Он медленно вышел из Кур-ла-Рен, зашагав к заставе Сент-Оноре, чтобы возвратиться в дом Рипарфона, нерешительный, взволнованный, не знающий, на чем остановиться.
Понурив голову, шагал он вдоль домов, как вдруг столкнулся с человеком, шедшим со стороны улицы Нев-де-Пти-Шан. В ту же минуту он узнал брата Иоанна и остановился.
— Тьфу, пропасть! А я шел к вам, — сказал пустынник. — Время не терпит!
— Шевалье?
— Уезжает завтра.
— Надо ему помешать…
— За этим-то я и шел…Мы открыли его след.
— Коклико сказал?
— Нет, но он был пьян, а это одно и то же. Простодушен, как дитя.
— Что же он сказал?
— Пустяки, которые ничего не значат для других, но для человека умного — просто сокровища. Теперь мы знаем часы, в которые они с шевалье обыкновенно встречаются; знаем также, что он следит за дворянином, очень похожим на вас.
Теперь, оказавшись лицом к лицу с опасностью, Эктор преобразился. Он стряхнул с себя удручавшие его заботы и смело взглянул в будущее.
— Теперь мне нужен только пароль, но его я узнаю завтра, — продолжал брат Иоанн.
— Вы полагаете, Коклико будет достаточно словоохотлив?
— То, чего не возьмет вино, вырвет кинжал…
— Брат Иоанн!
— Э, мсье, оставьте вашу щепетильность…Разве с волками церемонятся? К тому же я знаю, с кем имею дел: когда он почувствует сталь у горла, он заговорит.
Эктор больше не спорил.
— Так завтра? — спросил он.
— Да, завтра…И мы задушим лиса в его логове. Не нужно предупреждать об этом мсье де Фуркево. Молодой человек слишком пылок для предприятий, в которых нужна осторожность. Хватит одного Кок-Эрона.
— Хорошо.
— Я возьму с собой Биско. Для Кок-Эрона и Биско у меня уже есть работа. Вы поедете верхом вместе с Кок-Эроном, как благовоспитанные дворяне, едущие на прогулку. Поскачете по Марлийской дороге, после чего вернетесь через заставу Святого Иакова, чтобы быть на площади Эстрапады.
— Что я должен делать?
— Отыщете вывеску «Под лебедем». Это харчевня, где собираются люди почтенные, из моих приятелей. Я буду там…Хозяин мне совершенно предан.
— В котором часу?
— На заходе солнца…Это час пробуждения ночных птиц, и в это время шевалье ожидает Коклико.
— На закате, на площади Эстрапады, у «Лебедя»…Решено.
— Решено…И вы увидите, как соколы, вроде меня, душат сов.
ГЛАВА 40. ПРИЗРАК
Все произошло, как условились Эктор и брат Иоанн. На другой день на закате Эктор в сопровождении Кок-Эрона выехал верхом из Парижа через поля к заставе Святого Иакова.
В сумерках они нашли таверну «Под Лебедем», где их ожидал брат Иоанн.
В комнате находились человек пять подозрительной наружности. Они косились на Эктора и Кок-Эрона, но ни один не двинулся с места, встал только брат Иоанн, сидевший в углу.
— Сюда, господа, сюда, — говорил он, карабкаясь по деревянной лестнице, начинавшейся в глубине комнаты. — С вашего позволения, нам нужно будет переговорить.
Они вошли в комнату, где на широком столе была разложена разная одежда.
— В какой лачуге вы скупили это тряпье? — спросил Эктор.
— В это нам всем придется нарядиться, — отвечал пустынник.
— Гм, — заметил Кок-Эрон, — разве сейчас время карнавала?
— Время делу не помеха. Выберите, что вам нужно, и мы отправимся в засаду.
Кок-Эрон покачал головой и объявил, что не согласен менять свой плащ частного воина на балахон какого-то разбойника.
— Кок-Эрон прав, — спокойно сказал Эктор. — А так как его присутствие может помешать успеху дела, он не откажется подождать нас здесь: заведение довольно приличное и вино хорошее.
Кок-Эрон ничего не возразил, покусал усы и вдруг, развязав шнурки своего плаща, взял со стола костюм зеленого сукна.
Каждый выбрал то, что ему понравилось. Эктор и брат Иоанн нарядились в одежду двух отставных солдат, Биско надел наряд лакея, а Кок-Эрон — кожаные штаны и поверх них свой плащ. На всех были широкие шляпы и крепкие кожаные пояса со шпагами.
Но такого превращения для подозрительной натуры брата Иоанна оказалось недостаточно. Он раздал своим товарищам накладные бороды и парики, после чего ещё раз осмотрел их наряд и видимо остался доволен.
— Теперь, господа, в путь, — сказал он. — Костюмы надеты, пора начать спектакль и как следует разыграть пьесу.
Когда они вышли на площадь, уже темнело. По пути пустынник объяснил свой план Эктору.
— Мне известны условия Коклико, — сказал он. — С седьмым ударом часов он повернет за угол, постучит о мостовую каблуками своих тяжелых сапог и отсалютует шпагой. В нескольких шагах от поворота есть темная подворотня. Там мы будем его поджидать.
— Хорошо. А когда подойдет, возьмем его за горло, — сказал Кок-Эрон.
— Ладно, но что потом? — спросил Эктор.
— Завяжем приятелю рот, взвалим на плечи и отнесем в таверну «Под Лебедем», где он подождет конца нашего предприятия.
Решив так, они притаились в темной подворотне.
Улица была глухая, не слышалось другого шума, кроме отдаленного лая собак. Когда пробило семь часов, на углу улицы Угольщиков появилась фигура мужчины.
Опершись рукой на эфес своей шпаги, он шагал посреди улицы, там, где тень граничила с лунным светом.
Брат Иоанн толкнул Эктора локтем и привстал. Эктор тоже привстал и сбросил плащ.
Коклико крепко стучал сапогами по оледеневшей земле и насвистывал сквозь зубы.
— Мы не отнимем у него дохода, — прошептал брат Иоанн, — он получил вперед.
Когда негодяй приблизился, не подозревая об угрожавшей опасности, брат Иоанн тихо подкрался, прыгнул, как волк, и прежде чем Коклико успел испустить крик, схватил его за горло и повалил.
Коклико отбивался, как дикий зверь, но железная рука пустынника пригвоздила его к земле.
— Ну, ты, смотри, — сказал ему брат Иоанн, — если будешь дергаться, я тебя задушу.
И сдавил Коклико глотку. Когда подбежали остальные, Коклико понял, что всякое сопротивление бесполезно, и затих.
— Хорошо, — сказал брат Иоанн, — этот малый умен, и с ним можно будет что-нибудь сделать. Господа, завяжите ему покрепче ноги, чтобы отнять охоту бегать — в такой темноте это опасно. Да скрутите ремнями руки. Так, теперь завяжем ему рот.
Окончив дело, Коклико взвалили Биско на спину и отправились к таверне. Большой плащ, брошенный на тело пленника, скрывал его от глаз редких прохожих и придавал вид обычного тюка.
Хозяин таверны взял свечу с камина, тайно провел всех в комнату и удалился, как человек, которому хватает своих дел, чтобы интересоваться ещё чужими.
— Не беспокойтесь, я его уже выучил, — сказал брат Иоанн, заметив, с каким вниманием Эктор наблюдал за всеми движениями хозяина.
— Вы хороший учитель, — смеясь, отвечал Эктор.
Пустынник со скромным видом поклонился и, подойдя к Коклико, вытащил кляп.
— Ну, приятель, — сказал он, — давай немного поговорим.
Коклико, которому заодно развязали ноги, сел на стул и окинул комнату взглядом с живостью кошки, отыскивающей выход.
— Вот что, — сказал брат Иоанн, от которого ничто не могло укрыться, — не пытайся бежать. Даю тебе этот совет, если дорожишь своей шкурой.
Коклико пристально взглянул на собеседника.
— Если ты желаешь познакомиться со мной поближе, я с удовольствием, — прибавил пустынник, снял накладную бороду, шляпу и парик.
— Капитан! — вскричал пленник, вскочив на ноги.
— Теперь ты будешь отвечать мне без обиняков, как водится между старыми приятелями.
— Увидим, — отвечал Коклико, снова садясь.
— А, ты хочешь поважничать. Но мы тебя знаем, и ты ещё удивишь этих господ своей кротостью.
Коклико молча ударил каблуком в пол.
— Послушай, — продолжал брат Иоанн, — я расскажу твою историю в четырех словах. Тебя нанял шевалье де Сент-Клер, или мастер Пьер Симон, как тебе больше нравится, живущий здесь неподалеку, на улице Арбалетчиков, чтобы подсматривать за мсье де Шавайе. Ты исполняешь свою должность по совести, и каждый день спешишь донести шевалье о своих наблюдениях. Но мы знаем, на что способен шевалье, и если он тебя выбрал, ему нужен негодяй, готовый на все. Вы вместе замышляете какое-то подлое дело, и ты шел, чтобы переговорить, может быть, в последний раз, в гостиницу «Царь Давид», так как шевалье уезжает завтра или на днях.
— Но если вам так хорошо все известно, зачем вы меня расспрашиваете? — спросил коклико.
— Затем, почтеннейший Коклико, что в комнату шевалье не проникают так же свободно, как на парадную площадь Версаля.
— Быть может.
— Я знаю это по опыту. Есть пароль, и ты его знаешь.
— И что же?
— Дело ясное…Ты будешь так добр, что откроешь мне эту маленькую тайну.
— Что я, дурак?
— Если ты заупрямишься из противоречия, я настою, чтобы вынудить у тебя признание.
— Ладно. А если я буду продолжать молчать?
— У меня есть шесть дюймов доброй стали, и поневоле мне придется открыть твою тайну в твоей глотке.
Коклико побледнел.
— Убийца! — вскричал он.
Брат Иоанн пожал плечами.
— Вовсе нет. Это — самоубийство, ведь ты сам этого хочешь.
Коклико посмотрел вокруг себя: Кок-Эрон, Биско и Шавайе оставались безмолвными.
— Послушай, — добавил брат Иоанн, — ты меня знаешь: я не люблю долго ждать.
Коклико видел, как сверкнул кинжал в его руках.
— Говори, и ты получишь двадцать дукатов, — сказал Эктор, позволявший брату Иоанну угрожать, но не потерпевший бы ничего более.
— Скажу, скажу, — зачастил Коклико, помертвев от страха.
— Вот видишь, — заметил брат Иоанн, вложив кинжал в ножны, — я знал, что мы поладим.
— Вы хотите знать пароль?
— Ни больше, ни меньше.
— Хорошо, вы его узнаете.
— Еще пару слов, — сказал брат Иоанн, прерывая Коклико, — не трудись понапрасну нас обманывать. Ты останешься здесь заложником под караулом людей бдительных и недремлющих…Если ты солжешь, по возвращении я выкупаю тебя в Сене, и это будет твое последнее купанье.
— Я не намерен вас обманывать…
— Увидим. Теперь говори.
— Когда вы подойдете к гостинице «Царь Давид», попросите переговорить с мастером Пьером Симоном. Трактирщик тотчас придет.
— Маленький плешивый толстяк…Знаем.
— Он вам низко и молча поклонится. «Мсье, — скажете вы ему, — мне нужно переговорить с мастером Пьером Симоном по делу касательно барона де Клейна.» Имя ничего не значит, важен способ его произнесения.
— Посмотрим, какой это способ.
— Вы постараетесь сунуть в руку трактирщика серебряную монету, которая у меня в кармане.
Брат Иоанн пошарил в кармане Коклико и вынул оттуда австрийский дукат с четырьмя пробитыми дырочками.
— Все? — спросил он.
— Нет еще. Когда монета будет у него в руках, вы произнесете вполголоса одно слово: «Вена». Он ответит: «Париж», и вы войдете.
— Все ли это, и увидим ли мы шевалье? — спросил Эктор.
— Лицом к лицу в его комнате, — отвечал плут.
— Так за дело, и поправим наш наряд! — сказал брат Иоанн, вновь приняв облик старика с помощью бороды, парика и большой шляпы.
Уже уходя, он обернулся к Коклико.
— Эй, приятель, если ты голоден — кушай, хочешь пить — пей, но советую не шуметь.
— Ладно, посижу смирно, — сердито буркнул Коклико.
— Через час — другой мы вернемся, тогда ты получишь двадцать дукатов или шесть дюймов стали. Берегись!
— Идите уже.
Все вышли, оставив Коклико под надзором хозяина, и отправились на улицу Арбалетчиков.
— Вы были слишком щедры, маркиз, — заметил брат Иоанн, ускоряя шаги. — Обещать двадцать дукатов, когда клинок моего кинжала и так развязал бы язык этому негодяю.
— Он был так жалок…К тому же он тут же решился заговорить…
— Ну, немного раньше, немного позже, а он бы все сказал.
Они подошли к гостинице.
— Ну, маркиз, условимся, — сказал брат Иоанн. — Нельзя к подобному мерзавцу проникнуть вчетвером: возникнут подозрения, к тому же благоразумие требует стеречь все выходы.
— Это справедливо, — согласился Эктор. — Кок-Эрон останется на карауле у дверей.
— Гм, — заметил солдат, — мне больше нравится атака, чем караул.
— Караул небезопасен, — возразил брат Иоанн, — неизвестно, какое войско населяет крепость.
— Хорошо, я остаюсь, — кивнул солдат.
— Что касается Биско, он последует за мной, — продолжал брат Иоанн. — Позади заведения большой сад, из него ведет калитка. Легко можно сбежать этой дорогой…Я поставлю там Биско.
Брат Иоанн проводил своего товарища и спустя несколько минут вернулся.
— Дело сделано, — сказал он, — Биско разместился в саду по вязом. Ручаюсь, что мимо него никто не проскользнет.
Кок-Эрона поставили на углу, откуда ему легко было наблюдать за входом. Брат Иоанн вместе с Эктором постучались в дверь гостиницы.
Хозяин выбежал на стук, и все произошло, как сказал Коклико. Вид серебряной монеты с четырьмя пробитыми дырочками и пароль, тихо сказанный на ухо маленькому толстяку, смыли все препятствия. Трактирщик попросил двух шевалье следовать за ним.
Они поднялись по лестнице, пристроенной вдоль стены со стороны внутреннего двора. Лестница вела к длинному коридору во флигеле, который отделял двор от сада.
Брат Иоанн изображал полнейшее равнодушие, но подмечал все. Что касается Эктора, тот шел, горя желанием увидеть шевалье лицом к лицу.
Их проводник остановился посреди коридора и указал на дверь, возле которой висела оленья нога.
— Ударьте три раза, — сказал он, — это здесь.
Эктор схватил оленью ногу и ударил три раза.
Послышался скрип стула по полу и резкий щелчок поднятой щеколды.
— Он дернул за шнурок, — тихо сказал трактирщик.
— Войдите! — послышалось из комнаты.
Этот голос заставил встрепенуться сердце Эктора. Трактирщик удалился. Эктор отворил дверь и вошел в сопровождении брата Иоанна.
В кресле перед столом сидел мужчина. Он писал, повернувшись спиной к двери.
— Садитесь, я сейчас буду к вашим услугам, — сказал он, продолжая писать.
Лампа, стоявшая на столе, освещала его черную одежду. С первого взгляда Эктор узнал шевалье.
Он положил руку на ключ и повернул его в замке. Услышав скрип ключа, шевалье поспешно встал.
Эктор вскрикнул и отступил назад, словно увидев привидение.
Перед ним стоял аббат Эрнандес.
ГЛАВА 41. СКРЫТЫЙ УДАР
Три действующих лица этой сцены несколько минут оставались пораженными видом друг друга. При возгласе Эктора аббат Эрнандес замер. В один миг Эктор сорвал с себя маскировавший наряд. Неподвижнее и бледнее статуи, аббат стоял у стола, трепеща под взглядом Эктора. Тот неподвижно смотрел в мрачное лицо старого врага, которого считал мертвым.
Брат Иоанн знал, конец этой встрече должна положить смертельная дуэль, не беспокоился о такой безделице и терпеливо ждал.
Аббат был в черном платье шевалье, но его без накладных усов, остроконечной бородки и парика. Это было все то же бесцветное лицо, покрытое там и сям красненькими пятнышками, тот же тусклый, стеклянный отблеск глаз и та же гордая надменности.
— Аббат Эрнандес! — вскричал Эктор, воздевая руки к небу словно в знак благодарности.
— Да, — холодно отвечал аббат, уже оправившийся от растерянности.
— Брат Иоанн, — произнес Эктор, — заприте двери и загородите окно. Этот человек принадлежит мне.
Аббат не шелохнулся, лишь презрительно откинул голову.
— Вам? — сказал он. — Это ещё не решено.
Пустынник извлек свою шпагу, и закрывши ставни, стал в двух шагах от аббата.
— Я здесь, маркиз, — произнес он.
— Это просто засада, я вижу, — заметил аббат. — Двое против одного. Поступок, достойный дворянина.
— Вы знаете, что я дерусь один, — возразил Эктор.
— Вижу! — аббат бросил презрительный взгляд на брата Иоанна.
— Этот человек здесь, чтобы помешать вашему бегству.
— Вы уверены, что я намерен бежать? — спросил надменно шевалье.
— Вам я не доверяю. Вы в моих руках, я вас не выпущу.
— Вы, стало быть, твердо уверены в моей смерти? — спросил аббат с насмешливым видом. — Как и в первый раз?
— Несколько больше.
— Позвольте мне в этом усомниться.
— Ваше сомнение будет недолгим, — ответил Эктор, вырывая шпагу.
Шевалье, наблюдавший за поведением маркиза и брата Иоанна, не последовал их примеру, хотя его шпага, брошенная на стол, была на расстоянии вытянутой руки.
— Разве вы меня не поняли? — спросил Эктор. — Ведь я слишком долго ждал.
— Тем легче подождать еще. У нас впереди целая ночь.
— Я даю вам только пять минут…
— Это немного.
— Через час вы можете выскользнуть у нас из рук, — сказал Эктор, делая несколько шагов вперед. — Разве не может быть где-нибудь тут потайной двери, через которую вы скроетесь?
— Поищите.
— Хватит…Наши шпаги уже знакомы, все остальное — слова.
— Их теряют столько, что не стоит обращать на это внимание. Но если вы хотите драться, я согласен.
— Вы знаете, что я могу обойтись и без вашего согласия, — гордо заявил Эктор.
Шевалье слегка поклонился.
— Ваши манеры не забыты, маркиз, при необходимости вы замените дуэль убийством.
— Мсье! — вскричал Эктор.
— Что ж, разве этот честный малый, вас сопровождающий, — возразил аббат с невозмутимым хладнокровием, — здесь не для того, чтобы помочь вам, если надо, потихоньку меня зарезать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Понурив голову, шагал он вдоль домов, как вдруг столкнулся с человеком, шедшим со стороны улицы Нев-де-Пти-Шан. В ту же минуту он узнал брата Иоанна и остановился.
— Тьфу, пропасть! А я шел к вам, — сказал пустынник. — Время не терпит!
— Шевалье?
— Уезжает завтра.
— Надо ему помешать…
— За этим-то я и шел…Мы открыли его след.
— Коклико сказал?
— Нет, но он был пьян, а это одно и то же. Простодушен, как дитя.
— Что же он сказал?
— Пустяки, которые ничего не значат для других, но для человека умного — просто сокровища. Теперь мы знаем часы, в которые они с шевалье обыкновенно встречаются; знаем также, что он следит за дворянином, очень похожим на вас.
Теперь, оказавшись лицом к лицу с опасностью, Эктор преобразился. Он стряхнул с себя удручавшие его заботы и смело взглянул в будущее.
— Теперь мне нужен только пароль, но его я узнаю завтра, — продолжал брат Иоанн.
— Вы полагаете, Коклико будет достаточно словоохотлив?
— То, чего не возьмет вино, вырвет кинжал…
— Брат Иоанн!
— Э, мсье, оставьте вашу щепетильность…Разве с волками церемонятся? К тому же я знаю, с кем имею дел: когда он почувствует сталь у горла, он заговорит.
Эктор больше не спорил.
— Так завтра? — спросил он.
— Да, завтра…И мы задушим лиса в его логове. Не нужно предупреждать об этом мсье де Фуркево. Молодой человек слишком пылок для предприятий, в которых нужна осторожность. Хватит одного Кок-Эрона.
— Хорошо.
— Я возьму с собой Биско. Для Кок-Эрона и Биско у меня уже есть работа. Вы поедете верхом вместе с Кок-Эроном, как благовоспитанные дворяне, едущие на прогулку. Поскачете по Марлийской дороге, после чего вернетесь через заставу Святого Иакова, чтобы быть на площади Эстрапады.
— Что я должен делать?
— Отыщете вывеску «Под лебедем». Это харчевня, где собираются люди почтенные, из моих приятелей. Я буду там…Хозяин мне совершенно предан.
— В котором часу?
— На заходе солнца…Это час пробуждения ночных птиц, и в это время шевалье ожидает Коклико.
— На закате, на площади Эстрапады, у «Лебедя»…Решено.
— Решено…И вы увидите, как соколы, вроде меня, душат сов.
ГЛАВА 40. ПРИЗРАК
Все произошло, как условились Эктор и брат Иоанн. На другой день на закате Эктор в сопровождении Кок-Эрона выехал верхом из Парижа через поля к заставе Святого Иакова.
В сумерках они нашли таверну «Под Лебедем», где их ожидал брат Иоанн.
В комнате находились человек пять подозрительной наружности. Они косились на Эктора и Кок-Эрона, но ни один не двинулся с места, встал только брат Иоанн, сидевший в углу.
— Сюда, господа, сюда, — говорил он, карабкаясь по деревянной лестнице, начинавшейся в глубине комнаты. — С вашего позволения, нам нужно будет переговорить.
Они вошли в комнату, где на широком столе была разложена разная одежда.
— В какой лачуге вы скупили это тряпье? — спросил Эктор.
— В это нам всем придется нарядиться, — отвечал пустынник.
— Гм, — заметил Кок-Эрон, — разве сейчас время карнавала?
— Время делу не помеха. Выберите, что вам нужно, и мы отправимся в засаду.
Кок-Эрон покачал головой и объявил, что не согласен менять свой плащ частного воина на балахон какого-то разбойника.
— Кок-Эрон прав, — спокойно сказал Эктор. — А так как его присутствие может помешать успеху дела, он не откажется подождать нас здесь: заведение довольно приличное и вино хорошее.
Кок-Эрон ничего не возразил, покусал усы и вдруг, развязав шнурки своего плаща, взял со стола костюм зеленого сукна.
Каждый выбрал то, что ему понравилось. Эктор и брат Иоанн нарядились в одежду двух отставных солдат, Биско надел наряд лакея, а Кок-Эрон — кожаные штаны и поверх них свой плащ. На всех были широкие шляпы и крепкие кожаные пояса со шпагами.
Но такого превращения для подозрительной натуры брата Иоанна оказалось недостаточно. Он раздал своим товарищам накладные бороды и парики, после чего ещё раз осмотрел их наряд и видимо остался доволен.
— Теперь, господа, в путь, — сказал он. — Костюмы надеты, пора начать спектакль и как следует разыграть пьесу.
Когда они вышли на площадь, уже темнело. По пути пустынник объяснил свой план Эктору.
— Мне известны условия Коклико, — сказал он. — С седьмым ударом часов он повернет за угол, постучит о мостовую каблуками своих тяжелых сапог и отсалютует шпагой. В нескольких шагах от поворота есть темная подворотня. Там мы будем его поджидать.
— Хорошо. А когда подойдет, возьмем его за горло, — сказал Кок-Эрон.
— Ладно, но что потом? — спросил Эктор.
— Завяжем приятелю рот, взвалим на плечи и отнесем в таверну «Под Лебедем», где он подождет конца нашего предприятия.
Решив так, они притаились в темной подворотне.
Улица была глухая, не слышалось другого шума, кроме отдаленного лая собак. Когда пробило семь часов, на углу улицы Угольщиков появилась фигура мужчины.
Опершись рукой на эфес своей шпаги, он шагал посреди улицы, там, где тень граничила с лунным светом.
Брат Иоанн толкнул Эктора локтем и привстал. Эктор тоже привстал и сбросил плащ.
Коклико крепко стучал сапогами по оледеневшей земле и насвистывал сквозь зубы.
— Мы не отнимем у него дохода, — прошептал брат Иоанн, — он получил вперед.
Когда негодяй приблизился, не подозревая об угрожавшей опасности, брат Иоанн тихо подкрался, прыгнул, как волк, и прежде чем Коклико успел испустить крик, схватил его за горло и повалил.
Коклико отбивался, как дикий зверь, но железная рука пустынника пригвоздила его к земле.
— Ну, ты, смотри, — сказал ему брат Иоанн, — если будешь дергаться, я тебя задушу.
И сдавил Коклико глотку. Когда подбежали остальные, Коклико понял, что всякое сопротивление бесполезно, и затих.
— Хорошо, — сказал брат Иоанн, — этот малый умен, и с ним можно будет что-нибудь сделать. Господа, завяжите ему покрепче ноги, чтобы отнять охоту бегать — в такой темноте это опасно. Да скрутите ремнями руки. Так, теперь завяжем ему рот.
Окончив дело, Коклико взвалили Биско на спину и отправились к таверне. Большой плащ, брошенный на тело пленника, скрывал его от глаз редких прохожих и придавал вид обычного тюка.
Хозяин таверны взял свечу с камина, тайно провел всех в комнату и удалился, как человек, которому хватает своих дел, чтобы интересоваться ещё чужими.
— Не беспокойтесь, я его уже выучил, — сказал брат Иоанн, заметив, с каким вниманием Эктор наблюдал за всеми движениями хозяина.
— Вы хороший учитель, — смеясь, отвечал Эктор.
Пустынник со скромным видом поклонился и, подойдя к Коклико, вытащил кляп.
— Ну, приятель, — сказал он, — давай немного поговорим.
Коклико, которому заодно развязали ноги, сел на стул и окинул комнату взглядом с живостью кошки, отыскивающей выход.
— Вот что, — сказал брат Иоанн, от которого ничто не могло укрыться, — не пытайся бежать. Даю тебе этот совет, если дорожишь своей шкурой.
Коклико пристально взглянул на собеседника.
— Если ты желаешь познакомиться со мной поближе, я с удовольствием, — прибавил пустынник, снял накладную бороду, шляпу и парик.
— Капитан! — вскричал пленник, вскочив на ноги.
— Теперь ты будешь отвечать мне без обиняков, как водится между старыми приятелями.
— Увидим, — отвечал Коклико, снова садясь.
— А, ты хочешь поважничать. Но мы тебя знаем, и ты ещё удивишь этих господ своей кротостью.
Коклико молча ударил каблуком в пол.
— Послушай, — продолжал брат Иоанн, — я расскажу твою историю в четырех словах. Тебя нанял шевалье де Сент-Клер, или мастер Пьер Симон, как тебе больше нравится, живущий здесь неподалеку, на улице Арбалетчиков, чтобы подсматривать за мсье де Шавайе. Ты исполняешь свою должность по совести, и каждый день спешишь донести шевалье о своих наблюдениях. Но мы знаем, на что способен шевалье, и если он тебя выбрал, ему нужен негодяй, готовый на все. Вы вместе замышляете какое-то подлое дело, и ты шел, чтобы переговорить, может быть, в последний раз, в гостиницу «Царь Давид», так как шевалье уезжает завтра или на днях.
— Но если вам так хорошо все известно, зачем вы меня расспрашиваете? — спросил коклико.
— Затем, почтеннейший Коклико, что в комнату шевалье не проникают так же свободно, как на парадную площадь Версаля.
— Быть может.
— Я знаю это по опыту. Есть пароль, и ты его знаешь.
— И что же?
— Дело ясное…Ты будешь так добр, что откроешь мне эту маленькую тайну.
— Что я, дурак?
— Если ты заупрямишься из противоречия, я настою, чтобы вынудить у тебя признание.
— Ладно. А если я буду продолжать молчать?
— У меня есть шесть дюймов доброй стали, и поневоле мне придется открыть твою тайну в твоей глотке.
Коклико побледнел.
— Убийца! — вскричал он.
Брат Иоанн пожал плечами.
— Вовсе нет. Это — самоубийство, ведь ты сам этого хочешь.
Коклико посмотрел вокруг себя: Кок-Эрон, Биско и Шавайе оставались безмолвными.
— Послушай, — добавил брат Иоанн, — ты меня знаешь: я не люблю долго ждать.
Коклико видел, как сверкнул кинжал в его руках.
— Говори, и ты получишь двадцать дукатов, — сказал Эктор, позволявший брату Иоанну угрожать, но не потерпевший бы ничего более.
— Скажу, скажу, — зачастил Коклико, помертвев от страха.
— Вот видишь, — заметил брат Иоанн, вложив кинжал в ножны, — я знал, что мы поладим.
— Вы хотите знать пароль?
— Ни больше, ни меньше.
— Хорошо, вы его узнаете.
— Еще пару слов, — сказал брат Иоанн, прерывая Коклико, — не трудись понапрасну нас обманывать. Ты останешься здесь заложником под караулом людей бдительных и недремлющих…Если ты солжешь, по возвращении я выкупаю тебя в Сене, и это будет твое последнее купанье.
— Я не намерен вас обманывать…
— Увидим. Теперь говори.
— Когда вы подойдете к гостинице «Царь Давид», попросите переговорить с мастером Пьером Симоном. Трактирщик тотчас придет.
— Маленький плешивый толстяк…Знаем.
— Он вам низко и молча поклонится. «Мсье, — скажете вы ему, — мне нужно переговорить с мастером Пьером Симоном по делу касательно барона де Клейна.» Имя ничего не значит, важен способ его произнесения.
— Посмотрим, какой это способ.
— Вы постараетесь сунуть в руку трактирщика серебряную монету, которая у меня в кармане.
Брат Иоанн пошарил в кармане Коклико и вынул оттуда австрийский дукат с четырьмя пробитыми дырочками.
— Все? — спросил он.
— Нет еще. Когда монета будет у него в руках, вы произнесете вполголоса одно слово: «Вена». Он ответит: «Париж», и вы войдете.
— Все ли это, и увидим ли мы шевалье? — спросил Эктор.
— Лицом к лицу в его комнате, — отвечал плут.
— Так за дело, и поправим наш наряд! — сказал брат Иоанн, вновь приняв облик старика с помощью бороды, парика и большой шляпы.
Уже уходя, он обернулся к Коклико.
— Эй, приятель, если ты голоден — кушай, хочешь пить — пей, но советую не шуметь.
— Ладно, посижу смирно, — сердито буркнул Коклико.
— Через час — другой мы вернемся, тогда ты получишь двадцать дукатов или шесть дюймов стали. Берегись!
— Идите уже.
Все вышли, оставив Коклико под надзором хозяина, и отправились на улицу Арбалетчиков.
— Вы были слишком щедры, маркиз, — заметил брат Иоанн, ускоряя шаги. — Обещать двадцать дукатов, когда клинок моего кинжала и так развязал бы язык этому негодяю.
— Он был так жалок…К тому же он тут же решился заговорить…
— Ну, немного раньше, немного позже, а он бы все сказал.
Они подошли к гостинице.
— Ну, маркиз, условимся, — сказал брат Иоанн. — Нельзя к подобному мерзавцу проникнуть вчетвером: возникнут подозрения, к тому же благоразумие требует стеречь все выходы.
— Это справедливо, — согласился Эктор. — Кок-Эрон останется на карауле у дверей.
— Гм, — заметил солдат, — мне больше нравится атака, чем караул.
— Караул небезопасен, — возразил брат Иоанн, — неизвестно, какое войско населяет крепость.
— Хорошо, я остаюсь, — кивнул солдат.
— Что касается Биско, он последует за мной, — продолжал брат Иоанн. — Позади заведения большой сад, из него ведет калитка. Легко можно сбежать этой дорогой…Я поставлю там Биско.
Брат Иоанн проводил своего товарища и спустя несколько минут вернулся.
— Дело сделано, — сказал он, — Биско разместился в саду по вязом. Ручаюсь, что мимо него никто не проскользнет.
Кок-Эрона поставили на углу, откуда ему легко было наблюдать за входом. Брат Иоанн вместе с Эктором постучались в дверь гостиницы.
Хозяин выбежал на стук, и все произошло, как сказал Коклико. Вид серебряной монеты с четырьмя пробитыми дырочками и пароль, тихо сказанный на ухо маленькому толстяку, смыли все препятствия. Трактирщик попросил двух шевалье следовать за ним.
Они поднялись по лестнице, пристроенной вдоль стены со стороны внутреннего двора. Лестница вела к длинному коридору во флигеле, который отделял двор от сада.
Брат Иоанн изображал полнейшее равнодушие, но подмечал все. Что касается Эктора, тот шел, горя желанием увидеть шевалье лицом к лицу.
Их проводник остановился посреди коридора и указал на дверь, возле которой висела оленья нога.
— Ударьте три раза, — сказал он, — это здесь.
Эктор схватил оленью ногу и ударил три раза.
Послышался скрип стула по полу и резкий щелчок поднятой щеколды.
— Он дернул за шнурок, — тихо сказал трактирщик.
— Войдите! — послышалось из комнаты.
Этот голос заставил встрепенуться сердце Эктора. Трактирщик удалился. Эктор отворил дверь и вошел в сопровождении брата Иоанна.
В кресле перед столом сидел мужчина. Он писал, повернувшись спиной к двери.
— Садитесь, я сейчас буду к вашим услугам, — сказал он, продолжая писать.
Лампа, стоявшая на столе, освещала его черную одежду. С первого взгляда Эктор узнал шевалье.
Он положил руку на ключ и повернул его в замке. Услышав скрип ключа, шевалье поспешно встал.
Эктор вскрикнул и отступил назад, словно увидев привидение.
Перед ним стоял аббат Эрнандес.
ГЛАВА 41. СКРЫТЫЙ УДАР
Три действующих лица этой сцены несколько минут оставались пораженными видом друг друга. При возгласе Эктора аббат Эрнандес замер. В один миг Эктор сорвал с себя маскировавший наряд. Неподвижнее и бледнее статуи, аббат стоял у стола, трепеща под взглядом Эктора. Тот неподвижно смотрел в мрачное лицо старого врага, которого считал мертвым.
Брат Иоанн знал, конец этой встрече должна положить смертельная дуэль, не беспокоился о такой безделице и терпеливо ждал.
Аббат был в черном платье шевалье, но его без накладных усов, остроконечной бородки и парика. Это было все то же бесцветное лицо, покрытое там и сям красненькими пятнышками, тот же тусклый, стеклянный отблеск глаз и та же гордая надменности.
— Аббат Эрнандес! — вскричал Эктор, воздевая руки к небу словно в знак благодарности.
— Да, — холодно отвечал аббат, уже оправившийся от растерянности.
— Брат Иоанн, — произнес Эктор, — заприте двери и загородите окно. Этот человек принадлежит мне.
Аббат не шелохнулся, лишь презрительно откинул голову.
— Вам? — сказал он. — Это ещё не решено.
Пустынник извлек свою шпагу, и закрывши ставни, стал в двух шагах от аббата.
— Я здесь, маркиз, — произнес он.
— Это просто засада, я вижу, — заметил аббат. — Двое против одного. Поступок, достойный дворянина.
— Вы знаете, что я дерусь один, — возразил Эктор.
— Вижу! — аббат бросил презрительный взгляд на брата Иоанна.
— Этот человек здесь, чтобы помешать вашему бегству.
— Вы уверены, что я намерен бежать? — спросил надменно шевалье.
— Вам я не доверяю. Вы в моих руках, я вас не выпущу.
— Вы, стало быть, твердо уверены в моей смерти? — спросил аббат с насмешливым видом. — Как и в первый раз?
— Несколько больше.
— Позвольте мне в этом усомниться.
— Ваше сомнение будет недолгим, — ответил Эктор, вырывая шпагу.
Шевалье, наблюдавший за поведением маркиза и брата Иоанна, не последовал их примеру, хотя его шпага, брошенная на стол, была на расстоянии вытянутой руки.
— Разве вы меня не поняли? — спросил Эктор. — Ведь я слишком долго ждал.
— Тем легче подождать еще. У нас впереди целая ночь.
— Я даю вам только пять минут…
— Это немного.
— Через час вы можете выскользнуть у нас из рук, — сказал Эктор, делая несколько шагов вперед. — Разве не может быть где-нибудь тут потайной двери, через которую вы скроетесь?
— Поищите.
— Хватит…Наши шпаги уже знакомы, все остальное — слова.
— Их теряют столько, что не стоит обращать на это внимание. Но если вы хотите драться, я согласен.
— Вы знаете, что я могу обойтись и без вашего согласия, — гордо заявил Эктор.
Шевалье слегка поклонился.
— Ваши манеры не забыты, маркиз, при необходимости вы замените дуэль убийством.
— Мсье! — вскричал Эктор.
— Что ж, разве этот честный малый, вас сопровождающий, — возразил аббат с невозмутимым хладнокровием, — здесь не для того, чтобы помочь вам, если надо, потихоньку меня зарезать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39