иностранцев Прим. ред. — Это несколько странно. Население Константинополя, как указано в главе I, в конце XIV в., т.е., за 60—70 лет до осады, составляло порядка 100 тыс. чел. Допустим, за указанный период оно сократилось на 1/3 (вряд ли больше). Половина — женщины, из оставшихся — явно не более 2/3 — мальчики и глубокие старики. Следовательно, боеспособных («включая монахов») должно было быть не менее 11 тыс. Имеется же всего около 5 тыс. чел. Видимо, многие уклонялись от призыва.
. Константин, подавленный такими числами, приказал Франдзису держать их в тайне. Однако и итальянские свидетели самостоятельно пришли примерно к такому же заключению Phrantz., с. 291; Тетальди (стб. 1820) называет цифру от 6 тыс. до 7 тыс., а в одном рукописном варианте добавляет: «не более». Леонард Хиосский (Leon. 2, стб. 933), а вслед за ним и Дольфино (с. 22) говорят о 6 тыс. греков и 3 тыс. итальянцев; в число последних, возможно, включены и солдаты Перы, не принимавшие участия в военных действиях. Согласно Тетальди, население города составляло 30 тыс. человек; неясно, включил ли он сюда женщин. Если исходить из того, что в эту цифру не включены женщины, старики, дети и духовенство, тогда число 5 тыс. способных носить оружие согласуется с общей цифрой населения от 40 тыс. до 50 тыс. человек. Некоторые монахи, взявшиеся позднее за оружие, в список Франдзиса, вероятно, не вошли. Критовул (Кrit., с. 76) говорит, что при захвате города около 4 тыс. жителей было убито, а остальные (более 50 тыс.) взяты в плен. Цифры Критовула, как к большинства средневековых авторов, почти всегда завышены.
. Против султанской армии примерно в 80 тыс. солдат, не считая орд ополченцев, великий город, окруженный стенами протяженностью 14 миль, должны были защищать менее 7 тыс. человек. Глава VI.Осада началась Православная церковь считает Пасху самым большим праздником, когда каждый христианин радуется воскресению Спасителя. Но в светлое воскресенье 1453 г. в сердцах жителей Константинополя было мало радости. Этот день пришелся на 1 апреля. После зимних штормов на Босфор вернулась весна. В садах, разбросанных по городу, зацвели фруктовые деревья. Прилетевшие соловьи запели в зеленых зарослях, и аисты вили на верхушках крыш свои гнезда. В небе тянулись караваны перелетных птиц, направлявшихся на свои летние гнездовья на далеком севере. Однако в это же самое время Фракия содрогалась от грохота двигавшейся по ней громадной армии — людей, лошадей, быков, тащивших скрипучие повозки.В течение многих дней жители города молились о том, чтобы они могли исполнить все обряды Страстной недели в мире. По крайней мере это их желание осуществилось: первые вражеские солдаты показались под стенами города только в понедельник 2 апреля. Небольшой отряд защитников предпринял против них вылазку, убив несколько человек и многих ранив. Однако при приближении все новых и новых турецких войск смельчаки поспешно вернулись в город, а император приказал разрушить мосты через рвы и закрыть городские ворота Кrit., с. 40. Похоже, что ров в некоторых местах был наполнен водой (Andr. Саllist., стб. 1124).
. В тот же день он также распорядился протянуть через вход в Золотой Рог заградительную цепь. Один конец громадной цепи был прикреплен к башне Евгения под Акрополем, другой — к одной из башен морских стен Перы; на воде цепь поддерживали деревянные плоты. Установка заграждения была поручена генуэзскому инженеру Бартоломео Солиго Barbaro, с. 15—16; Leon. 2, стб. 930; Phrantz., с. 238; Ducas, XXVIII, с. 333.
.В четверг 5 апреля под стенами Константинополя собралась вся турецкая армия под командованием самого султана, который временно расположился на расстоянии полутора миль от города. На следующий день он продвинул свои войска на их основные позиции, поближе к стенам. Осажденные, в свою очередь, также заняли отведенные для каждого позиции Вarbarо, с. 18—20.
. Карта «Расположение войск» .
Константинополь расположен на полуострове почти треугольной формы со слегка изогнутыми боковыми сторонами. Сухопутные стены простирались от квартала Влахерны на берегу Золотого Рога до района Студион на Мраморном море в виде немного выгнутой линии; длина их составляла около четырех миль. Длина стен по берегу Золотого Рога была примерно три с половиной мили; вогнутой, извилистой линией они тянулись от Влахернов до мыса Акрополя, известного сейчас под названием мыс Сераля и вдающегося в Босфор несколько к северу. От мыса Акрополя до Студиона длина стен равнялась примерно пяти с половиной милям; они шли здесь вдоль тупой оконечности полуострова, выходящей на Босфор, а затем слегка вогнутой линией вдоль берега Мраморного моря. Морские стены, прикрывавшие город со стороны Золотого Рога и Мраморного моря, были одинарными. На Мраморном море они почти вплотную подступали к воде и имели 11 ворот, выходящих прямо в море; здесь имелись две небольшие укрепленные гавани для легких судов, которые не могли обогнуть мыс и войти в Золотой Рог из-за часто дующих северных ветров. По берегу Золотого Рога между стенами и водой с течением веков образовалась береговая полоса, которая была застроена теперь складскими помещениями. На указанном отрезке стен имелось 16 ворот. Перед этими стенами у западного их окончания Иоанн Кантакузин прорыл для защиты уязвимого района Влахерны ров через илистую прибрежную полосу. Стены были в довольно хорошем состоянии, и, кроме того, предполагалось, что они вряд ли могли подвергнуться серьезному нападению. И хотя в 1204 г. франки и венецианцы ворвались в город именно со стороны Золотого Рога, подобная угроза была реальной только тогда, когда залив полностью находился в руках нападающих. Там же, где полуостров округлой дугой вдается в море, течение настолько быстрое, что десантные корабли не могли подойти вплотную к основанию стен; помимо этого, дополнительную защиту для стен, тянувшихся вдоль берега Мраморного моря, представляли мели и рифы.Главный удар скорее всего следовало ожидать со стороны сухопутных стен. На их северной оконечности заметно выступал за общую линию квартал Влахерны. Вначале это был один из пригородов; в VII в. его обнесли одинарной стеной и включили, таким образом, в черту города. В IX и XII столетиях стена обновлялась и была усилена фортификационными сооружениями императорского дворца, который прямо рядом со стеной построил Мануил I.На южном конце влахернской стены, обращенном к Золотому Рогу, ее усиливал прорытый Иоанном Кантакузином ров, который, по-видимому, огибал угол стены, спускавшейся к самому заливу, и проходил вплоть до подножия крутого холма, на который стена поднималась. Затем стена под прямым углом поворачивала к основной линии городских укреплений. В этой стене имелось двое ворот — Калигарийские и Влахернские, а также небольшая потайная дверца под названием Керкопорта, обычно закрытая, расположенная в том месте, где влахернская стена соединялась под углом со старой стеной Феодосия. Стена Феодосия, сооруженная в правление императора Феодосия II префектом Анфимием, шла от этого места непрерывной линией до берега Мраморного моря. Эта стена была тройной. Снаружи ее был глубокий ров шириной примерно 60 футов, отдельные участки которого при необходимости могли быть наполнены водой. По внутренней стороне этого рва проходил невысокий зубчатый бруствер; между ним и стеной шел проход шириной от 40 до 50 футов. Этот проход, называемый Периволос, тянулся по всей длине стен. Затем возвышалась стена, обычно описываемая как наружная, высотой около 25 футов, с квадратными башнями, расположенными на расстоянии примерно от 50 до 100 ярдов одна от другой. За стеной имелся еще один внутренний проход, называемый Паратихион, шириной от 40 до 60 футов. Далее поднималась внутренняя стена высотой около 40 футов, с башнями квадратной или восьмиугольной формы высотой примерно 60 футов; они были расположены так, чтобы прикрывать промежутки между башнями внешней стены. В стенах Феодосия было несколько ворот, часть которых использовалась населением, другие же предназначались лишь для военных целей. Недалеко от берега Мраморного моря имелась небольшая дверца. Затем, если двигаться на север, шли Золотые ворота, или Первые военные ворота, через которые по традиции торжественно въезжал император по прибытии в город.Затем шли Вторые военные ворота и за ними Пигийские ворота, называемые сейчас Силиврийскими, предназначенные для невоенных целей. Недалеко от них были расположены Третьи военные ворота. Далее рельеф местности повышался до Регийских ворот и расположенных еще выше Четвертых военных ворот. На самой верхней точке гребня находились ворота св. Романа, называемые сейчас Топкапу. Затем следовал резкий спуск, примерно на 100 футов, к руслу небольшой речки Ликос, которая втекала в город по трубе, проложенной под стенами в 200 ярдах южнее Пятых военных ворот. Эти ворота, расположенные, таким образом, в долине реки, были известны византийцам как ворота Святого Дня Господня (Кириаки), по названию расположенной поблизости церкви; однако в народе их, по-видимому, называли военными воротами св. Романа, и авторы, описывающие осаду, постоянно путают их с гражданскими воротами того же названия. С этого места начинался новый подъем стен на другой гребень, на вершине которого находились Харисийские ворота, называемые теперь Адрианопольскими. Участок стен над рекой Ликос, известный как Месотихион, всегда считался наиболее уязвимым местом городских укреплений. Харисийские ворота иногда называли также Полиандрионом, а отрезок стен, шедший по вершине гребня до Ксилокерконских ворот, расположенных перед самым стыком стен Феодосия с влахернской стеной, известен как Мириандрион Лучшее и наиболее полное описание городских стен см.: Van Mil. 2. Я, однако, без колебаний присоединяюсь к точке зрения Пирса, согласно которой ворота св. Романа, упоминаемые в описаниях осады, следует отождествлять с Пятыми военными воротами. Как показывает Пирс, древнее название «Пемптон» (пятый) нигде не упоминается после VII в. В описаниях осады нет и более позднего наименования — ворота св. Дня Господня (Кириаки). Но в долине Ликоса были только одни ворота — на том участке стен, где происходили наиболее ожесточенные схватки. Похоже, что они были известны в то время как военные ворота св. Романа и что, когда современные событиям авторы пишут о воротах св. Романа, они имеют в виду другие, городские ворота св. Романа, нынешние Топкапу, на северном склоне холма (Pears 1, с. 429-436).
.Когда в 1422 г. султан Мурад напал на город, византийцы сконцентрировали свою оборону на наружной стене, через которую турки так и не смогли пробиться. Джустиниани и император решили, что и на этот раз ввиду немногочисленности находившихся в их распоряжении войск такая тактика будет наилучшей. Расположить достаточно людей также и по внутренней стене оказалось невозможным, но только с ее башен можно было стрелять тяжелыми ядрами и метать камни. Разрушения, произведенные в наружной стене в 1422 г., были в последующие годы в основном устранены, и Джустиниани позаботился о том, чтобы стены были восстановлены полностью. Архиепископ Леонард, который воображал себя военным специалистом, заявлял впоследствии, что все военные руководители обороны ошибались с самого начала и что защищать нужно было внутренние стены. Однако именно эти стены, добавляет он со своим обычным злорадством по отношению к грекам, были в плохом состоянии, поскольку выделенные на их починку средства расхитили два грека, которых он называет Ягаром и монахом Неофитом. Это была чудовищная клевета. Ягар, которого в действительности звали Мануил Палеолог Иагрос, был родственником императора и уважаемым государственным деятелем; его имя неоднократно упоминается в настенных надписях в тех местах, где стены были тщательно восстановлены. Что же касается известного монаха Неофита, друга императора, то, будучи противником унии, он в то время проводил свои дни в покое и молитве в монастыре харсианитов, не принимая никакого участия в общественной жизни, и с трудом можно себе представить, чтобы он мог заполучить контракт на строительные работы. Однако архиепископ Леонард был убежден, что нет такой гнусности, на которую были бы не способны попы-схизматики Leon. 2, стб. 936; Lаоn., с. 384. О восстановлении стен после 1422 г., в том числе и надписей с упоминанием Иагроса, см.: Van Mil. 2, с. 104—106, 126. Франдзис (с. 225) пишет о Неофите с большим уважением, хотя обо всех, кого он подозревает в нелояльности, он отзывается чрезвычайно критически.
.5 апреля защитники города заняли позиции, указанные им императором. Сам он вместе со своими лучшими войсками из греков выбрал себе место в Месотихионе, где стены пересекали реку Ликос. Джустиниани расположился справа и выше от него, в районе Харисийских ворот и Мириандриона. Однако, когда стало ясно, что султан намерен нанести главный удар в районе Месотихиона, Джустиниани со своими генуэзцами присоединился к императору, передав защиту Мириандриона братьям Боккиарди с их отрядом. Часть константинопольских венецианцев во главе со своим бальи Минотто заняла оборону в районе императорского дворца во Влахернах, причем в первую очередь они должны были вычистить и вновь заполнить водой ров перед стенами. Их престарелому соотечественнику Теодоро Каристо был поручен участок стены между Калигарийскими воротами и стенами Феодосия. Братья Лангаско и архиепископ Леонард находились со своими людьми за рвом, спускавшимся к Золотому Рогу. Слева от императора стояли отряды генуэзцев во главе с Каттанео, а далее греки под командованием родственника императора Феофила Палеолога, которому была поручена оборона Пигийских ворот. Венецианец Филиппе Контарини должен был защищать участок стен от Пигийских до Золотых ворот, за оборону которых отвечал генуэзец по имени Мануэле. Участок слева от него до самого моря занимал отряд Димитрия Кантакузина.Стены вдоль берега моря охранялись значительно меньшим числом людей. Джакобо Контарини должен был защищать район Студиона. Следующий участок стен, где вряд ли можно было ожидать нападения, охранялся греческими монахами, которые должны были нести сторожевую службу и в случае опасности вызывать помощь из резерва. Рядом с ними, в районе гавани Элевтерия, стоял принц Орхан со своими турками. В восточной части побережья Мраморного моря в районе ипподрома и Старого императорского дворца расположились каталонцы под командованием Пере Хулиа. Кардинал Исидор с двумястами солдат занял позиции у мыса Акрополя. Берег залива Золотой Рог должны были защищать венецианские и генуэзские моряки под командованием Габриэле Тревизано, в то время как его соотечественник Альвизо Диедо был назначен командующим всеми находившимися в заливе судами. В самом городе было оставлено в резерве два отряда: один, под командованием мегадуки Луки Нотараса, имевший на вооружении подвижную артиллерию, занимал район Петры, недалеко от сухопутных стен; другой, во главе с Никифором Палеологом, находился на центральном гребне возле церкви св. Апостолов. Из состава флота было выделено десять кораблей для обороны заградительной цепи; пять из них были генуэзскими, три — критскими, один — анконским и один — греческим. Командование над ними было поручено одному генуэзцу; вполне возможно, что это был установивший заграждение Солиго. Весьма важно было иметь среди экипажа этих судов кого-то, кто был бы в хороших отношениях с жившими в Пере генуэзцами, так как другой конец цепи, перегораживавшей Золотой Рог, был закреплен на их стенах. В целом император, очевидно, старался расположить свои греческие, венецианские и генуэзские войска вперемежку, с тем чтобы они чувствовали свою зависимость друг от друга и не затевали распрей на национальной почве Barbaro, с. 16—19; Leon., стб. 934—936; Phrantz., с. 252—256. Сведения этих авторов о расположении войск в общем совпадают, хотя Леонард Хиосский по возможности избегает упоминания греков, а Фраядзис — единственный, кто упоминает генуэзца Мануэле у Золотых ворот. По его словам также, Лука Нотарас находился в Петрионе, а Кантакузин и Никифор Палеолог командовали подвижным резервом. Возможно, что впоследствии Кантакузин заменил Мануэле. В участок, обороняемый Лукой Нотарасом, вошли Петрион и Петра. Только Барбаро сообщает место, где находился Орхан. Пускуло (с. 64—65) и Дольфино (с. 23—24) несколько расходятся в описании расположения войск. Следует учесть, однако, что первый писал по памяти много лет спустя, а второй вообще не был свидетелем осады.
.Оборонявшиеся были достаточно хорошо вооружены метательными копьями и стрелами; у них также были пищали и камнеметные орудия. В городе имелось и несколько пушек, но они себя мало оправдали: во-первых, для них недоставало селитры, и, кроме того, оказалось, что, когда они стреляли с внутренних стен и башен (а это было необходимо для того, чтобы ядра долетали до войск противника), отдача их была настолько сильной, что ломала сами укрепления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
. Константин, подавленный такими числами, приказал Франдзису держать их в тайне. Однако и итальянские свидетели самостоятельно пришли примерно к такому же заключению Phrantz., с. 291; Тетальди (стб. 1820) называет цифру от 6 тыс. до 7 тыс., а в одном рукописном варианте добавляет: «не более». Леонард Хиосский (Leon. 2, стб. 933), а вслед за ним и Дольфино (с. 22) говорят о 6 тыс. греков и 3 тыс. итальянцев; в число последних, возможно, включены и солдаты Перы, не принимавшие участия в военных действиях. Согласно Тетальди, население города составляло 30 тыс. человек; неясно, включил ли он сюда женщин. Если исходить из того, что в эту цифру не включены женщины, старики, дети и духовенство, тогда число 5 тыс. способных носить оружие согласуется с общей цифрой населения от 40 тыс. до 50 тыс. человек. Некоторые монахи, взявшиеся позднее за оружие, в список Франдзиса, вероятно, не вошли. Критовул (Кrit., с. 76) говорит, что при захвате города около 4 тыс. жителей было убито, а остальные (более 50 тыс.) взяты в плен. Цифры Критовула, как к большинства средневековых авторов, почти всегда завышены.
. Против султанской армии примерно в 80 тыс. солдат, не считая орд ополченцев, великий город, окруженный стенами протяженностью 14 миль, должны были защищать менее 7 тыс. человек. Глава VI.Осада началась Православная церковь считает Пасху самым большим праздником, когда каждый христианин радуется воскресению Спасителя. Но в светлое воскресенье 1453 г. в сердцах жителей Константинополя было мало радости. Этот день пришелся на 1 апреля. После зимних штормов на Босфор вернулась весна. В садах, разбросанных по городу, зацвели фруктовые деревья. Прилетевшие соловьи запели в зеленых зарослях, и аисты вили на верхушках крыш свои гнезда. В небе тянулись караваны перелетных птиц, направлявшихся на свои летние гнездовья на далеком севере. Однако в это же самое время Фракия содрогалась от грохота двигавшейся по ней громадной армии — людей, лошадей, быков, тащивших скрипучие повозки.В течение многих дней жители города молились о том, чтобы они могли исполнить все обряды Страстной недели в мире. По крайней мере это их желание осуществилось: первые вражеские солдаты показались под стенами города только в понедельник 2 апреля. Небольшой отряд защитников предпринял против них вылазку, убив несколько человек и многих ранив. Однако при приближении все новых и новых турецких войск смельчаки поспешно вернулись в город, а император приказал разрушить мосты через рвы и закрыть городские ворота Кrit., с. 40. Похоже, что ров в некоторых местах был наполнен водой (Andr. Саllist., стб. 1124).
. В тот же день он также распорядился протянуть через вход в Золотой Рог заградительную цепь. Один конец громадной цепи был прикреплен к башне Евгения под Акрополем, другой — к одной из башен морских стен Перы; на воде цепь поддерживали деревянные плоты. Установка заграждения была поручена генуэзскому инженеру Бартоломео Солиго Barbaro, с. 15—16; Leon. 2, стб. 930; Phrantz., с. 238; Ducas, XXVIII, с. 333.
.В четверг 5 апреля под стенами Константинополя собралась вся турецкая армия под командованием самого султана, который временно расположился на расстоянии полутора миль от города. На следующий день он продвинул свои войска на их основные позиции, поближе к стенам. Осажденные, в свою очередь, также заняли отведенные для каждого позиции Вarbarо, с. 18—20.
. Карта «Расположение войск» .
Константинополь расположен на полуострове почти треугольной формы со слегка изогнутыми боковыми сторонами. Сухопутные стены простирались от квартала Влахерны на берегу Золотого Рога до района Студион на Мраморном море в виде немного выгнутой линии; длина их составляла около четырех миль. Длина стен по берегу Золотого Рога была примерно три с половиной мили; вогнутой, извилистой линией они тянулись от Влахернов до мыса Акрополя, известного сейчас под названием мыс Сераля и вдающегося в Босфор несколько к северу. От мыса Акрополя до Студиона длина стен равнялась примерно пяти с половиной милям; они шли здесь вдоль тупой оконечности полуострова, выходящей на Босфор, а затем слегка вогнутой линией вдоль берега Мраморного моря. Морские стены, прикрывавшие город со стороны Золотого Рога и Мраморного моря, были одинарными. На Мраморном море они почти вплотную подступали к воде и имели 11 ворот, выходящих прямо в море; здесь имелись две небольшие укрепленные гавани для легких судов, которые не могли обогнуть мыс и войти в Золотой Рог из-за часто дующих северных ветров. По берегу Золотого Рога между стенами и водой с течением веков образовалась береговая полоса, которая была застроена теперь складскими помещениями. На указанном отрезке стен имелось 16 ворот. Перед этими стенами у западного их окончания Иоанн Кантакузин прорыл для защиты уязвимого района Влахерны ров через илистую прибрежную полосу. Стены были в довольно хорошем состоянии, и, кроме того, предполагалось, что они вряд ли могли подвергнуться серьезному нападению. И хотя в 1204 г. франки и венецианцы ворвались в город именно со стороны Золотого Рога, подобная угроза была реальной только тогда, когда залив полностью находился в руках нападающих. Там же, где полуостров округлой дугой вдается в море, течение настолько быстрое, что десантные корабли не могли подойти вплотную к основанию стен; помимо этого, дополнительную защиту для стен, тянувшихся вдоль берега Мраморного моря, представляли мели и рифы.Главный удар скорее всего следовало ожидать со стороны сухопутных стен. На их северной оконечности заметно выступал за общую линию квартал Влахерны. Вначале это был один из пригородов; в VII в. его обнесли одинарной стеной и включили, таким образом, в черту города. В IX и XII столетиях стена обновлялась и была усилена фортификационными сооружениями императорского дворца, который прямо рядом со стеной построил Мануил I.На южном конце влахернской стены, обращенном к Золотому Рогу, ее усиливал прорытый Иоанном Кантакузином ров, который, по-видимому, огибал угол стены, спускавшейся к самому заливу, и проходил вплоть до подножия крутого холма, на который стена поднималась. Затем стена под прямым углом поворачивала к основной линии городских укреплений. В этой стене имелось двое ворот — Калигарийские и Влахернские, а также небольшая потайная дверца под названием Керкопорта, обычно закрытая, расположенная в том месте, где влахернская стена соединялась под углом со старой стеной Феодосия. Стена Феодосия, сооруженная в правление императора Феодосия II префектом Анфимием, шла от этого места непрерывной линией до берега Мраморного моря. Эта стена была тройной. Снаружи ее был глубокий ров шириной примерно 60 футов, отдельные участки которого при необходимости могли быть наполнены водой. По внутренней стороне этого рва проходил невысокий зубчатый бруствер; между ним и стеной шел проход шириной от 40 до 50 футов. Этот проход, называемый Периволос, тянулся по всей длине стен. Затем возвышалась стена, обычно описываемая как наружная, высотой около 25 футов, с квадратными башнями, расположенными на расстоянии примерно от 50 до 100 ярдов одна от другой. За стеной имелся еще один внутренний проход, называемый Паратихион, шириной от 40 до 60 футов. Далее поднималась внутренняя стена высотой около 40 футов, с башнями квадратной или восьмиугольной формы высотой примерно 60 футов; они были расположены так, чтобы прикрывать промежутки между башнями внешней стены. В стенах Феодосия было несколько ворот, часть которых использовалась населением, другие же предназначались лишь для военных целей. Недалеко от берега Мраморного моря имелась небольшая дверца. Затем, если двигаться на север, шли Золотые ворота, или Первые военные ворота, через которые по традиции торжественно въезжал император по прибытии в город.Затем шли Вторые военные ворота и за ними Пигийские ворота, называемые сейчас Силиврийскими, предназначенные для невоенных целей. Недалеко от них были расположены Третьи военные ворота. Далее рельеф местности повышался до Регийских ворот и расположенных еще выше Четвертых военных ворот. На самой верхней точке гребня находились ворота св. Романа, называемые сейчас Топкапу. Затем следовал резкий спуск, примерно на 100 футов, к руслу небольшой речки Ликос, которая втекала в город по трубе, проложенной под стенами в 200 ярдах южнее Пятых военных ворот. Эти ворота, расположенные, таким образом, в долине реки, были известны византийцам как ворота Святого Дня Господня (Кириаки), по названию расположенной поблизости церкви; однако в народе их, по-видимому, называли военными воротами св. Романа, и авторы, описывающие осаду, постоянно путают их с гражданскими воротами того же названия. С этого места начинался новый подъем стен на другой гребень, на вершине которого находились Харисийские ворота, называемые теперь Адрианопольскими. Участок стен над рекой Ликос, известный как Месотихион, всегда считался наиболее уязвимым местом городских укреплений. Харисийские ворота иногда называли также Полиандрионом, а отрезок стен, шедший по вершине гребня до Ксилокерконских ворот, расположенных перед самым стыком стен Феодосия с влахернской стеной, известен как Мириандрион Лучшее и наиболее полное описание городских стен см.: Van Mil. 2. Я, однако, без колебаний присоединяюсь к точке зрения Пирса, согласно которой ворота св. Романа, упоминаемые в описаниях осады, следует отождествлять с Пятыми военными воротами. Как показывает Пирс, древнее название «Пемптон» (пятый) нигде не упоминается после VII в. В описаниях осады нет и более позднего наименования — ворота св. Дня Господня (Кириаки). Но в долине Ликоса были только одни ворота — на том участке стен, где происходили наиболее ожесточенные схватки. Похоже, что они были известны в то время как военные ворота св. Романа и что, когда современные событиям авторы пишут о воротах св. Романа, они имеют в виду другие, городские ворота св. Романа, нынешние Топкапу, на северном склоне холма (Pears 1, с. 429-436).
.Когда в 1422 г. султан Мурад напал на город, византийцы сконцентрировали свою оборону на наружной стене, через которую турки так и не смогли пробиться. Джустиниани и император решили, что и на этот раз ввиду немногочисленности находившихся в их распоряжении войск такая тактика будет наилучшей. Расположить достаточно людей также и по внутренней стене оказалось невозможным, но только с ее башен можно было стрелять тяжелыми ядрами и метать камни. Разрушения, произведенные в наружной стене в 1422 г., были в последующие годы в основном устранены, и Джустиниани позаботился о том, чтобы стены были восстановлены полностью. Архиепископ Леонард, который воображал себя военным специалистом, заявлял впоследствии, что все военные руководители обороны ошибались с самого начала и что защищать нужно было внутренние стены. Однако именно эти стены, добавляет он со своим обычным злорадством по отношению к грекам, были в плохом состоянии, поскольку выделенные на их починку средства расхитили два грека, которых он называет Ягаром и монахом Неофитом. Это была чудовищная клевета. Ягар, которого в действительности звали Мануил Палеолог Иагрос, был родственником императора и уважаемым государственным деятелем; его имя неоднократно упоминается в настенных надписях в тех местах, где стены были тщательно восстановлены. Что же касается известного монаха Неофита, друга императора, то, будучи противником унии, он в то время проводил свои дни в покое и молитве в монастыре харсианитов, не принимая никакого участия в общественной жизни, и с трудом можно себе представить, чтобы он мог заполучить контракт на строительные работы. Однако архиепископ Леонард был убежден, что нет такой гнусности, на которую были бы не способны попы-схизматики Leon. 2, стб. 936; Lаоn., с. 384. О восстановлении стен после 1422 г., в том числе и надписей с упоминанием Иагроса, см.: Van Mil. 2, с. 104—106, 126. Франдзис (с. 225) пишет о Неофите с большим уважением, хотя обо всех, кого он подозревает в нелояльности, он отзывается чрезвычайно критически.
.5 апреля защитники города заняли позиции, указанные им императором. Сам он вместе со своими лучшими войсками из греков выбрал себе место в Месотихионе, где стены пересекали реку Ликос. Джустиниани расположился справа и выше от него, в районе Харисийских ворот и Мириандриона. Однако, когда стало ясно, что султан намерен нанести главный удар в районе Месотихиона, Джустиниани со своими генуэзцами присоединился к императору, передав защиту Мириандриона братьям Боккиарди с их отрядом. Часть константинопольских венецианцев во главе со своим бальи Минотто заняла оборону в районе императорского дворца во Влахернах, причем в первую очередь они должны были вычистить и вновь заполнить водой ров перед стенами. Их престарелому соотечественнику Теодоро Каристо был поручен участок стены между Калигарийскими воротами и стенами Феодосия. Братья Лангаско и архиепископ Леонард находились со своими людьми за рвом, спускавшимся к Золотому Рогу. Слева от императора стояли отряды генуэзцев во главе с Каттанео, а далее греки под командованием родственника императора Феофила Палеолога, которому была поручена оборона Пигийских ворот. Венецианец Филиппе Контарини должен был защищать участок стен от Пигийских до Золотых ворот, за оборону которых отвечал генуэзец по имени Мануэле. Участок слева от него до самого моря занимал отряд Димитрия Кантакузина.Стены вдоль берега моря охранялись значительно меньшим числом людей. Джакобо Контарини должен был защищать район Студиона. Следующий участок стен, где вряд ли можно было ожидать нападения, охранялся греческими монахами, которые должны были нести сторожевую службу и в случае опасности вызывать помощь из резерва. Рядом с ними, в районе гавани Элевтерия, стоял принц Орхан со своими турками. В восточной части побережья Мраморного моря в районе ипподрома и Старого императорского дворца расположились каталонцы под командованием Пере Хулиа. Кардинал Исидор с двумястами солдат занял позиции у мыса Акрополя. Берег залива Золотой Рог должны были защищать венецианские и генуэзские моряки под командованием Габриэле Тревизано, в то время как его соотечественник Альвизо Диедо был назначен командующим всеми находившимися в заливе судами. В самом городе было оставлено в резерве два отряда: один, под командованием мегадуки Луки Нотараса, имевший на вооружении подвижную артиллерию, занимал район Петры, недалеко от сухопутных стен; другой, во главе с Никифором Палеологом, находился на центральном гребне возле церкви св. Апостолов. Из состава флота было выделено десять кораблей для обороны заградительной цепи; пять из них были генуэзскими, три — критскими, один — анконским и один — греческим. Командование над ними было поручено одному генуэзцу; вполне возможно, что это был установивший заграждение Солиго. Весьма важно было иметь среди экипажа этих судов кого-то, кто был бы в хороших отношениях с жившими в Пере генуэзцами, так как другой конец цепи, перегораживавшей Золотой Рог, был закреплен на их стенах. В целом император, очевидно, старался расположить свои греческие, венецианские и генуэзские войска вперемежку, с тем чтобы они чувствовали свою зависимость друг от друга и не затевали распрей на национальной почве Barbaro, с. 16—19; Leon., стб. 934—936; Phrantz., с. 252—256. Сведения этих авторов о расположении войск в общем совпадают, хотя Леонард Хиосский по возможности избегает упоминания греков, а Фраядзис — единственный, кто упоминает генуэзца Мануэле у Золотых ворот. По его словам также, Лука Нотарас находился в Петрионе, а Кантакузин и Никифор Палеолог командовали подвижным резервом. Возможно, что впоследствии Кантакузин заменил Мануэле. В участок, обороняемый Лукой Нотарасом, вошли Петрион и Петра. Только Барбаро сообщает место, где находился Орхан. Пускуло (с. 64—65) и Дольфино (с. 23—24) несколько расходятся в описании расположения войск. Следует учесть, однако, что первый писал по памяти много лет спустя, а второй вообще не был свидетелем осады.
.Оборонявшиеся были достаточно хорошо вооружены метательными копьями и стрелами; у них также были пищали и камнеметные орудия. В городе имелось и несколько пушек, но они себя мало оправдали: во-первых, для них недоставало селитры, и, кроме того, оказалось, что, когда они стреляли с внутренних стен и башен (а это было необходимо для того, чтобы ядра долетали до войск противника), отдача их была настолько сильной, что ломала сами укрепления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31