Стены зала были прозрачными, и вид отсюда открывался фантастический.
Когда Брук посмотрела на остров Оаху сверху, ей показалось, что они как бы висят в воздухе. На время она даже забыла о своем страхе и не смогла удержаться от возгласа восхищения перед великолепной панорамой.
– Какая красота! Никогда не видела ничего подобного. Но это только на одно мгновение, – быстро добавила она, – я не могу долго смотреть вниз, у меня кружится голова. Поэтому не люблю лифтов.
При этом глаза девушки сияли и казались еще огромнее. Эшли с трудом оторвал от нее взгляд, но был вынужден уделить внимание меню – рядом ждал официант.
Брук про себя отметила, что Эшли, делая заказ, даже не счел нужным поинтересоваться, какой аперитив она предпочитает. Он просто заказал ей лучший фирменный напиток, пояснив, что это пунш из сока свежих фруктов, приправленный ромом.
Когда подали напитки, Брук с недоверием отведала их. Она была настроена держать ситуацию под контролем и твердо решила не злоупотреблять алкоголем. Эшли словно читал ее мысли и, кажется, наслаждался этим, дразня ее всепонимающей улыбкой, которая не сходила с его красивого лица.
Брук разнервничалась, осознав, что не только прикосновения Эшли лишают ее равновесия и разума, но и тот факт, что он без труда угадывает ее мысли. Когда этот мужчина перестанет испытывать силу своего влияния на нее?
Эшли, не сводивший с нее глаз, вдруг рассмеялся:
– Не беспокойся, дорогая, я не собирался напоить тебя. Совсем наоборот. Мне бы хотелось, чтобы ты весь этот вечер сохраняла ясность ума.
Брук уже убедилась, что в пунше совсем немного алкоголя и он удивительно освежает. Во всяком случае, ее руки были заняты бокалом. Медленно потягивая напиток, она время от времени оглядывалась по сторонам, чтобы не глазеть на Эшли.
Хотя они почти все время молчали, Брук не испытывала чувства неловкости, и Эшли, судя по всему, нравилось курить трубку и наблюдать за выражением лица своей дамы.
Вскоре у стола снова появился официант. Эшли опять, не утруждая Брук, сам просмотрел меню и заказал фирменные блюда – салат, бифштекс, омара и лучшее красное вино.
Брук подумала, что не сможет съесть все это, но она отлично сознавала, что спорить с этим человеком бесполезно.
Пока они ждали свой заказ, Эшли нес страшную чушь, пытаясь развеселить Брук. Наконец она поняла, что он пересказывал анекдоты.
Когда подали закуску, Брук почти успокоилась и освоилась, чего сама не ожидала. Эшли открылся ей с новой, неизвестной стороны, о которой она даже не подозревала, и это сделало его опасно привлекательным. Брук опять показалось, что она мушка, попавшая в паучьи сети, но решила забыть об осторожности и наслаждаться этим состоянием.
Кухня в ресторане была отличная, и, если бы не пристальные взгляды Эшли, Брук отведала бы всего с удовольствием. Бифштекс был не пережаренным, сочным и мягким, его можно было разрезать даже вилкой. Омар не был скован панцирем скорлупы, нежную и легкую мякоть нетрудно было подцепить вилочкой и обмакнуть в горячий соус. Во время еды они тоже больше молчали. Эшли только смотрел на Брук. Похоже, это превратилось в его любимое занятие, что немного мешало ей.
Вслед за закуской и горячими блюдами на стол была подана ваза со свежими экзотическими фруктами, украшенными белоснежной горкой взбитых сливок. Брук со стоном сожаления могла, увы, лишь созерцать это чудо: хотя она и попробовала всего лишь понемногу, чувствовала, что наелась досыта.
За ужином ей хотелось задать Эшли несколько вопросов, касающихся Джонатана, и проверить, известно ли ему что-либо о неприятностях ее брата. Но возможности перейти к этой теме не было, да и сама Брук не торопилась начинать неприятный разговор, который мог грубо нарушить все очарование вечера. А потом, похоже, время было упущено: на площадке в центре зала появился оркестр. Эшли предупредил Брук, что сегодня дебют пока еще малоизвестной певицы.
– Мне говорили, она хорошо поет. Надеюсь, нас не разочарует, – закончил он уже шепотом, потому что певица появилась на сцене.
– Я еще никогда не уставала от хорошей музыки, – откликнулась Брук.
Эшли оказался прав. Это действительно был час наслаждения прекрасным голосом, и гости в зале ресторана слушали затаив дыхание. Певица исполнила кое-что из современной поп-музыки, потом вспомнила старые хиты и даже что-то из классики.
Когда концертная программа завершилась, очарованная Брук была не в силах присоединиться к аплодисментам.
– Не помню, когда я получала такое удовольствие! – искренне воскликнула она, обернувшись к Эшли. Глаза ее сияли.
Но его взгляд заставил Брук умолкнуть. У нее перехватило дыхание от того, что она увидела в глазах мужчины: страсть, нежность и еще что-то такое, чему она не смогла бы подобрать названия.
Брук отвернулась в еще большем смятении, чем испытывала обычно в присутствии Эшли. Неужели этот человек так и останется для нее загадкой? Но не успела она додумать эту мысль, как Эшли поднялся и, протянув ей руку, шепнул на ухо:
– Потанцуем? Я хочу держать вас в своих руках.
Брук почувствовала, как ее ноги стали ватными, а сердце бешено забилось. Она понимала, что не должна позволять ему говорить подобные вещи. Не следовало забывать, что она ничего не может дать такому человеку, как Эшли. Однако она ничего не могла с собой поделать. Остановись, мгновение…
Брук не сопротивлялась, когда Эшли увлек ее за собой на пятачок, переполненный танцующими парами. Освещение было приглушенным, обстановка весьма романтической. Играл оркестр.
Эшли не пытался разговаривать с ней во время танца. Какое-то мгновение они даже двигались, прижавшись щекой к щеке. Брук боялась, что он заметит, как дрожит ее рука на его плече. Она твердила себе, что не должна этого допускать, не должна…
Мысль о том, что эта сладкая пытка скоро кончится и они вернутся к столику, немного ободрила ее. Девушка расслабилась… и внезапно услышала приглушенный стон. Эшли изо всех сил прижал ее к себе. Он заставил Брук обнять его за шею и легонько поглаживал ее спину, пока наконец его руки не остановились на ее бедрах. Брук показалось, что он нарочно так тесно прижимал ее к себе, заставляя ощутить, как возбуждено все его тело.
– Эшли, не надо, – взмолилась Брук, чувствуя свою беспомощность и пытаясь освободиться из его объятий, чем раззадорила его, казалось, еще больше.
– Тише, дорогая… – страстно прошептал Эшли. – Мне это необходимо. Разве ты не видишь, что я схожу с ума от желания прикоснуться к тебе. Успокойся, я не обижу тебя.
На какое-то время она смирилась, но, когда он попытался зарыться лицом в ее шею, готова была начать сопротивляться всерьез.
В этот момент музыка смолкла и был объявлен перерыв. Слава Богу, подумала она, наконец-то послана помощь свыше, пусть даже такая ничтожная.
Стараясь казаться спокойной, хотя все ее тело сотрясала дрожь, Брук позволила Эшли проводить себя к столику, но снова сесть за него отказалась.
– Эшли, мне хотелось бы вернуться домой, – заявила она дрогнувшим голосом.
– Хорошо.
Брук поняла, что Эшли не менее ее потрясен тем, что с ним произошло во время танца, и, видимо, тоже хотел бы поскорее расстаться с ней.
Когда была подана машина, Брук в изнеможении опустилась на подушки сиденья и глубоко вздохнула, пытаясь разогнать туман в голове.
Ехали молча. Напряженная атмосфера не рассеивалась. Единственное, чего хотела Брук, – как можно скорее оказаться в своей комнате и забыть об Эшли.
Когда машина остановилась перед домом, Брук, повернувшись к своему спутнику, вежливо проговорила:
– Спасибо за прекрасный… – Ей не удалось закончить фразу. Мужчина с молниеносной быстротой перегнулся через спинку сиденья и обнял ее. Пока Брук сообразила, что происходит, он зажал ей рот поцелуем. Прикосновение его губ было на этот раз удивительно нежным. Брук почувствовала, как слабеет, словно тает. О контроле над собой не было и мысли.
Нехотя оторвавшись от ее губ, Эшли глубоко вздохнул, а затем сказал:
– Дорогая, я должен уехать из города на пару недель. Видит Бог, мне этого страшно не хочется. Если ты немедленно не выйдешь из машины, я украду тебя и увезу с собой.
Дрожа всем телом и не нуждаясь в продолжении, Брук открыла дверцу и быстро взбежала по ступеням крыльца, словно от этого зависела ее судьба. Возможно, так и было.
Телефон упорно звонил. Лишь после восьмого гудка Брук наконец добралась до трубки.
– Алло! – прерывисто дыша, произнесла она.
– Где вы пропадали? – услышала она в трубке голос Джима Грегори.
– Провожала Энн. Она уехала к врачу.
– Она нездорова?
– Нет, просто очередное посещение.
– Это хорошо, – сказал Джим. – А как насчет партии в теннис? Вы готовы?
Брук на мгновение задумалась.
– Думаю, что да, если вы будете щадить меня. Я все еще в стадии выздоровления, не забывайте.
Джим рассмеялся:
– Обещаю. Скоро я за вами заеду.
– Отлично. Я буду готова.
Брук быстро переоделась в короткое желтое платье для тенниса и связала волосы на затылке такой же желтой лентой. Будет очень полезно проветриться, подумала она. Эшли уехал два дня назад, и она никак не могла справиться со своими расстроенными чувствами, виной которых был он. Игра в теннис – именно то лекарство, которое ей сейчас было нужно.
Джим отвез ее в первоклассный загородный теннисный клуб. Брук не терпелось поскорее выйти на корт.
На этот раз она играла более уверенно, чем с Дэвидом. И хотя они с Джимом решили играть без счета, сражались по-настоящему.
Джим оказался отличным теннисистом, разумеется, как любитель; он умел с необычной легкостью посылать трудные мячи, а его движения на корте отличались особой грацией.
Брук пыталась смотреть на себя как бы со стороны и все больше убеждалась, что к ней возвращается прежняя сила. Несколько раз девушка послала мяч далеко за пределы корта, а потом провела пару или тройку очень сильных подач. Она играла так уверенно, что временами прочно удерживала Джима у задней линии.
По окончании игры соперники весело рассмеялись и пожали друг другу руки.
– Зайдем в клуб, выпьем чего-нибудь, – предложил Джим. – Вам это можно?
Брук, улыбнувшись, согласилась.
– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался он. – Не переутомились?
Брук, глубоко вздохнув, покачала головой:
– Нет, все нормально. – Она улыбнулась. – Немножко, правда, запыхалась.
– Хорошо. Тогда идемте. – Джим дружески обнял Брук за плечи.
В это время дня бар был почти пуст. Они устроились за столиком у окна с видом на бассейн. Джим заказал легкий аперитив для Брук, а себе – скотч и воду.
Пока они ожидали, когда принесут напитки, Джим вдруг несколько неуверенно спросил:
– У вас с Грэмом какие-то отношения?
Брук помрачнела.
– Нет… – Она нервно облизнула губы. – Почему вас это интересует?
Джим смущенно заерзал на стуле.
– Мне… мне показалось, что между вами что-то есть. – Он умолк, раздумывая, стоит ли продолжать. – Я не хотел бы вторгаться…
У Брук неприятно заныло под ложечкой.
– Не беспокойтесь, я свободна, – с горечью сказала она и отвела глаза.
Джим сжал губы и воздержался от дальнейших вопросов.
Когда принесли напитки, они поговорили о теннисе, что разрядило обстановку. Джиму интересна была ее карьера теннисистки, и Брук с удовольствием рассказывала ему об этом.
Время пролетело незаметно, Брук пора было возвращаться. Джим тоже вечером улетал по каким-то служебным делам.
Оставив девушку на крыльце ее дома, он пообещал позвонить, когда вернется, и обязательно показать ей город.
Брук, казалось, была в полном согласии с собой, но, едва Джим скрылся, ее мысли невольно снова обратились к Эшли. Неужели ее голова будет постоянно забита мыслями о нем?
Глава 4
В эти дни Брук не вспоминала об Эшли лишь тогда, когда была на теннисном корте. Она твердила себе, что должна научиться владеть своими чувствами и видеть все в реальном свете. Эшли Грэм не для нее, и чем раньше она его забудет, тем лучше.
Такой мужчина, как он, вряд ли способен на серьезное чувство. Не то чтобы ее это интересовало, тут же одергивала себя Брук. Просто у нее другие проблемы. Нужно прежде всего вернуться в спорт и прочно утвердиться как успешной профессиональной теннисистке. Возможно, флирт с Эшли – это ответ на все. Она сама не желает и не ждет ничего серьезного, ибо такие отношения сулят ей только страдания и боль.
С тех пор как Эшли уехал, она не слышала от него ни слова. Ни единой весточки с того момента, когда почти две недели назад она вышла из его автомобиля у дверей своего дома. И все это время она ждала, что он напомнит о себе, может быть, позвонит. Брук почему-то постоянно чувствовала тревогу, к которой примешивалось разочарование, ибо, когда звонил телефон, на проводе оказывался кто угодно, но не Эшли.
Джонатан и Энн пытались выспрашивать, что произошло до приглашения Брук в ресторан, как прошел вечер, но Брук отказалась говорить на эту тему. Она знала, что ее скрытность обидела их, и особенно Энн, но если для самой Брук отношения с Эшли были загадкой, то что она могла бы сказать о них брату и невестке?
Однажды утром, спустя несколько дней после отъезда Эшли, Брук поняла, что больше нельзя откладывать разговор с Энн о своих посещениях корта, особенно теперь, когда она почти открыто появляется в клубах с Джимом Грегори и Дэвидом Риттером.
Когда они с Энн не торопясь позавтракали, Брук, набравшись смелости, наконец начала:
– Энн, понимаешь… даже не знаю, как тебе признаться в этом… но я уже какое-то время незаметно ухожу из дома и тренируюсь. Честно говоря, я сыграла пару сетов на корте…
Прежде чем Брук собралась продолжить, Энн перебила ее:
– Что ты сказала? Что ты делаешь?
– Пожалуйста, Энн! – воскликнула Брук. – Не сердись! Успокойся на минуту и дай мне объяснить. Все не так страшно, как кажется.
– Как ты можешь так говорить! – не на шутку разволновалась Энн. – И это после всех запретов врачей? Ведь они не разрешили тебе брать в руки ракетку! Я согласна сделать вид, что ты мне ничего не говорила и все это дурной сон. – Энн сокрушенно покачала головой.
– Это не сон. – Брук не собиралась отступать. – Мне нужна твоя поддержка и доверие, чтобы я смогла продолжить тренировки.
– Я не уверена, что твои мышцы выдержат такую нагрузку, как профессиональный теннис, – возразила Энн. – Я знаю, тебе разрешено плавание – так ведь не на скорость же! – и другие упражнения, только не теннис! Просто не знаю, что и сказать.
Энн сокрушенно покачала головой.
Брук вздохнула:
– Понимаешь, еще до того, как покинуть больницу, я чувствовала, как окрепли мои ноги и руки. Но я не говорила об этом с врачом, потому что боялась: а вдруг мне просто показалось? Меня лечили в основном методом физиотерапии, и это дало результаты, я даже сама удивилась, как выросли мои возможности. Не вдаваясь в подробности, скажу одно: я начала с самых легких упражнений, с каждым днем усложняла их, повышая нагрузку. Всего несколько дней назад я начала играть по-настоящему. Я могла этим заниматься только тогда, когда вас не было дома, и, естественно, время было крайне ограниченным.
Энн продолжала скептически смотреть на золовку.
– Не знаю, Бруки. Боюсь, ты себе навредишь, если не посоветуешься с врачом. Обещай это сделать.
Брук беспомощно пожала плечами:
– Энн, поверь, я знаю, что делаю. Неужели ты думаешь, что иначе я решилась бы на то, что грозило бы мне остаться инвалидом на всю жизнь? Я не настолько глупа, чтобы вредить себе.
По глазам Энн золовка поняла, что не убедила ее.
– Скажи, какие у тебя планы?
Брук улыбнулась:
– Я хотела бы вернуться в большой спорт и стать профессиональной теннисисткой, какой была до аварии. Знаешь, Энн, я ведь уже была довольно известной, мне нравилась возбужденная толпа на матчах, поездки по стране… Конечно, деньги не так уж важны, если ты Билли Джин Кинг или Трейси Остин, но я надеялась, что цель близка и я достигну ее.
– А ты не хотела бы выйти замуж, иметь семью? – тихо проговорила Энн. – Разве для тебя это уже не так важно?
Отвернувшись, чтобы скрыть подступившие слезы, Брук ответила:
– Все, что сейчас меня интересует, – это возможность играть в теннис так, как я играла. – Она выбросила из головы образ Эшли Грэма, нахально напомнивший о себе.
– Ладно, дорогая моя, даю слово, что не встану на твоем пути, если ты обещаешь беречь себя, отдыхать и уделять мне какую-то долю своего внимания. Я до некоторой степени эгоистка и хочу, чтобы ты проводила со мной столько времени, сколько сама найдешь нужным, пока ты здесь.
Вскочив, Брук порывисто обняла Энн. Обе смеялись и плакали одновременно.
– Я еще надоем тебе своим присутствием, потому что не собираюсь все время торчать на теннисном корте, – рассмеявшись, пообещала Брук.
Она сдержала слово. Тренировалась по утрам, а потом все время проводила с подругой. Они загорали, плавали в бассейне, и Энн иногда даже играла с Брук в теннис в загородном клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Когда Брук посмотрела на остров Оаху сверху, ей показалось, что они как бы висят в воздухе. На время она даже забыла о своем страхе и не смогла удержаться от возгласа восхищения перед великолепной панорамой.
– Какая красота! Никогда не видела ничего подобного. Но это только на одно мгновение, – быстро добавила она, – я не могу долго смотреть вниз, у меня кружится голова. Поэтому не люблю лифтов.
При этом глаза девушки сияли и казались еще огромнее. Эшли с трудом оторвал от нее взгляд, но был вынужден уделить внимание меню – рядом ждал официант.
Брук про себя отметила, что Эшли, делая заказ, даже не счел нужным поинтересоваться, какой аперитив она предпочитает. Он просто заказал ей лучший фирменный напиток, пояснив, что это пунш из сока свежих фруктов, приправленный ромом.
Когда подали напитки, Брук с недоверием отведала их. Она была настроена держать ситуацию под контролем и твердо решила не злоупотреблять алкоголем. Эшли словно читал ее мысли и, кажется, наслаждался этим, дразня ее всепонимающей улыбкой, которая не сходила с его красивого лица.
Брук разнервничалась, осознав, что не только прикосновения Эшли лишают ее равновесия и разума, но и тот факт, что он без труда угадывает ее мысли. Когда этот мужчина перестанет испытывать силу своего влияния на нее?
Эшли, не сводивший с нее глаз, вдруг рассмеялся:
– Не беспокойся, дорогая, я не собирался напоить тебя. Совсем наоборот. Мне бы хотелось, чтобы ты весь этот вечер сохраняла ясность ума.
Брук уже убедилась, что в пунше совсем немного алкоголя и он удивительно освежает. Во всяком случае, ее руки были заняты бокалом. Медленно потягивая напиток, она время от времени оглядывалась по сторонам, чтобы не глазеть на Эшли.
Хотя они почти все время молчали, Брук не испытывала чувства неловкости, и Эшли, судя по всему, нравилось курить трубку и наблюдать за выражением лица своей дамы.
Вскоре у стола снова появился официант. Эшли опять, не утруждая Брук, сам просмотрел меню и заказал фирменные блюда – салат, бифштекс, омара и лучшее красное вино.
Брук подумала, что не сможет съесть все это, но она отлично сознавала, что спорить с этим человеком бесполезно.
Пока они ждали свой заказ, Эшли нес страшную чушь, пытаясь развеселить Брук. Наконец она поняла, что он пересказывал анекдоты.
Когда подали закуску, Брук почти успокоилась и освоилась, чего сама не ожидала. Эшли открылся ей с новой, неизвестной стороны, о которой она даже не подозревала, и это сделало его опасно привлекательным. Брук опять показалось, что она мушка, попавшая в паучьи сети, но решила забыть об осторожности и наслаждаться этим состоянием.
Кухня в ресторане была отличная, и, если бы не пристальные взгляды Эшли, Брук отведала бы всего с удовольствием. Бифштекс был не пережаренным, сочным и мягким, его можно было разрезать даже вилкой. Омар не был скован панцирем скорлупы, нежную и легкую мякоть нетрудно было подцепить вилочкой и обмакнуть в горячий соус. Во время еды они тоже больше молчали. Эшли только смотрел на Брук. Похоже, это превратилось в его любимое занятие, что немного мешало ей.
Вслед за закуской и горячими блюдами на стол была подана ваза со свежими экзотическими фруктами, украшенными белоснежной горкой взбитых сливок. Брук со стоном сожаления могла, увы, лишь созерцать это чудо: хотя она и попробовала всего лишь понемногу, чувствовала, что наелась досыта.
За ужином ей хотелось задать Эшли несколько вопросов, касающихся Джонатана, и проверить, известно ли ему что-либо о неприятностях ее брата. Но возможности перейти к этой теме не было, да и сама Брук не торопилась начинать неприятный разговор, который мог грубо нарушить все очарование вечера. А потом, похоже, время было упущено: на площадке в центре зала появился оркестр. Эшли предупредил Брук, что сегодня дебют пока еще малоизвестной певицы.
– Мне говорили, она хорошо поет. Надеюсь, нас не разочарует, – закончил он уже шепотом, потому что певица появилась на сцене.
– Я еще никогда не уставала от хорошей музыки, – откликнулась Брук.
Эшли оказался прав. Это действительно был час наслаждения прекрасным голосом, и гости в зале ресторана слушали затаив дыхание. Певица исполнила кое-что из современной поп-музыки, потом вспомнила старые хиты и даже что-то из классики.
Когда концертная программа завершилась, очарованная Брук была не в силах присоединиться к аплодисментам.
– Не помню, когда я получала такое удовольствие! – искренне воскликнула она, обернувшись к Эшли. Глаза ее сияли.
Но его взгляд заставил Брук умолкнуть. У нее перехватило дыхание от того, что она увидела в глазах мужчины: страсть, нежность и еще что-то такое, чему она не смогла бы подобрать названия.
Брук отвернулась в еще большем смятении, чем испытывала обычно в присутствии Эшли. Неужели этот человек так и останется для нее загадкой? Но не успела она додумать эту мысль, как Эшли поднялся и, протянув ей руку, шепнул на ухо:
– Потанцуем? Я хочу держать вас в своих руках.
Брук почувствовала, как ее ноги стали ватными, а сердце бешено забилось. Она понимала, что не должна позволять ему говорить подобные вещи. Не следовало забывать, что она ничего не может дать такому человеку, как Эшли. Однако она ничего не могла с собой поделать. Остановись, мгновение…
Брук не сопротивлялась, когда Эшли увлек ее за собой на пятачок, переполненный танцующими парами. Освещение было приглушенным, обстановка весьма романтической. Играл оркестр.
Эшли не пытался разговаривать с ней во время танца. Какое-то мгновение они даже двигались, прижавшись щекой к щеке. Брук боялась, что он заметит, как дрожит ее рука на его плече. Она твердила себе, что не должна этого допускать, не должна…
Мысль о том, что эта сладкая пытка скоро кончится и они вернутся к столику, немного ободрила ее. Девушка расслабилась… и внезапно услышала приглушенный стон. Эшли изо всех сил прижал ее к себе. Он заставил Брук обнять его за шею и легонько поглаживал ее спину, пока наконец его руки не остановились на ее бедрах. Брук показалось, что он нарочно так тесно прижимал ее к себе, заставляя ощутить, как возбуждено все его тело.
– Эшли, не надо, – взмолилась Брук, чувствуя свою беспомощность и пытаясь освободиться из его объятий, чем раззадорила его, казалось, еще больше.
– Тише, дорогая… – страстно прошептал Эшли. – Мне это необходимо. Разве ты не видишь, что я схожу с ума от желания прикоснуться к тебе. Успокойся, я не обижу тебя.
На какое-то время она смирилась, но, когда он попытался зарыться лицом в ее шею, готова была начать сопротивляться всерьез.
В этот момент музыка смолкла и был объявлен перерыв. Слава Богу, подумала она, наконец-то послана помощь свыше, пусть даже такая ничтожная.
Стараясь казаться спокойной, хотя все ее тело сотрясала дрожь, Брук позволила Эшли проводить себя к столику, но снова сесть за него отказалась.
– Эшли, мне хотелось бы вернуться домой, – заявила она дрогнувшим голосом.
– Хорошо.
Брук поняла, что Эшли не менее ее потрясен тем, что с ним произошло во время танца, и, видимо, тоже хотел бы поскорее расстаться с ней.
Когда была подана машина, Брук в изнеможении опустилась на подушки сиденья и глубоко вздохнула, пытаясь разогнать туман в голове.
Ехали молча. Напряженная атмосфера не рассеивалась. Единственное, чего хотела Брук, – как можно скорее оказаться в своей комнате и забыть об Эшли.
Когда машина остановилась перед домом, Брук, повернувшись к своему спутнику, вежливо проговорила:
– Спасибо за прекрасный… – Ей не удалось закончить фразу. Мужчина с молниеносной быстротой перегнулся через спинку сиденья и обнял ее. Пока Брук сообразила, что происходит, он зажал ей рот поцелуем. Прикосновение его губ было на этот раз удивительно нежным. Брук почувствовала, как слабеет, словно тает. О контроле над собой не было и мысли.
Нехотя оторвавшись от ее губ, Эшли глубоко вздохнул, а затем сказал:
– Дорогая, я должен уехать из города на пару недель. Видит Бог, мне этого страшно не хочется. Если ты немедленно не выйдешь из машины, я украду тебя и увезу с собой.
Дрожа всем телом и не нуждаясь в продолжении, Брук открыла дверцу и быстро взбежала по ступеням крыльца, словно от этого зависела ее судьба. Возможно, так и было.
Телефон упорно звонил. Лишь после восьмого гудка Брук наконец добралась до трубки.
– Алло! – прерывисто дыша, произнесла она.
– Где вы пропадали? – услышала она в трубке голос Джима Грегори.
– Провожала Энн. Она уехала к врачу.
– Она нездорова?
– Нет, просто очередное посещение.
– Это хорошо, – сказал Джим. – А как насчет партии в теннис? Вы готовы?
Брук на мгновение задумалась.
– Думаю, что да, если вы будете щадить меня. Я все еще в стадии выздоровления, не забывайте.
Джим рассмеялся:
– Обещаю. Скоро я за вами заеду.
– Отлично. Я буду готова.
Брук быстро переоделась в короткое желтое платье для тенниса и связала волосы на затылке такой же желтой лентой. Будет очень полезно проветриться, подумала она. Эшли уехал два дня назад, и она никак не могла справиться со своими расстроенными чувствами, виной которых был он. Игра в теннис – именно то лекарство, которое ей сейчас было нужно.
Джим отвез ее в первоклассный загородный теннисный клуб. Брук не терпелось поскорее выйти на корт.
На этот раз она играла более уверенно, чем с Дэвидом. И хотя они с Джимом решили играть без счета, сражались по-настоящему.
Джим оказался отличным теннисистом, разумеется, как любитель; он умел с необычной легкостью посылать трудные мячи, а его движения на корте отличались особой грацией.
Брук пыталась смотреть на себя как бы со стороны и все больше убеждалась, что к ней возвращается прежняя сила. Несколько раз девушка послала мяч далеко за пределы корта, а потом провела пару или тройку очень сильных подач. Она играла так уверенно, что временами прочно удерживала Джима у задней линии.
По окончании игры соперники весело рассмеялись и пожали друг другу руки.
– Зайдем в клуб, выпьем чего-нибудь, – предложил Джим. – Вам это можно?
Брук, улыбнувшись, согласилась.
– Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался он. – Не переутомились?
Брук, глубоко вздохнув, покачала головой:
– Нет, все нормально. – Она улыбнулась. – Немножко, правда, запыхалась.
– Хорошо. Тогда идемте. – Джим дружески обнял Брук за плечи.
В это время дня бар был почти пуст. Они устроились за столиком у окна с видом на бассейн. Джим заказал легкий аперитив для Брук, а себе – скотч и воду.
Пока они ожидали, когда принесут напитки, Джим вдруг несколько неуверенно спросил:
– У вас с Грэмом какие-то отношения?
Брук помрачнела.
– Нет… – Она нервно облизнула губы. – Почему вас это интересует?
Джим смущенно заерзал на стуле.
– Мне… мне показалось, что между вами что-то есть. – Он умолк, раздумывая, стоит ли продолжать. – Я не хотел бы вторгаться…
У Брук неприятно заныло под ложечкой.
– Не беспокойтесь, я свободна, – с горечью сказала она и отвела глаза.
Джим сжал губы и воздержался от дальнейших вопросов.
Когда принесли напитки, они поговорили о теннисе, что разрядило обстановку. Джиму интересна была ее карьера теннисистки, и Брук с удовольствием рассказывала ему об этом.
Время пролетело незаметно, Брук пора было возвращаться. Джим тоже вечером улетал по каким-то служебным делам.
Оставив девушку на крыльце ее дома, он пообещал позвонить, когда вернется, и обязательно показать ей город.
Брук, казалось, была в полном согласии с собой, но, едва Джим скрылся, ее мысли невольно снова обратились к Эшли. Неужели ее голова будет постоянно забита мыслями о нем?
Глава 4
В эти дни Брук не вспоминала об Эшли лишь тогда, когда была на теннисном корте. Она твердила себе, что должна научиться владеть своими чувствами и видеть все в реальном свете. Эшли Грэм не для нее, и чем раньше она его забудет, тем лучше.
Такой мужчина, как он, вряд ли способен на серьезное чувство. Не то чтобы ее это интересовало, тут же одергивала себя Брук. Просто у нее другие проблемы. Нужно прежде всего вернуться в спорт и прочно утвердиться как успешной профессиональной теннисистке. Возможно, флирт с Эшли – это ответ на все. Она сама не желает и не ждет ничего серьезного, ибо такие отношения сулят ей только страдания и боль.
С тех пор как Эшли уехал, она не слышала от него ни слова. Ни единой весточки с того момента, когда почти две недели назад она вышла из его автомобиля у дверей своего дома. И все это время она ждала, что он напомнит о себе, может быть, позвонит. Брук почему-то постоянно чувствовала тревогу, к которой примешивалось разочарование, ибо, когда звонил телефон, на проводе оказывался кто угодно, но не Эшли.
Джонатан и Энн пытались выспрашивать, что произошло до приглашения Брук в ресторан, как прошел вечер, но Брук отказалась говорить на эту тему. Она знала, что ее скрытность обидела их, и особенно Энн, но если для самой Брук отношения с Эшли были загадкой, то что она могла бы сказать о них брату и невестке?
Однажды утром, спустя несколько дней после отъезда Эшли, Брук поняла, что больше нельзя откладывать разговор с Энн о своих посещениях корта, особенно теперь, когда она почти открыто появляется в клубах с Джимом Грегори и Дэвидом Риттером.
Когда они с Энн не торопясь позавтракали, Брук, набравшись смелости, наконец начала:
– Энн, понимаешь… даже не знаю, как тебе признаться в этом… но я уже какое-то время незаметно ухожу из дома и тренируюсь. Честно говоря, я сыграла пару сетов на корте…
Прежде чем Брук собралась продолжить, Энн перебила ее:
– Что ты сказала? Что ты делаешь?
– Пожалуйста, Энн! – воскликнула Брук. – Не сердись! Успокойся на минуту и дай мне объяснить. Все не так страшно, как кажется.
– Как ты можешь так говорить! – не на шутку разволновалась Энн. – И это после всех запретов врачей? Ведь они не разрешили тебе брать в руки ракетку! Я согласна сделать вид, что ты мне ничего не говорила и все это дурной сон. – Энн сокрушенно покачала головой.
– Это не сон. – Брук не собиралась отступать. – Мне нужна твоя поддержка и доверие, чтобы я смогла продолжить тренировки.
– Я не уверена, что твои мышцы выдержат такую нагрузку, как профессиональный теннис, – возразила Энн. – Я знаю, тебе разрешено плавание – так ведь не на скорость же! – и другие упражнения, только не теннис! Просто не знаю, что и сказать.
Энн сокрушенно покачала головой.
Брук вздохнула:
– Понимаешь, еще до того, как покинуть больницу, я чувствовала, как окрепли мои ноги и руки. Но я не говорила об этом с врачом, потому что боялась: а вдруг мне просто показалось? Меня лечили в основном методом физиотерапии, и это дало результаты, я даже сама удивилась, как выросли мои возможности. Не вдаваясь в подробности, скажу одно: я начала с самых легких упражнений, с каждым днем усложняла их, повышая нагрузку. Всего несколько дней назад я начала играть по-настоящему. Я могла этим заниматься только тогда, когда вас не было дома, и, естественно, время было крайне ограниченным.
Энн продолжала скептически смотреть на золовку.
– Не знаю, Бруки. Боюсь, ты себе навредишь, если не посоветуешься с врачом. Обещай это сделать.
Брук беспомощно пожала плечами:
– Энн, поверь, я знаю, что делаю. Неужели ты думаешь, что иначе я решилась бы на то, что грозило бы мне остаться инвалидом на всю жизнь? Я не настолько глупа, чтобы вредить себе.
По глазам Энн золовка поняла, что не убедила ее.
– Скажи, какие у тебя планы?
Брук улыбнулась:
– Я хотела бы вернуться в большой спорт и стать профессиональной теннисисткой, какой была до аварии. Знаешь, Энн, я ведь уже была довольно известной, мне нравилась возбужденная толпа на матчах, поездки по стране… Конечно, деньги не так уж важны, если ты Билли Джин Кинг или Трейси Остин, но я надеялась, что цель близка и я достигну ее.
– А ты не хотела бы выйти замуж, иметь семью? – тихо проговорила Энн. – Разве для тебя это уже не так важно?
Отвернувшись, чтобы скрыть подступившие слезы, Брук ответила:
– Все, что сейчас меня интересует, – это возможность играть в теннис так, как я играла. – Она выбросила из головы образ Эшли Грэма, нахально напомнивший о себе.
– Ладно, дорогая моя, даю слово, что не встану на твоем пути, если ты обещаешь беречь себя, отдыхать и уделять мне какую-то долю своего внимания. Я до некоторой степени эгоистка и хочу, чтобы ты проводила со мной столько времени, сколько сама найдешь нужным, пока ты здесь.
Вскочив, Брук порывисто обняла Энн. Обе смеялись и плакали одновременно.
– Я еще надоем тебе своим присутствием, потому что не собираюсь все время торчать на теннисном корте, – рассмеявшись, пообещала Брук.
Она сдержала слово. Тренировалась по утрам, а потом все время проводила с подругой. Они загорали, плавали в бассейне, и Энн иногда даже играла с Брук в теннис в загородном клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21