Кое-кто разочарованно ворчал. А тем временем Криворотый улепетывал, сжимая в левой руке искалеченное запястье правой.Бьярни привлек к себе племянника:— Помни об этом поединке, Скьольд Турлусон! Боги Севера благоволят к тебе: в твоих руках начало большой поэмы. Ибо в этот день будет положено начало чему-то неслыханному.Скьольд не совсем ясно понял смысл этих слов. Между тем на противоположном берегу Эйрик Рыжий сел в лодку, его весла уже пенили воду. Гордость и страх боролись в душе Скьольда.Опасная честь отражать щитом направленные на Эйрика удары выпала на долю Лейфа. Один из Турлусонов участвовал в самом знаменитом хольмганге, когда-либо решавшемся на исландской земле.— Скажи, дядя Бьярни, Лейф не может пострадать от какого-либо незаконного выпада? Я боюсь этого Торстейна, как смерти.Бьярни не ответил. Он только сжал могучей рукой плечо Скьольда..На двести футов ниже по гладким водам фьорда скользили лодки Эйрика Рыжего и Торстейна Торфинсона. С двух сторон приближались они к островку, где должен был состояться хольмганг. Глава VПОХОД НА ОСТРОВ Лейф греб к островку, где должен был состояться поединок. На душе у него было радостно. Из двадцати юношей Эйрик Рыжий выбрал себе в щитоносцы именно его. О такой чести он не смел и мечтать. Когда накануне великий викинг, обратившись к его отцу, запросто спросил: «Разрешишь ли ты сыну, Вальтьоф, принять участие в хольмганге?» — ему на мгновение показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.Тогда Вальтьоф повернулся к сыну:— Считаешь ли ты себя достойным, Лейф, носить щит Эйрика Рыжего?Сначала Лейф не знал, что ответить. Слова застряли в горле и не могли вырваться на свободу, а он вовсе не хотел показаться нерешительным или даже смешным. Однако Эйрик улыбнулся и сказал:— Я заранее знаю его ответ, Вальтьоф. Рука Лейфа не дрогнет!Скоро Торстейн и Эйрик должны будут скрестить оружие. Рассекая воду веслом, Лейф не мог оторвать взгляда от лежащего рядом на скамье обоюдоострого меча викинга. Длиною он был более трех футов от острия до рукоятки и блестел на солнце, как золотой луч. Средняя часть меча была шириной с ладонь, в обе стороны он равномерно сужался, отливая голубым блеском. На рукояти из полированного дерева, инкрустированного костью, были изображены охотничий рог и голова орла. Сейчас этот большой меч, который нужно держать обеими руками, встретится с мечом Торстейна, высекая снопы искр. Любой удар мог оказаться смертельным, а кожаный нагрудник с железными полосками и шлем из тюленьей шкуры, подбитый роговыми пластинками, не давали надежной защиты. Способность щитоносца предусмотреть вражеский выпад, его умение отразить неожиданные удары, быстрота, с какой он мог подставить щит, — все это более обеспечивало безопасность, чем плохо сшитая и не всегда хорошо пригнанная броня. Вот почему эта роль предоставлялась юношам, более гибким и ловким, чем зрелые мужи.Торстейн взял себе в помощники Скаллагрима, старшего сына Глума. Лейф хорошо знал этого невзрачного парня, двумя годами старше его, с длинными, как паучьи лапы, руками и тонкими ногами. Скаллагрим обладал юркостью угря. Сонный с виду, он вдруг оживал, чем и заслужил прозвище «Скаллагрим» — «Рыболовный Крючок». Лейф был уверен, что Скаллагрим будет защищать Торстейна с храбростью и коварством, но не питал к нему никакой злобы, хотя тот и был сыном негодяя Глума.Весла внезапно заскребли по песку… Эйрик еще раз рванул лодку вперед, и она остановилась.— Готов ли ты, викинг? Не дадим Торстейну первым явиться на поле боя, — сказал Эйрик.Он взял свой меч и один из щитов. Лейф захватил два остальных.Прибрежные камни были окаймлены бахромой из рыжих морских водорослей. Эйрик второпях поскользнулся и чуть не упал.— Это боги призывают меня к осторожности! — засмеялся он.Лейф бежал следом за викингом. Поспеть за ним было нелегко. Мальчик и не предполагал, что мощное тело гиганта может быть таким подвижным.В десяти футах от вершины холма им послышался глухой топот. Это бегом поспешали Торстейн и Скаллагрим. Встреча должна была состояться на бугре, в самой середине острова. Это было справедливо. Каждый из противников имел в своем распоряжении равное пространство, на котором он должен был либо победить, либо погибнуть.Эйрик Рыжий, еще не добежав, бросил щит на двадцать шагов вперед, как бы обозначив этим для себя границу поля битвы. Отступать от нее нельзя было ни на шаг.То же самое сделал и Торстейн. Оба щита столкнулись на лету.Судьи альтинга, собравшиеся на берегу фьорда, и другие жители Эйрарбакки, столпившиеся на береговых утесах, узрели в этом случайном происшествии знамение судьбы: накипевшая ненависть предвещала поединок не на жизнь, а на смерть. А может быть, сами боги, столкнув вместе оба щита, хотели этим показать, что они тоже могут принять участие в хольмганге со всем своим грозным могуществом?Согласно обычаю, Эйрик, получивший вызов, должен был нанести первый удар. Это был совсем не опасный, скорее, почетный удар, возвещавший о начале единоборства. Скаллагрим Рыболовный Крючок легко отразил удар острой кромкой щита. Церемония была соблюдена. Эйрик Рыжий и Торстейн отступили каждый на три шага, а их помощники с высокоподнятыми щитами стали по правую руку, в двух шагах от того и другого викинга, подавшись чуть назад.В эту минуту с мола донесся протяжный рев. Это напоминал о себе большой старый бык, приведенный с горной долины для жертвоприношения, — рыжее чудовище с низко опущенной мордой и налитыми кровью глазами, разъяренное тем, что его привязали за ноздри к столбу. Победитель хольмганга должен будет зарезать этого быка в знак благодарности Тору, древнему богу. Кровь жертвы потечет в холодное море, а судьи альтинга будут следить за справедливым дележом священного мяса.— Да постой ты спокойно, — ворчал погонщик, — тебя ведь еще не режут! Поединок может продлиться до ночи.Впрочем, бык сейчас никого не интересовал. Все глаза были устремлены на островок.Эйрик Рыжий и Торстейн вертелись, как танцоры, близ того места, куда они запустили свои щиты. Не раз уже скрещивались их тяжелые мечи, и каждый раз юные помощники, искусно действуя кожаными щитами, отводили в сторону опасные удары. Торстейн, как баран, кинулся в атаку, надеясь захватить противника врасплох и неожиданно обойти его. Но Эйрик Рыжий встретил его атаку и последующие выпады со спокойствием каменной скалы. Казалось, гнев Торстейна должен был исчерпать себя, настолько слабым было противодействие мореплавателя. А на утесах даже самые ярые приверженцы Эйрика стали понемногу охладевать. Они надеялись на молниеносную победу смельчака, вернувшегося в Исландию с ореолом первооткрывателя новой земли.И что же оказалось? Он нисколько не отличался от других викингов, тоже не решавшихся идти на разъяренного Торстейна.Ньорд и Торгрим, растерявшиеся было после постыдного бегства Льота, снова воспрянули духом. Они переходили от группы к группе, и их ядовитые замечания не встречали отпора.— Видали мы этого горлана Эйрика Рыжего! Пока что он с грехом пополам защищает свой кожаный панцирь. А вы слушали, развесив уши, этого жалкого искателя приключений!Даже Вальтьоф заколебался и избегал отвечать на вопросы соседей. Один только Бьярни сохранял в глазах огонек, но и скальд не разжимал губ.— Ты слышишь, Бьярни, что говорят люди? — осмелился спросить Скьольд, когда ветер донес до них ядовитые слова Ньорда.— Гранит не боится ни дождя, ни ветра, Скьольд! Гранит не спешит.— Дядя Бьярни! Смотри! Ведь Эйрик не отвечает на удары!— Эйрик сам знает, что ему делать. Ты лучше посмотри на своего брата Лейфа. Он не позволяет себе ни одного лишнего движения и при этом ухитряется ни на шаг не отходить от Эйрика. Да, Лейф из породы отважных. Посмотри-ка на него, нет, ты только посмотри!.. Послушай, Вальтьоф, — обратился он к брату, — когда я уезжал, мои племянники были птенцами, а вернувшись, я застал орлов. Смотри!..Остальные слова Бьярни потонули в гуле толпы.При очередном выпаде Торстейна, мгновенно прикрытом ловким Скаллагримом, Эйрик вынужден был уклониться и отступить на пять-шесть шагов. В этот миг у него подвернулась нога в кожаном мокасине с шипами на подошве. Потеряв равновесие, викинг упал и выронил меч. Теперь он был во власти врага, который обеими руками поднял оружие, готовясь обрушить его на голову противника. В нескольких шагах от него застыл Скаллагрим, низко опустив щит.Тогда Лейф Турлусон, сын Вальтьофа, перескочив через лежащего на земле Эйрика, поднял обеими руками свой щит и подставил его под удар тяжелого меча Торстейна… Это был безумно смелый поступок. Бели Лейф мог спасти Эйрика от чудовищного удара врага, то неизбежно должен был погибнуть сам, подставив под клинок не только щит, но и свою незащищенную голову.Скьольд испустил крик, который прокатился по всему фьорду, разорвав тишину, внезапно нависшую над сотнями опечаленных голов.Сталь и в самом деле прошла сквозь толстую кожу, но в ту же секунду Лейф сумел слегка повернуть свой щит. От неимоверного усилия мальчик даже подпрыгнул… Между тем люди, наблюдавшие с береговых утесов Боргарфьорда за поединком, от испуга инстинктивно втянули головы в плечи. Меч Торстейна новым ударом рассек три слоя моржовой кожи, но удар этот был ослаблен деревянным каркасом щита, окованным железом. Это ослабило силу удара. Бросив щит, Лейф отскочил в сторону. Торстейн поспешно нагнулся, чтобы высвободить свой клинок, на две трети вошедший в деревянную раму щита. С него градом катился пот. Тяжелая усталость, как плащ, опустилась на его тело. Бешеный ритм первой части поединка вызвал внезапное изнеможение. Неловкими движениями он высвободил меч.Тем временем Эйрик Рыжий вскочил могучим прыжком и бросился вперед. Торстейн парировал боковой удар. Усталость не помрачила его разума. Он с ужасов понял, что противник так бодр и свеж, словно только что встал после отдыха на меховых шкурах. Он был порабощен зловещим спокойствием Эйрика Рыжего. В его светлом взоре Торстейн прочел холодную решимость.Ловкий удар выбил из рук Скаллагрима щит и ранил его в правое плечо. Это дало Эйрику Рыжему еще немного пространства. Торстейн почувствовал, как меч отяжелел в его руке. Несколько раз он жадно глотнул воздух. Казалось, его грудь вот-вот разорвется от напряжения.Эйрик следил за каждым его движением, подтверждавшим, что враг теряет силы. Волчьи ноздри Торстейна начали быстро раздуваться, а в узких глазах зажегся огонек тревоги. В любое мгновение Торстейн мог оказаться во власти Эйрика, но ему хотелось, чтобы отступление врага еще ярче оттенило его победу… Он принялся размахивать мечом, как дровосек топором. В руках Скаллагрима треснул второй щит. Торстейн уступил противнику еще пять шагов. Скоро начнется склон. Оба это знали.Эйрик не терял из виду линию серых камней, обозначивших начало склона. До них уж едва оставалось двадцать шагов. Этот опасный рубеж был за спиной у Торстейна. А тот даже не осмеливался обернуться, чтобы измерить расстояние, отделявшее его от этих предвестников неумолимой судьбы. Если еще отступить, придется уже драться на склоне. Торстейн с огромным упорством пытался отвоевать хоть несколько шагов потерянного пространства. Он решил рискнуть, шагнув вперед, но при этом обнажился. Эйрик зашел слева и плашмя ударил его в бок. Оглушенный ударом, Торстейн закачался и широко раскрыл рот. Ужасная боль пронзила ему грудь.Струсивший Скаллагрим двумя прыжками хилых ног очутился у линии камней. Но Торстейн не последовал за ним. Мысль о позорном бегстве лишь усилила его звериную ярость. Желание унизить и прикончить врага взяло у него верх над благоразумием. Любой ценою он должен был пролить кровь Эйрика Рыжего… В его руках превратился в топор и молот, чтобы рубить и дробить. Подхваченный гневом, как волной, он на пять шагов продвинулся вперед. На губах у него выступила пена. Правила наступления и защиты были забыты.— Я ждал минуты, когда ты снова станешь волком, Торстейн Торфинсон! Так было, когда ты убил моего отца.— Собачье племя! — прорычал Торстейн. — Я свалил твоего отца одним ударом!Эйрик кинулся навстречу сыну Рюне.— Отойди, Лейф! — крикнул он. — Остальное я сделаю сам!Лейф бросил к ногам уже ненужный щит. Он понимал, что отныне поединок будут решать только темные силы ненависти и мести.Скаллагрим сбежал со склона и столбом застыл на берегу. Этот юнец бежал с поля боя, но Лейф не мог его осуждать, как жалкого труса. Такой поединок был делом необычным. Он был выше понимания щитоносцев, а может быть, даже и самих противников.Вокруг клинков сверкали молнии.Викинги с береговых утесов слышали яростные крики Торстейна Торфинсона. Битва достигла апогея.А на молу без устали ревел рыжий бык и бил копытами о камень, будто и его захватило безумство людей.Бьярни Турлусон наклонился к Скьольду:— Вспомни-ка сагу Флоаманна, племянник. Этот бой по ярости не уступает поединку Дуфбакра и Сторольфа, сына Хнега. Припомни!И вдохновенный скальд вполголоса произнес слова легендарной саги:Медведь и бык сошлись на поле Хвелл,И закипел смертельный, ярый бой.Сочилась кровь у них из тяжких ран.Казалось, поразил их град камней.Медведь взял верх. Когда ж забрезжил день,Чернела там изрытая ложбина.Грудь Торстейна вздымалась, как кузнечные мехи. Пот и слюна смешались у него на бороде. Из раны на шее капля за каплей сочилась кровь. Ему ни разу не удалось коснуться врага, и унижение томило его не меньше, чем усталость, сковавшая мышцы. Порой ему казалось, что он атакует стену, а она все время уклоняется от ударов.Вдруг Эйрик перешел в нападение, словно торопясь его прикончить.— Земля расступается под твоими ногами, Торстейн Торфинсон, уже видна твоя могила.Торстейн в ответ хотел произнести проклятие, но был оглушен страшным ударом. Эйрик Рыжий наносил ему пощечины лезвием меча. Волна горечи затопила сердце Торстейна. Но вдруг он почувствовал, что у него в груди забился страх, как испуганный барсук в норе. Он был во власти страха! Это открытие его потрясло. Теперь в его плоти жили уже два Торстейна Торфинсона. Один из них еще кое-как отвечал на удары Эйрика Рыжего, но его двойник с ужасом наблюдал, как все выше, пеленою тумана, поднимается непреодолимый страх.Сотни раз видел Торстейн, как ужас изменяет лица людей. Он знал, что страх зарождается глубоко внутри человека, а его щупальца протягиваются и обволакивают бока, грудь, шею, постепенно сковывая ноги. Сотни раз Торстейн Торфинсон преодолевал это отвратительное чувство. Он считал себя сильнее страха.Растерявшийся, обезумевший, он отступил, наткнулся на один из серых камней и зашатался, как пьяный. Эйрик Рыжий не переставая гнал его вниз своим мечом. Пятясь, Торстейн мало-помалу сползал со склона. В ушах его внезапно и грозно усилился шум моря.А на молу ревел рыжий бык и пытался вырваться из своих пут. Старый Рюне провел дрожащей рукой по лбу, на котором выступил холодный пот.Бьярни Турлусон широкой рукой закрыл глаза Скьольду.— Это конец, Скьольд! Это финал, как в саге Эгиля! Вспомни, мой мальчик, конец этой саги.И Скьольд медленно прочитал:Тогда Эгиль, отбросив меч и щит,Схватился врукопашную с Атли.Их силы оказались неравны:Атли вмиг рухнул навзничь, и ЭгильЕму тотчас зубами впился в горло.Скьольд и не хотел смотреть. Он с восторгом думал о брате Лейфе, который в этом бою показал себя настоящим викингом.Торстейну часто случалось сражаться спиною к морю. И тогда нежный лепет волн и завывания бури возбуждали в нем пыл, умножали наступательную силу.Когда ноги Торстейна коснулись ледяной воды, остатки боевого чутья побудили его броситься вперед. Но страх, поселившийся в теле, неумолимо терзал внутренности. Перед полуослепшими глазами Торстейна плясали рыжие косы Эйрика и вспышки солнца на его мече.Море быстро дошло ему до колен. Люди на береговом утесе что-то кричали, но до него, как сквозь густой туман, доносились лишь приглушенные возгласы.Он споткнулся. Вода уже была по пояс. Ему казалось, что все жизненные силы сосредоточились у него в голове.Лейф стал возле Скаллагрима. Они не обменялись ни словом. Обоих ошеломил этот торжественный марш к смерти. Видно, сам Тор, черный бог с огромными крыльями ворона, был судьей в этом хольмганге. Может быть, это он вел руку Эйрика Рыжего?Море покрывало уже грудь Торстейна. Быстрое течение мелкими водоворотами разбивалось над черными головами подводных камней, чуть высовывавшихся из воды.— Ты сейчас умрешь, Торстейн Торфинсон! Я сражу тебя одним ударом, как ты сразил моего отца!Быть может, сам Тор говорил устами викинга?Торстейн выбросил руки вперед, словно отстраняя невидимого врага.Эйрик Рыжий нанес удар. Только один. На краткий миг море окрасилось алым. Торстейн медленно начал падать назад, точно улегся на волну, чтобы уснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17