Поход в сей храм, сопровождаемый моей проповедью, был подкреплен дарами в виде ритуальной атрибутики: я потратил приличные деньги, купив племянникам по фирменной уотфордовской футболке. Я, конечно, рискую выкинуть деньги на ветер. учитывая, что Рей — не болельщик и не стремится приобщить к этому наркотику своих детей. Но лучше уж вложиться заранее, чтобы потом не обнаружить с болью в сердце, что младшее поколение твоей семьи болеет за какие-нибудь «Шпоры». Или. того хуже, за ублюдочный «Челси». Допустить такое я никак не могу, пусть меня даже обвинят в том, что я навязываю свои суждения о мире малолетним детям, не способным к его самостоятельной оценке.
Воскресенье, 14 мая
10.50. Дома
О господи, ну вот опять я превзошел самого себя и, пожалуй, выбил очередную заповедь на скрижалях собственного завета — кладезя пророческой мудрости на тему, как выставить самого себя мудаком.
Вчера вечером только я уселся перед телевизором — съесть чего-нибудь, а заодно и поприкалы-ваться над идиотами, участвующими в передаче «Свидание вслепую», чтобы потом, уже на сытый желудок, спокойно направиться в «Красный Лев», как позвонил Майк и потребовал идти туда немедленно. Нет бы мне послать его подальше и просидеть дома столько, сколько я и планировал. Хрен там — я одним движением затолкал кусок пирога и пачку чипсов себе в пасть и, ноги в руки, двинул в условленное место. Что я там обнаружил? А что бы вы думали: все то же самое — празднование конца футбольного сезона было в самом разгаре. Присоединиться к нему я посчитал своим почетным долгом.
В какой-то момент я вдруг осознал, что чувство смутного беспокойства, терзающее меня последние четверть часа, имеет сугубо материальное происхождение. А именно: мне позарез приспичило сходить на толчок. Учитывая, что туалеты в пабах едва ли не омерзительнее, чем аналогичные заведения в метро и поездах, мне предстояло решить для себя следующую дилемму: сгонять домой или пройтись по центру до ближайшего «Макдональдса» или подобного ему стерильного заведения. В этот момент кто-то предложил всей компанией перебраться в бар О'Нила, который находится в двух шагах от моей любимой фаст-фудовской забегаловки. Я высказал полное согласие и. чтобы сподвигнуть друзей на более активные действия, подал им личный пример: залпом проглотив последнее пиво, первым проследовал в предложенном направлении.
Самое неприятное случилось на полдороге к цели. Я был вынужден признаться себе в том, что просто не дойду туда. Поскольку ребята здорово отстали, я нырнул в ближайший темный переулок, расстегнул брюки, присел на корточки и позволил естественной надобности взять верх над социальными условностями. Лишь встав по окончании мероприятия, я осознал, что алкоголь опять сыграл со мной злую шутку: затуманенный пивом разум не контролировал работу конечностей, и оказалось, что брюки я спустил со своей задницы не настолько низко, как того требовала технология. В результате я не без отвращения обнаружил, что изрядная часть свежевыделанных колбасок покоится теперь не на земле, а у меня в штанах.
Передо мной возникла очередная дилемма философского уровня: выгребать дерьмо из штанов руками или же вытряхнуть какашки, сняв для этого с себя эти сраные штаны. Несмотря на явно большие затраты времени и сил. я мысленно проголосовал за второй вариант. И надо же было такому случиться, что неприятности посыпались именно тогда, когда я уже основательно взялся за исполнение этого плана. Не без труда сохраняя равновесие в таком странном положении, я сумел спихнуть с ноги неразвязанную кроссовку и высвободить ногу из штанины. В этот момент из ближайшего подъезда выскочил какой-то поганый старикашка и, само собой, набросился на меня с клюшкой для гольфа наперевес. Больно как было, мать его! В общем, понимая, что мне трудно будет доказать кому бы то ни было свою правоту, я предпочел позорное бегство честному поединку. Бег в моем положении также был сравним по трудности с акробатическим этюдом. Представьте себе, каково это: бежать в брюках, надетых на одну ногу, набитых дерьмом под завязку, и к тому же в одной кроссовке. Подбирать вторую у меня не было времени, и она осталась у старикашки в качестве трофея. По-моему, злая судьба могла считать вечер не зря потраченным. Так нет же, ей этого было мало. Поэтому, вылетев из переулка на освещенную улицу, я, естественно, налетел прямо на компанию молодых девчонок, которые так и покатились со смеху, обнаружив мужика в таком виде. Веселью, очевидно, способствовало ложное предположение о том, что вслед за мной должна появиться в той же степени недоодетая женщина. Застуканная в неположенном месте нетерпеливая парочка получила бы град шуток в свой адрес, но тем не менее была бы оправдана, прощена и даже могла бы рассчитывать на поддержку. Когда же выяснилось, что ждать больше некого, женщины обратили все свое внимание на меня. Поняв, что терять мне уже нечего, я решил подороже продать свое гибнущее достоинство. Повалившись на землю, я стал голыми руками выгребать из штанов дерьмо и складывать его рядом. Женщины, убедившись, что это им не мерещится, заорали на всю улицу и стали швырять в меня камни.
Здравый смысл подсказывает, что в этой ситуации единственным логичным и, может быть, спасительным для меня выходом было бы со всех ног бежать домой и залезть в ванну. Но я не был бы самим собой, если бы внял голосу разума. Пьяное сознание предложило другой выход: я со всех ног бросился к центру города, намереваясь искупаться в пруду. И надо же было такому случиться, что именно вчера — впервые на моей памяти — пруд оказался временно огорожен и окружен полицейскими. В общем, утопиться или хотя бы окунуться мне не удалось. Когда я наконец понял, что ничего другого, кроме как добираться до дома, мне не остается, передо мной нарисовалась вся наша компания. Минут десять я пытался объяснить им, почему я в таком виде и что послужило тому причиной, но затем сдался и, наплевав на них, двинул к дому. К сожалению, все предыдущие перемещения происходили в противоположном направлении, а учитывая исходивший от меня аромат, ни один водитель автобуса, не говоря уже о таксистах, не позволил бы мне воспользоваться его транспортным средством. В общем, пришлось идти пешком. Эта прогулочка окончательно доконала меня. Босую ногу я сбил в кровь, ссадина на бедре, полученная при падении на землю, тоже давала о себе знать, и к тому же зверски болели синяки в тех местах, куда пришлись удары клюшкой. Вонь от меня шла такая, что я не рискнул заходить в квартиру в таком виде. Сняв брюки у подъезда, я запихнул их в мусорный контейнер.
Вот ведь потеха для ребят будет! Вот уж кто вволю поиздевается надо мной. Внезапно недельная командировка в Митчем предстала передо мной в ином, куда более благоприятном свете.
23.30. Дома
Ну вот, увы, свершилось неизбежное — футбольный сезон закончен. Несколько месяцев у нас не будет повода приходить в наше языческое святилище, в нашу крепость «Викерейдж Роуд». А следовательно, не будет больше послематчевых пьянок, не будет нестройного хора, поющего знакомые с детства песни, не будет повода для шуток и приколов с ребятами, не будет лотереи, споров по поводу сыгранных матчей и ругани в адрес судей. Черт побери, нет дня более мрачного и унылого, чем закрытие сезона.
Впрочем, без пьянок я как раз мог бы и обойтись. Более того, их мне даже не будет не хватать. Блин, неужели остальные ребята действительно не могут жить без этого?
Понедельник, 15 мая
09.30. На работе
Увы, чуда не произошло — Джулия не сжалилась надо много, а следовательно, через десять минут я сажусь в машину и еду к черту на кулички, в задницу всех задниц, стыдливо именуемую жалостливыми людьми Митчемом. И еду я туда на целую неделю. Зашибись.
Четверг, 18 мая
16.50. На работе
Ну все. блин, отмаялся. Работал там у них допоздна и в результате закончил все на полтора дня раньше, чем планировал. Никогда еще не работал в коллективе, который был бы так недружелюбно настроен по отношению ко мне. Да что там недружелюбно — откровенно враждебно. И это я про женщин говорю; что же касается мужиков, то они там все как на подбор — жлобы и уроды. Впрочем, чего еще ждать от людей, болеющих за гребаный «Челси» и даже не стесняющихся в этом признаваться. Да еще если бы они действительно были настоящими фанатами — хрен с ними, я бы отнесся к этому с долей уважения. Так нет же: за эти три дня я только и слышал, как они жаловались друг другу, что вот, мол, «не смог купить билеты и потому не пошел на игру». Я. может быть, и не лучший болельщик «Уотфорда», но по крайней мере не считаю зазорным прикладывать некоторые усилия, чтобы в нужный день оказаться на нужном стадионе и поддержать свою команду. Так что по сравнению с этими слизняками я просто герой.
Больше всего меня доставало то, что ведь это я помогал им, а не наоборот. Именно благодаря мне их отдел нормально закончит нынешний год. а сами они получат свои ежегодные премии. И что я, спрашивается, за это с них поимел? Хотя бы какой-то намек на благодарность? Хрен там. Хрен, хреи и еще раз хрен.
Ну вот, теперь, во всяком случае, это все позади, и я достаточно ясно и определенно объяснил Джулии, что ноги моей в этой дыре больше не будет, и если она еще раз вознамерится отправить меня в Митчем. то ей придется отвечать перед законом по статье «Преднамеренное доведение до самоубийства». Надеюсь, что такое заявление ее все же проняло. Кстати, уезжая, я забыл карманный компьютер в ящике стола, поэтому за время командировки не добавил к своему дневнику ни строчки. Впрочем, писать там особо было не о чем. Представляю себе: такое-то число, во столько-то, пошел туда, проклял все на свете. Вернулся обратно, проклял все остальное. Пошло все на хрен, о общем, жалеть о том, что компьютера со мной не было, не приходится.
17.10. На работе
Позвонил Лиз и ребятам, чтобы известить их о своем чудесном воскрешении. Был просто убит новостью насчет мудилы Барри: оказывается, этот, повторимся, мудак проставляется сегодня пивом по случаю своей помолвки. Ни хрена ж себе, нашлась же, оказывается, какая-то дура, согласившаяся провести с этим идиотом наедине больше двух-трех секунд. Особенно меня угнетает сознание, что при моем везении мне не удастся даже раз в жизни хлебнуть пивка за счет Барри: моя машина со всеми шмотками стоит сейчас под окнами офиса. Ни за что на свете я не оставлю ее здесь до завтра. При таком раскладе все, что мне светит, — это вечер, проведенный с кока-колой или какой-нибудь другой шипучей гадостью.
20.05. Приемный покой больницы скорой помощи
Странная все-таки штука — судьба. Еще в обеденный перерыв я мечтал только об одном: добраться до Уотфорда и смыть с себя даже запах поганого городишки, в котором я провел последние несколько дней. А вот сейчас сижу в приемном покое отделения травматологии с почти незнакомой женщиной и даже не представляю, когда мне удастся добраться до дома. Слава богу, я еще захватил с работы карманный компьютер. По крайней мере, на нем я могу что-то записывать — просто для того, чтобы не умереть со скуки. А скучно здесь, скажу начистоту, прямо до ужаса.
Виноват во всем, само собой, Кев. Паб был битком набит ребятами и девчонками с нашей работы. Кев забрался в самую середину компании и стал рассказыпать какой-то идиотский анекдот про рыбалку. Дойдя до ключевой фразы, он, чтобы подкрепить комический эффект пантомимой, весьма натурально изобразил, как закидывает спиннинг. К сожалению, на пути кулака, державшего воображаемое удилище, оказалась пухленькая блондиночка из административного отдела. Зовут ее Эмма. Чтобы избежать весьма основательной оплеухи, она, проявив неплохую реакцию, сделала шаг назад и, споткнувшись о мой портфель, рухнула на пол. Первое, что я заметил, наклонясь к ней, — это то, что ее рука торчит из-под тела под очень странным и не предвещающим ничего хорошего углом.
Занятное дело: она даже не плакала, а только зверски материлась. С другой стороны, оно и понятно: боль, шок, а сквозь все это голос Шона: «Твою мать, вы только посмотрите, что с ней!» Едва ли эти слова можно назвать самым желанным звуковым сопровождением в такой ситуации.
Само собой, как единственный трезвый человек в компании, имеющий под рукой машину, я тотчас же был откомандирован еезти пострадавшую в травму, чтобы не дожидаться приезда «скорой помощи». Логичность такого решения я оспорить не могу. Другое дело, что одна-две из ее так называемых подружек вполне могли бы отказаться от халявного пива и проводить ее к врачу, тем более что места в машине было предостаточно. Как же, разбежался! По всей видимости, когда приходится делать выбор между выпивкой и «амигос», женщины отдают приоритет тому же самому, что и мужчины.
20.40. Травматология
Интересно, дело во мне, или приемные покои травматологических отделений действительно представляют собой подобие ада на земле? Почему в них всегда так грязно и почему там всегда встречаешься с самыми вонючими отбросами общества? А чего стоит только персонал этих заведений!
Судя по, прямо скажем, не очень высокой активности медсестер и санитаров, а также по величине очереди всякого рода пострадавших, уныло пялящихся в работающий без звука телевизор, я могу предположить, что мне придется провести здесь еще не один час. Эмма к тому же оказалась сущим наказанием для меня. Может, в каком-то смысле она и симпатична, и даже очаровательна: чем-то похожа на Шэрон из «Жителей Ист-Энда». В другом случае я не имел бы ничего против нее. Но сидеть в приемном покое травматологии и выслушивать нытье этой толстухи по поводу того, как у нее болит рука и как она собирается затаскать по судам этого кретина Кева, по милости которого получила травму, — удовольствие ниже среднего. Нет, я. конечно, ей сочувствую: досталось ей ни за что ни про что. А что касается планов засудить Кева, то я, естественно, обеими руками «за». Но в глубине души я прекрасно осознаю, что споткнулась-то она о мой портфель, а не обо что-нибудь другое. Помнит ли она об этом — неизвестно, поэтому будет лучше до поры до времени не портить с ней отношения. Неприятностей на сегодняшний вечер и так предостаточно; не хватало только, чтобы она решила перенести свою злость с Кева на меня.
Судя по всему, удрать отсюда у меня не получится. Соседки, с которой Эмма снимает квартиру, нет дома, ее родители уехали в отпуск, а о том, что на данный момент у нее нет приятеля, нетрудно было догадаться еще по ее поведению в баре. В результате всего этого я обречен сидеть с ней до победного конца. Нельзя же оставлять пострадавшую в этом аду, стыдливо именуемом травматологическим отделением, особенно если коллектив уполномочил тебя быть ответственным за то, чтобы вес кончилось хорошо. Кроме того, живет Эмма в Буши: это практически на полпути ко мне домой. Так что, по всей видимости, мне придется еще и подвозить ее. Сколько жертв от одного человека за один-единственный вечер. Иисус — и тот прослезился бы.
21.10. Травма
Ура! Кто-то наконец сподобился посмотреть, что у Эммы с рукой. Сама же она при виде появившегося перед ней врача мгновенно превратилась из ворчливой матерящейся мымры в дрожащий от страха пудинг. Дело дошло до того, что она потребовала от меня пойти с ней в кабинет, чтобы держать ее за другую руку, пока ее будут осматривать. Проскрипев для вида что-то неодобрительное, я исполнил ее просьбу, потому что. по правде говоря, именно на это и надеялся.
Во-первых, я был готов идти куда угодно из этого кошмарного вестибюля. Во-вторых, не каждый день удается посмотреть, как молодой девчонке вставляют на место вывихнутую руку. А кроме того, в глубине души я очень рассчитываю на то, что ее попросят раздеться — само собой, до пояса. Если так оно и выйдет, то вечер можно будет считать потраченным очень даже не зря. Пробыв с нею рядом некоторое время, я успел разглядеть, что, несмотря на некоторую, скажем так, пышнотелость, у нее под блузкой просматривается грудь очень достойных и привлекательных пропорций.
21.35. Травма
Судя по всему, вызов в кабинет был просто-напросто отвлекающим маневром с целью скрыть от нас тот факт, что ждать нам придется еще черт знает как долго. Всех врачей наверняка вызвали на какое-нибудь неотложное чаепитие. Хорошо хоть, Эмма уснула.
22.45. Дома
Ну вот, добрался наконец домой и до хрена этому рад. Больше я бы этого не вынес.
Некоторое время все шло нормально. Эмма мирно посапывала, а я все прикидывал, как бы так ухитриться расстегнуть ей блузку, чтобы не разбудить ее. Тут в соседний кабинетик. отделенный от нашего перегородкой, не доходящей до потолка, принесли очередного пациента. Первыми его словами были: «Тазик, сестра! Скорее тазик!» По всей видимости, медсестра недостаточно хорошо представляла себе срочность этой просьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Воскресенье, 14 мая
10.50. Дома
О господи, ну вот опять я превзошел самого себя и, пожалуй, выбил очередную заповедь на скрижалях собственного завета — кладезя пророческой мудрости на тему, как выставить самого себя мудаком.
Вчера вечером только я уселся перед телевизором — съесть чего-нибудь, а заодно и поприкалы-ваться над идиотами, участвующими в передаче «Свидание вслепую», чтобы потом, уже на сытый желудок, спокойно направиться в «Красный Лев», как позвонил Майк и потребовал идти туда немедленно. Нет бы мне послать его подальше и просидеть дома столько, сколько я и планировал. Хрен там — я одним движением затолкал кусок пирога и пачку чипсов себе в пасть и, ноги в руки, двинул в условленное место. Что я там обнаружил? А что бы вы думали: все то же самое — празднование конца футбольного сезона было в самом разгаре. Присоединиться к нему я посчитал своим почетным долгом.
В какой-то момент я вдруг осознал, что чувство смутного беспокойства, терзающее меня последние четверть часа, имеет сугубо материальное происхождение. А именно: мне позарез приспичило сходить на толчок. Учитывая, что туалеты в пабах едва ли не омерзительнее, чем аналогичные заведения в метро и поездах, мне предстояло решить для себя следующую дилемму: сгонять домой или пройтись по центру до ближайшего «Макдональдса» или подобного ему стерильного заведения. В этот момент кто-то предложил всей компанией перебраться в бар О'Нила, который находится в двух шагах от моей любимой фаст-фудовской забегаловки. Я высказал полное согласие и. чтобы сподвигнуть друзей на более активные действия, подал им личный пример: залпом проглотив последнее пиво, первым проследовал в предложенном направлении.
Самое неприятное случилось на полдороге к цели. Я был вынужден признаться себе в том, что просто не дойду туда. Поскольку ребята здорово отстали, я нырнул в ближайший темный переулок, расстегнул брюки, присел на корточки и позволил естественной надобности взять верх над социальными условностями. Лишь встав по окончании мероприятия, я осознал, что алкоголь опять сыграл со мной злую шутку: затуманенный пивом разум не контролировал работу конечностей, и оказалось, что брюки я спустил со своей задницы не настолько низко, как того требовала технология. В результате я не без отвращения обнаружил, что изрядная часть свежевыделанных колбасок покоится теперь не на земле, а у меня в штанах.
Передо мной возникла очередная дилемма философского уровня: выгребать дерьмо из штанов руками или же вытряхнуть какашки, сняв для этого с себя эти сраные штаны. Несмотря на явно большие затраты времени и сил. я мысленно проголосовал за второй вариант. И надо же было такому случиться, что неприятности посыпались именно тогда, когда я уже основательно взялся за исполнение этого плана. Не без труда сохраняя равновесие в таком странном положении, я сумел спихнуть с ноги неразвязанную кроссовку и высвободить ногу из штанины. В этот момент из ближайшего подъезда выскочил какой-то поганый старикашка и, само собой, набросился на меня с клюшкой для гольфа наперевес. Больно как было, мать его! В общем, понимая, что мне трудно будет доказать кому бы то ни было свою правоту, я предпочел позорное бегство честному поединку. Бег в моем положении также был сравним по трудности с акробатическим этюдом. Представьте себе, каково это: бежать в брюках, надетых на одну ногу, набитых дерьмом под завязку, и к тому же в одной кроссовке. Подбирать вторую у меня не было времени, и она осталась у старикашки в качестве трофея. По-моему, злая судьба могла считать вечер не зря потраченным. Так нет же, ей этого было мало. Поэтому, вылетев из переулка на освещенную улицу, я, естественно, налетел прямо на компанию молодых девчонок, которые так и покатились со смеху, обнаружив мужика в таком виде. Веселью, очевидно, способствовало ложное предположение о том, что вслед за мной должна появиться в той же степени недоодетая женщина. Застуканная в неположенном месте нетерпеливая парочка получила бы град шуток в свой адрес, но тем не менее была бы оправдана, прощена и даже могла бы рассчитывать на поддержку. Когда же выяснилось, что ждать больше некого, женщины обратили все свое внимание на меня. Поняв, что терять мне уже нечего, я решил подороже продать свое гибнущее достоинство. Повалившись на землю, я стал голыми руками выгребать из штанов дерьмо и складывать его рядом. Женщины, убедившись, что это им не мерещится, заорали на всю улицу и стали швырять в меня камни.
Здравый смысл подсказывает, что в этой ситуации единственным логичным и, может быть, спасительным для меня выходом было бы со всех ног бежать домой и залезть в ванну. Но я не был бы самим собой, если бы внял голосу разума. Пьяное сознание предложило другой выход: я со всех ног бросился к центру города, намереваясь искупаться в пруду. И надо же было такому случиться, что именно вчера — впервые на моей памяти — пруд оказался временно огорожен и окружен полицейскими. В общем, утопиться или хотя бы окунуться мне не удалось. Когда я наконец понял, что ничего другого, кроме как добираться до дома, мне не остается, передо мной нарисовалась вся наша компания. Минут десять я пытался объяснить им, почему я в таком виде и что послужило тому причиной, но затем сдался и, наплевав на них, двинул к дому. К сожалению, все предыдущие перемещения происходили в противоположном направлении, а учитывая исходивший от меня аромат, ни один водитель автобуса, не говоря уже о таксистах, не позволил бы мне воспользоваться его транспортным средством. В общем, пришлось идти пешком. Эта прогулочка окончательно доконала меня. Босую ногу я сбил в кровь, ссадина на бедре, полученная при падении на землю, тоже давала о себе знать, и к тому же зверски болели синяки в тех местах, куда пришлись удары клюшкой. Вонь от меня шла такая, что я не рискнул заходить в квартиру в таком виде. Сняв брюки у подъезда, я запихнул их в мусорный контейнер.
Вот ведь потеха для ребят будет! Вот уж кто вволю поиздевается надо мной. Внезапно недельная командировка в Митчем предстала передо мной в ином, куда более благоприятном свете.
23.30. Дома
Ну вот, увы, свершилось неизбежное — футбольный сезон закончен. Несколько месяцев у нас не будет повода приходить в наше языческое святилище, в нашу крепость «Викерейдж Роуд». А следовательно, не будет больше послематчевых пьянок, не будет нестройного хора, поющего знакомые с детства песни, не будет повода для шуток и приколов с ребятами, не будет лотереи, споров по поводу сыгранных матчей и ругани в адрес судей. Черт побери, нет дня более мрачного и унылого, чем закрытие сезона.
Впрочем, без пьянок я как раз мог бы и обойтись. Более того, их мне даже не будет не хватать. Блин, неужели остальные ребята действительно не могут жить без этого?
Понедельник, 15 мая
09.30. На работе
Увы, чуда не произошло — Джулия не сжалилась надо много, а следовательно, через десять минут я сажусь в машину и еду к черту на кулички, в задницу всех задниц, стыдливо именуемую жалостливыми людьми Митчемом. И еду я туда на целую неделю. Зашибись.
Четверг, 18 мая
16.50. На работе
Ну все. блин, отмаялся. Работал там у них допоздна и в результате закончил все на полтора дня раньше, чем планировал. Никогда еще не работал в коллективе, который был бы так недружелюбно настроен по отношению ко мне. Да что там недружелюбно — откровенно враждебно. И это я про женщин говорю; что же касается мужиков, то они там все как на подбор — жлобы и уроды. Впрочем, чего еще ждать от людей, болеющих за гребаный «Челси» и даже не стесняющихся в этом признаваться. Да еще если бы они действительно были настоящими фанатами — хрен с ними, я бы отнесся к этому с долей уважения. Так нет же: за эти три дня я только и слышал, как они жаловались друг другу, что вот, мол, «не смог купить билеты и потому не пошел на игру». Я. может быть, и не лучший болельщик «Уотфорда», но по крайней мере не считаю зазорным прикладывать некоторые усилия, чтобы в нужный день оказаться на нужном стадионе и поддержать свою команду. Так что по сравнению с этими слизняками я просто герой.
Больше всего меня доставало то, что ведь это я помогал им, а не наоборот. Именно благодаря мне их отдел нормально закончит нынешний год. а сами они получат свои ежегодные премии. И что я, спрашивается, за это с них поимел? Хотя бы какой-то намек на благодарность? Хрен там. Хрен, хреи и еще раз хрен.
Ну вот, теперь, во всяком случае, это все позади, и я достаточно ясно и определенно объяснил Джулии, что ноги моей в этой дыре больше не будет, и если она еще раз вознамерится отправить меня в Митчем. то ей придется отвечать перед законом по статье «Преднамеренное доведение до самоубийства». Надеюсь, что такое заявление ее все же проняло. Кстати, уезжая, я забыл карманный компьютер в ящике стола, поэтому за время командировки не добавил к своему дневнику ни строчки. Впрочем, писать там особо было не о чем. Представляю себе: такое-то число, во столько-то, пошел туда, проклял все на свете. Вернулся обратно, проклял все остальное. Пошло все на хрен, о общем, жалеть о том, что компьютера со мной не было, не приходится.
17.10. На работе
Позвонил Лиз и ребятам, чтобы известить их о своем чудесном воскрешении. Был просто убит новостью насчет мудилы Барри: оказывается, этот, повторимся, мудак проставляется сегодня пивом по случаю своей помолвки. Ни хрена ж себе, нашлась же, оказывается, какая-то дура, согласившаяся провести с этим идиотом наедине больше двух-трех секунд. Особенно меня угнетает сознание, что при моем везении мне не удастся даже раз в жизни хлебнуть пивка за счет Барри: моя машина со всеми шмотками стоит сейчас под окнами офиса. Ни за что на свете я не оставлю ее здесь до завтра. При таком раскладе все, что мне светит, — это вечер, проведенный с кока-колой или какой-нибудь другой шипучей гадостью.
20.05. Приемный покой больницы скорой помощи
Странная все-таки штука — судьба. Еще в обеденный перерыв я мечтал только об одном: добраться до Уотфорда и смыть с себя даже запах поганого городишки, в котором я провел последние несколько дней. А вот сейчас сижу в приемном покое отделения травматологии с почти незнакомой женщиной и даже не представляю, когда мне удастся добраться до дома. Слава богу, я еще захватил с работы карманный компьютер. По крайней мере, на нем я могу что-то записывать — просто для того, чтобы не умереть со скуки. А скучно здесь, скажу начистоту, прямо до ужаса.
Виноват во всем, само собой, Кев. Паб был битком набит ребятами и девчонками с нашей работы. Кев забрался в самую середину компании и стал рассказыпать какой-то идиотский анекдот про рыбалку. Дойдя до ключевой фразы, он, чтобы подкрепить комический эффект пантомимой, весьма натурально изобразил, как закидывает спиннинг. К сожалению, на пути кулака, державшего воображаемое удилище, оказалась пухленькая блондиночка из административного отдела. Зовут ее Эмма. Чтобы избежать весьма основательной оплеухи, она, проявив неплохую реакцию, сделала шаг назад и, споткнувшись о мой портфель, рухнула на пол. Первое, что я заметил, наклонясь к ней, — это то, что ее рука торчит из-под тела под очень странным и не предвещающим ничего хорошего углом.
Занятное дело: она даже не плакала, а только зверски материлась. С другой стороны, оно и понятно: боль, шок, а сквозь все это голос Шона: «Твою мать, вы только посмотрите, что с ней!» Едва ли эти слова можно назвать самым желанным звуковым сопровождением в такой ситуации.
Само собой, как единственный трезвый человек в компании, имеющий под рукой машину, я тотчас же был откомандирован еезти пострадавшую в травму, чтобы не дожидаться приезда «скорой помощи». Логичность такого решения я оспорить не могу. Другое дело, что одна-две из ее так называемых подружек вполне могли бы отказаться от халявного пива и проводить ее к врачу, тем более что места в машине было предостаточно. Как же, разбежался! По всей видимости, когда приходится делать выбор между выпивкой и «амигос», женщины отдают приоритет тому же самому, что и мужчины.
20.40. Травматология
Интересно, дело во мне, или приемные покои травматологических отделений действительно представляют собой подобие ада на земле? Почему в них всегда так грязно и почему там всегда встречаешься с самыми вонючими отбросами общества? А чего стоит только персонал этих заведений!
Судя по, прямо скажем, не очень высокой активности медсестер и санитаров, а также по величине очереди всякого рода пострадавших, уныло пялящихся в работающий без звука телевизор, я могу предположить, что мне придется провести здесь еще не один час. Эмма к тому же оказалась сущим наказанием для меня. Может, в каком-то смысле она и симпатична, и даже очаровательна: чем-то похожа на Шэрон из «Жителей Ист-Энда». В другом случае я не имел бы ничего против нее. Но сидеть в приемном покое травматологии и выслушивать нытье этой толстухи по поводу того, как у нее болит рука и как она собирается затаскать по судам этого кретина Кева, по милости которого получила травму, — удовольствие ниже среднего. Нет, я. конечно, ей сочувствую: досталось ей ни за что ни про что. А что касается планов засудить Кева, то я, естественно, обеими руками «за». Но в глубине души я прекрасно осознаю, что споткнулась-то она о мой портфель, а не обо что-нибудь другое. Помнит ли она об этом — неизвестно, поэтому будет лучше до поры до времени не портить с ней отношения. Неприятностей на сегодняшний вечер и так предостаточно; не хватало только, чтобы она решила перенести свою злость с Кева на меня.
Судя по всему, удрать отсюда у меня не получится. Соседки, с которой Эмма снимает квартиру, нет дома, ее родители уехали в отпуск, а о том, что на данный момент у нее нет приятеля, нетрудно было догадаться еще по ее поведению в баре. В результате всего этого я обречен сидеть с ней до победного конца. Нельзя же оставлять пострадавшую в этом аду, стыдливо именуемом травматологическим отделением, особенно если коллектив уполномочил тебя быть ответственным за то, чтобы вес кончилось хорошо. Кроме того, живет Эмма в Буши: это практически на полпути ко мне домой. Так что, по всей видимости, мне придется еще и подвозить ее. Сколько жертв от одного человека за один-единственный вечер. Иисус — и тот прослезился бы.
21.10. Травма
Ура! Кто-то наконец сподобился посмотреть, что у Эммы с рукой. Сама же она при виде появившегося перед ней врача мгновенно превратилась из ворчливой матерящейся мымры в дрожащий от страха пудинг. Дело дошло до того, что она потребовала от меня пойти с ней в кабинет, чтобы держать ее за другую руку, пока ее будут осматривать. Проскрипев для вида что-то неодобрительное, я исполнил ее просьбу, потому что. по правде говоря, именно на это и надеялся.
Во-первых, я был готов идти куда угодно из этого кошмарного вестибюля. Во-вторых, не каждый день удается посмотреть, как молодой девчонке вставляют на место вывихнутую руку. А кроме того, в глубине души я очень рассчитываю на то, что ее попросят раздеться — само собой, до пояса. Если так оно и выйдет, то вечер можно будет считать потраченным очень даже не зря. Пробыв с нею рядом некоторое время, я успел разглядеть, что, несмотря на некоторую, скажем так, пышнотелость, у нее под блузкой просматривается грудь очень достойных и привлекательных пропорций.
21.35. Травма
Судя по всему, вызов в кабинет был просто-напросто отвлекающим маневром с целью скрыть от нас тот факт, что ждать нам придется еще черт знает как долго. Всех врачей наверняка вызвали на какое-нибудь неотложное чаепитие. Хорошо хоть, Эмма уснула.
22.45. Дома
Ну вот, добрался наконец домой и до хрена этому рад. Больше я бы этого не вынес.
Некоторое время все шло нормально. Эмма мирно посапывала, а я все прикидывал, как бы так ухитриться расстегнуть ей блузку, чтобы не разбудить ее. Тут в соседний кабинетик. отделенный от нашего перегородкой, не доходящей до потолка, принесли очередного пациента. Первыми его словами были: «Тазик, сестра! Скорее тазик!» По всей видимости, медсестра недостаточно хорошо представляла себе срочность этой просьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45