OCR: A_Ch
«Хозяйка вдохновения»: Клеопатра, Гелеос; Москва; 2006
ISBN 5-8189-0743-0
Аннотация
Жизнь у Натальи была полной чашей. Трое детей. Любимый и любящий муж. Мир рухнул в один момент. Муж неожиданно умер, и счастье разбилось вдребезги. Как же теперь жить дальше? Надо растить детей, однако ее любимая работа их не прокормит. Что стало бы с Натальей, не окажись рядом лучшей подруги, которая случайно подсказывает ей новый путь? Наталья становится известной сочинительницей дамских романов. Появляется слава, есть и достаток, но она по-прежнему одинока, а душа жаждет любви. Милостивая судьба посылает ей встречу, но сулит ли она ей новое счастье?
Мария Барская
Хозяйка вдохновения
I
Наталья долго и тщательно мыла памятник, пока камень не заблестел под лучами солнца. Затем посадила вокруг рассаду. Муж очень любил цветы и сам разводил их на даче. Вроде совсем не мужское дело, а ему нравилось. Говорил, после бетона и пыли, среди которых ему приходится проводить целые дни, с цветами и душа и тело отдыхают.
Распрямившись, Наталья огляделась. В следующий раз надо обязательно покрасить ограду. За год краска облупилась. За год! А с Пашиной гибели прошло уже три! Целых три года она без него! Сперва казалось, вообще не выживет.
Если бы не дети… Вспоминать первый месяц жизни без Павла даже сейчас, по прошествии стольких лет, было тяжело.
А звонок с работы, когда ей сообщили, что с мужем произошло несчастье… Ей не сказали сразу, что он умер, а невнятно промямлили: упал со второго этажа в какой-то пролет. Наталья решила, что Павел еще жив, только разбился и находится в тяжелом состоянии. Судорожно цеплялась за последнюю надежду.
Потом, однако, приехали, объяснили упал, разбился насмерть, а после заключения патологоанатома: упал потому, что умер. Инфаркт.
Позже от друзей мужа узнала детали. Ругался Павел на стройплощадке с кем-то из начальства, вот, видно, сердце и не выдержало. Покачнулся и рухнул в пролет. Камнем вниз. Чтобы уже никогда не подняться.
У Натальи даже сначала слез не было. Она впала в тупое оцепенение, к которому примешивалась досада на Павла. Будто муж предал ее. Ушел из жизни и бросил ее один на один со всеми проблемами. Одну с тремя детьми…
— Наталья Михайловна, здравствуйте! — отвлек ее от воспоминаний голос.
Она вздрогнула, обернулась.
Около ограды стоял высокий мужчина.
— А-а, Никита Евгеньевич!
Сослуживец ее мужа. Один из тех, кто приехал в тот страшный день сообщить о гибели Павла. Вместе несколько лет проработали в одной строительной компании.
— Да, вот видите как. Заехал на могилу к дяде, решил и Пашу навестить.
Он положил к Пашиному памятнику две алые гвоздики.
— Дядя? — переспросила Наталья.
Никита Евгеньевич с удивлением посмотрел на нее:
— В прошлом году схоронил его. Мы же тогда с вами здесь и встретились. Дяде девять дней было, а вы тогда с дочерью к Паше пришли.
— Правильно. Как раз ограду покрасили, — ответила она то ли ему, то ли на свои недавние мысли.
Он задумчиво коснулся пальцем облупившегося прута.
— Видите, опять пора. Она кивнула:
— На следующей неделе обязательно сделаю. Они помолчали, а когда пауза начала чересчур затягиваться, Наталья из вежливости продолжила разговор:
— А как вы? По-прежнему там же работаете?
Он махнул рукой.
— Еще в прошлом году ушел. На прежнем месте обстановка совсем никудышная стала. У меня вообще год тяжелый выдался. Как раз, когда мы прошлый раз с вами встретились, все одно к одному сошлось. И работы лишился, и жена ушла. А дядя, на которого я рассчитывал, умер.
Кивая сочувственно головой, Наталья одновременно думала: «Зачем он мне это рассказывает? На помощь с моей стороны надеется? Ну да. Вероятно. Они с Пашей дружили на работе, не семьями. Но друзья есть друзья. И в тяжелый момент человек цепляется за любую соломинку. Мне ли не знать».
— Вот беда какая, — произнесла она вслух. — Могу вам чем-то помочь? Он усмехнулся.
— Вы? Мне?
— А почему нет? — ей даже стало обидно. Сочувствуй после этого людям. Над тобой же и посмеются!
— Ой, извините меня, — смешался он. — Видите ли, я, в общем, к вам подошел с теми же намерениями.
— С какими намерениями? — насторожилась она. Никита Евгеньевич еще сильнее смутился, даже щеки заалели.
— Ну-у, понимаете, думал вам предложить… Сейчас у меня наконец появилась возможность. Разобрались с дядиным наследством. А Павел… Он ведь был моим другом. Вы понимаете, я бы и раньше… — он осекся, подбирая слова. — Но тогда возможности мои, прямо скажем…
— Перестаньте, — перебила она. — Я прекрасно помню: вы тогда помогли. И деньгами, и с похоронами.
— Это не я один, это вместе с ребятами. А я сам потом собирался и собирался вам позвонить, но как-то… Дома такое творилось…
— Не вините себя. Мы справились.
— Представляю, каково вам было. У вас же, по-моему, двое девочек от мужа.
— Девочек двое, а детей трое, — поправила она. — Еще сын. От первого брака.
— Ну да, Иван. Помню, — кивнул Никита Евгеньевич.
Он смотрел на нее с таким искренним сочувствием, что ей стало неловко.
— Не жалейте меня. С детьми мне, наоборот, повезло. Вот одна бы я закисла. А они мне очень помогли.
— Сейчас то вы как? Замуж больше не вышли?
— Да пока, знаете, не нашелся сумасшедший, который меня взял с такой оравой. А если серьезно, даже не думала об этом после Паши. Мы с ним хорошо жили. Да и поздно мне. Старший ребенок уже студент.
— Вам поздно? Вы замечательно выглядите! Не скажи вы мне сами, что у вас такой большой старший сын, никогда бы не догадался. И Павел вами: всегда гордился…
Она смутилась.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что сказали про Пашу. Я не знала.
— А мы вот все знали, что у него жена — красавица.
— Пожалуйста, не надо. Сейчас расплачусь. — К горлу подкатывал ком. — Лучше расскажите о ваших детях. Вот только, простите, не помню, кто у вас? Он помрачнел.
— Никого. Мы с женой столько раз пытались, каких только лечений не перепробовали, но… ничего не вышло.
Наталья молчала. А что на такое скажешь? Какие, Никита Евгеньевич, ваши годы? Все еще у вас впереди? Но дети то вполне могли не получаться по его вине. Нет уж, хватит одной бестактности. Дернуло ее о детях расспрашивать! Вот и урок на будущее: не уверена — не касайся столь деликатной темы.
— Теперь думаю, может, и к лучшему. Уж больно нехорошо мы с женой расстались. По детям наверняка бы ударило, — сказал собеседник.
— Может, были бы дети, и не расстались? — вырвалось у Натальи, и она тут же прикусила язык. Ну что на нее нашло! Словно нарочно человека травит!
Он вздохнул:
— Если бы знать, что было бы… Да ладно. Кончилась моя женатая жизнь. Видно, уж год такой. Все поменял.
— У меня тоже многое изменилось, — в тон ему произнесла Наталья.
Он на ее слова никак не отреагировал, так зачем загружать ненужными подробностями почти чужого ей человека! У него своих бед и проблем хватает.
— Жалко Павла, — наконец произнес Никита Евгеньевич. — Жить бы ему да жить. Вам и детишкам радоваться. Совсем еще молодой. Сорока пяти не исполнилось. За дело горел. Порядочный слишком был. Вот сердце себе и надорвал.
У Натальи к горлу снова начал подступать ком. А она то считала, что давно уже успокоилась. Свыклась с отсутствием Павла, смирилась. Ан нет: достаточно нескольких слов, чтобы старая рана открылась. Как же ей до сих пор его не хватает.
— Мне до сих пор его не хватает, — в унисон ее мыслям продолжил Никита Евгеньевич.
— И мне! — с трудом прошептала она. Он заглянул ей в лицо и все понял.
— Ну вот. Совсем вас расстроил!
— Оставьте, — попыталась улыбнуться она. — Это светлая печаль. А Паше приятно, что мы о нем говорим.
Улыбка, которой он ей ответил, тоже далась ему с явным трудом.
— Наталья Михайловна, вы еще остаетесь? А то мне пора. Хотите, могу вас куда-нибудь подвезти?
Она на миг задумалась.
— Нет. Пожалуй, с Пашей еще побуду. Спасибо вам, Никита Евгеньевич.
— Совершенно не за что. Потоптавшись на месте, он протянул ей визитную карточку.
— Тут все мои телефоны. Если понадоблюсь, даже по пустяку какому-нибудь, не стесняйтесь, звоните.
Она опустила визитку в сумочку.
— Еще раз спасибо. Мой… мой телефон вы знаете. Он с тех пор не менялся. Тоже, пожалуйста, звоните.
— Обязательно позвоню, — пообещал он и удалился.
Она смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась среди листвы. И снова они остались вдвоем с Павлом.
— Вот, Паша, — прошептала она, — и я тебя помню, и друг твой тоже.
Дальше она говорить не смогла. Губы свела судорога, из глаз полились слезы. А потом уже с высохшими слезами она сидела, глядя невидящими глазами на памятник, и вспоминала первые дни после смерти мужа.
До похорон она еще как-то держалась. Замерла, окаменела, по инерции продолжала двигаться. А как Павла похоронили, смысл что-то делать совсем исчез, и Наталья слегла. Не могла встать, и все тут.
Был момент, когда даже на детей стало наплевать. Благо их взяли к себе знакомые и родственники, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя. Старший, Ванька, правда, почти сразу сбежал от двоюродной тетушки. Мотив у него был такой:
— Ну ее, мама. Она меня совсем замучила. Лучше я за тобой ухаживать буду.
И действительно ведь ухаживал! Даже готовить пытался. И все время с ней разговаривал. А прежде лишнего слова из него не вытянешь. Сидел, уставившись в компьютер, и весь мир вокруг игнорировал. «Да» или «нет» — в основном так с матерью и общался, с Павлом по-другому. Муж изо всех сил старался не потерять контакт с пасынком. Машину учил его водить, иногда они ее вместе чинили — больше не ради самого ремонта, а для общения. И на лыжах вместе постоянно отправлялись зимой, Павел при всей своей занятости и на это время выкраивал. И Васька, надо сказать, хорошо к нему относился, как к родному отцу. Тем более что родного своего и не знал. Наталья с ним развелась, когда сыну года еще не исполнилось, и первый муж навсегда сгинул с ее горизонта. Сперва она по этому поводу переживала, а после того, как встретила Павла, жалеть стало не о чем, потому что с Павлом она нашла свое счастье. И вот, когда Павла не стало, лежала, слушала своего сына и совершенно не понимала, как ей теперь жить дальше. Думать ни о чем не хотелось. Тут и Натальина подруга, соседка по лестничной площадке и по совместительству участковый врач Варвара пришла на помощь.
Вначале она выписала Наталье бюллетень и успокоительное. Заглядывала каждый день и наблюдала. Затем однажды объявила:
— Наташа, я понимаю, у тебя горе. Но так продолжаться больше не может. Нельзя лежать и ничего не делать. У тебя дети, в конце концов. Ты им нужна. Надо заставлять себя, хоть через силу… Если ты сама себя не поднимешь, я вынуждена буду тебя лечить.
— Таблетки больше пить не буду, — запротестовала Наталья. — Мне от них плохо. А вставать надолго не могу. Сил нету.
— Дело не в силе, а в голове. Тебе мозг загружать надо. Начнем с малого. Хотя бы читай.
— Не могу. Даже любимый Чехов не идет, — призналась Наталья.
— Чехова будешь читать, когда выздоровеешь, — сказала Варвара. — А я тебе сейчас принесу другое. Это, конечно, не Чехов и не Достоевский, но для твоих слабеньких мозгов именно то, что надо.
Она убежала к себе в квартиру и вскоре вернулась с целой стопкой книжек в мягких обложках.
Едва глянув на них, Наталья с брезгливым видом отвернулась.
— Варя, извини, но я такого не читаю.
— А я тебе прописываю. По одной книге в день. Как таблетки, — тоном, не допускающим возражений, продолжала Варвара, — как лекарство. Выбирай одно из двух: либо таблетки, либо книги.
— Уж лучше книги. От этик твоих таблеток я совсем дурею.
— Мне тоже так кажется, — ободряюще улыбнулась подруга. — Повторяю: это именно то, что тебе сейчас надо. Голова будет занята, думать не нужно.
— Чтение для дураков? — опять презрительно скривилась Наталья.
— Нет, скорее для уставших от жизни. Ты лучше не кривись, а попробуй. Всему свое время и свое место.
— Не хочу я читать эту чушь, — вдруг зарыдала в голос Наталья. — Я хочу, чтобы вернулся Павел. Мне без него плохо, плохо…
Подруга обняла ее, ласково приговаривая:
— Вот и хорошо. Поплачь, поплачь. Тебе полезно. Все лучше, чем, как в последние дни, такой деревянной лежать.
Она тогда еще долго рыдала, а подруга, сидя рядом, говорила ей что-то утешающее, а потом заставила выпить чаю и удалилась лишь после того, как Наталья выплакалась, а домой явился Иван. Наталья провалилась в глубокий сон и проспала до самого утра.
Утром первое, что она увидела — стопку ярких книжек, оставленных Варварой на стуле возле дивана.
Делать было совершенно нечего. Впереди сумрачной пеленой маячил очередной длинный, тоскливый, никчемный день. Наталья уныло смотрела на затертые цветные корешки книг.
Книги она любила. И по велению сердца, и по долгу службы. Много лет проработала в районной библиотеке, и нравилась ей ее работа, несмотря на маленькую зарплату. Павел сколько раз уговаривал ее уволиться. Охота, мол, за копейки целыми днями книжной пылью дышать. Слава богу, достаточно зарабатываю, твоя зарплата никакой погоды не делает. Наталья ему возражала:
— Дело не в деньгах. И пыли у меня на работе никакой нет. У нас современное здание. Светло, чисто, компьютеры недавно поставили. А главное, мне там хорошо. И с книгами, и с людьми, которые к нам приходят. Что я дома одна буду делать? Ты на работе. Старшие дети учатся. Младшая — в детском саду. А библиотека наша — настоящий культурный центр. Постоянно встречи е писателями устраиваем и с другими разными интересными людьми. Нет, Паша, и не проси. Не уйду. К тому же я, благодаря своей библиотеке, в курсе всех книжных новинок. Муж смеялся.
— И зачем тебе эти новинки! Ведь в основном одну классику по сто двадцать пятому разу читаешь. Чехова, Достоевского…
— Ими я наслаждаюсь, но новинки я все равно просматриваю.
— Ага. Обложку и аннотацию. А потом говоришь: «Чушь какая!» И снова в своего Чехова утыкаешься.
— Зато, если новый Чехов возникнет, первой замечу, не пропущу. Надежд, по-моему, мало — скептически возражал муж. — Сама рассказывала, что народ у вас больше всего берет: детективы, любовные романы, ну и немного фантастику. Ах нет, еще эту.;, изу, эзо… все время забываю!
— Книжки по эзотерике.
— Вот, вот. По ней самой. Откуда же новому Чехову взяться. Никто не читает, значит, печатать не станут. Следовательно, ты о нем и не узнаешь.
— Паша, Чехова все же еще читают.
— Ну да, школьники по программе да старички по привычке.
— Паша, не так все плохо. Чехов во всем мире известен. И пьесы его постоянно ставят.
— Это ему повезло. Раскрутили раньше. Еще до революции. В наше время ему ни за что не пробиться бы.
Вот вечно он так: каждый подобный их разговор сводил к шутке.
А теперь Наталья лежала, уныло глядя на стопку книг. Именно подобные романы поглощали большинство ее сослуживиц. И читатели их требовали. За некоторыми авторами даже в очередь записывались. Не хватало экземпляров на всех желающих.
И впрямь, что ли, почитать? Любимые ее книги неразрывно связаны с Пашей. А эти, как чистый лист. Ни с чем личным не ассоциируются и никаких эмоций не вызывают. И она потянулась к розовой книжице, увенчивающей стопку.
Глянув на обложку, Наталья исторгла тяжелый вздох. Загорелая блондинка с пышным бюстом и опасной улыбкой. Ее обнимает не менее опасный красавец — тоже загорелый, мускулистый и почти голый, в одной лишь набедренной повязке. Содержание наверняка соответствующее, вяло пронеслось в голове у Натальи. Что ж, она примет это, как горькое лекарство.
И она раскрыла книгу.
II
Первые страницы дались Наталье с трудом. Не очень ладный перевод с английского коробил. Обилие иностранных имен и реалий тоже несколько раздражало, однако она твердо решила принять свою порцию лекарства.
В конце концов, история бедной девушки из Техаса, которая из-за жестоких ударов судьбы сперва опустилась на самое дно, а потом, благодаря своей воле и стремлению победить, стала известной телеведущей и нашла настоящую любовь, захватила Наталью, и она не заметила, как прошел день.
Отложив книгу, сама себе удивилась. Разумеется, далеко не Чехов, не в пример примитивнее, но ведь интересно, увлекает, захватывает. Наркотик! Наталья усмехнулась. Прочитала, и теперь самой кажется, что способна победить. Если уж эта Джейн после таких ударов смогла…
Стоп, стоп, стоп! Это же книга. Там наверняка все выдумано. С другой стороны, если подумать, мало ли реальных людей, сумевших выбиться из грязи в князи? Причем, не в плохом смысле слова, а в самом хорошем. Да взять хотя бы того же Ломоносова! Пришел в лаптях с края света, уже взрослым начал учиться и стал гордостью России. А Меншиков… Царь Петр подобрал его где-то на улице, а тот со временем превратился в его правую руку. Ну, да, воровал. Однако высот каких добился.
Теперь Наталья начала понимать, отчего ее соратницы по библиотеке взахлеб глотают эти романы в мягких обложках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11