Обольстительный шантаж – 1

OCR: Tomi; SpellCheck: Rinny
«Джулия Джеймс «Обольстительный шантаж»»: Радуга; Москва; 2006
ISBN 5-05-006331-0
Аннотация
Миллионер Диего Саес, некогда живший в трущобах, цинично полагает, что все на свете продается и покупается, даже благосклонность самых известных красавиц мира. Но удастся ли ему купить любовь английской аристократки?..
Джулия Джеймс
Обольстительный шантаж
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Взгляните-ка туда! Вон та... Кто она такая?
Диего Саес указал на интересующий его объект своим бокалом с необычайно дорогим коллекционным вином, затем снова ленивым жестом поднес его к губам. Несмотря на строгий вечерний смокинг, он казался расслабленным – одна рука лежит на столе, длинные ноги свободно скрещены под столом. Природная смуглость кожи пикантно контрастирует с белизной скатерти; темные миндалевидные глаза; сильные, волевые черты лица выдают мужчину с характером.
Человек, сидевший рядом, взглянул на другой конец огромного, заполненного людьми обеденного зала палаты городских гильдий в Сити. Сегодня обед давали представители банковской сферы, и большинство самых влиятельных горожан находились здесь. Попивая бренди и портвейн, они позволили себе закурить дорогие сигары, так как тост за королеву уже произнесли; перед речью одного из авторитетнейших в стране политиков гости имели возможность немного расслабиться после еды.
– Кто именно? – спросил сосед Диего Caeca.
– Вон та блондинка в голубом, – коротко бросил Диего.
На узком лице его собеседника появилась неприятная ухмылка.
– Даже вам, сеньор Саес, не управиться с Порцией Ланчестер. Если бы вам повезло забраться ей под юбку, вы обнаружили бы там стальной пояс верности.
Диего отпил еще глоток бургундского вина, наслаждаясь его букетом и словно игнорируя замечание своего соседа по столу. Он привык к тому, что представители высшего света Британии могли не только выражаться грубо, но и испытывать достаточно низменные чувства; что же касается Пирса Хадденхема, то из какой бы богатой семьи он ни происходил, его душа появилась на свет из сточной канавы.
Диего не питал никаких иллюзий относительно большей части присутствовавших на этом обеде привилегированных гостей.
Его темные глаза снова сузились, изучая Порцию Ланчестер.
Он мог видеть только ее профиль, но этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у него желание разглядеть остальное. Она выглядела как классическая красавица, «английская роза» – светлые волосы, прозрачная кожа, высокие скулы, неоспоримо свидетельствовавшие о благородном происхождении.
– Ланчестер... – пробормотал он.
– Лоринг Ланчестер, – подсказал Хадденхем.
– Ах да, – кивнул Диего.
Старинная династия купцов, промышленников викторианской эпохи и колонизаторов. Сейчас это всего лишь нелепый анахронизм... Им давно уже следовало оказаться поглощенными какой-нибудь международной банковской империей, если, конечно, их волнует проблема собственного выживания.
Острый как бритва ум Диего быстро обозрел весь ландшафт финансовых учреждений Сити, вплетенных в международную сеть, которая, точно паучья паутина, пронизывала все Соединенное Королевство, Европу, Америку и Тихоокеанский регион. И одним из самых хитроумных пауков, умело использовавших малейшую вибрацию этой невидимой сети к своей пущей выгоде, был Диего Саес.
При этом он, казалось, избегал общественной известности. Все, что вы могли сказать, встречаясь с этим человеком, – перед вами латиноамериканец с испанскими корнями, о чем свидетельствовали энергичные черты волевого лица, человек, сам всего добившийся в жизни. Не существовало никакой династии Саес, которая поддерживала бы его, открывала для него двери банков и прочих влиятельных учреждений.
В Нью-Йорке и Сиднее, Токио и Милане, Франкфурте и Лондоне эти двери магическим образом распахивались перед ним, стоило лишь проявить хоть малейший интерес к какому-либо предприятию или инвестиции. Репутация одного из самых хитроумных финансовых операторов на мировой арене опережала его появление. Саес умел делать деньги. Очень много денег.
Это обстоятельство заставляло топ-менеджеров крупных компаний, банкиров, инвесторов и промышленников стремиться присоединиться к его проектам, однако Диего никогда ни с кем не делился своими намерениями.
Пирс Хадденхем, которого руководство его компании приставило своеобразным гидом к Диего на время этого неожиданного краткого визита в Лондон, старался разузнать хоть что-нибудь о планах Caeca. К сожалению, Диего ограничивался невнятными отговорками – не столько проясняющими что-либо, сколько еще более запутывающими картину. Огонек иронии отчетливо поблескивал в его темных глазах, когда Пирс всеми силами пытался навести разговор на то, что же, в самом деле, могло интересовать Caeca в Лондоне в настоящий момент.
Неужели действительно Порция Ланчестер?
Пирс снова посмотрел на молодую женщину, на этот раз более внимательно. Возможно, Саес просто думает о том, как развлечься этим вечером, но очень может быть, что это один из пунктов его деловой повестки дня.
«Лоринг Ланчестер». Была ли это одна из тех карт, которые Саес намеревается разыграть во время своего визита в Лондон? Надо попробовать что-нибудь вытянуть из Caeca.
– Банк переживает не лучшие дни, – медленно заметил Пирс. – Старина Лоринг потерял большую часть активов несколько лет назад, но остается президентом. А Том Ланчестер, племянник, еще более бездарен. Говорят, недавно он принял несколько очень неосторожных решений.
Хадденхем быстро взглянул на своего соседа по столу, но Диего Саес не только не проявил никакого интереса к услышанному, но и выглядел откровенно скучающим.
– Понятно, – уронил Диего. – А почему столько иронии при мысли о нижнем белье мисс Ланчестер?
Пирс расслабился. Значит, его первое предположение все-таки оказалось правильным – Caeca интересует секс. Что ж, ему самому ничего не удалось добиться от этой холодной сучки, сестры Тома Ланчестера. Не больше успеха имел и бедняга Саймон Мастерс, который был ее кавалером на этот вечер. Пирс вообще не знал никого, кому бы удалось приручить Порцию.
Впрочем, она, кажется, была с кем-то обручена. Пару лет тому назад... Господи, неужели кому-то удалось стряхнуть сосульки с этой ледяной глыбы? Но кто бы ни был этот парень, он потом куда-то делся. И с тех пор имя Порции больше не упоминалось в связи с каким-нибудь мужчиной.
Нет, даже Диего Саес не сможет разжечь ее, с усмешкой подумал Пирс. Разумеется, у Диего было множество женщин, но никогда – такой ледышки. Он любил горячих красоток, вроде латиноамериканской певички, или итальянской оперной дивы, или той французской графини... Да, еще марокканская модель... и венгерская теннисистка – как раз в этом году. Взгляд Пирса наполнился горечью – мужская зависть, ничего не поделаешь. Женщины сами вешались на шею Caeca.
Обида, впрочем, тотчас испарилась, Пирс ухмыльнулся. Порция не такая. Ни при каких обстоятельствах она не бросится в объятия Диего.
Наклонившись поближе к своему собеседнику, Пирс доверительно сообщил:
– Потому что она фригидная, вот почему. – Он запустил руку в карман своего смокинга и достал оттуда визитную карточку, которую протянул Диего. – Не теряйте на нее время. Лучше позвоните сюда, и в вашем номере в отеле вас будет ожидать кое-кто. И не сомневайтесь – там все чисто, я сам пользуюсь их услугами. Кстати, они принимают кредитные карты.
Диего отдернул руку, поборов желание обрушить кулак на порочное лицо Хадденхема. Вместо этого он допил свое вино и потянулся за бутылкой портвейна. Налив себе щедрую порцию, Диего заметил:
– А теперь, похоже, нам придется пострадать за съеденный ужин.
Действительно, из-за главного стола поднимался церемониймейстер в алом облачении, уже готовый призвать собравшихся к тишине, что означало наступление момента произнесения речей.
Когда представленный публике политик заговорил об экономической ситуации в Великобритании, взгляд Caeca снова обратился к Порции Ланчестер. Она сидела очень прямо, вздернув породистый подбородок.
Диего задался вопросом, как она выглядит без одежды.
И ему очень захотелось выяснить это.
Порция сидела неподвижно, уронив руки на колени, и следила за тем, чтобы бесстрастное выражение лица надежно скрывало смертельную скуку, которая завладела ею, едва оратор, откровенно упивавшийся звуками собственного голоса, начал свое выступление.
Однако и до этого вечер отнюдь не казался ей интересным. Одному богу известно, зачем она позволила себе поддаться льстивым уговорам Саймона и согласилась составить ему компанию на сегодня. Порция поступила так, движимая отчаянием и состраданием. Собачье обожание Саймона одновременно и раздражало, и трогало Порцию. Разумеется, она никогда не сделает такой глупости, чтобы дать ему повод питать хоть какие-либо надежды относительно их отношений, поэтому сегодняшнее заседание в Сити поначалу показалось ей совсем невинным.
Она и представить себе не могла, каким ужасным оно в действительности окажется. Во всех разговорах главенствовали деньги и политика, а ее не интересовало ни то, ни другое. К тому же она была единственной женщиной за своим столом – впрочем, женщин во всем зале набралось бы не больше пары десятков, – и после того, как вино полилось рекой, Порция все острее ощущала на себе разгоряченное внимание нескольких сотен мужчин. А это всегда вызывало в ней отвращение.
Порция отреагировала, как обычно, – вооружилась маской холодной отчужденности. Только так она могла притвориться, что вообще не ощущает мужских взглядов. Присутствие Саймона, казалось, ничуть их не смущало, а сам он, похоже, вообще не переживал из-за того, какой интерес вызывает его спутница. Порция с раздражением подумала, что Саймон упивается ситуацией: он уговорил ее пойти с ним и теперь имел вид победителя, наслаждающегося заслуженной завистью окружающих.
Подавив зевок, Порция протянула руку за своим бокалом и отпила глоток минеральной воды, потом ленивым жестом извлекла из стоявшей перед ней тарелки печенье птифур. Политик продолжал разглагольствовать, описывая процентные ставки, теневые финансовые схемы и инструменты налогообложения, что нисколько не интересовало Порцию.
Бедняга Том. Лопнувшие финансы их семьи нуждались в нем, поэтому Тому приходилось мириться со своей участью. Что ж, хотя бы сегодня ему повезло – неожиданный грипп уложил его в постель, избавив от этой «веселой» вечеринки.
Порция позволила своим мыслям обратиться к тому, что на самом деле было ей интересно, – изданию полного каталога работ Бенджамина Теллера, портретиста эпохи Регентства. Все еще надо было разыскать несколько недостающих картин, а «Мистер Орд с охотничьей собакой», 1816, скорее всего, был приписан Теллеру ошибочно. Требовалось также установить, кто изображен на картине «Молодая женщина с арфой», 1809. Порция почти не сомневалась, что это мисс Мария Колдинг из Хартвейта, Йоркшир, но недоставало доказательств. Наверное, ей придется посетить Хартвейт – у нее были все основания подозревать, что и другие семейные портреты все еще висят там, – а потом порыться в архивах графства, в надежде отыскать какой-нибудь уцелевший счет или письмо.
Наконец оратор отправился на свое место под вежливые аплодисменты присутствующих. За столом Порции снова возобновились разговоры, и Саймон наклонился к ней, накрывая ее руку своей:
– Уф, ну и речуга! Наверное, ты совсем заскучала.
– Разве такие выступления кто-нибудь слушает? – спросила она с легкой улыбкой на губах.
– Господи, нет, конечно! Разве что эти несчастные представители прессы... Им нужно выудить что-нибудь, из чего можно состряпать заголовки.
Порция снова сделала глоток воды.
– Хочешь ликера? – спросил ее внимательный кавалер.
Она покачала головой. Только не алкоголь! Она и так уже пила шампанское, и вино за ужином.
– Там, в кофейнике, ничего не осталось?
Саймон потянулся за серебряным кофейником, притаившимся позади украшения из цветов, стоявшего посреди стола. Порция осторожно повернула голову налево, потом направо, чтобы улучшить кровообращение в онемевшей шее, и остолбенела.
Какой-то мужчина пристально смотрел на нее. Его взгляд лениво и оценивающе скользил по ней.
Внутри у Порции точно натянулась раскаленная струна. Она чувствовала, что ее зрачки расширяются от возбуждения, но не могла отвести от него глаз.
Высокий, это видно даже по тому, как он сидит, небрежно откинувшись на спинку своего стула. Немного смугловатый для европейца, и это не загар. Обитатель Средиземноморья? Нет, он слишком крупный для итальянца или грека. Высокие скулы, энергичная линия носа... Глубокие морщины в углах рта. Темные глаза. Очень, очень темные...
И они продолжают внимательно изучать ее.
Несколько бесконечно долгих мгновений Порция не могла пошевелиться, потом, сделав над собой сверхчеловеческое усилие, она отвернулась.
– Сливки?
Она заставила себя сфокусировать взгляд на кувшине со сливками, который Саймон поднес к налитой для нее чашке кофе.
– Нет, спасибо.
Неужели ее голос звучит как-то странно? Похоже, он дрожит?
Кофе приободрил ее, и Порция мало-помалу начала приходить в себя.
Обычно она тщательно следила за тем, чтобы не встречаться глазами с мужчиной, если он разглядывал ее подобным образом. На этот раз незнакомец застал ее врасплох, и она оказалась не готовой к такой ситуации, вот и все. На лицо Порции вернулось равнодушное выражение, которым она обычно отгораживалась от всех представителей мужского пола, делая исключение только для тех немногих, кому, как она твердо знала, может доверять.
К несчастью, чувство неловкости не покидало Порцию, и она знала почему: ее затылок просто горел от взгляда темноглазого незнакомца. Помимо ее воли, его образ снова возник перед ее мысленным взором – энергичные черты лица, циничный и одновременно чувственный взгляд...
Стоп! Это надо прекратить!
Сделав очередное усилие, Порция постаралась сконцентрироваться на Саймоне. С ним легко, ничто не мешает пребывать в избранной Порцией маске безразличия. Он не опасен для нее.
Чего не скажешь о том мужчине, что так пристально изучает ее сейчас.
Официальная часть закончилась, и теперь, наверное, ничто не может помешать ей сбежать отсюда. Порция допьет свой кофе и попросит Саймона посадить ее в такси. Она не позволит ему поехать с ней; он, вероятно, придет в отчаяние, но она будет непреклонна. Конечно, Саймон ей нравится и ни к чему обижать его, но желание оказаться наедине с собой было непреодолимым.
Интересно, спит ли уже Том. Легкая озабоченность заставила ее нахмуриться. Последнее время он плохо выглядел, хотя Порция и не так уж много виделась с братом – прошлый месяц она провела в Штатах, куда устремилась по следам одной из картин Теллера, проданной в Америку. Тому следовало бы покинуть Лондон и пожить немного в Солтоне. Сблизиться с Фелисити.
В самом деле, им следует принять это как данность. Фелисити и Том идеально подходят друг другу. Порция знала, что Фелисити будет идеальной хозяйкой в Солтоне, поскольку обладает инстинктивным пониманием этого места.
Порция долгое время жила в страхе, что Том женится на какой-нибудь ужасной особе, которая перевернет все вверх дном в их старом поместье, призовет армию мерзких модных дизайнеров, которые превратят Солтон в отвратительный «музейный экспонат». Но Фелисити Петридж совсем другая. Она просто поселится там, будет предана Тому и одарит его толпой шумных детишек. Она станет великолепной хозяйкой этого поместья.
Серые глаза Порции затуманились. Какая печальная ирония английской системы наследования земель – дочерям никогда не приходится жить в тех домах, где они выросли, разве что у родителей нет сына, который может стать наследником. Девушкам приходится покидать родительское гнездо и искать себе пристанище где-то в другом месте. Нечего скрывать, именно это обстоятельство главным образом и подтолкнуло Порцию к обручению с Джеффри Чендлером: ее привлекала перспектива стать хозяйкой в его обширном поместье в Шропшире и дворце елизаветинских времен с огромной коллекцией произведений искусства.
Однако у Порции недостало сил заставить себя выйти за него замуж. Бедняга Джеффри! Если бы он не начал настаивать на своих правах на нее задолго до первой брачной ночи, возможно, она еще и смогла бы согласиться на этот брак, но после месяца, совместно проведенного в Тоскане, Порция со всей очевидностью осознала, что никакой свадьбы быть не должно. Даже посещение галереи Уффици не могло компенсировать ей необходимость лечь в постель с Джеффри...
Порция ненавидела все, что связано с интимной стороной отношений. И с каким бы отчаянным усилием она не пробовала скрыть свое отвращение, Джеффри, конечно же, все понимал, и ситуация становилась все более невыносимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12