Религия, не основанная на убеждении, – лицемерие. Хотя наши убеждения во многом не сходятся, я одобряю постоянство шевалье Кричтона и не хочу пытаться поколебать чем-либо иным, кроме аргументов, которые не позволяет мне употребить краткость моих последних минут. Я должен больше думать о религии, которая может укрепить сердце такого молодого человека в борьбе с искушениями, которых не выдержали бы и старые фанатики.– Ваша рука остановила мое падение, отец мой, – сказал Кричтон.– Я этому радуюсь, сын мой, – отвечал проповедник. – Бегите, пока длится ваша решимость. Я не хотел бы подвергаться вашим упрекам. Вы должны расстаться с принцессой, но, я надеюсь, не навсегда. Скоро, может быть, наступит время, когда ваши идеи переменятся, и тогда принцессе можно будет отдать вам руку, не нарушая свою клятву.Слезы брызнули из глаз Эклермонды, и она упала в объятия Кричтона, не в силах более себя сдерживать.– Когда я дала эту клятву, – вздохнула она, – я произнесла мой смертный приговор.– Увы! Я хотел тогда удержать вас, – отвечал Кричтон, – но теперь уже поздно.– Да, – сурово сказал Кретьен. – Уже поздно. Идите скорее. Вы мешаете мне молиться, я должен приготовиться к переходу в вечность.– Отец мой, – сказал Кричтон, – я надеюсь, что у вас будет более времени на эти приготовления, чем того хотели бы ваши враги. Ваша жизнь более драгоценна, чем моя, вы можете оказать принцессе услуги, более важные, чем те, которые могу оказать ей я. Живите для нее.– Вы говорите загадками, сын мой, – сказал с изумлением проповедник.– Возьмите этот плащ и это кольцо, – продолжал Кричтон, – и ваше спасение обеспечено. Это печать короля. Покажите ее страже, и все двери отворятся перед вами. Не теряйте времени, завернитесь в плащ и идите.– А вы?– Не думайте обо мне. Я останусь на вашем месте– Я не могу принять свободу на таких условиях, сын мой.– Слушайте меня, отец мой, – сказал с жаром Кричтон. – Вы пойдете не один, Эклермонда будет сопровождать вас. Если она возвратится на маскарад, она погибла.– Праведное небо! – вскричал проповедник.– Планы Генриха так хорошо задуманы, что она не может ускользнуть от него. Король Наваррский обманут Генрихом и против воли усугубит грозящие принцессе опасности, если прибегнет к задуманному им безумному средству спасти ее. Екатерина Медичи занята своими черными замыслами, но она не станет противиться намерениям сына, если только не поможет ему. Через час Лувр может стать театром кровавой схватки, но через час будет уже поздно спасать принцессу от бесчестья.– И ваша жизнь будет ценой моего спасения! – воскликнула Эклермонда. – Нет, я лучше вернусь на банкет и буду искать защиты у короля Наваррского.– Он не в состоянии защитить вас, – отвечал Кричтон. – Не бойтесь за меня.– Почему вы сами не хотите сопровождать принцессу, шевалье Кричтон? – спросил проповедник.– Не спрашивайте меня, а идите, – отвечал поспешно шотландец. – Ее жизнь и честь окажутся в опасности, если вы будете медлить.– Я не хочу, чтобы вы погибли! – вскричала страстно Эклермонда.– Вы убиваете меня, оставаясь, – сказал Кричтон. – Еще минута, и, может быть, будет уже поздно.В эту минуту, когда он произносил эти слова, дверь в келью отворилась, вошел солдат с факелом и провозгласил громким голосом: "Король!"Спустя минуту вошел Генрих III в сопровождении Маргариты Валуа. Злая улыбка скользнула по лицу короля, когда он заметил испуг, произведенный его появлением.– Вы правду говорили, сестра, – сказал он, обращаясь, к королеве Наваррской, – наши испуганные голубки улетели сюда. Тюрьма гугенота, как видно, столь же удобна для свиданий, как и будуар Фрины. Мессир Флоран Кретьен мог найти для своих последних минут более приличное занятие, чем подобное свидание. Но это, впрочем, совершенно сообразное его доктринами. Однако его размышления не будут более прерываться. Сырость этого подземелья леденит нас после ароматной атмосферы, которую мы сейчас покинули. Принцесса Конде, – продолжал он, обращаясь к Эклермонде, которая, вздрогнув, невольно отступила, – ваше присутствие на маскараде необходимо.– Государь, – твердо отвечала принцесса, – я предпочитаю оставаться всю жизнь в этой тюрьме, чем возвращаться в ваши развращенные салоны.– Повинуйся ему, – шепнул Кричтон. – Я, может быть, еще могу вывести вас из опасного положения.– Наша свита готова, прекрасная кузина, – сказал король многозначительным тоном. – Мы не имели намерения ни удерживать вас пленницей, ни подвергать нашу жизнь опасности, оставаясь долее под этими сырыми сводами.– Ступайте, дочь моя, – сказал Кретьен. – Бог защитит вас. Не бойтесь ничего.– Ваше величество не откажется отвести меня к королю Наваррскому? – спросила Эклермонда.– О! Конечно нет! – отвечал, улыбаясь, Генрих. – Но он так околдован томными взглядами ла Ребур, что, вероятно, не жаждет вашего общества. Шевалье Кричтон, – продолжал он, обращаясь к шотландцу, – вы избавите нас от вашего присутствия.– Генрих, – сказала Маргарита Валуа, – ради любви ко мне забудьте его вину.– Ради любви к вам, Маргарита? – спросил с изумлением король. – Но ведь минуту тому назад вы просили, чтобы изгнание было заменено казнью?– Сочтите меня непостоянной, если хотите, но исполните мою просьбу.– Souvent femme varie! – пропел, смеясь, Генрих. – Пусть будет по-вашему. Изгнав его, мы могли бы расстроить веселье нашего праздника. Удержите его около себя, и мы довольны. Пойдемте.– Маргарита, – сказал Кричтон, когда королева Наваррская взяла его руку, – ваше великодушие спасло и сохранило корону вашему брату.– Если бы она возродила вашу любовь, я была бы довольна, – нежно проворковала Маргарита.– Вы можете возродить ее, моя королева, – отвечал Кричтон.– Каким образом? – спросила Маргарита, дрожа от волнения. – Я угадываю. Вы хотите, чтобы я помогла вам спасти принцессу Конде от грозящей ей опасности? Хорошо, я помогу вам.– У вас благородное сердце, Маргарита.– Это верное и любящее сердце, Кричтон. Не играйте с его любовью.– Если я переживу эту ночь, моя жизнь принадлежит вам.– Если вы переживете? Что хотите вы сказать этим?– Я схожу с ума, Маргарита, но не останавливайтесь. Генрих уже ушел.– И Эклермонда тоже, – прибавила королева тоном ревнивого упрека.Не прошло и нескольких минут после их ухода, как молитвы Кретьена были прерваны грубым голосом тюремщика, приказывавшего ему встать. Старик тотчас повиновался.Тюрьма наполнилась людьми в черных платьях и масках, среди которых патер громогласно читал псалмы.– Твой последний час наступил, – сказал тюремщик.– Я готов, – отвечал твердым голосом Кретьен, – ведите меня.Руки старика были немедленно связаны. Его вывели из тюрьмы и извилистыми, узкими улицами повели на берег Сены, освещенный в эту минуту красным светом факелов, обозначавших место, где собралась толпа, ожидавшая казни еретика. Перевезенный в лодке через реку, Кретьен скоро достиг Пре-о-Клерк, где его прибытие было встречено дикими криками толпы.– Зажигайте костер! Зажигайте! – ревели тысячи голосов. – Смерть еретику!– Скорее! Скорее! Мы хотим погреться у его костра! – кричал сорбоннский студент. – Смерть гугеноту!..Красный свет, окрасивший спустя минуту черную воду реки, был отблеском костра Флорана Кретьена. ЗАГОВОР Когда король и его свита возвратились на праздник, веселье было в самом разгаре. Кавалеры шептали самые страстные слова любви, дамы давали самые нежные ответы. Всеобщая свобода отчасти придавала празднику характер оргии. При виде этого Эклермонда вздрогнула и отступила назад. Она охотно бы скрылась, если бы это было возможно. Но Генрих быстро увлек ее вперед.– Король Наваррский сидит там, около буфета, – сказал он. – Его правая рука держит бокал вина, а левая обвивает талию любовницы. Мы, вероятно, помешаем ему. Но все равно я готов доверить вас его заботам.Эклермонда колебалась.– Во всяком случае, я думаю, – продолжал король, – нам лучше подождать, пока он кончит свою песню, так как по его жестам ясно, что он излагает свою страсть в стихах. А пока, прошу вас, прекрасная кузина, наденьте снова маску.Пока принцесса исполняла желание короля, Генрих поднялся вместе со своей дамой, и, вмешавшись в толпу танцующих, исчез из вида.– Проведите со мной еще несколько минут вот в той амбразуре, – сказал король, – оттуда можно видеть всю залу. Как только танец окончится, я велю позвать к нам Бурбона.Эклермонда последовала за королем в указанное им место. По дороге Генрих попробовал взять ее за руку.– Государь, – сказала она, стараясь высвободить руку, – я соглашусь остаться с вами только при условии, что вы не возобновите ваши преследования, которые делали меня несчастной в последнее время.– Вы налагаете на нас тяжелое условие, кузина, но я попытаюсь ему покориться.Принцесса оглянулась, ища глазами Кричтона, но в толпе не было видно ни его, ни Маргариты Валуа."Он меня покинул, – подумала она. – Эта царственная сирена снова обрела над ним власть".Генрих угадал ее мысли.– Наша сестра не наложила на своего любовника условия, подобного вашему, – сказал он. – Их ссора, очевидно, закончилась, и он занял свое прежнее место в ее сердце.– Государь!– Они исчезли. Не хотите ли опять нанести визит в комнаты королевы Наваррской?– Позвольте мне идти к королеве-матери, государь. Я вижу ее величество в соседней зале разговаривающей с герцогом Неверским.– С герцогом! – повторил с гневом Генрих. – Нет, моя милая, мы не можем расстаться с вами. Мы должны сказать вам два слова относительно этого прекрасного шотландца. Отойдем еще немного, прекрасная кузина, мы не хотим, чтобы нас услышали. Что вы скажете, когда мы сообщим вам, что жизнь Кричтона зависит от вас.– Его жизнь, государь?– Одна ваша рука может отклонить меч, висящий над его головой.– Государь! Вы меня ужасаете!– Вовсе нет, моя крошка, я хочу, наоборот, вас успокоить, – страстно продолжал Генрих. – В вашей власти спасти его.– Я понимаю ваше величество, – холодно отвечала Эклермонда.– Не совсем, – сказал король. – Вы можете угадать мои намерения, но вы не можете предвидеть, какое предложение я сейчас вам сделаю. Сначала я должен рассказать вам историю моей первой любви. Рене де Рие, моя первая любовница, прежде, чем я ее увидел, отдала свое сердце Филиппу Альтовити.– Избавьте меня от этого рассказа, государь.– Теперь она его жена. Вы любите шевалье Кричтона. На таких же условиях вы будете его женой.– Я дочь Людовика Бурбона, государь!– Шевалье Кричтон будет пэром Франции.– Если бы король Франции просил моей руки, я отказала бы ему, – сказала гордо Эклермонда. – Пусть он ищет себе любовниц между дамами его двора, которые ни в чем не могут отказать ему, потому что он король.– Вы решили участь вашего любовника, прекрасная кузина, – сказал Генрих. – Де Гальд, – прибавил он, делая знак своему камердинеру, – скажите герцогу Неверскому, что мы желаем его видеть.– Государь, – твердо сказала Эклермонда, бледная, как смерть, – не доводите дело до крайностей. Я женщина, и моя угроза не может иметь большого влияния на ваше величество. Но если вы без всякого повода, из одной только ревности казните честного и храброго дворянина, я употреблю все средства, какие только доступны женщине, чтобы отомстить вам. Подумайте об этом. Это не пустая угроза!– Боже мой! – вскричал Генрих. – Если бы я сколько-нибудь сомневался еще в вашем происхождении, ваша гордость рассеяла бы мои сомнения. Огонь старых Бурбонов не погас. Я принимаю ваш вызов. Кричтон умрет, или вы будете моей. Выбирайте.– Я отвечаю, как ответил бы сам шевалье Кричтон, – сказала Эклермонда. – Лучше смерть, чем бесчестье.Генрих хотел возразить что-то, но его слова были заглушены взрывом хохота, раздавшегося из группы дам, сидевших позади. Их смех вызвал Брантом, только что прочитавший свою исповедь любви.Вернемся, однако, к Кричтону. Войдя в большую залу, шотландец оставил Маргариту и, взяв маску, поспешно направился к королеве-матери.Екатерина в эту минуту была поглощена разговором с герцогом Неверским, так что Кричтон мог подойти незаметно. Став позади колонны, он не пропустил ни одного слова из их разговора, хотя они по большей части говорили вполголоса.– И вы говорите, что герцог Анжуйский, напуганный разглашением его письма, тотчас же оставил Лувр? – спросил герцог Неверский.– Получив вашу записку, – отвечала Екатерина, – я послала к нему надежного человека. Боясь быть разоблаченным, он сразу же бежал.– Проклятие! – прошептал герцог. – Его голова должна была быть ценой моего наместничества. Генрих не осмелится ни на что против матери.– Что это вы задумались, герцог? – спросила подозрительная Екатерина.– Я жалею, что наш заговор разрушился.– Он не совсем еще разрушился, – заметила королева.– В самом деле?– Я сама исполню то, на что не осмелился Анжу.– Вы?– Потерпев неудачу в попытке подкупить этого неподкупного шотландца, я наняла руку, такую же верную, но менее совестливую. Приготовьте ваших людей, Генрих умрет в эту ночь.– И вы можете, ваше величество, рассчитывать вполне на этого человека?– Вполне. Это испанский бродяга, привыкший действовать кинжалом. Ему не понадобится повторять удар.– Хорошо, – сказал герцог, – а сигнал?– Будет убийство короля. Слушайте, Невер, я устрою так, что Генрих и Кричтон войдут вместе в овальную комнату. Убийца уже спрятан там и тотчас же бросится на короля. На его крики сбегутся ваши помощники и убьют шотландца. Смерть короля будет приписана ему.– Это будет сделано.– А! Вот и де Гальд. Нам надо разойтись.Узнав о планах своих врагов, Кричтон поспешил возвратиться к Маргарите Валуа, ожидавшей его с нетерпением.– В овальную комнату, королева, скорей! Скорей! – вскричал он.– Почему? – спросила Маргарита.– Жизни Генриха угрожает убийца. Я должен увидеть его и предупредить.– Генрих уже там, – сказала Маргарита. – Он только что вошел туда с Эклермондой.– Боже мой! – вскричал Кричтон. – Может быть, уже поздно спасать его.Тут мы должны вернуться на минуту к принцессе Конде. Отвергнув презрительно предложение короля и желая избавиться от дальнейших преследований, Эклермонда, пока он внимательно слушал стихи Брантома, углубилась в амбразуру и, открыв окно, вышла на балкон. Страшное зрелище представилось ее глазам: среди яркого пламени, освещавшего шумную и грозную толпу людей, висел какой-то черный длинный предмет. Принцесса в ужасе отвернулась. В ту же минуту послышались дикие крики радости. Останки Флорана Кретьена упали в пожирающую огненную стихию.Эклермонда не слышала более ничего. Она упала без чувств на руки короля и по его приказанию была перенесена в овальную комнату.Когда Кричтон подошел к дверям этой комнаты, он нашел их запертыми, а поставленные у входа часовые отказались впустить его.– Идите за мной, – сказала Маргарита, – я покажу вам потайную дверь.Пройдя поспешно ряд комнат, Маргарита и Кричтон подошли с другой стороны к овальной комнате, и королева Наваррская указала скрытую в стене дверь.– Ко мне! – вскричал, заслышав шум, Генрих, бежавший и преследуемый в эту минуту кинжалом Каравайя. – Помогите! Убийца!.– Sangre de Dios! Я промахнулся! – кричал испанец, хватая Генриха за плащ. – Но теперь мой кинжал найдет дорогу к твоему сердцу, тиран!– Пощади! – вскричал Генрих.– Умри! – отвечал Каравайя, поднимая кинжал. Но в ту же минуту шпага Кричтона пронзила его грудь, и он упал, обрызгав короля своей кровью.– Кричтон! – вскричала Эклермонда, пришедшая в себя от криков Генриха.– Ах! Что я вижу! Король убит?– Нет, прекрасная кузина, – отвечал Генрих, с трудом освобождая свой плащ из судорожно сжатой руки испанца. – Слава Богу! Я отделался одним страхом. Шевалье Кричтон, откройте двери.Невозможно описать, каково было всеобщее смятение, когда король вышел в залу, бледный, дрожащий и покрытый кровью. Рядом с ним стоял Кричтон с обнаженной, окровавленной шпагой.Вдруг раздался голос герцога Неверского:– Король смертельно ранен, преступник перед вами. Это Кричтон. Убейте его! Разрубите его на куски!– Стойте, – вскричал король, останавливая движение толпы, – я не ранен. Господа, – продолжал он, обращаясь к страже, – мы приказываем вам арестовать герцога Неверского, которого мы обвиняем в измене и оскорблении нашего величества.– Вы тоже ответите на эти обвинения, – прибавил он, обращаясь к Екатерине.– Сейчас же и охотно, сын мой, – отвечала королева. – Вы ошибаетесь. Настоящий изменник стоит с вами рядом. Это Кричтон. Я докажу, что он виновен в тех преступлениях, в которых вы меня обвиняете.– Козьма Руджиери, подойди сюда! – сказал Кричтон.Повинуясь этому призыву, астролог вышел из толпы.– Что ты можешь сказать против меня? – повелительно спросила его Екатерина.– Что вы замышляли заговор против жизни и короны вашего сына и что герцог Неверский был вашим сообщником, – твердо отвечал Руджиери. – Ваше величество, не угодно ли вам будет взглянуть на этот пергамент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45