Вот я и говорю Зайцеву:
Послушайте, вы неправильно испытания проводите.
Он мне доказывает, что делает все по установленной методике. И приводит соответствующие положения инструкции. Выслушал я его и говорю:
Хорошо, товарищ Зайцев, в бою вы так же будете эксплуатировать машину, да еще над территорией противника?
Разумеется, нет, — отвечает он.
— Вот вы и испытайте так, как будете воевать.
Все-таки мы провели полеты по двум вариантам. И в обоих случаях результаты оказались ниже, чем у опытного самолета. Меня предупредили, что Маленкову кто-то доложил, будто мы «мешали» испытателям. Когда написали отчет, нас вызвали к нему на доклад. Собралось человек пятнадцать. Пришли боевые летчики высказать свое мнение. По ходу доклада опять возник спор. Но тут испытатели оказались на нашей стороне.
Маленков спросил:
Что же вы предлагаете?
Летчики уже давно высказали мне свои пожелания. Я их и передал представителю ГКО. На заводе надо сделать новые фонари и доставить сюда. Тогда можно вести бой с закрытым фонарем и хорошо видеть противника. Поверхности самолета следует покрыть лаком, как на опытном самолете, а не эмалитом.
Хорошо было бы и облегчить самолет Як-1, — продолжал я свой доклад. Сейчас бои ведутся только днем, а на борту истребителя сто килограммов оборудования для ночных полетов. Предлагаем снять его с самолета. Это позволит увеличить скорость полета и улучшит маневренность машины.
Практика показывает, что бои мы ведем обычно на высотах до трех тысяч метров, максимум забираемся на четыре-пять. Кислородом никто не пользуется, а мы возим специальное оборудование. Предлагаем снять и это оборудование. Кроме того, на «яке» имеется два воздушных баллона для запуска двигателей, а можно обойтись одним. Предлагаем снять два пулемета и два патронных ящика, оставить одну пушку и увеличить боекомплект к ней. Получится выигрыш в весе более полутонны. А поскольку самолет станет легче, то на одиннадцать процентов прибавится относительный запас его мощности, увеличится и скорость, особенно вертикальная.
Просим также стабилизатор и рули сделать металлическими, переднюю кромку крыла — тоже из металла. Это сохранит аэродинамику самолета.
Кончив доклад, я невольно подумал: «Какова же будет реакция?»
— Изложите все это в письменном виде, — задумчиво сказал Маленков. — Ваши предложения будут приняты. С заявкой поедете сами на тот авиазавод, который поставляет самолеты шестнадцатой воздушной армии.
Прибыв на завод, я переговорил с директором И. С. Левиным. Он согласился с нашими предложениями. Одобрили их и представители ОКБ А. С. Яковлева. Они решили только проверить центровку, чтобы не нарушалась устойчивость самолета. Но в принципе было уже видно, что облегчение машины — дело перспективное.
Состоялся митинг рабочих завода. Рядом с седоволосыми ветеранами производства я увидел женщин и даже мальчишек — выпускников ремесленных училищ. Невольно дрогнуло сердце. Поэтому, видимо, я и говорил так взволнованно. Рассказал о боях под Сталинградом, о том, как отважно сражаются советские летчики. Объяснил, что предлагают наши авиаторы и как это поможет нам еще сильнее и с меньшими потерями бить немецко-фашистских захватчиков. В заключение я спросил у руководителей завода: когда они думают дать нам облегченные машины? От имени коллектива директор заверил, что недели через две мы начнем их получать. Такое отношение к предложению фронтовиков меня обрадовало.
Еще раньше к 16-й армии прикрепили ремонтный завод, расположенный в Поволжье. Я слетал туда и договорился, что они будут тщательно полировать поверхности самолета для уменьшения лобового сопротивления.
Одновременно мы принимали меры по повышению выучки летного состава. Какой основной недостаток наблюдался тогда в ведении воздушных боев? У нас, к сожалению, применялась еще тактика «роя». Группы составляли из шести — восьми самолетов, летчики держались парами в плотном строю и прикрывали хвост друг друга. Плотный боевой порядок лишал истребителей их основного качества — маневренности. Тяготея к полетам группой, авиаторы неохотно летали парой. Вражеские летчики стремились вести бой на вертикалях, чтобы полнее использовать скоростные качества своих машин, а наши предпочитали горизонтальный маневр. Дальнейшее совершенствование тактики мы связывали с получением облегченных «яков».
Конечно, и у нас было немало мастеров маневренного боя, особенно в 220-й дивизии, которой командовал полковник А. В. Утин. Я уже говорил о нем, как о вдумчивом воспитателе, новаторе тактики. Он подготовил десятки смелых и искусных воздушных бойцов. Здесь следует прежде всего назвать инспектора по технике пилотирования 3. В. Семенюка, комэска В. И. Шишкина, а также В. Н. Макарова и И. П. Моторного.
Когда пригнали нам с авиационного завода два облегченных «яка», мы передали их Моторному и Макарову. Они облетали новые машины, провели учебный воздушный бой в районе аэродрома и проверили параметры пилотажа и маневрирования. После полета ведущий доложил:
— Любого «мессершмитта» на вертикали сразим. Я говорю:
— Хорошо! Вылетайте парой к линии фронта.
Наши летчики еще не вернулись, а уже поступило донесение о том, что они сбили два «мессера». Возвратившись с задания, Моторный и Макаров рассказали, как вели бой на облегченных самолетах, о новых тактических приемах, которые использовали. Преимущество в вертикальной скорости позволяет догонять «мессер» и уходить с набором высоты, чтобы занять выгодное положение для новой атаки. При этом, разумеется, нужно уметь и метко стрелять.
С завода прислали еще два усовершенствованных «яка». И мы решили всем летчикам показать их возможности вести бой на вертикалях. В обычный Як-1 сел Макаров, в Як-7 — Семенюк, в облегченный — Моторный. Они должны были одновременно на высоте 200 метров подойти к железной дороге, а затем, разогнав машины до максимальной скорости, перейти на вертикальную горку.
И вот самолеты устремились ввысь. Первым, исчерпав запас мощности, сваливается на крыло Як-1, метров через 200 — Як-7, а облегченный набирает еще метров 700 — 800 и в заключение делает бочку.
Летчики зашумели. Чувствовалось, что последний маневр пришелся им по душе.
Получив еще несколько облегченных «яков», мы скомплектовали десять смешанных пар. Это была уже сила. Результаты получились отличные. На «яке», ставшем легче и маневреннее, летчики уверенно поражали «мессеры» всех модификаций. Это помогало изменить воздушную обстановку в нашу пользу.
К концу первого месяца боевой жизни армии счет уничтоженных вражеских самолетов достиг 296. К этому же времени ударами с воздуха было выведено из строя около 400 танков и бронемашин, до 1400 автомашин, много другой боевой техники и живой силы противника.
Но враг по-прежнему оказывал яростное противодействие. Чтобы преодолевать его зенитный огонь и иметь больше времени для атак на цель, штурмовики стали применять эшелонирование. Уменьшению потерь самолетов Ил-2 способствовало то, что их начали выпускать в двухместном варианте. Во второй кабине размещался стрелок с пулеметом для защиты задней полусферы. Надежно прикрывали штурмовиков и истребители. Перед приходом «илов» в район цели они «очищали» его от вражеских самолетов.
Порою победы в воздухе доставались дорогой ценой. 18 сентября из 434-го истребительного полка передали, что летчики этой части сбили 19 самолетов противника и несколько наших воздушных бойцов не вернулись на свой аэродром. В их числе старший лейтенант В. А. Микоян. Ранен был командир полка А. Б. Исаев.
В 283-й истребительной дивизии летчик В. Н. Ченский, израсходовав в схватке с врагом боеприпасы, пошел на таран. Он ударил по «мессершмитту» левой плоскостью своего «ястребка». Немецкий самолет упал на землю, остальные фашистские истребители ушли на запад. На КП армии сообщили, что Ченский спасся на парашюте и уже находится в своей части. Мы от души поздравили героя с победой.
Более трагично закончился бой группы «яков», возглавляемой капитаном И. Ф. Стародубом, против тридцати самолетов врага. Наши «ястребки» сбили пять из них. И. Ф. Стародуб, сразив «мессершмитт», решил атаковать «юнкерс», но боеприпасы кончились. Тогда он без колебаний направил свою машину на фашистский бомбардировщик. При столкновении оба самолета взорвались в воздухе. Ценой собственной жизни летчик выполнил приказ: надежно прикрыть с воздуха защитников Сталинграда.
Успешному выполнению летчиками боевых задач способствовала активная и целеустремленная партийно-политическая работа. Партийные и комсомольские организации воспитывали у авиаторов высокие морально-боевые качества. Вдохновляющий пример в воздухе и на земле показывали крылатые комиссары.
…19 сентября во время боя с вражескими истребителями отличился военком 291 иап батальонный комиссар Л. И. Бинов. Он решительно атаковал «мессершмитт» и сбил его, а когда кончились боеприпасы, направил свой «ястребок» на второй самолет. Гитлеровец не успел уклониться в сторону. После таранного удара его самолет стал беспорядочно падать. Но Бинов сумел выровнять поврежденную машину и посадить ее в расположении своих войск. О подвигах комиссара наши агитаторы рассказали всему личному составу.
Авиаторам армии было хорошо известно и имя военкома 512 иап батальонного комиссара И. М. Мамыкина. Большинство воздушных поединков он завершал победой. Но в неравном бою 21 октября геройски погиб. На могиле комиссара летчики поклялись отомстить врагу за смерть Мамыкина, еще беспощаднее уничтожать немецко-фашистских захватчиков. Подвиг военкома стал для них примером того, как надо любить Родину, как защищать ее счастье, свободу и независимость.
От боя к бою росли в армии ряды коммунистов и комсомольцев. В заявлениях о приеме в партию и комсомол воздушные бойцы выражали непоколебимую готовность отдать все силы, а если потребуется, и жизнь за Отечество, стойко защищать волжскую твердыню.
«Необходимо отдать должное воинам 24-й, 1-й гвардейской и 66-й армий Сталинградского фронта, летчикам 16-й воздушной армии и авиации дальнего действия, — пишет в своих воспоминаниях Г. К. Жуков, — которые, не считаясь ни с какими жертвами, оказали бесценную помощь 62-й и 64-й армиям Юго-Восточного фронта в удержании Сталинграда» .
«Кольца» в небе и на земле
28 сентября наш Сталинградский фронт был переименован в Донской, а Юго-Восточный фронт — в Сталинградский. Командующим нашим фронтом стал генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский — молодой, стройный, обаятельный. Все командиры приняли его очень хорошо.
Что особенно привлекало в новом командующем? Он глубоко понимал любые вопросы организации боя, умел предвидеть, как будут развиваться события при тех или иных изменениях обстановки. Была у него и еще одна хорошая черта: внимательное отношение к каждому. Некоторые мнения он не разделял и прямо говорил, что такую точку зрения не поддерживает, что надо делать не так, а иначе. Но делал это спокойно, уважительно. Недобросовестным или халатным людям спуску не давал.
Одним словом, Константин Константинович сразу же расположил людей к себе. Постепенно это расположение переросло в безграничную веру в него как в талантливого военачальника. Откуда рождалась эта вера, причем буквально у всех бойцов и командиров фронта? Постараюсь, как могу, ответить на этот вопрос.
До войны я знавал многих офицеров и генералов. Перед некоторыми преклонялся, восхищался их эрудицией, знаниями. Вспоминается один известный генерал. Сначала он командовал авиачастями, затем работал преподавателем в академии, прекрасно выступал с лекциями и докладами, грамотно проводил разборы. На фронте я встретил его в качестве начальника штаба объединения. Выглядел он совсем по-другому. Генерала буквально преследовали неудачи: то противник разобьет аэродром, то свои наземные войска окажутся без прикрытия, то экипажи не вернутся с задания. А за все эти просчеты надо отвечать и перед начальниками и перед подчиненными. И вот он передо мной — подавленный, растерянный, почти неспособный решать и распоряжаться. Куда девались его знания и эрудиция?
Встречал я на фронте и таких людей, которые в мирное время вроде ничем не выделялись. На войне же, в боевых условиях, они заметно отличались своей волей, собранностью, умением в критический момент принять правильное решение.
Самое сильное впечатление оставляли, однако, те командиры, у которых военная жилка проявлялась в любой обстановке, как на учениях, так и в бою. При встрече с опасностью они испытывали какое-то особое вдохновение. И тогда наиболее зримыми становились их лучшие командирские и просто человеческие качества, решительность, воля, находчивость как бы удваивались.
Вот таким военачальником был К. К. Рокоссовский. В минуты грозной опасности он становился еще инициативнее и изобретательнее, тверже и собраннее. И буквально все подчиненные — от солдата до генерала — были готовы беспрекословно выполнить любую его задачу.
Константина Константиновича мне довелось видеть в различной боевой обстановке, в самых критических ситуациях. И всегда он оставался хозяином положения. Во время Сталинградского сражения, Курской битвы, при проведении Белорусской операции смело принимал оригинальные и глубокие стратегические и оперативно-тактические решения.
Хочется подчеркнуть, что Рокоссовский много внимания уделял и психологии солдата в бою. Как-то он сказал мне, что особенно важно для нас — не позволить немецкой авиации бомбить нашу пехоту в момент, когда она поднялась в атаку. И пояснил почему. В укрытии обстрелянный солдат ничего не боится. А когда выйдет из окопа, самое страшное для него — налет авиации. Хотя артиллерийский и минометный обстрел порой более губителен, чем бомбежка, морально он переносится легче. Объясняется это, очевидно, тем, что боец не видит снарядов и мин, а по звукам научился примерно определять недолеты и перелеты.
Слушая Рокоссовского, я сделал для себя вывод о необходимости особенно надежного прикрытия наступающих частей в момент атаки.
В один из хмурых осенних дней Рокоссовский вызвал меня и сообщил, что Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу — окружить и уничтожить сталинградскую группировку противника Он произнес эти слова спокойно, а меня аж в жар бросило. Еще бы! Мы держим трудную оборону у самого берега Волги, отбивая непрерывные атаки врага. Перед нами мощная группировка фашистов. Какую же силищу надо иметь, чтоб окружить ее и уничтожить? Заметив мое волнение, Рокоссовский улыбнулся и стал излагать замысел операции. Слушая его, я проникался все большей уверенностью в том, что мы непременно разгромим противника. Ставка Верховного Главнокомандования не только ставила такую огромную и трудную задачу, но и обеспечивала ее выполнение.
Константин Константинович рассказал, что справа от нас создается Юго-Западный фронт. Генерал С. А. Красовский будет формировать там 17-ю воздушную армию. На первых порах мы должны помогать ей. Нам обещали дать нужное количество людей и самолетов для полного укомплектования действующих частей и соединений. Кроме того, в наше распоряжение поступал корпус пикирующих бомбардировщиков.
От командующего фронтом я ушел взволнованный и окрыленный. Стал обдумывать, как лучше разместить авиачасти для обеспечения их четкого взаимодействия с наступающими войсками, какие принять меры для завоевания господства в воздухе.
Чтобы принять и разместить передаваемый нам бомбардировочный корпус, предстояло подготовить минимум шесть аэродромов. Требовалось также оборудовать площадки для маневра Все это надо было делать безотлагательно: приближалась зима. И что не менее важно, проводить работы так, чтобы противник не догадался о характере наших приготовлений.
Через некоторое время мы получили указание разработать план действий воздушной армии в контрнаступлении. Выполнение этой задачи я поручил штабу, возглавляемому генералом М. М. Косых. Ему помогали заместитель по политической части А. С. Виноградов и начальник тыла А. С. Кириллов. Все они старые большевики, начали свой боевой путь еще в годы гражданской войны. А. С. Виноградов — выходец из рабочих Иваново-Вознесенска, получил партийное образование и был, что называется, комиссаром по призванию. М. М. Косых, пришедший на смену Н. Г. Белову с должности начальника штаба ВВС Дальневосточного фронта, хорошо знал возможности каждой авиационной части, умел точно определять количество самолетов, необходимое для выполнения той или иной задачи, предусмотреть резерв на случай критической ситуации.
А. С. Кириллов, участник штурма Зимнего дворца, проявил себя как деятельный, энергичный и инициативный офицер. Он делал все для обеспечения бесперебойной боевой работы воздушной армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52