Сисси еще слишком мала, не может понять.
– Не говорите так. Папа поправится.
– Вы точно как мистер Джейс. Он не теряет надежды. Но мы все слышали, что сказал доктор.
Келли пыталась сдержать слезы. Прошло две недели, но лучше отцу не стало. Наоборот – казалось, он слабеет с каждым днем.
– Где мистер Джейс?
– Спит, бедняга. Снова всю ночь провел около вашего отца. А потом целый день в городе, в магазине. Сегодня вечером даже поужинать не смог. Лег и заснул, как был в одежде. Попросил меня разбудить, если мистеру Саутгейту что – нибудь понадобится.
– Не понимаю, почему вы не можете разбудить меня. Экономка покачала головой.
– Мистер Джейс и слышать об этом не хочет. Говорит, у вас днем достаточно забот, с девочками и с отцом.
– Но ведь вы мне помогаете! И потом, мистер Джейс мне не указ.
Как легко он вошел в роль хозяина дома, после того как Большой Джим слег! Теперь Джейс решал, когда им садиться за стол, когда вызвать врача. Он составлял для девочек расписание визитов в спальню отца так, чтобы не очень его утомлять.
И Келли это допустила. Поддалась, склонила перед ним голову, как покорная жена, хотя вся кипела от раздражения. Подумать только, она ведь почти убедила себя в том, что влюблена в этого невыносимо властного человека! Пройдоха, обманным путем втершийся в их жизнь!
Миссис Экленд скрестила руки на груди.
– Если не возражаете, я вам прямо скажу, миссис Келли… Не следует вам так обращаться с мистером Джейсом. У меня сердце разрывалось, глядя, как он переносил свои вещи в комнату для гостей. Видели бы вы его лицо. Ваш муж выглядел таким одиноким и несчастным. Как енот без самки.
– И заслужил это. Его страдания меня не касаются.
– Да, для него это очень тяжело, я по глазам вижу. Он хочет помириться с вами. И не стоит его так мучить.
– А это вас не касается, миссис Экленд.
– Гордость вас не согреет в холодную зимнюю ночь, – отозвалась экономка.
Дверь в спальню Большого Джима открылась. На пороге показалась Бет. В глазах ее сверкали слезы. Подбородок дрожал.
– О, Келли…
Келли опустилась на колени. Крепко обняла сестру.
– Ну-ну. Тихо. Не надо, чтобы папа услышал, как ты плачешь, ведь, правда?
– Он умирает?
Что можно на это ответить. Келли сама нуждалась в утешении не меньше, чем Бет.
– Когда придет его час. Когда Господь его призовет. Таков естественный ход вещей.
Бет в ярости топнула ногой.
– Раз так, то я не хочу становиться взрослой! Никогда!
Миссис Экленд протянула девочке руку:
– Пойдем, голубка моя. Я тебе приготовлю на ночь чашку вкусного горячего сидра. А Келли пока побудет с папой.
Большой Джим лежал среди множества подушек, дыша часто и отрывисто, с трудом заглатывая маленькие порции воздуха. Он казался почти бестелесным, широко открытые глаза смотрели спокойно.
– Мышонок…
Келли быстро прошла к кровати.
– Хорошо поужинал? – бодро спросила она, стараясь не замечать почти нетронутого подноса с едой.
– Прекрасно! Эта женщина, как всегда, творит чудеса на кухне.
Его когда-то сильный голос сейчас звучал надтреснуто. Он поморщился и отвернулся от яркого света лампы на ночном столике.
Келли поспешно прикрутила фитиль. В комнате воцарился полумрак.
– Принести тебе чего-нибудь еще? Он поднял дрожащие пальцы.
– Просто посиди и подержи меня за руку. Ты так похожа на свою мать. Она ждет меня. Там, наверху.
– Придется ей еще немного подождать, папа. Большой Джим тихонько откашлялся. На губах его появилась печальная улыбка.
– Ей бы так понравились эти места. Зря я ее не послушал.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она столько раз просила меня увезти ее на Запад. В молодости мы с ней вместе мечтали об этом. Но… годы проходили почти незаметно. А потом она стала слабеть, и я уже не решался рисковать ее здоровьем.
Келли изумленно смотрела на отца.
– Мама хотела переехать на Запад? Он вздохнул.
– Надо было ее послушать. – Он сжал руку дочери. – Не позволяй годам проходить бесследно, радость моя. Хватайся за жизнь, пока у тебя есть такая возможность. И Джейс…
Он снова закашлялся. Спазмы сотрясали исхудавшее тело.
Келли закусила губу, не решаясь заговорить.
– Папа, давай пошлем за Уидди.
– Что за ерунда! Пусть заканчивает семестр. Он приедет домой на Рождество.
Через два месяца… Протянет ли отец столько времени?
– Ну, может быть, ненадолго?
Большой Джим засмеялся каким-то скрипучим смехом.
– Ты всегда умела меня уговорить. Вот что… у тебя же скоро день рождения.
– На следующей неделе. Келли почти забыла об этом.
– Тогда, конечно, пошли за ним. Устроим грандиозную вечеринку… как при маме.
– Но это вовсе не означает, что нельзя будет повеселиться и на Рождество. – В дверях, улыбаясь, стоял Джейс. – Мы сегодня получили отличный французский коньяк. Вам наверняка понравится.
Келли поджала губы. Что он имеет в виду под этими пустыми фантазиями? Рождество!.. Когда и слепому ясно, что отец не доживет и до первого снега. Может, просто притворяется ради отца? Но нет. Джейс хотя и выглядит изможденным, однако глаза ясные и совершенно спокойные, словно он убедил себя в том, что Большой Джим обязательно встанет на ноги к празднику.
Он прошел к кровати. Положил руки ей на плечи.
– Ну, как у нас Большой Джим сегодня? Келли увернулась от его прикосновения.
– Терпимо, – ответила она холодно. Большой Джим нахмурился.
– Черт возьми, вы по-прежнему на ножах?
Ей не хотелось огорчать отца, особенно сейчас.
– Мы разберемся, папа. Я тебе обещаю. Он напряженно смотрел на Джейса.
– В одном точно надо разобраться, и поскорее. – Он сделал короткий вдох и поморщился. – Как твое настоящее имя. На документах, связанных с магазином, стоит Хорэс Джейсон Перкинс. И на брачных документах тоже. Ты не хочешь поменять его на Грир?
– Но ведь Грира наверняка ищут в связи с ограблением банка! – возмущенно воскликнула Келли.
Джейса передернуло от ее тона.
– Вряд ли. Если Бен Вагстафф без опаски повсюду называл свое имя, значит, пинкертоны так и не вышли на наш след. Думаю, я могу вернуть себе настоящее имя.
– Тем не менее, – произнес Большой Джим, – в городе это вызовет много вопросов.
Джейс пожал плечами:
– Тогда останусь Перкинсом. Мне все равно.
– Правильно. Не стоит будить спящую собаку. Я всегда это говорю. Думаю, ты не первый, кто взял себе новое имя в здешних местах. – Он вздохнул. – Святые угодники, ну и устал же я сегодня. – Мотайте-ка отсюда и дайте мне отдохнуть.
Они задержались еще на несколько секунд. Келли никак не могла заставить себя уйти. Отец выглядел таким маленьким и беспомощным. Вся его жизненная сила и бьющая через край энергия исчезли бесследно. Она накрыла больного одеялом до подбородка, еще прикрутила фитиль в лампе и вышла из комнаты вслед за Джейсом.
– Почему бы тебе не пойти вниз и не поужинать? – спросила Келли холодно. – Миссис Экленд сказала, что ты ничего не ел.
Он коснулся ее руки.
– Кэл, я больше не могу выносить это. Ты обещала Большому Джиму, что разберешься. Почему бы не начать прямо сейчас?
– Я не обещала ему, что мы снова станем друзьями. – Нет, пока она не готова простить его; может, это когда-нибудь и случится, но не сейчас. – У нас будет время это обдумать, после…
И не могла договорить. «После» рисовалось слишком ужасным. Джейс положил руки ей на плечи. Келли показалось, что муж собирается ее поцеловать. Интересно, она растает под его поцелуем так же, как раньше?
В этот момент миссис Экленд вышла из комнаты Бет.
– Мистер Саутгейт заснул? Я зайду на цыпочках, заберу поднос.
Момент прошел. Джейс устало вздохнул и сделал шаг назад. Послышался грохот и звон разбитого стекла. На пороге, ломая руки, стояла миссис Экленд.
– Сохрани нас Бог. Он отошел. Тихо, без звука. Келли побелела и прижала пальцы к губам, чтобы сдержать готовый вырваться крик.
– Черт побери, нет! – Джейс ударил сжатыми кулаками по деревянной обшивке.
Келли взбила подушки. Если не удастся хоть немного поспать после вчерашней бессонной ночи, то завтра у нее совсем не будет сил.
Прошлую ночь она проплакала, уткнувшись лицом в подушку. Слезы, казалось, никогда не кончатся. Уже на рассвете, так и не сомкнув глаз, Келли спустилась на кухню попить чаю, застала там миссис Экленд и снова разрыдалась, прильнув к ее широкой груди.
Джейс провел ночь в кресле Большого Джима, куря одну сигару за другой. Келли и не догадывалась, о чем думает Джейс Грир.
Сегодняшний день прошел в бесконечных хлопотах, так что не осталось времени ни на скорбь, ни даже на то, чтобы почувствовать усталость. Келли делала все в каком-то странном оцепенении. Отстраненность Джейса в какой-то степени помогала справиться с горем.
Они договорились отложить похороны на три-четыре дня – до прибытия Уидди.
В городе их без конца останавливали прохожие, выражавшие соболезнование. Большого Джима в Дарк-Крике любили. Его здесь будет не хватать. Дора Уотте проявила чудеса понимания и сочувствия. Пообещала испечь пироги к столу.
Самым трудным, оказалось, сообщить о случившемся Бет. Она набросилась на них с кулаками, кричала, визжала. Ее горе вылилось в недоумение и гнев. Целый день ни Келли, ни Джейс не могли успокоить девочку.
Келли вздохнула, повернулась на спину. Что бы она делала без миссис Экленд!.. Даже представить невозможно. Когда они вернулись из города, их ждал горячий ужин, притихшая Бет с распухшими от слез глазами и веселая Сисси. А потом миссис Экленд ушла к себе домой, забрав с собой девочек, чтобы Келли и Джейс могли спокойно выспаться.
Келли снова вздохнула. А сон все равно не шел. Мысли путались. Даже после смерти матери она не чувствовала такой опустошенности. Мама перед этим так долго болела и так ослабла, что они ждали ее смерти со дня на день и успели привыкнуть к этой мысли. Но Большой Джим, энергичный, веселый, полный жизненных сил…
Наверху раздался грохот. Келли думала, что Джейс давно спит.
Она нащупала ногами тапочки и поднялась в комнату для гостей. Дверь оказалась приоткрыта. Келли толкнула ее и остановилась на пороге, объятая ужасом.
В комнате царил страшный беспорядок. Постель, смятая в кучу, лежала на полу посреди комнаты. Стул перевернут, рядом разбитая бутылка виски, а сверху по стене стекала янтарного цвета жидкость, указывая на то, что бутылку швырнули через всю комнату.
Джейс раздетый сидел на голом матрасе, обхватив руками голову, и, глядя на часы, подаренные ему Большим Джимом в день свадьбы, рыдал, раскачиваясь в безутешном горе.
Его вид не вызвал у Келли никакого сочувствия. Напротив, в ней снова вспыхнул гнев, тлевший с того момента, когда у отца случился сердечный приступ.
– Как ты смеешь сидеть тут и лить слезы после всего, что ты натворил!
Ее неожиданное появление напугало Джейса. Он тряхнул головой, потянулся за рубашкой, вытер ею слезы. Затем, шатаясь, подошел к окну и уткнулся лбом в оконную раму.
– Ради всего святого, уйди… – Голос его сорвался.
– Ты сильно пьян?
Плечи его поднялись и опустились в тяжелом вздохе.
– Недостаточно пьян.
– Если бы папа мог тебя сейчас видеть! Но он был слишком добрым, слишком хорошим человеком, чтобы разглядеть, кто ты на самом деле. Бесчестный эгоист, воспользовавшийся его расположением для достижения своих подлых целей.
– Черт побери! Я любил этого человека!
Нет, это уж слишком! Как смеет он произносить это слово! Подавляемая долгое время ярость с неудержимой силой выплеснулась наружу.
– Любил? Ты? Да он умер из-за тебя!
Джейс покачнулся, будто его ударили. Кровь отхлынула от лица.
– Нет! – Он яростно затряс головой. – Нет! Келли едва сдерживала рыдания.
– Да! Это все ты, и твои подлые дела, и твои подлые друзья. Он мог бы прожить еще несколько лет. Так говорил врач.
– А мог скончаться в любую минуту. И знал об этом. В магазине у него уже не раз случались приступы.
– Жалкий, презренный человек! Сначала ты прятался под чужим именем, а теперь не можешь признать собственную вину. Это ты привел к нам в дом Бена Вагстаффа, который мучил папу, и его бедное сердце не выдержало.
Казалось, Джейс весь сжимался от каждого произнесенного ею слова.
– Не надо так со мной, Кэл, – произнес он охрипшим голосом. – До конца своих дней я буду оплакивать Большого Джима.
Переполняемая отчаянием и горечью, Келли не чувствовала к мужу ни капли жалости.
– А я буду ненавидеть тебя до конца своих дней. Келли направилась к двери, а Джейс протянул к ней руку, как нищий, умирающий от голода.
– Не уходи, Кэл! Ты мне нужна сейчас.
– Оставайся со своей совестью! – Нет.
В следующую секунду он оказался рядом, схватил ее в объятия и жадно поцеловал.
Все забытые ощущения всколыхнулись в ней. Внутри все отозвалось на ласку. Келли почувствовала знакомую пульсацию внизу живота. Его горячие губы, его сильные руки принесли утешение, успокоение. Она вздохнула и прильнула к Джейсу, черпая силу в его жарких, страстных поцелуях. Как же она истосковалась по любимым губам, по любимому телу!
Он зарылся лицом в ее волосы.
– Мы оба страдаем, радость моя. Сегодня ночью я не могу быть один.
Эти слова вернули ее к действительности. Ну, нет, она не собирается облегчать его боль своей покорностью!
Келли вырвалась из объятий Джейса. Увидела его глаза, красные, опухшие от слез, почувствовала запах спиртного. Внутри будто все перевернулось. Ее затошнило.
Она начала отступать к двери.
– Не прикасайся ко мне, ты, пьяный ворюга! Отвратительный любитель шлюх! Если тебе понадобилась женщина, поезжай в город, к своим! Ничего другого ты не заслуживаешь!
Он яростно зарычал:
– Проклятая бездушная сука! У тебя, похоже, нет сердца, но тело у тебя есть, клянусь Богом! И я его хочу. Сейчас!
Джейс рванул на ней ночную рубашку. Через секунду она стояла перед ним обнаженная, дрожащая. Келли пронзительно закричала, но не от страха, а от ярости и, не думая о том, что делает, ударила его своей тростью по голове. Джейс громко выругался, зажал рану над бровью, покачиваясь, отступил.
Келли попыталась сохранить равновесие, но в этот момент он поднял ее на руки и бросил на кучу постельного белья, на полу. Она била кулаками его в грудь, корчилась и извивалась, борясь со своим собственным желанием, чувствуя, как возбуждается против собственной воли.
Никогда еще Келли так не ощущала всю силу их любовного единения. Никогда не воспринимала так остро любое его прикосновение, любое движение. Невыразимая радость пронзила все ее существо. С незнакомой силой Келли хотелось чувствовать, любить, жить.
Джейс, казалось, тоже никак не мог насытиться ею, снова и снова погружаясь в нее. Голова у Келли шла кругом, она потеряла всякое ощущение времени: только резкие толчки и почти невыносимое напряжение внутри, вылившееся в мощную волну наслаждения. Одновременно с ее криком раздался и его звериный рык.
Потом они долго лежали неподвижно. Как пловцы, выброшенные на берег после шторма. Джейс не выходил из нее, крепко прижимая к себе, и это рождало необыкновенно сладкое и успокаивающее чувство. Впервые за два последних дня Келли не ощущала щемящей боли в сердце и впервые за все это время почувствовала блаженную легкость в теле. Ее тело познало удовлетворение, ее душа обрела покой.
Проснулась она, все еще обнаженная, в собственной постели. Ярко светило солнце, занавески на окнах развевались от легкого утреннего ветра. Где-то слышались голос Бет и громкие радостные крики Сисси. Миссис Экленд, наверное, уже готовит или убирает гостиную к приходу первых визитеров.
Келли не сразу вспомнила о том, что произошло накануне ночью. Да, они нужны друг другу, и все же Келли сомневалась в том, что сможет до конца простить Джейса, что не будет обвинять его в смерти отца, постоянно бередить кровоточащую рану.
Сейчас она с тяжелым чувством стыда вспоминала о том, как набросилась на мужа. По крайней мере, за это она должна попросить у него прощения. Вчера они оба почти обезумели от горя, но это не могло служить оправданием.
Келли села на кровати, потянулась за пеньюаром и заметила на ночном столике письмо.
«Дорогая Келли, – писал Джейс, – не хочу унижать тебя еще больше, не хочу вынуждать тебя выставить меня вон из своего дома. В жизни я совершил немало подлостей, но никогда еще не брал женщину силой. Наверное, за это ты еще больше возненавидела меня.
Я взял своего коня – в счет причитающейся мне месячной заработной платы. В остальном я чист перед семьей Саутгейт. За все, что я брал, уплачено сполна. Если не считать часов, подаренных твоим отцом. Прости, но эта вещь слишком дорога мне, как память о Большом Джиме.
Поскольку Хорэса Перкинса не существует, я даю тебе полное право аннулировать наш брак, любым способом. Свою долю владения магазином я переписал на тебя. Документы лежат на столе в гостиной.
Если сможешь, прости меня за боль, которую я тебе причинил.
Джейс Грир».
Келли читала и перечитывала письмо, с каждым разом все больше злясь на Джейса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Не говорите так. Папа поправится.
– Вы точно как мистер Джейс. Он не теряет надежды. Но мы все слышали, что сказал доктор.
Келли пыталась сдержать слезы. Прошло две недели, но лучше отцу не стало. Наоборот – казалось, он слабеет с каждым днем.
– Где мистер Джейс?
– Спит, бедняга. Снова всю ночь провел около вашего отца. А потом целый день в городе, в магазине. Сегодня вечером даже поужинать не смог. Лег и заснул, как был в одежде. Попросил меня разбудить, если мистеру Саутгейту что – нибудь понадобится.
– Не понимаю, почему вы не можете разбудить меня. Экономка покачала головой.
– Мистер Джейс и слышать об этом не хочет. Говорит, у вас днем достаточно забот, с девочками и с отцом.
– Но ведь вы мне помогаете! И потом, мистер Джейс мне не указ.
Как легко он вошел в роль хозяина дома, после того как Большой Джим слег! Теперь Джейс решал, когда им садиться за стол, когда вызвать врача. Он составлял для девочек расписание визитов в спальню отца так, чтобы не очень его утомлять.
И Келли это допустила. Поддалась, склонила перед ним голову, как покорная жена, хотя вся кипела от раздражения. Подумать только, она ведь почти убедила себя в том, что влюблена в этого невыносимо властного человека! Пройдоха, обманным путем втершийся в их жизнь!
Миссис Экленд скрестила руки на груди.
– Если не возражаете, я вам прямо скажу, миссис Келли… Не следует вам так обращаться с мистером Джейсом. У меня сердце разрывалось, глядя, как он переносил свои вещи в комнату для гостей. Видели бы вы его лицо. Ваш муж выглядел таким одиноким и несчастным. Как енот без самки.
– И заслужил это. Его страдания меня не касаются.
– Да, для него это очень тяжело, я по глазам вижу. Он хочет помириться с вами. И не стоит его так мучить.
– А это вас не касается, миссис Экленд.
– Гордость вас не согреет в холодную зимнюю ночь, – отозвалась экономка.
Дверь в спальню Большого Джима открылась. На пороге показалась Бет. В глазах ее сверкали слезы. Подбородок дрожал.
– О, Келли…
Келли опустилась на колени. Крепко обняла сестру.
– Ну-ну. Тихо. Не надо, чтобы папа услышал, как ты плачешь, ведь, правда?
– Он умирает?
Что можно на это ответить. Келли сама нуждалась в утешении не меньше, чем Бет.
– Когда придет его час. Когда Господь его призовет. Таков естественный ход вещей.
Бет в ярости топнула ногой.
– Раз так, то я не хочу становиться взрослой! Никогда!
Миссис Экленд протянула девочке руку:
– Пойдем, голубка моя. Я тебе приготовлю на ночь чашку вкусного горячего сидра. А Келли пока побудет с папой.
Большой Джим лежал среди множества подушек, дыша часто и отрывисто, с трудом заглатывая маленькие порции воздуха. Он казался почти бестелесным, широко открытые глаза смотрели спокойно.
– Мышонок…
Келли быстро прошла к кровати.
– Хорошо поужинал? – бодро спросила она, стараясь не замечать почти нетронутого подноса с едой.
– Прекрасно! Эта женщина, как всегда, творит чудеса на кухне.
Его когда-то сильный голос сейчас звучал надтреснуто. Он поморщился и отвернулся от яркого света лампы на ночном столике.
Келли поспешно прикрутила фитиль. В комнате воцарился полумрак.
– Принести тебе чего-нибудь еще? Он поднял дрожащие пальцы.
– Просто посиди и подержи меня за руку. Ты так похожа на свою мать. Она ждет меня. Там, наверху.
– Придется ей еще немного подождать, папа. Большой Джим тихонько откашлялся. На губах его появилась печальная улыбка.
– Ей бы так понравились эти места. Зря я ее не послушал.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она столько раз просила меня увезти ее на Запад. В молодости мы с ней вместе мечтали об этом. Но… годы проходили почти незаметно. А потом она стала слабеть, и я уже не решался рисковать ее здоровьем.
Келли изумленно смотрела на отца.
– Мама хотела переехать на Запад? Он вздохнул.
– Надо было ее послушать. – Он сжал руку дочери. – Не позволяй годам проходить бесследно, радость моя. Хватайся за жизнь, пока у тебя есть такая возможность. И Джейс…
Он снова закашлялся. Спазмы сотрясали исхудавшее тело.
Келли закусила губу, не решаясь заговорить.
– Папа, давай пошлем за Уидди.
– Что за ерунда! Пусть заканчивает семестр. Он приедет домой на Рождество.
Через два месяца… Протянет ли отец столько времени?
– Ну, может быть, ненадолго?
Большой Джим засмеялся каким-то скрипучим смехом.
– Ты всегда умела меня уговорить. Вот что… у тебя же скоро день рождения.
– На следующей неделе. Келли почти забыла об этом.
– Тогда, конечно, пошли за ним. Устроим грандиозную вечеринку… как при маме.
– Но это вовсе не означает, что нельзя будет повеселиться и на Рождество. – В дверях, улыбаясь, стоял Джейс. – Мы сегодня получили отличный французский коньяк. Вам наверняка понравится.
Келли поджала губы. Что он имеет в виду под этими пустыми фантазиями? Рождество!.. Когда и слепому ясно, что отец не доживет и до первого снега. Может, просто притворяется ради отца? Но нет. Джейс хотя и выглядит изможденным, однако глаза ясные и совершенно спокойные, словно он убедил себя в том, что Большой Джим обязательно встанет на ноги к празднику.
Он прошел к кровати. Положил руки ей на плечи.
– Ну, как у нас Большой Джим сегодня? Келли увернулась от его прикосновения.
– Терпимо, – ответила она холодно. Большой Джим нахмурился.
– Черт возьми, вы по-прежнему на ножах?
Ей не хотелось огорчать отца, особенно сейчас.
– Мы разберемся, папа. Я тебе обещаю. Он напряженно смотрел на Джейса.
– В одном точно надо разобраться, и поскорее. – Он сделал короткий вдох и поморщился. – Как твое настоящее имя. На документах, связанных с магазином, стоит Хорэс Джейсон Перкинс. И на брачных документах тоже. Ты не хочешь поменять его на Грир?
– Но ведь Грира наверняка ищут в связи с ограблением банка! – возмущенно воскликнула Келли.
Джейса передернуло от ее тона.
– Вряд ли. Если Бен Вагстафф без опаски повсюду называл свое имя, значит, пинкертоны так и не вышли на наш след. Думаю, я могу вернуть себе настоящее имя.
– Тем не менее, – произнес Большой Джим, – в городе это вызовет много вопросов.
Джейс пожал плечами:
– Тогда останусь Перкинсом. Мне все равно.
– Правильно. Не стоит будить спящую собаку. Я всегда это говорю. Думаю, ты не первый, кто взял себе новое имя в здешних местах. – Он вздохнул. – Святые угодники, ну и устал же я сегодня. – Мотайте-ка отсюда и дайте мне отдохнуть.
Они задержались еще на несколько секунд. Келли никак не могла заставить себя уйти. Отец выглядел таким маленьким и беспомощным. Вся его жизненная сила и бьющая через край энергия исчезли бесследно. Она накрыла больного одеялом до подбородка, еще прикрутила фитиль в лампе и вышла из комнаты вслед за Джейсом.
– Почему бы тебе не пойти вниз и не поужинать? – спросила Келли холодно. – Миссис Экленд сказала, что ты ничего не ел.
Он коснулся ее руки.
– Кэл, я больше не могу выносить это. Ты обещала Большому Джиму, что разберешься. Почему бы не начать прямо сейчас?
– Я не обещала ему, что мы снова станем друзьями. – Нет, пока она не готова простить его; может, это когда-нибудь и случится, но не сейчас. – У нас будет время это обдумать, после…
И не могла договорить. «После» рисовалось слишком ужасным. Джейс положил руки ей на плечи. Келли показалось, что муж собирается ее поцеловать. Интересно, она растает под его поцелуем так же, как раньше?
В этот момент миссис Экленд вышла из комнаты Бет.
– Мистер Саутгейт заснул? Я зайду на цыпочках, заберу поднос.
Момент прошел. Джейс устало вздохнул и сделал шаг назад. Послышался грохот и звон разбитого стекла. На пороге, ломая руки, стояла миссис Экленд.
– Сохрани нас Бог. Он отошел. Тихо, без звука. Келли побелела и прижала пальцы к губам, чтобы сдержать готовый вырваться крик.
– Черт побери, нет! – Джейс ударил сжатыми кулаками по деревянной обшивке.
Келли взбила подушки. Если не удастся хоть немного поспать после вчерашней бессонной ночи, то завтра у нее совсем не будет сил.
Прошлую ночь она проплакала, уткнувшись лицом в подушку. Слезы, казалось, никогда не кончатся. Уже на рассвете, так и не сомкнув глаз, Келли спустилась на кухню попить чаю, застала там миссис Экленд и снова разрыдалась, прильнув к ее широкой груди.
Джейс провел ночь в кресле Большого Джима, куря одну сигару за другой. Келли и не догадывалась, о чем думает Джейс Грир.
Сегодняшний день прошел в бесконечных хлопотах, так что не осталось времени ни на скорбь, ни даже на то, чтобы почувствовать усталость. Келли делала все в каком-то странном оцепенении. Отстраненность Джейса в какой-то степени помогала справиться с горем.
Они договорились отложить похороны на три-четыре дня – до прибытия Уидди.
В городе их без конца останавливали прохожие, выражавшие соболезнование. Большого Джима в Дарк-Крике любили. Его здесь будет не хватать. Дора Уотте проявила чудеса понимания и сочувствия. Пообещала испечь пироги к столу.
Самым трудным, оказалось, сообщить о случившемся Бет. Она набросилась на них с кулаками, кричала, визжала. Ее горе вылилось в недоумение и гнев. Целый день ни Келли, ни Джейс не могли успокоить девочку.
Келли вздохнула, повернулась на спину. Что бы она делала без миссис Экленд!.. Даже представить невозможно. Когда они вернулись из города, их ждал горячий ужин, притихшая Бет с распухшими от слез глазами и веселая Сисси. А потом миссис Экленд ушла к себе домой, забрав с собой девочек, чтобы Келли и Джейс могли спокойно выспаться.
Келли снова вздохнула. А сон все равно не шел. Мысли путались. Даже после смерти матери она не чувствовала такой опустошенности. Мама перед этим так долго болела и так ослабла, что они ждали ее смерти со дня на день и успели привыкнуть к этой мысли. Но Большой Джим, энергичный, веселый, полный жизненных сил…
Наверху раздался грохот. Келли думала, что Джейс давно спит.
Она нащупала ногами тапочки и поднялась в комнату для гостей. Дверь оказалась приоткрыта. Келли толкнула ее и остановилась на пороге, объятая ужасом.
В комнате царил страшный беспорядок. Постель, смятая в кучу, лежала на полу посреди комнаты. Стул перевернут, рядом разбитая бутылка виски, а сверху по стене стекала янтарного цвета жидкость, указывая на то, что бутылку швырнули через всю комнату.
Джейс раздетый сидел на голом матрасе, обхватив руками голову, и, глядя на часы, подаренные ему Большим Джимом в день свадьбы, рыдал, раскачиваясь в безутешном горе.
Его вид не вызвал у Келли никакого сочувствия. Напротив, в ней снова вспыхнул гнев, тлевший с того момента, когда у отца случился сердечный приступ.
– Как ты смеешь сидеть тут и лить слезы после всего, что ты натворил!
Ее неожиданное появление напугало Джейса. Он тряхнул головой, потянулся за рубашкой, вытер ею слезы. Затем, шатаясь, подошел к окну и уткнулся лбом в оконную раму.
– Ради всего святого, уйди… – Голос его сорвался.
– Ты сильно пьян?
Плечи его поднялись и опустились в тяжелом вздохе.
– Недостаточно пьян.
– Если бы папа мог тебя сейчас видеть! Но он был слишком добрым, слишком хорошим человеком, чтобы разглядеть, кто ты на самом деле. Бесчестный эгоист, воспользовавшийся его расположением для достижения своих подлых целей.
– Черт побери! Я любил этого человека!
Нет, это уж слишком! Как смеет он произносить это слово! Подавляемая долгое время ярость с неудержимой силой выплеснулась наружу.
– Любил? Ты? Да он умер из-за тебя!
Джейс покачнулся, будто его ударили. Кровь отхлынула от лица.
– Нет! – Он яростно затряс головой. – Нет! Келли едва сдерживала рыдания.
– Да! Это все ты, и твои подлые дела, и твои подлые друзья. Он мог бы прожить еще несколько лет. Так говорил врач.
– А мог скончаться в любую минуту. И знал об этом. В магазине у него уже не раз случались приступы.
– Жалкий, презренный человек! Сначала ты прятался под чужим именем, а теперь не можешь признать собственную вину. Это ты привел к нам в дом Бена Вагстаффа, который мучил папу, и его бедное сердце не выдержало.
Казалось, Джейс весь сжимался от каждого произнесенного ею слова.
– Не надо так со мной, Кэл, – произнес он охрипшим голосом. – До конца своих дней я буду оплакивать Большого Джима.
Переполняемая отчаянием и горечью, Келли не чувствовала к мужу ни капли жалости.
– А я буду ненавидеть тебя до конца своих дней. Келли направилась к двери, а Джейс протянул к ней руку, как нищий, умирающий от голода.
– Не уходи, Кэл! Ты мне нужна сейчас.
– Оставайся со своей совестью! – Нет.
В следующую секунду он оказался рядом, схватил ее в объятия и жадно поцеловал.
Все забытые ощущения всколыхнулись в ней. Внутри все отозвалось на ласку. Келли почувствовала знакомую пульсацию внизу живота. Его горячие губы, его сильные руки принесли утешение, успокоение. Она вздохнула и прильнула к Джейсу, черпая силу в его жарких, страстных поцелуях. Как же она истосковалась по любимым губам, по любимому телу!
Он зарылся лицом в ее волосы.
– Мы оба страдаем, радость моя. Сегодня ночью я не могу быть один.
Эти слова вернули ее к действительности. Ну, нет, она не собирается облегчать его боль своей покорностью!
Келли вырвалась из объятий Джейса. Увидела его глаза, красные, опухшие от слез, почувствовала запах спиртного. Внутри будто все перевернулось. Ее затошнило.
Она начала отступать к двери.
– Не прикасайся ко мне, ты, пьяный ворюга! Отвратительный любитель шлюх! Если тебе понадобилась женщина, поезжай в город, к своим! Ничего другого ты не заслуживаешь!
Он яростно зарычал:
– Проклятая бездушная сука! У тебя, похоже, нет сердца, но тело у тебя есть, клянусь Богом! И я его хочу. Сейчас!
Джейс рванул на ней ночную рубашку. Через секунду она стояла перед ним обнаженная, дрожащая. Келли пронзительно закричала, но не от страха, а от ярости и, не думая о том, что делает, ударила его своей тростью по голове. Джейс громко выругался, зажал рану над бровью, покачиваясь, отступил.
Келли попыталась сохранить равновесие, но в этот момент он поднял ее на руки и бросил на кучу постельного белья, на полу. Она била кулаками его в грудь, корчилась и извивалась, борясь со своим собственным желанием, чувствуя, как возбуждается против собственной воли.
Никогда еще Келли так не ощущала всю силу их любовного единения. Никогда не воспринимала так остро любое его прикосновение, любое движение. Невыразимая радость пронзила все ее существо. С незнакомой силой Келли хотелось чувствовать, любить, жить.
Джейс, казалось, тоже никак не мог насытиться ею, снова и снова погружаясь в нее. Голова у Келли шла кругом, она потеряла всякое ощущение времени: только резкие толчки и почти невыносимое напряжение внутри, вылившееся в мощную волну наслаждения. Одновременно с ее криком раздался и его звериный рык.
Потом они долго лежали неподвижно. Как пловцы, выброшенные на берег после шторма. Джейс не выходил из нее, крепко прижимая к себе, и это рождало необыкновенно сладкое и успокаивающее чувство. Впервые за два последних дня Келли не ощущала щемящей боли в сердце и впервые за все это время почувствовала блаженную легкость в теле. Ее тело познало удовлетворение, ее душа обрела покой.
Проснулась она, все еще обнаженная, в собственной постели. Ярко светило солнце, занавески на окнах развевались от легкого утреннего ветра. Где-то слышались голос Бет и громкие радостные крики Сисси. Миссис Экленд, наверное, уже готовит или убирает гостиную к приходу первых визитеров.
Келли не сразу вспомнила о том, что произошло накануне ночью. Да, они нужны друг другу, и все же Келли сомневалась в том, что сможет до конца простить Джейса, что не будет обвинять его в смерти отца, постоянно бередить кровоточащую рану.
Сейчас она с тяжелым чувством стыда вспоминала о том, как набросилась на мужа. По крайней мере, за это она должна попросить у него прощения. Вчера они оба почти обезумели от горя, но это не могло служить оправданием.
Келли села на кровати, потянулась за пеньюаром и заметила на ночном столике письмо.
«Дорогая Келли, – писал Джейс, – не хочу унижать тебя еще больше, не хочу вынуждать тебя выставить меня вон из своего дома. В жизни я совершил немало подлостей, но никогда еще не брал женщину силой. Наверное, за это ты еще больше возненавидела меня.
Я взял своего коня – в счет причитающейся мне месячной заработной платы. В остальном я чист перед семьей Саутгейт. За все, что я брал, уплачено сполна. Если не считать часов, подаренных твоим отцом. Прости, но эта вещь слишком дорога мне, как память о Большом Джиме.
Поскольку Хорэса Перкинса не существует, я даю тебе полное право аннулировать наш брак, любым способом. Свою долю владения магазином я переписал на тебя. Документы лежат на столе в гостиной.
Если сможешь, прости меня за боль, которую я тебе причинил.
Джейс Грир».
Келли читала и перечитывала письмо, с каждым разом все больше злясь на Джейса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29