Странно, но ее чувства к нему отличались от тех, что она испытывала по отношению к другим мужчинам. Работая в баре, она каждый день общалась с множеством мужчин. С ней флиртовали, заигрывали. Там бывали мужчины, в которых она могла бы по уши влюбиться с первого взгляда. И Рейчел давным-давно научилась осторожничать в любовных делах.
Она отвергала всех. Да, естественно, она флиртовала и отшучивалась в ответ, но, каждый вечер, возвращаясь одна в пустую квартиру, чувствовала себя обделенной. Однажды, когда ей было семнадцать, она совершила ошибку и больше не собиралась ее повторять.
Она влюбилась в совершенно очаровательного ковбоя по имени Барт Мендоза и вскоре отдалась ему душой и телом. Но через неделю он исчез в неизвестном направлении, даже не попрощавшись. Вскоре Рейчел забыла о нем, потому что познакомилась с неким Натаном. Ему на смену пришел очаровашка Тим, и мысли о Натане выветрились у нее из головы.
Но с ними она отнюдь не заходила так далеко, как с Бартом. С тех пор у нее было еще несколько ухажеров, но, общаясь с ними, она не давала себе воли. Урок, преподанный Бартом, оказался болезненным, но тем лучше она его запомнила. Барт показал ей раз и навсегда, что она, так же как и ее мать, готова броситься на первого же симпатичного мужика.
Рейчел плохо помнила мать — последний раз она видела ее много лет назад. Бланш Дженсен бросила любящего мужа и двух сестер-близнецов ради симпатичного ухажера с хорошо подвешенным языком.
Сначала, пока дети еще не подросли, она иногда писала им письма, поздравляла с днем рождения, но постепенно и это сошло на нет. Бланш сделала свой выбор, уйдя и не оглянувшись.
В свое время Барт Мендоза подобным же образом исчез из жизни Рейчел. С тех пор ухаживания мужчин, можно сказать, не выводили ее из равновесия. За исключением первого раза, она никогда не позволяла себе потерять голову. Она разрешала любви поселиться в сердце только на несколько часов свидания, а когда мужчина уходил, заставляла себя забыть о нем. Она наделала порядочное количество глупостей в жизни, и, надо думать, наделает еще немало, но этой ошибки больше не повторит.
Она не собиралась быть такой женщиной, как мать, и переходить от одного любовника — или мужа — к другому. А если это значило, что Рейчел придется всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве, ну что ж… значит, так тому и быть. На свете много куда более страшных вещей, чем одиночество.
Так что никакой Райли Хантер не вскружит ей голову. Потому что она знала: если влюбится в него по-настоящему, то наделает глупостей и вскоре об этом пожалеет. Как бы он ни был привлекателен, она была уверена, что он ничем не лучше любого другого красивого мужчины.
— Я, право же, ценю вашу заботу обо мне. Но, верите вы в это или нет, я способна позаботиться о себе сама.
— Хорошо, — произнес он, допивая вино. — Если вы на этом настаиваете, у меня, похоже, нет другого выхода, кроме как поверить вам. — Он оглянулся вокруг, ища, куда бы поставить пустой стакан. — Поскольку я убедился в вашей самостоятельности, то видно, никакого резона околачиваться тут дальше нет.
Не найдя, куда поставить стакан, он быстро поднялся, очевидно, намереваясь отнести его в кухню. Но движение оказалось слишком быстрым, чтобы он сумел удержать равновесие. Поэтому вместо того, чтобы шагнуть вперед, он, покачиваясь и вытаращив глаза от удивления, застыл на месте. Затем, прежде чем Рейчел поняла, что происходит, он качнулся в ее сторону. В растерянности она привстала и попыталась удержать его. Но он был явно слишком тяжел для нее, и Рейчел плюхнулась обратно в кресло, а Райли приземлился ей на ноги.
Секунду они глазели друг на друга, и каждый пытался понять, что же все-таки произошло. Затем Райли откинулся назад, вскочил и приземлился в свое кресло. Но теперь он сидел в гораздо более непринужденной позе, чем раньше, — руки раскинуты в стороны, одна нога перекинута через подлокотник.
Рейчел не двинулась с места — да и не смогла бы, даже если бы захотела, и сидела, беспомощно моргая, как будто внезапно ослепленная какой-то яркой вспышкой. Но постепенно она начала приходить в себя и, наконец, до нее дошло, что Райли находится в состоянии, несколько не подобающем облеченному властью представителю закона.
— Ч-что с вами? — дрожащим голосом спросила она.
Райли потряс головой, прижал руки ко лбу.
— Если бы я не знал точно… — он выглядел растерянным. — Вот черт! Я бы подумал, что напился.
Рейчел похолодела. Что же делать, придется снова вешать лапшу на уши.
— Но это невозможно!
Это действительно невозможно — ведь она налила ему всего-то полстакана. Сама она выпила больше и не чувствовала ни малейшего головокружения. А он, крупный мужчина, выпил всего-то неполный стаканчик. Даже если учесть, что вино на самом деле не было безалкогольным, на такого человека, как Райли Хантер, оно не могло оказать никакого действия. Не должно было оказать, по крайней мере.
— Вы уверены, что это не настоящее вино?
— Совершенно уверена.
— Дело в том, что у меня очень высокая чувствительность к вину, — добавил он.
Так вот в чем дело! Теперь все стало на свои места.
— В последний раз я испытывал такое головокружение на свадьбе у сестры, когда одна рюмка шампанского просто свалила меня с ног. Так что вино мне совершенно противопоказано. — Райли внимательно посмотрел на нее, прежде чем продолжать: — Правда, я вспомнил, что у меня было подобное ощущение, когда прошлой зимой я заболел гриппом. Но я болею редко и не заболеваю так неожиданно.
Рейчел ухватилась за возможность увести разговор в другое русло.
— Я слышала, здесь ходит какая-то зараза. Эта болезнь начинается очень остро. Может быть, вы именно ее и подхватили. — Она вскочила. — Надо смерить вам температуру.
— Не стоит! — крикнул он вдогонку. — Вряд ли это необходимо. Мне вовсе не жарко.
Ему не жарко? Это поразило Рейчел. После тех скачек, которые они устроили минуту назад? У нее до сих пор сердце готово выскочить наружу, а ему даже не жарко?
— Ну, хорошо, — пробормотала она, возвращаясь обратно, и, примостившись на краешке кресла, стала настороженно наблюдать. Райли сидел уже ровнее, но при этом уперся локтями в колени и положил голову на руки.
— Говорю же, я чувствую себя пьяным, — сказал он, не поднимая головы.
От стаканчика вина?.. — подумала Рейчел. Из чего только делают сейчас шерифов…
— Может быть, это приступ головокружения?
Он покачал головой, медленно, и даже слегка застонал.
— Я не страдаю головокружениями.
— Может быть, это однократный приступ.
Он поднял голову, но явно не чувствовал себя лучше.
— Никогда о таком не слышал.
— У моей тетки такое бывает. Посидите спокойно пару минут, может быть, пройдет.
— Думаю, мне лучше прилечь.
О боже, только не это! — пронеслось у нее в голове. Но прежде чем она смогла что-то возразить, Райли лег на кушетку, закрыв рукой глаза от света, и через минуту уже крепко спал.
— Невероятно, — пробормотала Рейчел. На этот раз была ее очередь покачать головой. Еще не было десяти вечера. Райли заснул явно надолго. Она тяжело вздохнула. И что теперь? Ей нужно было сделать еще несколько телефонных звонков, но, похоже, на сегодня все отменяется. Не очень-то тут поболтаешь, когда в двух шагах похрапывает представитель закона. Выбора, в общем-то, не было. Ей оставалось только прибраться, накрыть одеялом свалившегося на ее голову стража порядка и отправиться спать самой. Хорошо еще, что она привезла книгу и есть что почитать. Больше делать все равно нечего.
Через пятнадцать минут она уже залезла в постель. Из соседней комнаты доносился храп Райли, способный и мертвого поднять на ноги. Рейчел, может быть, и не ждала особых домогательств с его стороны, но для ее женского самолюбия оказалось неприятным сюрпризом, что человек, считающий ее особой достаточно легкого поведения, совершенно не был заинтересован ею.
Рэйчел прогнала грустные мысли и открыла книгу, стараясь не обращать внимания на громкий храп, раздававшийся, казалось, над самым ухом. Да, похоже, ночь будет длинной.
Пробуждение было медленным и мучительным. От неудобной позы затекли и болели шея, нога, бок. Голова прямо-таки раскалывалась. Первые несколько минут Райли неподвижно лежал с зажмуренными глазами и удивлялся, куда его занесло и кто мог
устроить ему такую трепку. Он, ведь, кажется, не сделал ничего настолько плохого, за что его могли отдубасить подобным образом.
Постепенно в его помраченное сознание проникали сигналы из внешнего мира: аромат готовящегося кофе, шкворчание бекона на сковородке, шершавость одеяла и звуки песенки, которую какая-то женщина мурлыкала себе под нос. Такое нашествие странных ощущении вынудило его рискнуть и открыть один глаз. Правда, он тут же зажмурился — даже слабый свет утренних сумерек раскалывал голову на части. Глубоко вздохнув, он предпринял новую попытку, на сей раз действуя медленно и осторожно. Получилось. Один глаз открыт. Наверняка ему удастся открыть и второй. С немалыми усилиями, после нескольких попыток, ему удалось и это.
Но, даже открыв глаза — ну, приоткрыв, — он все еще ничего не понимал. Окружение было довольно убогим. Даже его собственная квартирка, которую никак нельзя назвать образцом комфортности, была гораздо уютнее. Где же он все-таки находится, и какого черта…
— Вот вы и проснулись.
Голос был женский. Это поразило его, потому что с самого приезда в Вэллес-Каньон Райли не вступал ни в какие взаимоотношения с женщинами. И сейчас, проснувшись неизвестно где и слыша этот голос, он был, мягко говоря, сбит с толку. Кто же обладатель такого звонкого, мелодичного…
Сабрина Дженсен.
На Райли обрушилось воспоминание о вчерашнем вечере. Он заехал проведать красивую беременную женщину, которая, помимо всего прочего, никак не могла решить задачку про отца своего ребенка, и она пригласила его зайти. Они обменялись несколькими фразами, потом взглядами… А потом он напился. По крайней мере так он себя почувствовал. Это пойло сразу ударило ему в голову.
Он начал смутно припоминать, что безалкогольные напитки якобы все же содержат незначительные количества спирта. Слишком мало, чтобы оказать влияние на обычных людей, но, очевидно, более чем достаточно, чтобы уложить его. Он, должно быть, страдает чем-то вроде аллергии, уж слишком ему плохо.
Или Сабрина Дженсен в очередной раз его надувает?
С превеликим трудом шериф поднялся и сел. Одеяло упало на пол, но он только посмотрел на него отрешенным взглядом. Одежда оказалась слегка помятой, но переодеться было не во что. Медленно, очень медленно, он провел пальцами по волосам, потом потер лицо. Спасибо индейским предкам — о бритье можно было особенно не заботиться, борода у него почти не росла.
Райли уже собрался задать один из множества крутившихся в его голове вопросов, но тут перед его носом возникла чашка кофе. Подняв глаза, он увидел, что Сабрина улыбается ему. Она выглядела настолько же хорошо, насколько плохо он себя чувствовал. Он, сокрушаясь, покачал головой — очень медленно, прежде чем осторожно глотнуть живительный напиток. Впрочем, один только аромат горячего кофе заставил его почувствовать себя лучше.
Посмотрев на Сабрину, Райли и вовсе ожил. Ее темные волосы разметались по лицу, зеленые глаза весело сверкали даже в царившем здесь полумраке. Она тоже держала в руках чашку кофе и лениво отпивала по глотку. Мешковатая красная рубашка доходила до обтянутых джинсами бедер, на ногах красовались тяжелые туристские ботинки — для тепла. Райли снова поймал себя на том, что рассматривает ее живот и думает, кто мог быть соучастником зарождения этой новой жизни.
— Как себя чувствуете? — спросил он, пытаясь не обращать внимание на боль, которой сопровождалось каждое движение.
— Наверное, мне стоит спросить то же у вас.
— Но я спросил первый.
Она засмеялась.
— Великолепно. Как нельзя лучше. А вы?
Прежде чем ответить, он сделал добрый глоток кофе.
— Спросите меня об этом где-нибудь через час.
— Обязательно. А как насчет позавтракать? Яичница с беконом подойдет?
Он ухитрился кивнуть.
— Отлично. А у вас разве не бывает всяческих недомоганий по утрам?
На долю секунды Райли опять показалось, что она скрывает что-то важное. Но Сабрина покачала головой, и наваждение исчезло.
— Нет. Я же говорю, никогда не чувствовала себя так хорошо. Только проголодалась намного сильнее, чем обычно.
Как бы в ответ на ее слова и несмотря на ломавшее весь организм похмелье, желудок Райли заурчал, не желая больше терпеть состояние опустошенности. Райли вспомнил, что вчера так и не поужинал. В тот самый момент, когда он пытался решить, чего бы такого достать из морозилки и быстренько приготовить в микроволновке, раздался звонок и ему сообщили, что Баркеры опять хулиганят. Теперь ему подумалось, что пустой желудок мог усугубить действие вчерашнего вина.
— Да и я, пожалуй, тоже проголодался. Несмотря на похмелье. — Он снова внимательно посмотрел на Рейчел, ожидая, что она скажет в ответ.
— Не может у вас быть никакого похмелья. — Она глянула на плиту, метнулась туда и вывалила на блюдо целую груду поджаренного бекона. — Вы не пили ничего такого, что могло бы вызвать похмелье. Если, конечно, ничего не употребили до того, как прибыли сюда.
Райли крепко ругнулся про себя.
— Ничего подобного, — возразил он. — Я вообще-то почти не пью. И, во всяком случае, если бы я набрался, то не стал бы тут разъезжать вчера вечером, невзирая ни на каких Баркеров. Может быть, вы не знаете, но это против закона. Так что все это действие вашего угощения.
Она пожала одним плечом и слегка вздохнула.
— Но это же просто невозможно.
— А где эта бутылка?
— Какая бутылка?
— Бутылка из-под Chateau de Flmposteur, или как вы там его еще называете. Где она?
— В мусорном ведре, — ответила она, не взглянув на него.
— А где мусорное ведро?
— Я вынесла его, когда вы еще спали.
Райли не удивился.
— Ловко, ничего не скажешь. Теперь поди разыщи хоть какие-то улики.
— Боже! Вы, шериф, говорите так, будто уверены, что я вас обманываю.
— Представьте себе, — огрызнулся он. И, не дав ей ответить, сам не очень-то понимая зачем, добавил: — Но, кажется, я просил вас называть меня Райли. По крайней мере эту деталь вчерашнего вечера я помню вполне отчетливо. И еще ту, где вы предложили называть вас Сабрина.
Она чуть покраснела.
— Ну вот, я готовлю вам завтрак, Райли, раз уж вы у меня в гостях, — сказала она, разбивая яйцо на сковородку. — Но посмотрим, удастся ли вам еще когда-нибудь ни с того ни с сего уснуть у меня в комнате, даже если вас свалит скоропостижный грипп.
Райли почувствовал запоздалое смущение. Вчера он свалился и уснул под влиянием какого-то зелья, и последствия ощущались до сих пор. И сегодня утром он показал себя уж слишком большим брюзгой. Забавно, но обычно он просыпался в замечательном настроении. Конечно, он всегда просыпался один, а сейчас ему готовит завтрак невероятно красивая женщина…
На время Райли отбросил все свои подозрения насчет Сабрины и очень, очень осторожно поднялся, все еще сжимая чашку. Еще раз провел рукой по волосам и крепко потер скулы. Но мысли не желали отклоняться от выбранного направления.
— А нельзя ли… — неохотно начал он. — Мне очень неудобно спрашивать об этом, но…
Она взглянула озадаченно.
— Но что?
— Ну… — он откашлялся. Сабрина посмотрела ему прямо в лицо. — Не будете ли вы возражать, если я воспользуюсь вашим душем? — через силу выдавил он.
Ему не стоило садиться за руль, пока он не придет в себя окончательно. И хотя его повергала в ужас одна мысль о том, чтобы раздеться в этом трейлере — разве что заодно с Сабриной Дженсен, — но Райли в его теперешнем состоянии было совершенно необходимо постоять под душем.
— Вы хотите принять душ? — В ее голосе отчетливо слышалась паника.
Черт. С таким же успехом он мог спросить, не хочет ли она залезть под душ вместе с ним. А что, неплохая мысль…
— Мне нужно немножко постоять под горячим душем. Это займет не более минуты.
Она попыталась возражать.
— Но ваш завтрак!..
— Лучше вам позавтракать одной. Я потом найду чего-нибудь пожевать.
— Но…
— После меня там останется еще много горячей воды.
Она снова покраснела, словно им обоим пришла в голову одна и та же мысль, а именно — если бы они забрались под душ вместе, то не пришлось бы беспокоиться о перерасходе воды, энергии, света, о неудовлетворенных желаниях и о чем бы то ни было еще.
— Ну что ж, хорошо, — выдавила она наконец.
Он подождал, не скажет ли Сабрина что-нибудь еще — может, спросит между строк, нужно ли ему потереть спину или так обойдется, но больше ничего не последовало. Райли развернулся и прошествовал в крохотную ванную, стараясь не обращать внимание на то, что она соседствовала со спальней, где постель Сабрины все еще оставалась неубранной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14