Из сплава чужеземной, кочевой и местной, во многом от нее отличавшейся и продолжавшей древние традиции, и начала постепенно складываться единая скифская культура.У каждой из этих точек зрения есть веские обоснования и доводы.Кто прав? Нелегко это установить через тысячи лет. Меня одолевали сомнения, и я уже представлял, какие забушуют споры и страсти, если я предложу перенести поиски в эти края.Между тем самолет взял правее. Берег с курганами, возможно, таившими погребения того загадочного племени, что я искал, скрылся в сизой дымке. Мы летели над привольно разлившимся водохранилищем.А что, если заветные курганы уже давно очутились на его дне? Да и в степи их будет не так-то легко отыскать, даже если мне разрешат перебраться сюда… 4 Вернувшись в Киев, я первым делом позвонил Казанскому. Но, как и опасался, он снова встретил мой рассказ о том, что удалось выяснить в Днепропетровске, весьма скептически:— Скилур Смирнов? Никогда не слышал про такого. И, судя по тому, что окрестил себя именем скифского царя, липовый он археолог, скорее какой-то авантюрист вроде Ставинского. Нет, знакомство с отставным следователем явно плохо на тебе сказывается, друг Всеволод. А теперь еще появился какой-то Андриевский со своими детскими воспоминаниями.— Но он ведь сам назвал нам Ставинского и описал его, опознал потом по фотокарточке, которую раздобыл Клименко. Значит, Ставинский был знаком со Смирновым. По-моему, следует поискать в тех краях.— Где? «Не то Григорьевка, не то Михайловка…» Очень точный адрес. Посмотри на карту, друг мой. В Днепропетровской области полно Михайловок. И в Запорожской, и в Кировоградской. Да, помнится, вы уже вели раскопки возле Михайловки, — ехидно добавил Казанский. — Отлично помню, присылал мне письмо, и на нем был штемпель: «Михайловка».Я молчал, припомнив, что мы ведь действительно недавно вели раскопки возле Михайловки — в Томаковском районе.— Ну что же? — насмешливо спросил Казанский. — Крыть нечем? То-то. Чего же нам с таким адресом лезть на земли, заведомо неврские, уже не скифские? Матвеевские сокровища — куда более точный компас. Так что брось эти кладоискательские идеи, займись, как положено серьезному ученому мужу, детальным изучением сделанных летом находок и сравни их с Матвеевскими: может, и обнаружатся схожие мотивы. А я в конце января или в феврале выберусь к вам, в Киев. Тогда все обсудим и наметим разведочный маршрут на лето. Может, действительно, стоит перенести поиски на левый берег, в район Запорожья. Кстати, там тоже полно Михайловок, — ехидно добавил он и положил трубку.Н-да, спорить с ним нелегко.Зайдя в институтскую библиотеку, я посмотрел карту Днепропетровской области. Михайловки действительно встречались чуть ли не в каждом районе. А ведь карта была не очень крупного масштаба. На ней, конечно, нанесены далеко не все, лишь самые большие села.И возле Запорожья, на левом берегу Днепра, в самом деле, обнаружились целых три Михайловки.Но были Михайловки и в тех краях, какие упоминал Андриевский, — за Лиховкой и Пятихатками…Даже Савосин не одобрил моего желания перенести поиски севернее.— Я согласен с Казанским, — покачал он головой. — Уж очень все это шатко и несолидно выглядит. Надо копать все подряд.Начальству пока о своих сомнениях и колебаниях я говорить не решился, занялся текущими делами. А они оставляли мало времени на размышления о том, где же все-таки искать родину Золотого Оленя.У тех, кто знаком с работой археологов лишь по сенсационным заметкам в газетах и очеркам в журналах, существует наивное представление, будто самое главное и захватывающее — раскопки, когда и совершаются открытия. На самом же деле раскопки занимают обычно всего полтора-два месяца летнего времени. Ну, еще месяц уходит на подготовку к экспедиции, а после нее месяца два — на обработку материалов, составление отчета. С отпуском это все равно занимает не более полугода.Вторая же половина года целиком уходит на то, чтобы разобраться и понять, что именно ты раскопал. Чисто кабинетная работа: составление картотек, бесконечное перелистывание тысяч страниц в многочисленных книгах на разных языках в поисках аналогий и сравнение мельчайших деталей, которые так легко прозевать, если чуть ослабишь внимание, вычерчивание бесчисленных таблиц, схем, всякие расчеты — и размышления, размышления, от которых пухнет и кругом идет голова. И самые интересные открытия делаются чаще всего в тиши библиотечных залов и кабинетов.Друзья и коллеги, как нарочно, всячески старались подкинуть мне пищи для размышлений и сомнений. Статья моя вышла, и дискуссия о Матвеевском кладе развернулась вовсю.Многие поддерживали мою точку зрения, что племя «пеших», если его так пока называть условно, вело в основном оседлый образ жизни. Но были это скифы-пахари или скифы-земледельцы, мнения расходились.Понятно, с особым вниманием изучал я доводы тех, кто тоже считал, что поиски нужно перенести севернее.— Позвольте, а почему бы не поискать где-нибудь по берегам Псела или Сулы? — задавали вполне резонный вопрос некоторые. — Там ведь тоже попадаются в погребениях изображения не то оленей, не то лосей. Именно там ведь нашли головку оленя с лосиными чертами, на которую вроде бы похож наш красавец. И свиней там, кстати, разводили — то ли оседлые скифы, то ли подражавшие им в обычаях другие племена. При раскопках древних городищ под Воронежем кости свиней встречаются особенно часто.Но в другой статье резонно возражали: кто доказал, будто в забавной сценке на вазе дерется с петухом именно домашний поросенок? Художник ведь мог изобразить и дикого кабанчика, пойманного охотниками для забавы детей.Зоологи заявили, что вообще ответить точно на такой вопрос невозможно. Маленьких кабанчиков, отобранных от матери, легко приручить. И в то же время домашние свиньи, оказавшиеся на воле, даже сейчас быстро дичают и не только возвращаются к привычкам своих лесных сородичей, но и внешне становятся похожи на них.«Савосин прав», — огорчился я. И опять думал о том, как трудно определить, где же искать родину Золотого Оленя, по одним лишь драгоценностям.Об этом сетовали авторы многих заметок и друзья-археологи, присылавшие мне письма. Опять упоминались четыре горита, отштампованных с одной и той-же матрицы, а найденные в совсем разных и далеких друг от друга местах; весьма похожие ритуальные сосуды со сценками из быта скифских воинов — один из-под Воронежа, другой из Куль-Обы в Крыму; одинаковые погребения, раскопанные в Казахстане и в Перепетовке, под Киевом… Немножко разве утешало, что не я один, многие замечали у Золотого Оленя лосиные черты. Значит, они действительно были, а не только казались мне, как пытался уверить Олег Антонович. Не такой, выходит, уж это субъективный признак.А один свердловский археолог, Караев, вдруг совершенно неожиданно обнаружил у нашего Оленя некоторое сходство с лепными фигурками зверей, которыми через много веков после исчезновения скифов талантливые русские мастера украсили замечательный храм Покрова-на-Нерли!Влияние скифского звериного стиля на древнее русское искусство подметил еще давно профессор В.А. Городцов. Оно, несомненно, существует, несмотря на такую отдаленность во времени и в пространстве.Но неужели и мой красавец так пленил древних мастеров, что они, копируя его из поколения в поколение, передавая как своеобразную эстафету от одного племени к другому, донесли через века неизменными его какие-то характерные черты, чтобы они отражались, словно, в зеркале, в чистых водах задумчивой, нежной Нерли далеко на севере, за Владимиром?К письму был приложен рисунок. Судя по нему, сходство между нашим Оленем и лепными фигурками на карнизе стены замечательного храма было очевидное. Но, может, его невольно придал автор письма, подсознательно стараясь подтвердить свою гипотезу?В некоторых письмах и даже статьях их авторы довольно ядовито замечали, что по нашему Золотому Оленю, дескать, вообще нельзя делать никаких выводов, поскольку это фальшивка, ловкая подделка Мирона Рачика. А подлинник, возможно, увезенный куда-то за границу, известен лишь по одной-единственной фотографии, так что нельзя судить, насколько копия точна. Не внес ли Рачик при ее изготовлении какой-нибудь отсебятины, это ведь с ним частенько бывало?..Замечание справедливое.В дискуссию включились зоологи и внесли еще больше разногласий и всяких сомнений. Ссылаясь на находки костей древних животных, они утверждали, будто и в лесостепи, где ныне шумит многолюдный Киев, в те давние времена водились даже северные олени. А лоси были распространены по всей степи, вплоть до предгорий Кавказа, где они встречались якобы еще в девятнадцатом веке. Так что по изображению нашего красавца, независимо от того, похож он, по мнению некоторых, на лося или нет, никаких выводов о том, где именно его сделали, строить нельзя: может, под Киевом, а возможно, на Кавказе. Или под Воронежем. Или в Крыму.Но все же на севере, в лесостепи, лоси встречались, конечно, чаще, чем в степных краях, думал я, а благородные олени — реже. Копируя привозной скифский образец, местный мастер непроизвольно должен был придать благородному оленю, которого он никогда не видел, более привычные ему лосиные черты. И все, что смутно тревожило, беспокоило меня, не давало покоя, при таком толковании получало объяснение: и явная оседлость племени, сценки из быта которого были изображены на вазе; и лосинообразность нашего Оленя. Все-таки искать, наверное, следовало севернее. А кто уж там жил — невры или скифы-пахари, выяснится в ходе раскопок.Где-то я однажды прочитал запомнившийся пример того, насколько трудно океанографам составлять карты морского дна по отдельным промерам в разных местах. Один французский исследователь это наглядно доказал простым остроумным опытом. Он вылепил из пластилина макет гор и равнин Франции, поместил его в аквариум и залил непрозрачной, темной жидкостью. Потом он предложил коллегам сделать промеры глубин с такой же чистотой, как при исследованиях сравнительно хорошо изученной Атлантики, и составить карту затопленной страны. Она оказалась весьма далекой от истины. Ни один из ученых даже не догадался, что под водой его родная страна…Примерно так же ведем изучение прошлого и мы, только забрасывая лоты в глубины не океана, а времени. И потом пытаемся по разрозненным и случайным находкам восстановить во всем богатстве и сложности картину прежней жизни.Поскольку никаких новых находок не прибавилось, а все по-прежнему сводилось к чисто субъективным мнениям и оценкам: «похож — непохож», дискуссия, к сожалению, носила довольно схоластический характер. Против каждой гипотезы тут же выдвигалось несколько возражений, не менее убедительных, но и столь же шатких. Я же, ломая голову над противоречивыми гипотезами и предложениями, терзался сомнениями. Да еще надо было, как обычно, читать лекции, проводить семинары, принимать экзамены…
Дела закружили меня. Но вдруг, придя утром в институт, я нашел у себя на столе почтовую открытку. На ней было написано незнакомым почерком: «Уважаемый Всеволод Николаевич! Не хочу Вас обнадеживать, но, кажется, мне удалось отыскать немножко керамики из сборов С.А. Смирнова. Если выберете время, наведайтесь к нам в Днепропетровск, посмотрите. С уважением…»
Подпись была неразборчивой. Славутин?А вечером того же дня, словно опять каким-то чудесным телепатическим способом узнав, что есть новости, мне домой позвонил из Керчи Клименко.— Что же это вы совсем забыли меня, старика? — поздоровавшись, упрекнул он. — Ничего не сообщаете. Ведь теперь-то вы не копаете, время должно у вас быть.— Плохо вы себе представляете нашу работу, Андрей Осипович. Сейчас у меня свободного времени куда меньше, чем летом, а забот больше. Верчусь как белка в колесе. Собирался вам написать, честное слово. А новостей пока особых нет. Вот разве только любопытную открыточку сегодня получил.Я прочитал ему, что было написано на открытке.— Ну и что же думаете делать? — спросил Клименко.— Пока не решил. Надо бы, конечно, глянуть на эту керамику, только вот со временем туго…— Ну, сколько это у вас займет? От силы два дня. Завтра у нас что — пятница? В субботу утром вылетайте. И я, кстати, собирался в Днепропетровск.— Опять друзей навестить? — засмеялся я.— Точно! Сейчас позвоню им, чтобы номер забронировали.Напористость бывшего следователя опять увлекла меня, и утром я вылетел в Днепропетровск, захватив с собой два осколка древней посуды, случайно оказавшиеся вместе с драгоценностями в Матвеевском кладе.Завез чемоданчик в гостиницу, где меня уже поджидал Андрей Осипович, и мы тут же отправились в музей.Я предположил правильно: открытку прислал действительно Славутин.— Заинтриговала меня ваша история, — сказал он, смущенно посмеиваясь. — Уж очень необычная, форменный детектив. Вот я и решил порыться в запасниках. Должны же, думал, остаться хоть какие-нибудь материалы, собранные Смирновым, если он вел раскопки в наших краях. И наконец кое-что нашел. Оказывается, доставили их к нам после его смерти.Посмотрев на меня, он поспешно добавил:— Впрочем, ничего особенно интересного. Несколько разрозненных фрагментов скифской керамики, предположительно шестого-пятого века до нашей эры. Удивляюсь, как их давно не выбросили при очередной чистке. У нас такой керамики много.Славутин открыл шкаф, достал небольшую картонную коробку, поставил ее на стол. В ней среди потемневшей и свалявшейся грубой ваты лежали четыре осколка глиняных горшков. Они очень походили на те, что мы нашли в Матвеевке. Такая же грубая ручная лепка, неровный обжиг. Эти черепки были побольше и даже давали некоторое представление о форме сосуда. Три куска были, похоже, от одного горшка. Четвертый немножко отличался и по цвету и по качеству обжига.— Это все? — спросил я.— Да, больше ничего не осталось.— Негусто. А где они выкопаны, не указано?— Нет. Никаких сопроводительных документов. Только вот ярлычок: «Из сборов С.А. Смирнова, 1919 года». А все его бумаги, видимо, опечатали после смерти и неизвестно куда отправили — возможно, в архив, а может, родственникам переслали.— Ну а выяснить, в одном они погребении были или нет — эти черепки и те, что в Матвеевке нашли, можно? — спросил Клименко.Я покачал головой.— А если мы с друзьями попробуем?— Каким образом? — спросил я.— По отпечаткам пальцев. Ведь не боги, как говорится, горшки обжигали — люди. Посмотрите, какие отчетливые отпечатки. И на тех обломках, что в Матвеевке нашли, и на этих. Вдруг их одна рука лепила, эти горшки? Тогда можно считать, что они из того же кургана, где их вместе с драгоценностями Смирнов нашел.— Выяснить через две с половиной тысячи лет?— А почему бы я нет? Гляньте, какие превосходные отпечатки. Каждый папилляр, каждая извилинка видны. Есть тут в областном управлении, в отделе научно-технической экспертизы, майор Задорожный Павел Матвеевич. Маг и волшебник по этой части…Поблагодарив Славутина и захватив черепки, мы с Клименко тут же отправились в областное управление внутренних дел.В просторной светлой комнате, похожей на лабораторию от обилия всяких приборов и микроскопов на столах, нас встретил седеющий сутуловатый человек в синем халате и роговых очках.— Майор Задорожный, ас криминалистической экспертизы, — представил его мне сияющий Андрей Осипович. Майор обнялся с ним, похлопывая его по спине, мне крепко пожал руку. Выслушав нашу просьбу, он покачал головой и усмехнулся, одобрительно сказав:— А ты, Андрей, все такой же выдумщик. — Потом он долго рассматривал черепки в сильную лупу: — Попробовать любопытно. Позвоните-ка завтра утречком.Когда на следующее утро Андрей Осипович позвонил ему, Задорожный коротко пригласил:— Приезжайте.— Что же вам сказать? — задумчиво произнес майор, подводя нас к столу, где в строгом порядке были разложены черепки, крупные фотографии их, какие-то таблицы и диаграммы. — Конечно, для настоящего статистического анализа материала маловато. Абсолютных совпадений, к сожалению, нет. Да это было бы уж редкостной удачей. Но и те и другие черепки — от сосудов, которые лепили явно люди, родственные между собой. Некоторые отпечатки очень схожи. Вот они — А, В и С, я их пометил на снимках. Видите, какое совпадение петлеобразных папилляров? И радиальные пульнарные петли весьма схожи. Древние гончары, оставившие отпечатки пальцев при изготовлении сосудов, несомненно, принадлежали к одному племени.— У скифов, как и у других народов в те времена, посуду, видимо, делали женщины, — сказал я. — Каждая хозяйка для своей семьи. Но я считал, что все отпечатки неповторимы, каждый из них строго индивидуален. И по отпечаткам пальцев, мне казалось, можно опознать лишь определенного человека. А вы делаете выводы насчет целого племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25