжая – учиться или зарабатывать деньги, – я сердце оставлял здесь. И, подобно отцу, нашел невесту и привез ее сюда.
– Она тоже ненавидела ранчо?
– Не совсем так. Вначале она пришла в восторг. Ей нравилось быть оригинальной, а жить на ранчо – разве не оригинально? Потом ощущения утратили свою новизну. Надо отдать моей жене должное, сперва она скрывала свои проблемы. Но ей всегда хотелось быть в центре веселья, света и шума. Потом умер Джеймс. И мы обнаружили, что нас связывал только он.
– И теперь ты избегаешь детей: – Делфайн так грустно сказала это, что он не удержался от смеха.
– Я не мрачный человек, Делфайн. Я люблю мою жизнь. Она достаточно полна.
– Но ты не женишься.
– Что тут поделаешь? Любая моя знакомая сразу это чувствует. Ты же видела Нэнси.
– Думаю, у тебя есть для того достаточные основания. Почему ты должен снова рисковать, если та, что держала твое сердце в руках, не задумываясь, отказалась от него? Но мне хотелось бы помочь тебе увидеть мир немного в другом свете.
Он крякнул, покачал головой.
– Понятно. Перед нами благородная дама, осыпающая дарами бедного неудачливого рыцаря.
– Ты вовсе не выглядишь неудачливым. И рыцарем, кстати, тоже. Ты порвал рубашку. – Делфайн положила ладонь на оторванный лоскут ткани прямо над его сердцем. Ее ладонь была теплой.
И мир внезапно изменился. Изменился даже воздух. Сердце Оуэна бешено застучало, словно никогда раньше женщина не прикасалась к нему.
– И... – Делфайн нервно облизала губы. – И рыцарь никогда бы не осмелился сесть рядом со своей.... своей...
– Шшш, молчи. Кто-нибудь услышит, – прошептал Оуэн, наклоняясь ближе. Его дыхание щекотало ей ухо.
Она задрожала.
– Стал бы рыцарь так делать? – спросил он.
– Не... не думаю.
– Тогда, может быть, так. – Его дыхание согрело ее шею. Затем Оуэн, обняв Делфайн, начал целовать ее, ласкать, выискивая особенно чувствительные места, накрывая ладонями грудь. – Не беспокойся обо мне, Делфайн, – шептал он, водя губами по ее коже. – Пожалуйста. Не выбирай, как будет лучше для меня, не считай меня лучше, чем на самом деле. Я – простой, грубый человек. То, что у меня есть деньги, ничего не меняет. А если я целую тебя сейчас, зная, что у нас нет будущего и что глупо так поступать, говорит о том, что я даже хуже, чем другие. Не доверяй мне. Я сам себе не доверяю. – С этими словами он отпустил ее. – Иди теперь в дом. – По его голосу было понятно, как трудно ему далось такое решение.
– Я не собиралась тебя дразнить. Не хотела, чтобы мое присутствие стало поводом для сожалений.
– Если ты полагаешь, будто я жалею, что прикасался к тебе, то ошибаешься. Я жалею о том, чего не сделал.
Взглянув на него, она поцеловала уголок его рта.
– Я бы не стала тебя останавливать.
Оуэн застонал.
– Не могла бы ты не говорить мне это? Хоть раз солгать?
– Ладно. Я жалею, что ты целовал меня. Ведь, уехав, я не смогу даже обернуться и вспомнить это. Подчас лучше вообще не знать страсти.
– Делфайн... – со стоном сказал он. – Извини.
– Не надо. Все чудесно, но неразумно. Это мгновение слабости и желания всегда будет стоять между нами.
Принцесса встала и ушла в дом.
Делфайн не могла не заметить, что следующие несколько дней их с Оуэном отношения были натянутыми. Девушка понимала – он винит себя, но на деле поддразнивать его начала она. А Оуэн не из тех, кого можно безнаказанно дразнить.
Она зашла слишком далеко. Как обычно.
Ища способ хоть слегка оправдаться, она задумала научиться печь торт. Лидия говорила, что любимый торт Оуэна – со сливочной помадкой, и Делфайн вознамерилась сотворить легчайший, воздушнейший, самый восхитительный торт на свете. Даже лучше, чем у Лидии.
– Или хотя бы не хуже, – прошептала Делфайн, смешивая ингредиенты. Права на ошибку у нее нет. Лидия отправилась в город с Николасом, который так вжился в здешнюю обстановку, что Делфайн иногда начинала сомневаться – может, ему лучше быть ковбоем, а не телохранителем? Так что никто не мог проконсультировать Делфайн.
Она так увлеклась делом, что не сразу услышала стук в дверь. Однако посетитель был настойчив:
– Лидия, проклятие, открывай, я тут поджарюсь!
– Иду, – откликнулась Делфайн. – Только вытру руки.
В проеме двери стоял крупный раздраженный мужчина.
– Сколько можно возиться? Я едва не полез через окно.
– Простите. Я не слышала. Заходите. Вы ищете Лидию? Или Оуэна?
Незнакомец двинулся за ней по пятам.
– Я пришел повидать Оуэна, у нас с ним дела. Но теперь, когда я убрался с проклятой жары, можно не торопиться. Ты кто? Есть дома еще кто-нибудь?
Что-то в его тоне не понравилось Делфайн. И смотрел он на нее странно.
В душе начала подниматься паника, когда девушка поняла, что оказалась один на один с незнакомцем. Телохранители обычно отсеивали нежелательных людей, и Делфайн, привыкшая .к ощущению безопасности, действовала иногда, не подумав. Но люди сюда всегда заходили свободно. Лидия впускала их. Разговаривала с ними. И Оуэн тоже. В доме бывали друзья, соседи, деловые партнеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11