Дхандас схватил меня за руку и сказал, прерывисто дыша:— Профессор, я не могу покинуть эту страну до тех пор, пока не получу свою долю сокровищ.— О похищении драгоценностей из гробницы Серафиса не может быть и речи: мы не грабители, а честные, порядочные люди.— Честные, порядочные люди! — воскликнул Дхандас. — Зачем серафийцам эти несметные богатства? Разве они не лежали без толку в течение тысячелетий, сокрытые от всех под землей? Стоит нам только заполучить хотя бы один сундучок, и мы станем самыми богатыми людьми в мире!В это время наша лодка пристала к берегу, и Дхандас замолчал. Перед нами был храм бога солнца Ра, занятый солдатами Нохри.Мы неслышно выбрались из лодок. Луны уже не было видно, а звезды тускнели и меркли одна за другой, пока наконец по небу не разлился кроваво-красный свет зари и на востоке засверкал первый луч солнца, осветив башни, крыши домов и стены города Митни-Хапи.Бакни построил солдат в три шеренги. Я с товарищами находился в центре первого ряда, и, признаюсь вам честно, у меня сердце ушло в пятки, когда был отдан приказ двигаться вперед.Я придерживался противоположных с Дхандасом взглядов. Если бы ко мне в руки попала хотя бы тысячная часть сокровищ Серафиса и кто-нибудь сказал мне, чтобы я ехал с таким богатством в Индию, я бы с радостью отдал этому человеку все драгоценности, чтобы только остаться здесь. События захватили меня так сильно, что я невольно чувствовал себя сухой былинкой, которую несет с собой быстрый поток.Идя между Дхирендрой и Чаном, я разглядывал молодых бородатых солдат, шагавших в одной шеренге с нами. Своими смелыми, бесстрашными глазами, сильными руками, крепко державшими щиты и копья, и вытянутыми шеями они напоминали мне боевых петухов. Сам я чувствовал себя примерно так же, как старуха среди молодых мужчин или трус среди героев. Но тем не менее я собрался с мужеством и твердо решил не отставать от товарищей, чтобы своими глазами увидеть бой, хотя бы мне и пришлось за это поплатиться жизнью.Вдруг раздалась резкая команда Бакни идти в атаку, и мы быстро, как морская волна, хлынули вперед и заняли площадь перед храмом Глава XXI. БОЙ В ХРАМЕ БОГА СОЛНЦА РА Солдат Нохри охватила паника: гвардейцы застали их врасплох. Мятежники не успели как следует подготовиться к отпору и построиться в боевом порядке, как завязался бой.Обо мне лучше не спрашивайте. Я, конечно, ни за что на свете не решился бы идти вперед на врага, но едва я отстал от товарищей, чтобы подыскать более безопасное место, как поток шедших сзади подхватил меня и вынес в самую гущу боя. Я сразу же был легко ранен копьем в бедро. Очевидно, к счастью для меня, копье было пущено с дальнего расстояния. Еще беседуя с Бакни во дворце, я спросил его, сколь далеко можно кинуть копье, и он рассказал, что вообще воины метают копье на сто пятьдесят-сто восемьдесят метров, но точность попадания снижается уже после тридцати метров. По правде говоря, я обрадовался тому, что был ранен, так как смог теперь, ссылаясь на рану, выбраться из рядов сражающихся.Отойдя в сторону и усевшись между передними лапами огромной статуи сфинкса, я кое-как перевязал свою рану.До меня доносились воинственные возгласы сражающихся, лязг оружия, стоны раненых и победный клич гвардейцев, теснивших противника.Я встал, чтобы вернуться к товарищам, но они уже продвинулись далеко вперед. Нога казалась чужой, а рана ныла так сильно, что мне было трудно двигаться. Я огляделся и заметил узкую каменную лесенку, которая вела на спину сфинкса. Соблазн взглянуть на сражение был так велик, что я осторожно, делая неимоверные усилия, поднялся наверх и, усевшись там, стал наблюдать за полем боя.Противник, все еще не оправившийся от неожиданного удара и так и не сумевший установить полный боевой порядок, медленно, шаг за шагом, отступал под натиском воинов Бакни. В передних рядах сражался Нохри, одетый в золотые доспехи, а против него — мои друзья.Во всем царстве не было ни одного человека, кроме Псаро, кто бы знал об огнестрельном оружии. Поэтому почти все серафийцы, глядя на револьверы, из которых так метко стреляли Дхирендра и Дхандас, сочли их волшебным оружием. Да, трудно было солдатам Нохри: им приходилось сражаться с богами, которых почитали еще их предки.Высокая фигура Дхандаса всякий раз появлялась там, где шла наиболее ожесточенная схватка. В поведении Тота сказывалось хладнокровие господина Чана. Бог Тот стрелял редко, но ни одна пуля не пропадала у него даром: как только раздавался выстрел, кто-нибудь из мятежников с шумом катился на пол. Капитан Дхирендра казался настоящим богом смерти Анубисом. Он показывался то здесь, то там, и я не успевал следить за ним. Он кидался в самую гущу боя и, посылая одну пулю за другой, оставлял за собой тела врагов.Нетрудно было определить, кто одержит верх. Но результат битвы оказался совершенно неожиданным. Дело в том, что в полутора километрах от храма был разбит большой лагерь, в котором, как нам сказали потом, под командой Псаро находилось несколько сот солдат.Как вы уже знаете, Псаро был очень хитрым человеком. Не следует забывать и того, что он не был таким отсталым, как остальные серафийцы. Псаро-то уж хорошо знал, что за боги пришли в Митни-Хапи. Он понял, что Гор и Анубис не кто иные, как Дхандас и капитан Дхирендра, — вот только о Чане ему ничего не было известно.Получив известие о нападении на храм, Псаро тотчас же собрал солдат и, как узнал я впоследствии, выступил перед ними с небольшой речью. Он убеждал их ничего не бояться, потому что трое богов не настоящие, а оружие, которым пользовались они, сделано обычными, человеческими руками и в нем нет никакой сверхъестественной силы.Затем Псаро, чтобы помочь Нохри, двинул свое войско к храму, разделив его на две неравные группы. Меньшую группу он послал непосредственно на помощь мятежникам, а со второй пошел в обход, чтобы охватить отряд Бакни с тыла, со стороны главного входа в храм.Когда я увидел этот маневр и понял, что нам угрожает большая опасность, я быстро спустился вниз и бросился к товарищам, чтобы предупредить их об этом. Правду говорят, что дух сильнее тела. Сознание опасности заставило меня забыть про боль — теперь, когда над нами нависла беда, я смог даже бежать.Бой в это время шел уже за храмом, возле самой гробницы, и если бы Псаро со своим отрядом вошел сейчас в двери храма, то Бакни некуда было бы отходить и нам всем пришлось бы или погибнуть или сдаться в плен.Разыскав Дхирендру в самом центре сражающихся, я громко крикнул ему об опасности.— Сообщите об этом Бакни! — сказал Дхирендра и начал пробираться к Чану.С большим трудом я добрался до Бакни и рассказал ему о приближении Псаро.Бакни приказал отступать. Мы подошли к двери как раз в тот момент, когда Псаро с солдатами был уже на площади напротив храма. Промедли я еще минуту, и мы все были бы перебиты.Я не собираюсь описывать бой с Псаро перед храмом. Наблюдать за сражением интересно издали, но, если вы оказываетесь в самом пекле, тогда другое дело. Сейчас мне было не до наблюдений. Насколько мне помнится, я кричал изо всех сил, стрелял из револьвера и, как безумный, перебегал с места на место. Я превратился в хищного зверя, и мной то овладевало страстное желание убивать других, то вдруг я чувствовал себя ребенком, и мне хотелось закрыть лицо руками и плакать. Единственное, что я ясно видел во время боя, так это страшную, беспредельную человеческую жестокость.Дхандас отстал от гвардейцев. Он хотел последним покинуть храм — думаю, что ему было очень трудно уйти оттуда, где лежали несметные богатства. С тех пор как он впервые пришел ко мне в Наланде, и до того момента, как мы увидели его в последний раз в царском дворце в Митни-Хапи, всеми его помыслами и поступками руководило только одно — желание овладеть всем золотом и драгоценностями Серафиса.Мы нанесли противнику большой урон, а сами потеряли сравнительно мало людей, но враг подавлял нас численным превосходством, и самое лучшее, что мы могли сделать, — это как можно быстрее отойти отсюда.Дхандас, по-видимому, решил, что нам от такого поражения уже не оправиться, и, задержавшись в дверях, вступил в переговоры с Псаро. Они стояли далеко от меня, и поэтому я не слышал, о чем они говорили. Думаю, что Псаро за несколько лет, проведенных в Индии, выучил хинди и теперь переманивал Дхандаса на свою сторону. Очевидно, находясь на «Лотосе», он наблюдал за Дхандасом и сумел куда лучше, чем я, понять характер и душу этого человека.Наверное, прежде всего Псаро сказал Дхандасу, что он разгадал наш обман и знает о нас все, потому что человека, видевшего современный Бомбей и Калькутту и сумевшего провести опытную тайную полицию Бихара, нельзя обмануть маской с прикрепленным к ней деревянным клювом и кожей, к которой приклеены перья. Я убежден в том, что Псаро пообещал Дхандасу не только сохранить жизнь, но и дать ему часть сокровищ Серафиса, если только он предаст своих товарищей и перейдет на сторону Нохри. Дхандас считал наше дело проигранным, и это заставило его сразу же принять условия Псаро.Раньше я старался думать хорошо об этом человеке, сознательно закрывал глаза на его недостатки, но данный поступок Дхандаса резко изменил мое мнение о нем, а последующее его поведение только усилило наше презрение и неприязнь к нему.Получив приказ Бакни об отступлении, гвардейцы медленно, в полном порядке начали отходить к реке. Нохри пытался напасть на нас с правого фланга, но капитан Дхирендра и Чан меткими выстрелами отбросили его назад. Первым вышел к реке правый фланг, и тут обнаружилось, что противник перехитрил нас и увел все лодки. Впрочем, мы от этого особенно не проиграли, так как в нашем положении было бы трудно возвращаться во дворец в лодках. Теперь у нас оставался лишь один путь — вдоль правого берега реки, прямо к дворцу.Самым сложным во время отступления является организация прикрытия. Этим занимались Дхирендра и Чан, находившиеся в арьергарде. Поэтому они вначале не заметили, что Дхандас остался в храме. Когда же мы отошли довольно далеко и Нохри прекратил преследование, ко мне подошел Дхирендра и спросил:— Где Дхандас? Что с ним? Уж не ранен ли он?— Он предатель, — ответил я.— Предатель?!— Да. Он о чем-то говорил с Псаро, который, как я подозреваю, знает хинди. Дхандасу ведь ничего не надо, кроме денег.— Самое ужасное заключается в том, что ему известна тайна гробницы, — тихо проговорил Дхирендра.— Пустяки, он все равно ничего не сможет сделать. Бесполезно владеть секретом, если у тебя нет амулета.— Но он у него!У меня перехватило дыхание.— Амулет у Дхандаса?! — воскликнул я, и только после того, как я повторил эту фразу несколько раз, до меня дошел ее смысл.Я не хотел в это верить — я надеялся, что Дхирендра ошибся, — но, увы, он был прав.— Когда Дхандасу стало известно, что мы идем на приступ, он сказал мне: если нам удастся отбросить Нохри от храма, то самое главное, что мы должны сделать, это взять с собой все сокровища из гробницы Серафиса и перенести их в царский дворец, где они будут в полной безопасности. Поэтому я не сомневаюсь, что он захватил с собой амулет, — сказал Дхирендра.Слушать дальше было невыносимо. Схватившись за сердце, которое, казалось, вот-вот выскочит из груди, я закричал:— Негодяй! Изменник! Он сошел с ума! Его ничто не интересует, кроме золота! Ох, как же я раньше не мог понять этого! С первой же встречи я заметил в нем алчность, но я не мог предположить, что жажда золота заведет его так далеко! Теперь он проникнет в подземелье и вместе с Нохри и Псаро ограбит сокровищницу. Они поднимут всю страну против царицы!— Теперь мы не сможем больше обманывать суеверных серафийцев, — заметил Дхирендра. — Но даже в том случае, если наш обман не будет раскрыт, измена Дхандаса в значительной степени облегчит мятежникам борьбу с нами: сейчас, когда на их стороне Гор, им не так страшно поднимать оружие против Тота и Анубиса.Я не мог больше говорить о подлости этого человека. В горле щемило от боли. Я представил себе, что было бы со мной, если бы я отправился сюда с этим мерзавцем один, без Дхирендры и Чана. Мне и сейчас тяжело перебирать в памяти все, что пережил я в то время, в особенности когда, придя в себя, я подумал о молодой, красивой и доброй царице.По немощеной грунтовой дороге мы дошли под палящим солнцем до дворца и, выстроившись в ряд, вошли в ворота. Бакни отпустил солдат, и бородатые гвардейцы начали расходиться по своим квартирам, чтобы немного передохнуть. Лица их были печальны: многие потеряли сегодня в бою товарищей и родных.Поднявшись по лестнице, я встретил верховного жреца Яхмоса.— Надеюсь, что все хорошо? — приветствовал он меня.— Мы преданы!— Преданы? Кем?Мне трудно было скрывать правду, но тем не менее я ответил:— Гором.Я думал, что это известие встревожит Яхмоса, но он лишь улыбнулся и посмотрел мне в глаза:— Вы хотите сказать, Тутмос, что предательство совершил тот человек, которого вы представили нам под видом сына бога Осириса и древней покровительницы Нила Исиды?— Откуда вы знаете? — поразился я.— Неужели вы забыли, как вчера вечером говорили в моем присутствии на каком-то неизвестном языке? Это навело меня на подозрения. Я незаметно пробрался в храм, Исиды и — да простят меня боги, — стоя у двери, подслушал, как Тот разговаривал со своими товарищами на чужом языке, по-видимому на том же самом, что и вы.— И вы поняли, что мы обманываем вас?— Да. Но я знаю, что вы — друг царицы, а это для меня самое главное.Это признание взволновало меня, и, положив руку ему на плечо, я сказал от всего сердца:— Вы мой друг!— Каждый, кто бескорыстно готов помочь царице, может считать меня своим другом, — ответил Яхмос. — Идемте со мной и сами расскажите ей всю правду. Вам нечего бояться, потому что ваши друзья, кто бы они там ни были — боги или люди, — сражаются за интересы всей страны. Наш долг — подавить этот мятеж или погибнуть с оружием в руках.— Яхмос, мы с вами уже старые и одной ногой стоим в могиле. Смерть нам не страшна. Пойдемте к царице и расскажем ей о тех, кого вы зовете Тотом и Анубисом. Вы правы в отношении их — они действительно люди, очень умные люди, имеющие большой жизненный опыт, — сказал я. Глава XXII. РЕШЕНИЕ ЧАНА Царица с детства знала Яхмоса как своего наставника и самого близкого друга. Он научил ее искусству управления государством, религиозным обрядам и обычаям древнего Египта, и не было еще случая, чтобы царица отвергла совет или пренебрегла мнением этого мудрого и доброго человека.Серисис не сомневалась в том, что мои друзья действительно Гор, Тот и Анубис, великие боги Нильской долины, и верила, что они во второй раз спустились на землю. Вера царицы не была такой уж глупой и слепой, как это может показаться с первого взгляда. Древнеегипетские боги имели много общего с людьми: в Египте, подобно древней Индии, Риму и Греции, простые смертные могли стать героями, а герои — богами, что до известной степени стирало границу между богами и людьми. Например, фараон, хотя он и жил среди людей, почитался египтянами богом.Я не знал, как царица воспримет правду. Никому не нравится, чтобы его дурачили, и поэтому я предполагал, что она обидится и рассердится на нас, хотя мы, как вы уже знаете, ни в чем не были виноваты: нам самим претила ложь, но обстоятельства вынудили нас пойти на это.Яхмос очень умно и тактично рассказал Серисис обо всем. Он сообщил ей, что мы чужеземцы и прибыли сюда издалека, чтобы взглянуть на страну серафийцев, и только в целях самозащиты вынуждены были прибегнуть к обману. Затем Яхмос попросил у царицы от нашего имени прощения и напомнил ей, что мы уже доказали в трудное для нее время, какие мы верные друзья.Царица спокойно выслушала все и, не выказав ни малейшего неудовольствия или раздражения, обратилась ко мне:— Ну, а вы кто, Тутмос?— О царица, разве вы сами не видите, что перед вами старик? И этот старик не столько воин, сколько ученый. Я прибыл сюда не для того, чтобы причинить кому-то вред, особенно вам, такой молодой и прекрасной.— Я, к сожалению, ничего не знаю о вас как об ученом, но то, что вы умеете говорить женщине приятное, это я поняла давно, — пошутила царица. — Но объясните, пожалуйста, каким образом вы знаете наш язык?— В моей стране есть много людей, которые всю свою жизнь посвящают изучению древних культур, и я, будучи одним из них, смог выучить древнеегипетский язык настолько, чтобы разговаривать с жителями Митни-Хапи и читать иероглифические письмена.Потом, помолчав немного, я продолжал:— Человек, который известен вам как Гор, предал всех нас и переметнулся на сторону неприятеля.И тут я рассказал, что ему известна тайна гробницы и все сокровища, сокрытые в ней, находятся теперь в руках Нохри.— Тогда все пропало, — сказал верховный жрец. — У меня много разведчиков, благодаря которым я в курсе того, что делается за дворцовой стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18