Он следил, чтобы Пламя не перегружала себя работой, чтобы не поднимала и не носила ничего тяжелого. Он неустанно оберегал ее, однако Пламя догадывалась, что все это делается только ради его будущего сына.
Если бы она могла хоть на миг проникнуть в голову и сердце Ночного Ястреба! Когда дело касалось его жены, военный вождь был такой же заботливый, как и любой другой влюбленный мужчина, — он любил ее и ухаживал за ней, вкладывая в это все свое сердце. Но именно по этой причине, как бы он ни любил ее, он не мог разомкнуть уста и признаться ей в этом: один раз она уже обманула его — второго раза нельзя допустить!
Темной снежной ночью в конце декабря, который шайены назвали Месяцем, Когда Волки Собираются Вместе, Пламя проснулась в холодном поту. Ее крик разбудил Ночного Ястреба.
— Пламя, что случилось? Пришел твой срок? — спросил он, пытаясь понять, в чем дело. — Тебе больно?
Наконец она успокоилась настолько, что смогла выговорить:
— Нет! Нет! Это Сияющая Звезда!
— Что с ней? — в недоумении переспросил он.
— Надо проверить, не находится ли она в хижине для женщин? Ночной Ястреб, ты должен сейчас же проводить меня туда!
— Если Сияющая Звезда рожает, ты мало чем сможешь помочь ей, — попытался успокоить он ее. — Там есть другие, кто позаботится о ней и ее ребенке.
— Ты ошибаешься! — все больше и больше волновалась Пламя. — Мне приснились Сияющая Звезда и ее ребенок. Я нужна ей, Ночной Ястреб, иначе ребенок родится мертвым!
Ее последние слова отозвались эхом в его мозгу.
— Тогда пойдем! — сказал он. — Позволь, я помогу тебе одеться и провожу тебя в хижину для женщин. Посмотрим, там ли Сияющая Звезда.
Подойдя к хижине, они узнали, что Сияющая Звезда находилась там уже целую ночь. Пламя проскользнула в хижину, а Ночной Ястреб отправился на поиски Каменного Лица, зная, что его друг будет рад разделить с ним часы ожидания своего первенца.
Пламя подошла к своей подруге. Долгие часы схваток обессилили Сияющую Звезду, а ребенок все никак не хотел появляться на свет. Ее лицо и волосы были мокрыми от пота, приступы боли накатывались на нее один за другим, отбирая у нее все больше и больше сил. Увидев Пламя, Сияющая Звезда слабо ей улыбнулась, но это была улыбка, достойная сожаления.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Пришел твой срок?
— Нет, я пришла помочь тебе родить ребенка, — мягко отозвалась Пламя.
Новый приступ боли атаковал Сияющую Звезду, и, пока ее внимание было отвлечено, Пламя обратилась к Луговой Траве, которая собиралась принять будущего ребенка. Отозвав женщину в сторону, она прошептала ей:
— Пуповина обмоталась вокруг шейки ребенка. Я видела это во сне. По этой причине он и не появляется на свет. Пуповина не дает возможности ребенку правильно расположиться в теле матери. Ты должна найти возможность распутать ее, иначе ребенок может умереть прямо сейчас. Сможешь проникнуть внутрь? Твои руки достаточно тонки?
Луговая Трава с удивлением посмотрела на Пламя, и той даже пришлось ткнуть ее в бок, чтобы она ответила на ее вопрос.
— Да! — пролепетала Луговая Трава. — Мои руки достаточно тонки. И потом я хорошо смажу их жиром.
— Убедись также и в том, что твои руки достаточно чисты, как, впрочем, и жир. Вскипяти немного воды и вымой руки. И поторопись. Нам надо действовать быстро, если мы хотим спасти жизнь ребенка.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Луговая Трава подготовилась должным образом. Взяв руку Сияющей Звезды в свою, Пламя попыталась успокоить ее, объяснив, что именно собирается делать Луговая Трава, а также попросила ее расслабиться и по возможности лежать спокойно. Женщины подождали, пока пройдет очередная схватка. Когда же Луговая Трава просунула свою руку внутрь, Сияющая Звезда закричала от боли.
— Не надо, Сияющая Звезда, — мягко инструктировала ее Пламя. — Не напрягай свое тело. Пожалуйста, ты должна помочь нам в этом ради своего собственного сына.
Пока Луговая Трава пыталась найти пуповину и размотать ее, Сияющая Звезда так сильно сжала запястье Пламени, что та испугалась, что у нее сломается кость. Девушка чуть не вскрикнула, однако продолжала успокаивать Сияющую Звезду. Она молила всех богов, которых знала, чтобы те помогли благополучно появиться на свет этому ребенку и оказаться в руках своей матери.
Луговой Траве понадобились три попытки, тянувшиеся целую вечность. Она с трудом ослабила пуповину и вытащила головку ребенка. После этого всего лишь через несколько минут ребенок был извлечен из тела матери. Когда Луговая Трава обтерла его ротик и ноздри и слегка вдохнула в его ротик, младенец издал такой мощный крик, что, похоже, разбудил всю деревню. Его личико было здорового красного цвета, он болтал, руками и ногами и громко кричал.
Пламя с облегчением вздохнула. Никогда еще она так не переживала из-за другого человека! Никогда не слышала столь мелодичного звука, как плач ребенка! И никогда не видела ничего прекраснее улыбки на лице Сияющей Звезды, вспыхнувшей в момент, когда молодой матери подали ее крохотного, морщинистого ребенка. Слезы текли по лицу Пламени. Она оставила мать и сына побыть немного вдвоем и вышла из хижины.
Ночной Ястреб и Каменное Лицо нетерпеливо ждали рядом с хижиной. Ночной Ястреб обнял Пламя, и та улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Каменного Лица.
— Твои жена и сын здоровы, Каменное Лицо! У тебя чудесный красивый мальчик.
К ее удивлению, в глазах Каменного Лица блеснули слезы. Он подошел к ней и взял ее за руки.
— Спасибо, Пламя, что ты спасла жизнь моему сыну, — с дрожью в голосе произнес он. — Теперь я твой должник. Пожалуйста, прими мои извинения за то, как я обращался с тобой последние месяцы. Надеюсь, ты вернешь мне право вновь считаться твоим другом?
— Не было еще ни одного дня, когда бы я не считала тебя своим другом, — ответила она, сжав в ответ его руки, — но мое сердце все равно радуется, когда я слышу твои слова.
Когда Каменное Лицо ушел, Пламя провела несколько спокойных минут в объятиях своего мужа. Они стояли и смотрели как всходит солнце и блестит снег, как небо становится сначала золотистым, потом розовым и, наконец, появляется солнце, озаряя своими лучами все вокруг. Держась за руки, они молча вернулись в свою хижину.
В тот же день Ночной Ястреб встал перед Пламенем на колени, чтобы помочь ей завязать снегоходы. Он был необычайно молчалив все утро, время от времени бросая на нее странные взгляды, будто желая что-то сказать, но затрудняясь подобрать слова. Внезапно он расхохотался. Он смеялся долго и громко, пока наконец не повалился на пол хижины, ладонью смахивая со щек слезы.
— Что такое с тобой случилось? — недоуменно спросила Пламя.
Она внимательно посмотрела на него, но от смеха индеец не смог произнести ни слова. Прошла еще не одна минута, прежде чем он сумел взять себя в руки.
— Ты надела мокасины не на ту ногу! — воскликнул он и снова залился смехом.
Уперев руки в бока, она проворчала:
— В этом нет ничего смешного, Ночной Ястреб. В последние месяцы я не вижу свои ноги. Они могли превратиться даже в тыквы, а я все равно бы ничего не заметила!
— Они не превратились в тыквы, — заверил он ее, — хотя в данный момент они похожи на маленьких птичек, каждая из которых пытается улететь в противоположном направлении.
— Это не смешно! — настойчиво повторила Пламя.
Вытерев глаза рукой, он согласно кивнул:
— Это выглядит смешно с того места, где я сижу.
— Я рада, что в этой хижине кто-то еще способен разглядеть что-то смешное, — вновь проворчала она.
Ночной Ястреб посмотрел на нее с нескрываемым любопытством, затем взгляд его темных глаз стал абсолютно серьезным, хотя губы все еще были растянуты в улыбке.
— Знаешь ли ты, что я никогда прежде не находил тебя столь красивой, как сейчас, когда в тебе мой ребенок, а твои глаза мечут в меня голубые молнии.
Она вздохнула, потому что его глаза сейчас говорили об этом гораздо откровенней, чем его слова.
— И когда мокасины одеты не на ту ногу, — прошептала она, взывая к нему всем сердцем.
Он протянул к ней руки, обнял за талию, нежно прижался губами к ее животу. Пламя ласково погладила его черные волосы, всей душой желая, чтобы этот мужчина забыл наконец о своих сомнениях и любил ее так же, как прежде. Их ребенок и станет связующим звеном между отцом и матерью.
Ночной Ястреб поднял глаза, чтобы встретиться с ее глазами, — и в этот момент его судьба была решена.
— Я люблю тебя, — беспомощно признался он. — Ты держишь мое сердце в своих руках.
— Я буду держать его так бережно, как только смогу, — торжественно пообещала она, — поскольку нет ничего на этой земле, что было бы для меня дороже. Я люблю тебя больше, чем свою жизнь.
Она опустилась на колени, и они закрепили свои клятвы страстным поцелуем — поцелуем, в котором воплотились все их надежды и желания. Они крепко прижались друг к другу, и их сердца забились в одном порыве. Это был момент, который навсегда запечатлелся в памяти Пламени. Когда Ночной Ястреб помог ей встать на ноги, она почувствовала вдруг приступ боли. Только сильные руки Ночного Ястреба уберегли ее от падения. Ее глаза, округлившиеся от страха и удивления, встретились с его глазами.
— Ребенок!
Совершенно не похожий на того спокойного мужа, который так уверенно держался, когда пришло время рожать Маленькой Крольчихе, сейчас Ночной Ястреб был близок к панике. Несмотря на все ее протесты и заверения, что еще, мол, слишком рано, он поднял ее на руки, завернул в теплое покрывало и отнес в хижину для женщин.
Принеся ее туда, он заметался, ибо не знал, что ему делать дальше. Он принял решение, когда жену пронзил второй приступ боли. Он оставил ее в умелых руках Луговой Травы и отправился на поиски Каменного Лица.
Молодая, сильная и здоровая, Пламя была более напугана, чем кто-либо и когда-либо. Она также была рада, что Сияющая Звезда все еще находилась в хижине для женщин, поскольку ей так нужна была помощь подруги, хотя, конечно, больше всего Пламя хотела бы, чтобы в этот момент рядом с ней была ее мать.
Когда боль усиливалась, Пламя старалась сосредоточиться на образе своего будущего сына. Прошли часы — часы, боли, пота и ожидания. В соответствии с инструкциями Луговой Травы — чтобы облегчить боль — Пламя часто и тяжело дышала, пытаясь расслабиться, чтобы сохранить энергию. Ощущения, которые она испытывала, были новы и непривычны для нее. К счастью, Луговая Трава и Сияющая Звезда были рядом, вытирали влажной тряпкой ее лоб и старались немного отвлечь ее от этих ощущений.
Чуть позже, когда боль стала почти постоянной, Луговая Трава засунула Пламени между зубов кусочек оленьей шкуры, велев ей прикусить его. Это было сделано для того, чтобы Пламя не прикусила себе язык. Сияющая Звезда завязала один конец ремня из сыромятной кожи вокруг врытого в землю столба, а другой, с узлом на конце, протянула Пламени.
— Тяни за него, — сказала она ей.
То же самое она проделала и с другим ремнем, продолжая нежно и мягко разговаривать с Пламенем, говоря ей о ее ребенке, который скоро появится на свет, и о той радости, которую испытает Пламя после этого.
Пламя почти не слышала того, что говорила ей Сияющая Звезда, но сам звук ее голоса был для нее единственным успокаивающим фактором во всей этой ситуации, поэтому она целиком сосредоточилась на нем. Ее живот, ее спину, все ее тело будто разрывали на части руки демонов.
Внезапная боль поменяла свой характер, а давление усилилось. Луговая Трава устроилась между ног Пламени, готовясь принять ребенка, и приказала Пламени тужиться изо всех сил. Наконец малыш Пламени появился на свет. Он завопил, даже не до конца покинув утробу матери, наполняя воздух своими яростными криками, пока Луговая Трава вытирала его красное личико.
Отрезав пуповину, Луговая Трава аккуратно положила младенца на живот Пламени. Глядя на сына, на ее собственное чудо, Пламя дрожащими пальцами коснулась его влажной темноволосой головки.
Блаженство охватило ее душу, когда она дотронулась до крошечной ручки, глядя на пять маленьких пальчиков с миниатюрными ноготками. Новорожденный закричал и ударил ее маленькой ножкой. Пламя рассмеялась в ответ.
— Теперь ты бьешь меня снаружи? — проговорила она. — Это что-то новое для нас обоих.
Когда ребенок был обмыт и завернут в теплую пеленку, его положили на руки матери, и та посмотрела на него с восхищением. Да, это был ребенок из ее сна. У него уже отчетливо проступали черные как воронье крыло волосы отца и его прямой дерзкий нос Его подбородок казался упрямым, но Пламя затруднялась определить, был он отцовским или ее. Туманные голубые глаза смотрели прямо на нее — глаза, которые никогда не потемнеют, а станут такими же блестяще-голубыми, как и ее собственные. Это был ее сын, плод любви ее и Ночного Ястреба. Сердце Пламени растаяло от любви и гордости…
В тот самый момент, когда родился его сын, Ночной Ястреб внимательно слушал гонца, только что прибывшего в поселение и рассказывающего о несчастье, постигшем племя Черного Котла и их братьев, южных шайенов. Не прошло и месяца, как солдаты из форта Лайон, которые сами предложили им мир и защиту в зимнее время, напали на поселения южных шайенов и арапахо и убили многих из них. Возглавлял солдат белый вождь, Орел — так индейцы прозвали полковника Чивингтона.
Шайены и арапахо мирно жили в Сэнд Крик, когда на них неожиданно напали. Большей части воинов не было в лагере — в тот день они отправились на охоту, поскольку белые солдаты сказали им, что они могут покинуть лагерь. Вождь шайенов, Белая Антилопа, был убит, пытаясь договориться о мире с первыми приблизившимися солдатами. Он был невооружен и держал в руке белый флаг. Вождь арапахо, Левая Рука, отказался выступить против белых солдат с оружием в руках, и также получил пулю, но выжил. Брат Белой Антилопы, вождь Черный Котел, пытавшийся остановить атаку, размахивая над своей головой американским флагом, тоже был ранен.
В результате более ста женщин и детей и около тридцати мужчин были жестоко убиты. — Трупы убитых были расчленены, скальпы сняты. Те, кто выжил после этого нападения, кому удалось бежать, подались на север по лютому холоду, без одеял, без пищи, без лекарств, чтобы залечить свои раны. Несколько дней они пробивались сквозь снег и ветер, чтобы добраться до лагеря охотников.
Рассказы об этом неожиданном нападении и невероятной жестокости солдат мигом распространялись по землям индейцев, и многие племена начали готовиться к войне с белыми Уже были выкурены трубки войны и подготовлены военные планы. Слова белых людей ничего не стоили, они были лживы. Теперь же индейцы отомстят за смерть своих братьев, и белые люди дорого заплатят за пролитую ими кровь.
Горькие слова гонца все еще стояли в ушах Ночного Ястреба, когда он дал имя своему сыну. Его будут звать Облако Войны — и в его имени отразятся первые приготовления к войне с белыми, которая вскоре охватит всю их землю.
ГЛАВА 23
Уже в середине зимы, несмотря на то что снег покрыл землю очень толстым слоем, индейские племена начали войну против белых людей. В то время как женщины, дети и старики оставались в поселениях, охраняемые несколькими охотниками, воины отправились в свои первые рейды Возвращаясь назад, они оставляли на поле боя нескольких человек, а многие из возвратившихся были тяжело ранены. Погибших горько оплакивали, а раненых заботливо выхаживали.
Иногда они приводили с собой пленных — но не часто, и Пламя каждый раз облегченно вздыхала. Она жалела этих людей, особенно женщин, но ничего не могла сделать, чтобы облегчить их участь. Детей усыновляли и о них хорошо заботились, а вот женщины должны были сами искать способы своего выживания. Пламя боялась сделать что-либо, что могло бы подвергнуть риску ее вновь обретенную любовь с Ночным Ястребом или ее почетное положение среди членов племени. Пленные женщины — как это когда-то сделала она сама — должны постараться улучшить свое положение, присмотреться к тем, кто их пленил, и обернуть себе на пользу случай, если таковой им представится.
Очень редко воины приводили пленных мужчин. Пламя всегда переживала, когда это происходило, потому что мужчин, в отличие от женщин и детей, никогда не отпускали и не оставляли в живых. Их приводили в лагерь только для того, чтобы замучить до смерти. Агонизирующие крики несчастных подолгу носились над поселением.
Хотя шайенские женщины и принимали участие в этих пытках, Пламя не могла заставить себя причинить боль кому-либо из представителей своего народа. Она знала, что некоторые высказывали по этому поводу недовольство, однако продолжала стоять на своем. Она не пыталась вмешиваться в этот ритуал или предотвратить его, но и не собиралась ни принимать участия в этом варварском акте, ни наблюдать за ним. Учитывая ее особое положение в племени, ее видения, мало кто решался вслух осуждать ее за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38