Может, за машину? Возможно, там, возле задней двери, была припаркована машина. Плохо, потому что капот машины, под которым расположен двигатель, представляет собой отличную броню. Так что стрелять в том направлении смысла не было.
С другой стороны, удерживаясь от стрельбы, он давал Криду ложное ощущение безопасности. Решив, что их не видят, Крид потеряет бдительность. На этот раз Тиг будет готов бить на поражение.
Серебристый свет на экране тепловизора привлек внимание Тига. Потом свечение пропало. Дерьмо. Что они делали? Менялись местами, возможно, готовились к новой пробежке. Они не побегут назад к дому и не побегут к мосту, так что оставалось только два возможных направления. С Кридом кто-то был, кто-то, кого он пытался защитить, кто-то меньше его. Женщина? По логике вещей Крид будет стараться двигаться так, чтобы между ними и стрелками было больше стен, укрытий, боль расстояние, значит, они начнут отступать к реке.
Время шло. Много времени. Какого черта он ждет так долго? Хочет Рождества дождаться? Тиг посмотрел на светящееся табло на часах и увидел, что с тех пор, как Блейк доложил ему о Криде, а значит, с момента взрыва прошло сорок четыре или сорок пять минут. Теперь из винтовок стреляли уже не целясь, потому что жители города или лежали за укрытиями, или ушли за пределы дальности действия тепловизоров. Стреляли изредка, лишь для того, чтобы напомнить жителям Трейл-Стоп о том, что им следует оставаться там, где они находятся. Может, Крид решил поступить так же – остаться в укрытии, пока стрельба не прекратится совсем.
Нет, долго за машиной они не усидят. Им надо чем-то греться, нужна вода и пища. Крид оказался на редкость терпеливым ублюдком, гораздо терпеливее, чем думал о нем Тиг.
Минутная стрелка на часах Тита перескочила еще на одну минуту, потом еще. Пятьдесят минут с момента взрыва моста. Тиг решил, что будет ждать столько, сколько потребуется. Он тоже умел быть терпеливым.
Пятьдесят три минуты.
Да. Вот оно! Тепловая сигнатура заполнила поле окуляра, четкая и ясная. Они оба согнулись и двигались быстро. Тиг вдохнул, выдохнул и нажал на курок как раз в тот момент, когда светящиеся фигурки исчезли.
Через долю секунды вспышка света ярче, чем все, что он видел раньше, показалась в нижней части окуляра, и булыжник, за которым он прятался, взорвался перед самым его лицом.
Глава 19
Крид услышал треск затвора и почувствовал сильную боль в левой ноге, как раз над лодыжкой, в тот момент, когда они с Ниной буквально взлетели на воздух. В следующее мгновение раздался оглушительный грохот, и они упали на землю за насосной станцией, ударившись так, что им чуть было не повыбивало зубы. От удара Крид разжал руки, и Нина покатилась по земле. Нога болела так, словно какой-то великан раздробил ее кувалдой. Крид застонал сквозь стиснутые зубы и инстинктивно схватился за ногу, холодея при мысли о том, что мог бы и не обнаружить ее.
– Дерьмо! Долбаное дерьмо!
Штанина уже пропиталась кровью, он чувствовал, как влажное тепло заполняет ботинок. Крид прижал ладонь к ране, приятно удивленный тем, что ступня была на месте. Он овидал немало ранений, полученных от крупнокалиберных Снарядов, видел оторванные руки и ноги и в тот момент, когда он осознал, что в него попали, испытал гнев, но, странное дело, был уже готов к тому ущербу, что этот выстрел мог причинить его организму. И хотя ступня все еще была при нем, а не валялась в нескольких футах от ноги, ранение наверняка было серьезным.
Ботинок мешал остановить кровь. Его надо снять. И сделать это быстро.
Нина подползла к Криду, принялась ощупывать его плечи и грудь.
– Джошуа? Ты в порядке? Что случилось?
– Долбаный ублюдок задел мою ногу, – простонал он, но усовестившись того, что выругался при Нине, добавил: – Ммм… прости.
– Я уже слышала слово «ублюдок», – бросила Нина. – И раз или два сама это слово произносила. Где фонарь?
– В моем правом кармане. – Крид лег на землю и порылся в кармане, достав оттуда фонарь и нож. – Разрежь ботинок, чтобы я смог наложить повязку.
– Я сам!
Они оба подпрыгнули от ужаса, услышав за спиной голос третьего.
Рука Крида машинально потянулась за оружием, которого не было. Затем темный силуэт опустился на одно колено рядом с ними, окатив их ледяными брызгами. Второй выстрел, грохот – то, что мозг зафиксировал, но еще не успел обработать, теперь обрело законченность и смысл. Фрагменты мозаики сложились в картинку.
– Ты, хитрый ты сукин сын, где ты был?
– В ручье – ответил Келвин, стуча зубами от холода, положил винтовку на землю, потянулся за ножом Крида и дал Нине в руки фонарик. – Посвети на его ногу, – приказал он. Нина послушно сделала то, что он приказал.
– Почему стрелявший тебя не видел? – спросил Крид.
– У них тепловизоры вместо приборов ночного видения. Поэтому я искупался в ручье, вымок и стал холодным, а следовательно, невидимым.
Невыносимая боль пронзила ногу, когда Келвин разрезал ботинок ножом, невольно потревожив рану. Чтобы отвлечься, Крид думал о том, как отчаянно рисковал Келвин, поставив то, что у стрелявших нет приборов ночного видения. Что, если бы его догадка оказалась неверной?
– Ты удачливый сукин сын, – сказал он и простонал, когда Келвин стащил с его ноги приведенный в негодность ботинок.
– Не удачливый, – рассеянно ответил Келвин. – Просто знаю свое дело. – Этот ответ Крид слышал сотню раз в те годы, когда они служили вместе. Сколько раз они выходили живыми из отчаянных переделок только благодаря комбинации мастерества, дисциплины, тренировки и просто удачи. Нина стояла на коленях возле Келвина. Крид видел тревогу на ее лице, но руки ее, державшие фонарь, не дрожали. Обстановка, в которой они находились, словно унесла его назад, в прошлое, в те годы, когда он служил в армии. Взглянув на Нину, он даже испытай, некоторое недоумение, скорее он ожидал увидеть вокруг своих боевых товарищей.
Крид посмотрел на ногу и испытал искреннее удивление. Рана сильно кровоточила, но оказалась не такой серьезной, как он ожидал.
– Должно быть срикошетила и раскололась, – сказал он, имея в виду пулю. Вместо целого заряда, ему досталась только часть.
– Вероятно – Келвин повернул его ногу. – Навылет. Похоже, осколок задел кость и вылетел сбоку.
– Перевяжи мне ногу, чтобы мы могли отсюда смыться.
Скорее всего пуля раздробила кость. Крид знал, что опасность для жизни все еще существовала, потому что кровотечение еще предстояло остановить, и вероятность инфицирования раны тоже нельзя отрицать, но в целом он еще легко отделался. Все могло бы быть гораздо хуже. Черт, если подумать, ему вообще крупно повезло!
– Чем перевязать? – спросила Нина.
По голосу чувствовалось, что она на грани паники. До сих пор она держалась молодцом, но плохие парни никуда не делись и могли накрыть их в любую минуту. Крид был ранен, а Келвин не мог одновременно проводить отвлекающие маневры и помогать им.
Келвин молча стащил свою мокрую куртку и рубашку. Мокрый торс его тускло блестел в отраженном свете фонарика. Ножом Крида он отрезал рукав своей рубашки, затем сделал надрез и разорвал ткань почти до конца. Целый конец он приложил к тому месту, где вышла пуля, рана там кровоточила сильнее, чем в том месте, где пуля вошла в ногу, и начал оборачивать надорванные концы вокруг ноги Крида слой за слоем, наперекрест, затягивая потуже. Затем связал концы узлом как раз над раной.
– Лучшее, что я могу сейчас сделать, – сказал он и накинул на себя то, что осталось от рубашки.
– Ты снял стрелка? – спросил Крид.
– Если не снял, то запугал на всю оставшуюся жизнь. – Келвин взял у Нины фонарь и, отключив его, сунул в карман. – Придется немного поднапрячься, по крайней мере поначалу, даже если я снял этого стрелка, другие смогут вести по нам прицельный огонь, когда мы начнем двигаться. Нам надо двигаться туда, – сказал он, указывая в сторону реки. – Чтобы между нами и ими было больше домов, плюс расстояние.
Келвин дрожал от холода, помогая Криду подняться. Он держался слева от Крида, чтобы Крид смог опереться на него и не нагружать левую ногу.
– Он не может идти! – воскликнула Нина.
– Еще как может, – ответил Келвин. – Нина, накинь мою мокрую куртку на голову. Я знаю, что это не очень приятно, но так надо, чтобы заблокировать по максимуму твою тепловую сигнатуру. – Не до конца, но, возможно, достаточно для то чтобы запутать стрелка.
– Пойдем, пехотинец, – сказал Крид, настраивая себя долгий, холодный, болезненный переход. – Пора в путь.
Кейт и компания сумели добраться до дома Ричардсонов без потерь, хотя несколько раз свист пролетавших мимо пуль заставлял их падать на землю. Спотыкаясь, они бежали, падали, вскакивали и бежали вновь. Они были похожи на гонимых паникой беженцев, что было недалеко от истины. Они несли с собой то, что могли унести: одеяла и куртки, что дала им Кейт.
Кейт несла контейнер с аптечкой первой помощи, несмотря на то, что он был довольно тяжелым и бил ее по ногам. Она надеялась, что этот ящик не пригодится им для того, чтобы спасать кого-то от смерти.
Дом Ричардсонов был построен на склоне обрыва у реки и поэтому был единственным зданием в Трейл-Стоп на настоящем прочном фундаменте с большим подвалом. В некоторых старых домах были погреба для хранения овощей, но в погребе двадцать человек не разместишь.
– Пери! – как можно громче крикнул Уолтер, когда они подошли вплотную к дому. – Это Уолтер! Вы с Маурин в порядке?
– Уолтер? – Голос доносился с тыльной части дома, и все обернулись туда. Луч фонаря осветил землю, прошелся по лицам, словно Пери хотел знать наверняка, кто пришел к нему среди ночи. – Мы в подвале. Что тут, черт подери, происходит? Кто стреляет и почему вырубили электричество? Я пытался дозвониться в полицию, но телефон тоже не работает.
Кейт поняла, что линии связи, наверное, перерезали, и поежилась от ужаса. Как далеко готовы зайти Меллор и Хаксли, осуществляя свою месть? Все это казалось совершенно нереальным, несоразмерным провокации. Эти люди точно были не в своем уме.
– Идите сюда, – сказал Пери, освещая дорогу фонарем. – Погрейтесь. Я включил керосиновый обогреватель.
Люди с благодарностью приняли приглашение и сгрудились возле узкой двери в подвал. Как и везде, в этом подвале были свалены старая мебель, одежда и прочий хлам. Воздух спертый, пол – голый бетон. Но от керосинового обогревателя шло живительное тепло, а еще у Ричардсонов нашлась керосиновая лампа. Желтый свет был тусклый, и дальние углы тонули во мраке, но после холодной мглы снаружи этот свет казался чудом. Маурин, пухлая седеющая женщина, похожая на наседку, поспешила навстречу людям.
– Господи, что вы обо всем этом думаете? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – У меня наверху есть свечи и еще одна лампа. Я принесу это все и еще одеяла…
– Я сам, – перебил ее муж. – Оставайся здесь, в подвале, и размести людей. Ты знаешь, где наш старый чайник? Может, вода на примусе так быстро и не закипит, но мы можем попробовать приготовить кофе.
– Он под раковиной. Как следует вымой его – нет, погоди, у нас нет воды. Мы не можем приготовить кофе. – Как у всех в Трейл-Стоп, у Ричардсонов был колодец, и электрический мотор накачивал оттуда воду. Нет электричества – нет насоса. У Уолтера Эрла был генератор, которым он пользовался, когда отключали электричество, но его дом стоял ближе всего к стрелкам, и идти туда за водой было опасно.
Пери Ричардсон нашелся быстро.
– У нас есть ведро, – заявил он, – и тут где-то должна быть веревка. Я думаю, что еще не забыл, как доставать из колодца воду с помощью ведра и веревки. Если кто-нибудь мне поможет, кофе у нас будет, не успеете и глазом моргнуть.
Пери и Уолтер пошли за водой, а Маурин взяла фонарь и пошла наверх. Кейт после недолгого колебания последовала за ней.
– Я помогу вам собрать и отнести в подвал вещи, миссис Ричардсон, – сказала она, заходя следом за Маурин на кухню.
– Спасибо, и зовите меня Маурин. Что происходит? Что это был за грохот? Весь дом затрясло. – Она положила фонарь на кухонную стойку так, чтобы свет его освещал всю комнату, затем достала пустую бельевую корзину из кладовки.
– Какой-то взрыв. Я не знаю, что они взорвали.
– Они? Вы знаете, кто это все устроил? – спросила Маурин. Она, не теряя времени, укладывала в корзину припасы.
– Я думаю, что за всем этим стоят те же люди, что в среду держали на мушке Нину и меня. Вы ведь слышали об это верно? – Кейт пыталась вспомнить, была ли Маурин у нее тогда, в среду, вместе с другими соседями.
– Да что вы, все об этом слышали. Пери был в тот день в больнице в Бойсе, проходил обследование…
– Надеюсь, с ним все в порядке?
– С ним-то все в порядке. Просто кое-какие проблемы с желудком из-за того, что он любит поесть остренького на ночь, а потом сразу ложится спать. Он никогда меня не слушает. На этот раз врач сказал ему то же, что много лет подряд повторяю я, и тут он вдруг прозрел. Иногда мне хочется как следует дать ему по мозгам, но тут уже ничего не поделаешь. – Маурин достала из буфета стопку одноразовых стаканчиков для кофе и положила в корзину. – Ну что же, пойдем за одеялами и подушками. Мы еще можем принести в подвал стулья из гостиной, чтобы людям было на чем сидеть, но стулья пусть несут мужчины. С чего бы тем двоим возвращаться?
Кейт не сразу поняла, что мысли Маурин резко перескочили на другие рельсы.
– Я не знаю. Разве что потому, что Келвин их переиграл. Я не знаю, что им от нас надо. Правда, не знаю.
– Так всегда бывает с подлецами и сумасшедшими. Если ты не такой, как они, тебе никогда не понять их логики.
Как ни странно, Кейт обнаружила, что ей стало намного легче от доморощенной философии Маурин, дающей ответы на вопросы по самым животрепещущим проблемам. Маурин потчевала Кейт жизненной премудростью, и та ходила за ней следом, помогая собирать одеяла, полотенца, подушки, все, что могло помочь людям устроиться с относительным комфортом. Кейт помнила, что нельзя распрямляться в полный рост, и предупреждала об этом Маурин, что делало перемещения по дому крайне затруднительными, особенно если учесть, сколько всего им приходилось на себе нести. Но эти меры были необходимыми – Кейт знала, что пули могут лететь далеко, и не была уверена в том, что дом находится на безопасном расстоянии от стрелков.
Кейт и Маурин сделали несколько ходок наверх и обратно, передавая вещи тем, кто вызвался раздавать их оставшимся в подвале людям.
– Ну вот, – сказала наконец Маурин, – теперь осталось только отнести вниз диванные подушки. – С этими словами она пошла в гостиную.
Внезапно от страха у Кейт свело живот. Она схватила Маурин за руку.
– Нет, не ходите туда. В гостиной слишком опасно, мы и так сильно рисковали, находясь здесь так долго с фонарями в руках. – Внезапно ей отчаянно захотелось в укрытие, туда, где пули их не достанут. Кожа покрылась мурашками – Кейт живо I представила, как пуля со свистом прорезает воздух, как снаряд, круша преграды, несется прямо к ней, словно по собственной воле, неизбежный и неотвратимый, как сама смерть.
Вскрикнув, Кейт вцепилась Маурин в плечо, толкнула ее вниз и упала сама, и как раз в это мгновение окно в гостиной разбилось вдребезги, и Кейт услышала злобный вой металла за мгновение до того, как он со свистом вонзился в стену.
И только потом, с запозданием, раздался щелчок затвора.
– Господи! Господи! – запричитала Маурин. – Они стреляют в окна!
– Маурин! – Из подвала донесся дрожащий от ужаса крик Пери, а затем глухой топот шагов по лестнице.
– С нами все в порядке! – крикнула ему в ответ Кейт. – Поворачивайте обратно, мы спускаемся! – Не думая, она вскочила на ноги, схватила Маурин за рубашку, приподняла и потащила вперед. Страх утроил силы. Кейт не подозревала, что способна на такое. Она буквально швырнула Маурин навстречу Пери, который, как и следовало ожидать, не стал поворачивать обратно, как ему велели. Пери покачнулся и упал бы, но его удержала живая стена: следом за ним бросились наверх многие. Кейт прошмыгнула в дверь, ведущую в подвал, пробежала несколько ступеней, машинально пригибаясь, чтобы не задеть головой о притолоку. Ее трясло от осознания того, насколько близка она была к смерти.
– Кейт не позволила мне войти в гостиную, – всхлипывая говорила Маурин. – Она спасла мне жизнь, она меня оттолкнула. Я не знаю, как она поняла, но она поняла…
Кейт тоже не знала, как поняла, что им грозит смерть. Он села на ступеньку и закрыла ладонями лицо. Она дрожала так, что зубы стучали. Ее не перестала бить дрожь и когда кто-то – кажется, Шерри – накинул ей на плечи одеяло и ласково, но настойчиво, потянул за руку, помогая спуститься в подвал, и усадил на подушку на полу.
Голова кружилась, соображала Кейт туго. Потрясение и усталость сказывались на ее состоянии. Она слышала гул голосов вокруг, но не понимала, о чем говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36